«Ненависть может быть очень волнующей эмоцией. Очень волнующей… Разве ты не заметил? В ней есть жар. Разве ты не почувствовал его сегодня? Я почувствовала… Он согрел меня… Только ненависть когда-либо согревала меня…»
— Я слышал об одном вампире, сумасшедшем парне, который десятилетиями находился на грани, то включая, то выключая человечность. В 1917 году он отправился в Монтерей и уничтожил целую деревню переселенцев… Настоящий потрошитель. Звучит знакомо? — Я уже очень давно не был таким. — Ну, это вампир, с которым я могу заключить сделку. Это талант, который я смогу использовать, когда покину этот город… Кэролайн наблюдала за их взаимодействием, подавляя всхлип, когда Стефан пытался сохранить спокойствие ради нее. Она быстро кивнула ему, когда их глаза встретились всего на несколько секунд, показывая ему, что она признает его усилия, и слабая улыбка появилась на его губах, прежде чем он снова посмотрел на Клауса, когда заговорил. — Хватит игр, Клаус, — сказал он, наблюдая, как гибрид маниакально улыбается ему. — Скажи мне, где я могу найти лекарство, и я сделаю все, что захочешь. — А с чего ты взял, что мне от тебя что-то нужно? — спросил он, насмешливо ухмыляясь. — Ты сам сказал это несколько дней назад, — огрызнулся он. — Прямо перед тем, как принес мою девушку в жертву на алтаре огня. — О, да, верно! — игриво сказал он. — Я сделал это! — он ухмыльнулся, когда Стефан бросил убийственный взгляд на его небрежное обращение с фальшивой смертью его возлюбленной. — Катерина, приведи сюда нашу милую Кэролайн, — улыбнулся он и поднял руку, словно приглашая их на вечеринку. Кэтрин кивнула и потащила Кэролайн за собой, пока блондинка пыталась вырваться. — Не смей прикасаться ко мне! — закричала она, пытаясь вырваться из рук брюнетки. — НЕТ! — продолжала кричать она, когда он легко взял ее из объятий Кэтрин. — Не двигайся, милая, — прошептал он леденящим хриплым голосом, от которого у нее внутри все странно перевернулось. Она тут же замерла, когда принуждение начало действовать. Клаус осторожно убрал волосы с ее шеи и ухмыльнулся, довольный тем, что она подчинилась его желаниям. Ей так хотелось стереть эту ухмылку с его лица, — привычное желание в последнее время. — Стефан? — жалобно всхлипнула она, обращаясь к своей единственной надежде, застывшей на месте. Первородный ухмыльнулся, повернувшись к молодому мужчине, наблюдая за ним все время, пока он обходил блондинку, чтобы подойти и остановиться прямо за ней. Делая это, он ласкал манящий пульс на ее шее, чувствуя, как его охватывает трепет, потому что он собирался сделать то, что хотел сделать с тех пор, как почувствовал ее вкус в теле Аларика. Клаус сверкнул клыками, готовый укусить. — Прости, — прошептал Стефан, стыдливо отводя взгляд, когда Клаус вонзил клыки в ее шею. Она не могла сказать, что ранило больше — его яд или апатия Стефана. Он почувствовал, как ее сладкая кровь наполнила его рот. Он не мог удержаться, чтобы не потеряться в эйфорическом блаженстве, и не хотел останавливаться. Он взял больше, чем собирался, и остановился, только когда почувствовал, как ее тело обмякло в его руках. Он боялся, что осушит ее, поэтому заставил свою жажду красной жидкости отступить, и вытащил свои смертоносные клыки из ее манящей плоти. Ее кровь была божественной, сладкой и в то же время резкой, как и она сама. Было невероятно, как много вкус крови может рассказать о чьей-то личности. Чистое удовлетворение было описанием, которое соответствовало чувству после обмена кровью между двумя вампирами, вот почему это сравнивалось с сексом, это было близко к блаженству, которое вы чувствовали, когда достигали этого пика физического удовольствия. Все это увеличивалось, если вампиры, участвующие в этих действиях, обменивались кровью при этом. Но кровь Кэролайн на его языке ощущалась лучше, чем если бы он трахал любую из женщин из его прошлого, заставляя его задуматься, каково было бы, если бы она тоже в этот момент пила из него, или даже лучше, если бы они обменивались кровью, пока он находился внутри нее… Черт! Он заставил себя отстраниться и с удивлением и недоумением посмотрел в ее заплаканные глаза. Он говорил это и раньше, но теперь был уверен: Она — что-то невероятное. Что-то, что я хочу иметь. Что-то, что я определенно возьму для себя, добровольно это будет или нет. — Нет, нет, нет, нет.! — шепотом воскликнула она, дотрагиваясь до шеи, которая уже зажила, чтобы яд попал в ее организм и распространился. Ему понравилось, как это прозвучало. Его яд распространялся по ее венам, по всему ее телу, отмечая ее, как свою. Клаус ухмыльнулся, наклонился и тайком прошептал ей на ухо: — Ты божественна на вкус, милая. — Ты ублюдок! — закричала она, отталкивая его и пытаясь ударить. Он, конечно же, поймал ее руку и улыбнулся, когда укусил себя за запястье и заставил свою кровь затечь ей в горло! — Тебе повезло, что я нуждаюсь в театральном маневре, милая… — холодно произнес он, и нежность скользнула по его искусному языку, — Иначе я позволил бы тебе умереть с моим ядом внутри… Они все смотрели, как от его крови след от укуса полностью исчез, а на губах появилась самодовольная ухмылка. — Твоя кровь — лекарство, — заключил Стефан. — Что сказать, люблю мать-природу, — самодовольно сказал он. Он повернулся к Кэролайн и пригвоздил ее одним из своих убийственных взглядов, которые — даже если она отказывалась показать это — заставляли ее молиться, чтобы он не наказал ее за оскорбления в его адрес. И она поклялась, что если переживет этот момент, то в следующий раз будет держать рот на замке. К слову, она не сдержит эту клятву в будущем. — Еще одно оскорбление, Кэролайн, — предупредил он своим жутко хриплым тоном, — и твоя смерть будет впечатляющей. Это я тебе обещаю! Они обменялись долгим взглядом, и она практически вздохнула с облегчением, когда Клаус отвернулся. Она была на сто процентов уверена, что если бы он задержал взгляд на ней еще на мгновение, она бы упала в обморок. Когда я успела стать такой жалкой слабачкой?! Поругала она себя за то, что позволила ему запугать себя таким образом. Кэтрин сочувственно посмотрела на нее, прежде чем через несколько секунд прогнать это чувство. Сейчас было не время привязываться или позволять своей человечности пролетать мимо. — А теперь, — сказал Клаус, поворачиваясь к Стефану после того, как жестом указал Кэтрин снова заключить Кэролайн в свои объятия, и двойник мгновенно подчинилась молчаливой команде, — Можно и поговорить. Только ты и я.***
— Я хочу, чтобы ты разделил со мной напиток. Глаза Кэролайн расширились от его предложения, но она ничего не сказала, когда Стефан сделал глоток крови. Она просто наблюдала, как Клаус шантажом заставил ее друга выпить целый пакет с кровью. — Еще! — скомандовал он, бросая ему еще один. — Стефан, ты не должен этого делать, — прошептала Кэролайн, прежде чем смогла остановить себя, получив предупреждающий взгляд от Клауса и два умоляющих взгляда от Стефана, чтобы сделать, как сказано. Она кивнула, чтобы он понял. Она молча смотрела широко раскрытыми глазами, как Стефан заканчивал пакет за пакетом, втайне восхищаясь сдержанностью ее старого наставника и новообретенного друга. Она перестала сопротивляться хватке Кэтрин, когда поняла, что это не приносит им никакой пользы. И под «им» она подразумевала Стефана и себя. Она все еще включала его, хотя он смотрел в другую сторону, позволяя Клаусу причинить ей боль раньше. Он сделал это, чтобы спасти брата. Она это понимала. Верно? Но кто спасет ее?! Кто спасет их?! — Ты действительно сотрудничаешь. — удивился Клаус. — Будто ты и правда наслаждаешься этим. — На этом все. — сказал Стефан, поймав еще один пакет с кровью, который Клаус бросил ему на пути. — Я не сделаю ни глотка, пока ты не дашь мне лекарство. — Это твой выбор, Стефан, — ухмыльнулся Клаус, наблюдая, как глаза Стефана блеснули на Кэролайн. — Ты можешь либо остаться здесь и жить своей жизнью в Мистик Фоллс, либо принять то, кем являешься на самом деле, уехать со мной из города и спасти жизнь своего брата. — Что насчет нее? — спросил Стефан, указывая головой туда, где стояла светловолосая вампирша. — Она не относится к сделке, — холодно сказал Клаус, протягивая ему пакет с кровью. — Давай сделаем так, чтобы относилась. Увеличим мой срок на два десятилетия, и ты освободишь ее, чтобы она доставила лекарство моему брату. — Стефан, не надо! — воскликнула Кэролайн, поймав его взгляд. — Она не твоя забота, приятель! И у тебя есть десять секунд, чтобы выпить этот чертов пакет! — Неужели ты не можешь просто дать ему отдохнуть?! — запротестовала Кэролайн, угрожающе глядя ему в спину. — Молчать! — прорычал Клаус, быстро поднявшись и повернувшись, чтобы посмотреть на нее. — Ты будешь говорить только по моей команде! — Я не собака, Клаус! — выплюнула она. — Ты не можешь указывать мне, что делать! Клауса, казалось, не удивили ее слова, когда он угрожающе шагнул к ней. Он терял терпение, и это было заметно, когда его улыбка начала дрожать, когда он снова заговорил: — Неужели?! — с вызовом спросил он. Кэролайн просто смотрела на него и с ненавистью наблюдала, как его губы растянулись в отвратительной улыбке. В этот момент Стефан разорвал мешок с кровью, казалось, теряя контроль, отвлекая Клауса от Кэролайн и выпивая все в считанные секунды. — Вот это дух! — одобрительно сказал Клаус, прежде чем повернуться к Кэтрин. — Милая, — сказал он, схватив лицо Кэтрин двумя пальцами, — Отнеси это Деймону и возвращайся. — внушил он. — Ты хочешь, чтобы я ушла? — спросила Кэтрин. — Нет! — закричал Стефан, когда Клаус просто ответил: «Да». Кэтрин исчезла меньше чем за долю секунды, оставив Кэролайн и Стефана смотреть на Клауса с ошеломленными лицами. — Она никогда не принесет его ему, — отчаянно прошептал Стефан, когда Клаус сел на стул, торжествующе ухмыляясь им. — Она никогда не отдаст его ему, — повторил Стефан как бы про себя. — Надо было послать Кэролайн! Таков был уговор… — Я никогда не соглашался на такой уговор! — ухмыльнулся Клаус. — Все было напрасно, — прошептал Стефан, — Деймон умрет. Мой брат… умрет. — Стефан, — успокаивающе прошептала Кэролайн, присев на корточки, чтобы обнять его, не обращая внимания на свирепый взгляд Клауса. — Все будет хорошо, — прошептала она. Она гладила его по спине, держа в своих объятиях, шепча успокаивающие слова, пытаясь хоть как-то успокоить его боль. — Ты все еще не допил свой напиток, приятель! — сказал Клаус, глядя туда, где они лежали на полу. — Пей до дна! — Оставь его в покое! — крикнула Кэролайн, презренно глядя на него. — Она никогда не отдаст его ему, — Стефан продолжал напрасно шептать. — Не лезь не в свое дело, милая! — снова предупредил он, вставая и нависая над ними. — Пей свою кровь, Стефан! — приказал он. — Я сказала, оставь его в покое. — простонала Кэролайн, набрасываясь на Клауса с острыми клыками и прожилками в кровожадных красноватых глазах. Клаус с малой долей своих сил оттолкнул ее, но этого оказалось достаточно, чтобы она отлетела в другой конец комнаты. Она ударилась о стену с громким стуком и упала на пол под таким ужасным углом, что закричала от боли. Он медленно подошел к ней, когда она попыталась поставить лодыжку на свое законное место, и встал прямо перед ней. Между ними было расстояние всего в один шаг, когда они смотрели друг другу в глаза с угрозой и ненавистью. Никто из них не произнес ни слова. Клаус уставился на нее, наполовину впечатленный и наполовину раздраженный ее сопротивлением. — Кэролайн, не вмешивайся, — взмолился Стефан, пытаясь взять себя в руки и допить напиток, но его мольбы не были услышаны. — Оставь его в покое! — снова потребовала она, бесстрашно глядя ему в глаза и выплевывая каждое слово сквозь стиснутые зубы. — Нет, — прошептал Клаус хриплым голосом и с глупой ухмылкой, которую ей как обычно захотелось стряхнуть с его лица. Только на этот раз она не удержалась. Или, по крайней мере, попыталась сделать именно это. Клаус увидел, как она приближается, и поймал ее крошечное запястье своей железной хваткой с нулевым усилием. Его безмерно бесило то, что она не только имела наглость думать, что действительно может дать ему пощечину, но и осмелилась поднять на него руку. — Сделай это еще раз и… — начал он, но был оборван, когда блондинка снова попыталась ударить его свободной рукой. Он грубо схватил ее за другое запястье и резко наклонил вперед, прижимая ее тело к своему. Их носы были в нескольких дюймах друг от друга, и она могла чувствовать и слышать его сердитое пыхтение, когда он тяжело дышал. Она была безнадежна, поймана в его ловушку, руки скованны за спиной, неспособная бороться с превосходящим — по силе — первородным. — Кэролайн, — предостерегающе прорычал он. Его безжалостные и злые глаза сверлили ее сине-зеленые. Кэролайн, однако, не чувствовала ничего, кроме собственной ярости, и, поскольку он не позволил ей ударить себя, она снова прибегла к более унизительным методам и плюнула ему в лицо. Она почувствовала, как что-то холодное омыло ее тело, когда она снова посмотрела на него и увидела опасный блеск в его глазах. Клаус всегда был опасен, если ее спросить. Но что-то в том, как он выдохнул и посмотрел на нее, заставило ее понять, что ее действия заставили его и без того слабое терпение упасть за край, на этот раз навсегда. Время пустых угроз и предупреждений прошло. С Клауса наконец-то было достаточно. Не прошло и секунды, как он прижал ее к стене. Она стояла спиной к нему, одной рукой он яростно теребил ее светлые локоны, а другой прижимал бедра к холодной кирпичной стене, отчего ей хотелось кричать от боли. Но она не закричала. — Ты жалкая сучка! — прокричал он, его губы были в нескольких дюймах от ее уха. — Ты действительно думаешь, что сможешь бросить мне вызов без последствий?! — он невесело рассмеялся, когда она попыталась вырваться из его железной хватки. — Я был к тебе снисходителен, но, по-моему, ты неправильно истолковала мою доброту как слабость! — Да пошел ты! — всхлипнула она, проклиная себя за то, что звучит так слабо. Клаус рассмеялся. — Ты хоть знаешь, кто я, девочка? — удивился он. — Ты знаешь, что я могу с тобой сделать?! — Да. Ты гибридный ублюдок, который портит нам жизнь, потому что его собственная жизнь чертовски несчастна! — кричала она, пытаясь вырваться. — Кэролайн, не надо, — взмолился Стефан, поднимаясь с пола. Она не могла видеть его, но знала, как его брови нахмурились от беспокойства, и она также знала, что не может взять свои слова обратно. — Ты здесь самый жалкий, Клаус! — продолжила она, не обращая внимания на друга. Она вскрикнула, когда он сильнее дернул ее за волосы, ее голова почти касалась его плеча, и он схватил ее сзади за шею свободной рукой, прижимая ее к себе, еще сильнее зажимая ее между собой и стеной в неизбежном захвате. Этот рот! Клаус мысленно задумался. Этот кровавый рот будет твоей смертью, любовь моя! Она всхлипнула, когда он обездвижил ее. — Скоро я научу тебя использовать свой проклятый язык для лучших целей, чем ругань, милая! — прошептал он ей на ухо, прежде чем быстро развернул ее и снова пригвоздил своим холодным взглядом, от которого ее охватила бесконечная дрожь. — Посмотрим, что ты скажешь тогда. — Клаус, пожалуйста, — взмолился Стефан за нее, но его мольбы не были услышаны. — А теперь скажи, как мне наказать тебя за твою последнюю неосторожность? — он притворно блуждал, полностью игнорируя Стефана и возвращаясь к своему, казалось бы, игривому настроению, которое почему-то пугало Кэролайн больше, чем его сердитое. Она действительно боялась, но будь она проклята, если покажет ему хоть каплю страха. Ее поза будет оставаться спокойной до тех пор, пока она сможет ее сохранять. — Может, мне вырвать твой дерзкий язычок? — театрально спросил он, заработав взгляд Кэролайн, который заставил его ухмыльнуться. Внезапно, без всякого предупреждения, он бросился туда, где стоял Стефан, и схватил его за шею, прежде чем обернуться, чтобы посмотреть на Кэролайн. — Или мне сделать то же самое с твоим маленьким дружком? — Отпусти его! — крикнула Кэролайн, сделав шаг, и глаза ее наполнились паникой. — Ты злишься на меня! Вымести это на мне, а не на нем! — Ах, вот она! — сказал он, смеясь над ней. — Та капля страха, которая всегда отсутствует, когда ее жизни угрожает опасность, и всегда присутствует, когда ее друзья в опасности. Скажи мне, милая, у тебя вообще есть инстинкт самосохранения?! Пошел ты! Она хотела сказать, но придержала язык, ради Стефана. — Отпусти его, Клаус! — с вызовом сказала она. Менее чем за секунду лицо Клауса из веселого превратилось в раздраженное и слегка сердитое. — Ты не в том положении, чтобы предъявлять требования, любимая, — сказал он, не отрывая взгляда от ее лица, и свернул Стефану шею. Кэролайн судорожно сглотнула, но не двинулась с места. Он почувствовал ее реакцию, когда начал приближаться к ней, как хищник, загнавший свою жертву в угол, готовый наброситься. Он остановился только в нескольких дюймах от ее лица и поднял руку, чтобы погладить ее подбородок. Как и ожидалось, она отстранилась и посмотрела на него с отвращением. Затем он схватил ее за руки и грубо притянул к себе. — Не делай этого снова, милая, — предупредил он, шепча ей на ухо зловеще низким голосом. — Ты же не хочешь, чтобы сейчас пострадал кто-то еще? Кэролайн замерла. Конечно, она этого не сделает, и он это знал. Он играл прямо на ее слабостях. — Хорошая девочка, — прошептал он ей в подбородок. — Гори в аду! — не подумав, выплюнула она сквозь зубы. — Ох, этот рот, — сказал он, жутко хихикая. — Что мне делать с твоим грязным маленьким ртом? Кэролайн почувствовала, что ее глаза горят от непролитых слез, когда она заметила вожделение в его глазах. Она слишком хорошо знала этот взгляд, слишком много раз видела его на другом лице, которое презирала. На лице того, кого она ненавидела на самом деле. Деймон Сальваторе. Она считала его чудовищем?! Клаус был в десять раз хуже Деймона. И она знала, что лучше не думать, что такие монстры, как он, будут уважать ее желания или отпустят ее. Она напряглась, когда он наклонился ближе к ее лицу. Она противостояла Деймону, когда была человеком — правда, безуспешно, но все же — она не сдастся без боя и с Клаусом. Неважно, были ли ее шансы тогда лучше, чем сейчас. Она собиралась брыкаться и драться, но ее движения были забыты, когда он поймал ее нижнюю губу между своими губами и притянул ее к себе для неожиданно нежного поцелуя. Она почувствовала, как ее тело парализовало, и была действительно удивлена. Но ее шок был больше от того, как его губы нежно ласкали ее собственные, и как она обнаружила, что отвечает ему. Поцелуй начался нежно и сладко, но как только их губы начали танцевать вместе, он превратился в более горячую борьбу за доминирование между их языками. Клаус обхватил ее за талию, притянул ближе одной рукой, откинул ее голову назад, чтобы углубить поцелуй, и она обнаружила, что ее предательские руки ползут по его шее с той же целью. Ощущение ее сладкого языка, исследующего его рот, заставило его потерять контроль и застонать в ее. Она всхлипнула в ответ, крепче сжимая волосы на его затылке и впервые по своей воле прижимаясь к нему всем телом. Они оба разошлись внезапно, но одновременно по разным причинам. Оба с поджатыми губами, учащенным дыханием и комически удивленными лицами смотрели друг на друга, не понимая, что между ними произошло. Кэролайн гадала, что с ней, черт возьми, творится. Она выругала себя за то, что позволила ему поцеловать себя, и за то, что ответила на поцелуй — не совсем признавшись, что ей это нравится, даже самой себе, — и быстро попыталась найти объяснения, которые могла бы использовать против него за то, что сделала, одновременно пытаясь отдышаться. Клаус же, напротив, был поражен и удивлен. Его позабавило то, как Кэролайн, казалось, внутренне ссорилась с самой собой, и его изумило, что она ответила на его поцелуй. Он также был удивлен своей реакцией и тем, как возбуждающе было держать ее в своих объятиях, в то время как она в кои-то веки подчинилась ему, вместо того чтобы бороться с ним. Конечно, была определенная борьба за доминирование. Но она ответила на его поцелуй, и это было само по себе победой. Затем он вспомнил, что изначально намеревался наказать ее, и менее чем за секунду вернулся к своему высокомерному и дерганому «я». — Это было интересно, — сказал он, по-волчьи улыбаясь, когда она покраснела еще сильнее. — Я подумала, что если ты получишь то, что хочешь, то скорее оставишь меня в покое, — солгала она грациозно, но Клаус на это не купился, и в глубине души она это знала. — И я предполагаю, что именно по этой причине ты ответила на мой поцелуй? — спросил он со смехом. — Ты предполагаешь правильно! — сказала она, вздернув подбородок и свирепо оглядываясь. Клаус прищурился, увидев, что она перестала улыбаться. — И почему мне трудно в это поверить? — спросил он. — Потому что у тебя, очевидно, развита паранойя и проблемы с доверием, — с вызовом выпалила она. — Ну, спасибо! — снова ухмыльнулся он. — Это не комплимент! — выплюнула она. — Конечно, нет. — сказал он, делая угрожающий шаг вперед. — И на твоем месте, — еще шаг, — я бы не стал смотреть дареному коню в зубы. — Ты бредишь, — прошептала она, боясь, что если заговорит громче, ее голос может сорваться. — Брежу, — подтвердил он, снова зажав ее между собой и стеной, положив обе руки по обе стороны ее лица и наклонившись вперед. — И ты тоже, — прошептал он, и его дыхание дразняще коснулось ее лица. — Если ты хоть на секунду поверила, что я так легко отпущу тебя после того, как попробовал. Контроль. Это было то, чего они оба жаждали, то, что они оба всегда хотели иметь. Но было еще кое-что, что они оба презирали терять даже сильнее контроля; и это была гордость. Они оба были так похожи. И поскольку это было так, он знал, что унижение, жалость и стыд были для нее хуже самой смерти, хуже, чем разрушенное доверие или потеря контроля. К счастью для него, он точно знал, как добиться этого, он точно знал, как заставить ее заплатить за ее… непослушание. — Ты сделаешь так, как я скажу, — прошептал он, и Кэролайн почувствовала, как ее тело обмякло под его внушением, а от его низкого, хриплого голоса по спине пробежали чувственные мурашки. — Ты понимаешь? — Я понимаю, — сказала она, чувствуя, как слезы катятся по ее щекам. Она ненавидела принуждение. Она ненавидела чувствовать себя беспомощной. Она ненавидела Клауса! — Хорошо, — по-волчьи ухмыльнулся он. Он повернулся и перешагнул через труп Стефана, чтобы наполнить стакан кровью из пакета. Затем он медленно направился в спальню Аларика и сел на стул напротив кровати. Он включил проигрыватель компакт-дисков, остановившись на чувственной песне. — Иди сюда, — тихо приказал он, и Кэролайн почувствовала, как ее тело вынуждает ее подчиниться. Она остановилась в футе от того места, где он сидел, наблюдая, как он медленно осматривает ее, останавливая голодные глаза на ее влажных. Он ухмыльнулся, медленно поднялся и большим пальцем вытер ее слезы. — У тебя красивое тело, милая, — прокомментировал он. — Я бы хотел исследовать его более подробно. — Пошел ты! — выплюнула она, слегка дрожа, боясь того, что, как она знала, должно было произойти. — Ох, — сказал он со своей волчьей ухмылкой, наклонившись, чтобы прошептать, — Это предложение? Он ухмыльнулся, наблюдая, как она дрожит, и слушая, как бьется ее сердце. — Ты больной! — воскликнула она. Он цыкнул на нее, раздраженно качая головой. Он схватил ее лицо двумя пальцами, приблизив его к своему. Слишком близко. — Ох, этот рот! — сказал он, снова захватывая ее губы, грубо посасывая их, прежде чем прикусить. Затем он приказал своим клыкам выйти и поиграть, погрузив их в ее нижнюю губу, яростно выпуская кровь и ухмыляясь, когда она тихо всхлипывала. Он медленно отодвинулся и целеустремленно облизнул губы, ее кровь была восхитительна. — Пока достаточно, — сказал он, возвращаясь на свое прежнее место на стуле и явно скучая. Она почувствовала, как ее рана временно зажила, когда яд начал медленно распространяться. Она пыталась сдержать новый поток слез. Он собирался убить ее, и это будет медленная и мучительная смерть. Она знала, как больно умирать от укуса оборотня, Елена рассказала ей все о том, как умерла Роуз, и ей было трудно даже слушать. Невозможно было поверить, что все это случится и с ней. — Раздевайся, — приказал Клаус, вырывая ее из раздумий. — Что? — переспросила она, словно в тумане. — Медленно, чувственно, — добавил он с ухмылкой, как будто не слышал ее, — следуй за музыкой. — Нет! — с вызовом воскликнула она, тщетно пытаясь побороть навязчивое желание. Он поймал ее взгляд и заставил еще раз: — Станцуй для меня, милая! Она чувствовала себя грязной под его голодным взглядом, когда ее тело холодело от его низкого шепота. — Ты больной! — ядовито повторила она, выполняя его приказ. — Да-да, это мы уже выяснили, — сказал он, самодовольно улыбаясь, и, сделав глоток из бокала, поудобнее устроился в кресле. Она исполнила для него то, о чем он просил. Медленно и чувственно она сняла куртку, рубашку и остальные вещи, используя движения, о которых даже не подозревала. Клаус почувствовал, как его возбуждение болезненно нарастает, когда она сняла с себя одежду и выступила перед ним. Он бессознательно облизнул губы, снова представляя себе все то, что он мог бы сделать с этим чудесным телом. Все возможные варианты проносились в его грязном мозгу, легко представляя, как она ворочалась бы под ним, когда он бы показал ей свои самые темные стороны. Она бы боролась с ним, это уж точно, несмотря на то, что жаждала бы этого также сильно, как он. Он представил себе, как ее хмурые взгляды и оскорбления превращаются в стоны и мольбы дать ей возможность освободиться, и снова почувствовал, как его член болезненно дернулся. — Стой! — скомандовал он, когда ее руки коснулись бретельки бюстгальтера, и он увидел, как она вздохнула с облегчением. Очевидно, она думала, что на этом все закончится. О, милая, ты пожалеешь, что я не дал тебе закончить все это сейчас, в эту секунду! Подумал он со злой ухмылкой. Он снова глотнул крови и недовольно поморщился. Это было не так вкусно, как ее кровь. Возможно, он сможет утолить свой голод и одновременно наказать ее. — Ложись на кровать, — приказал он, когда ему в голову пришла идея. Ее глаза расширились от страха и удивления одновременно. Она бросила на него полный ненависти взгляд, забираясь в центр постели. — Руки над головой, — повторил он, и она сделала, как было велено. Она со страхом смотрела, как он отставил стакан и медленно встал. Она увидела, как его глаза стали золотыми, и вспомнила, как горели глаза Тайлера, когда он впервые убил. Она задрожала, когда он схватил ее за бедра и грубо притянул к краю, где встал между ее ног, заставляя их раздвинуться. Тихий всхлип сорвался с ее губ. Дежавю, которое она чувствовала, заставляло ее еще больше ощутить свой стыд и беспомощность. Он посмотрел на нее сверху вниз с высокомерной ухмылкой, когда поднял руку перед ее лицом, чтобы она могла наблюдать, как его когти оборотня медленно проявляются из его кожи. Клаус улыбнулся, увидев, как ее сердце слегка подпрыгнуло, и чуть не рассмеялся, услышав, как ее крики наполнили комнату, когда он разорвал нежную плоть ее живота четырьмя большими царапинами, от груди до верхней части бедра. Он облизал пальцы, наблюдая, как трогательно медленно заживают ее раны. — Оу, прости, любовь моя, — сказал он, не выказывая ни малейшего сожаления. — Тебе было больно? Кэролайн проигнорировала его, пытаясь сосредоточиться на чем-то другом, а не на боли. Ее кожа словно прожигала ее насквозь, очевидно, яд был не только в его клыках. Но у нее было мало времени, чтобы сдержать крики. Она увидела его, опускающегося на кровать и чувственно облизывающего губы, прежде чем он высосал кровь, текущую из ее тела. Он шел по следу крови, его горячий язык слизывал жидкость с того места, где она начиналась, над ее кружевным нижним бельем, до места, где она заканчивалась, всего на несколько дюймов ниже ее подходящего под трусики бюстгальтера. Она отвела глаза, когда он посмотрел на нее, почувствовав, как ее щеки вспыхнули, когда она услышала его смешок, и зажмурилась, стараясь не выругаться на него. — Что, больше никаких язвительных комментариев? — прошептал он, и его дыхание коснулось ее лица. — Больше никаких драк? — его снова встретила тишина. — Открой глаза, милая! — прошептал он ей на ухо, прежде чем прикусить мочку. — Нет, — закричала она, пытаясь бороться с его внушением. Но она все равно их открыла. Он приподнялся на локтях и навис над ней. Затем он неожиданно схватил ее за подбородок и заставил посмотреть на себя. — Ты боишься, любимая? — спросил он, улыбаясь. — Ты боишься меня? — Да, — слабо ответила она и увидела, как его улыбка стала шире. — Чего ты боишься сейчас? — спросил он, лаская ее шею одним пальцем, ловя пульс. Тишина. Он пригвоздил ее взглядом. — Отвечай! Кэролайн всхлипнула, но повиновалась, опустив глаза. — Я боюсь, что ты принудишь меня себе в качестве наказания, — сказала она слабым голосом, и ее губы задрожали. Клаус замолчал, обдумывая ее слова. Она подняла глаза и удивилась его реакции. — Ты думаешь, я возьму тебя против твоей воли? — сказал он, удивленный и шокированный одновременно. ДА! Она думала с горечью, но так и не высказала своих мыслей. — Ну и где в этом веселье? — насмешливо ответил он. Прежде чем она успела сказать или сделать что-то еще, он снова впился зубами в ее нежную шею и погрузился в наслаждение, которое давала ему ее кровь. Удивительно, но она не ощущала боли. Она почувствовала его запястье на своем лице и, поняв, что он имеет в виду, отвернулась. — Я не собираюсь пить твою кровь! — гордо заявила она, вздернув подбородок. Через несколько секунд он отстранился и крепче прижал запястье к ее губам. — Ты будешь пить, Кэролайн! — с вызовом сказал он. — Или умрешь. Это твой выбор. — добавил он, вернувшись к своим прежним занятиям секундой позже. Она почувствовала его улыбку на своей коже, когда повиновалась, и ей ничего так не хотелось, как ударить его по лицу. Его кровь хорошо пахла и была еще вкуснее — не то чтобы она когда-нибудь призналась бы в этом ему или кому-то другому, если уж на то пошло, — и когда она выпила еще, то почувствовала, как теплое и расплывчатое чувство распространилось в ее груди, как его кровь облегчила ее ноющую боль. — У тебя божественный вкус, милая, — сказал он, отстраняясь и глядя на ее все еще вампирское лицо, так как она продолжала пить. Кэролайн медленно отодвинулась и, к разочарованию гибрида, приказала своим вампирским чертам исчезнуть. — Хочешь еще? — спросил он, указывая на свое запястье и широко ухмыляясь. — Пас! — рявкнула она с притворным отвращением. — Не все так хороши на вкус, как я! Клаус впервые за много веков беззаботно рассмеялся, наблюдая за ее лицом, выражающим отвращение. Она хотела оскорбить его, и он знал это. Но Клаус не был бы Клаусом, если бы не обернул это против нее. Поэтому он исказил ее слова. — Не могу не согласиться, — прошептал он, улыбаясь шире, наблюдая, как ее щеки становятся пунцовыми. — А я пробовал многих, когда был… — Фу! Избавь меня от кровавых подробностей! — простонала она, заставив его снова рассмеяться. Кэролайн подумала, что это странно — развлекать своего врага, даже если она делает это не нарочно. Но самым странным было то, как его беззаботный смех подействовал на нее, заставляя думать, что внутри этого монстра действительно был настоящий человек. Она тряхнула головой, пытаясь избавиться от предательских мыслей. Он услышал движение Стефана, и его улыбка исчезла. Его прежнее хорошее настроение было забыто и исчезло в мгновение ока. Он снова поймал ее взгляд и приказал: — Ты позволишь Стефану считать, что я тебя изнасиловал, и ни в коем случае не скажешь ему, что я этого не делал! Кэролайн моргнула, когда он добавил последнюю часть, шепча так тихо, что она едва расслышала его. — А теперь поиграй в мою игру, любимая, — сказал он. — Избавься от них, немедленно! — добавил он, многозначительно глядя на ее лифчик и трусики. — И стань идеальной жертвой безжалостного монстра. Я отвернусь, если ты хочешь уединиться, — добавил он, широко ухмыляясь, — но вряд ли я увижу что-то, чего не представлял себе или не видел раньше. Она усмехнулась и наградила его ненавистным взглядом. — Гори в аду! — прошипела она, забираясь под одеяло и выбрасывая нижнее белье так, чтобы он не увидел, что под ним. — Постарайся не нюхать их, как истинный извращенец, которым ты и являешься! — добавила она, выбрасывая вещи, заставив его вызывающе поднять бровь в ответ на ее обвинения. Он вдруг оказался в ужасно хорошем настроении, и она ненавидела это! — Стефан! — игриво сказал он, когда вновь оживший Стефан встал позади него. — Я рад, что ты наконец решил присоединиться к нам! Ты пропустил все самое интересное, приятель! — Что ты сделал?! — спросил Стефан с отвращением, когда его глаза, полные жалости, остановились на заплаканных глазах Кэролайн и крови на кровати. Она увидела, как Клаус широко улыбнулся ей, и поняла, что это и есть ее истинное наказание, что все, что он делал до сих пор, должно было достичь этого момента, момента ее унижения. — Что ты с ней сделал?! — повторил Стефан более настойчиво, но она была слишком погружена в свои мысли, чтобы слушать их. Смерть была бы подарком! Она думала о его словах, чувствуя, как слезы текут по ее лицу. Жалость, которую она увидит в глазах Стефана, в глазах всех остальных. Унижение, стыд. Это было хуже самой смерти. Зная, что она навсегда будет запятнана им, что ее друзья подумают, что он изнасиловал ее, что он использовал ее. Это было тяжелее вынести, чем смерть. Хуже, чем если бы он действительно сделал это. И у нее была целая вечность, чтобы испытывать это. Да, смерть была бы подарком, и он это знает. И она ненавидела его за это!