Крошечка

Кажется, это первое дело Швецовой, когда она абсолютно бездейственна. Вся вчерашняя ситуация очень сильно подкосила её, и как бы она не пыталась отвлечься — не особо получалось. Маша перебирала большое количество вариантов, чтобы хоть на шаг приблизиться к разгадке. Ведь прошли уже сутки, а у них до сих пор нет ни подозреваемого, ни мотива, вообще ничего. Схватившись за спину, она откинулась на спинку кресла. — Что такое, что со спиной? — увидев, Олег не мог не спросить. — Анина кровать, конечно, удобная, но точно не для нас, — Швецова даже немного улыбнулась. Это было по-настоящему радостным событием, ведь кроме слёз и грусти на её лице в последние сутки ничего не было. — Но эта боль ничто по сравнению с тем, что внутри… — Платонов подошёл к ней и, присев на корточки, взял за руку. — Но зато как бы не было неудобно, тебе удалось поспать на ней. Я могу сделать массаж, хочешь? — Нет, не надо, пройдёт. А то ещё зайдёт кто-нибудь. — Ну, нам не привыкать, — засмеялся мужчина, вспомнив как эта прекрасная дверь открывалась в самые неподходящие моменты. — А с тем, что внутри… всё будет хорошо, — положил свою руку на её грудь в районе сердца. Маша посмотрела на неё и невольно улыбнулась. — Скажи мне, есть какие-то новости по поводу личности? — Нет, Маш. Всё совсем глухо. Платонов встал и направился к окну. Совсем не хотелось смотреть ей в глаза, которые опять наполнялись солью. Самое страшное, когда ты совсем бессилен. Реальность сама несла по течению, только вот он был совсем против. Хочется сломя голову побежать и спасти своё солнышко. Но куда бежать? Хочется убить человека, благодаря которому он и она уже который день живут в бреду. Но кого убивать? Хоть бы одну зацепочку… Олег обязательно бы нашёл в ней всю разгадку, а главное ответ на вопрос, где его Аня. — Извините, вы Марья Сергеевна? — вдруг внезапно дверь следователя открылась, и в кабинет вошла девушка, по виду которой можно было понять, что она тоже пострадавшая. Вид совсем растерянный, а на лице следы от некачественной растёкшейся туши. — Я мама Кати Николаевой, которую… — на остаток фразы девушку уже не хватило, да и по появившимся слезам всё было понятно. — Да, я вас помню, присаживайтесь. Олег лишь тихо усмехнулся, так как Маша вчера в порыве волнения, а может даже ещё ревности сказала противоположное. — К сожалению, пока нет ещё никакой информации, но мы ищем. Швецова пыталась найти хоть какие-то слова, чтобы успокоить женщину. Хотя прекрасно понимала, что никакое «мы ищем» не поможет. Девушка в ответ лишь дрожащей рукой поставила свой телефон перед следователем. Маша опешила от увиденного. Мёртвый ребёнок с пулей в голове. Сердце моментально застучало сильнее. Хотелось сорваться с места и побежать. Неважно куда. — Олег… — чего только стоил её взгляд. Мужчина испуганно посмотрел на девушку и, подойдя к столу, посмотрел на фотографию в телефоне. — Это ваша дочь? — Девушка молча кивнула, рождая новые слёзы. — Они что-то ещё написали? — В ответ она вновь кивнула. — Чтобы я даже не пыталась её найти. Маша с Олегом в ужасе переглянулись. Зачем они убили ребёнка? За что? Что им надо? Сотни вопросов, но каждый без ответа. Соболезную, сочувствую? Что сказать в такой ситуации, особенно когда ты сам на грани такой же. Девушка поднялась с места и поднесла уже совсем мокрющий платок к лицу. — Пожалуйста, найдите их и спросите, за что они так. Мама девочки посмотрела совершенно разбитыми глазами на Машу, а затем покинула кабинет. Кажется, в этот момент паника вновь ожила в теле. — Олег, а что если… Мы тоже получим такую фотографию? — По-детски испуганно посмотрела на мужчину Швецова. Платонов вздрогнул после того как представил на той фотографии… Аню. Его ребёнка могут убить. Конечно, такие мысли были и до этого. Но после увиденного в голове всё совсем поменялось. Теперь есть железное доказательство, что это по-настоящему возможно. Может, всё это неправда? Пусть окажется самым страшным сном в его жизни. А что ответить Маше? Что ответить, чтобы она в очередной раз поверила, если он сам уже практически ни во что не верит. Как можно убедить человека, что всё будет хорошо, если с каждой минутой вся надежда уходит глубоко под землю. Если бы было хоть что-нибудь, за что можно зацепиться. Неожиданно на телефон Олега пришла смс, его глаза моментально загорелись. — Маш, я тебе обещаю. Мы её найдём. Я найду. Сегодня. Всё закончится, обещаю. Только прозвучало последнее слово, он тут же, сломя голову, выбежал из кабинета. Швецова даже не успела отреагировать на его заявление и выяснить, что они узнали. Ей оставалось только довериться ему. Она была убеждена, что он спасёт.

***

После отъезда Олега Маша чувствовала в себе невероятную уверенность в том, что ещё чуть-чуть, и её крошечка будет рядом с ней. Сам того не ведая, Платонов вселил в девушку такую уверенность в том, что злодеи наконец-то обнаружены. Маша ждала заветных шести часов, чтобы можно было уйти с работы и отправиться домой, как и велел ей Олег. Работать сил не было, в голове постоянно крутились мысли об Анне. Решив не пересиливать себя, Швецова достала из кармашка телефон и принялась листать фотографии, начиная с тех самых дней, когда Анюта была ещё совсем крошечной. Маша листала снимки и словно проживала все эти моменты вновь. Вот Аня первый раз самостоятельно встала в кроватке, вот неуклюжими шажочками бежит к двери встречать папу, едва заслышав писк домофона, вот её первый день рождения… На сердце стало чуточку теплее. Мария глянула на время и поняла, что ей пора. До дома девушка добралась вполне благополучно, легко нашла место для парковки и с полной уверенностью, что сегодня все наконец-то будет как прежде, поднялась в квартиру. Маша пила чай кружку за кружкой, терпеливо ожидая приезда Олега и вздрагивая при каждом звуке, который внезапно нарушал полнейшую тишину пустой квартиры. Звонить она не рисковала, боясь помешать ему. Поэтому Марии не оставалось ничего, кроме как сидеть и просто думать. Вспоминать. Мечтать. Перед глазами мелькали картинки будущей встречи с дочерью, Маша планировала, как попросит у Ковина пару деньков и не будет отходить от Ани ни на шаг… Эти мечты охватывали её с такой силой, что сердце начинало биться все чаще и чаще. Швецовой невероятно сильно сейчас хотелось окружить себя своими детьми, обнять их, словно курочка-наседка, и провести так как можно больше времени. Кажется, девушка никогда так сильно не мечтала об этом, как сейчас. Так пролетел ещё час, и Маша уже начала волноваться. Слишком долгое отсутствие Платонова заставляло разум подкидывать ей мыслишки касательно того, что всё пошло не по плану. Иначе бы он уже давно прибыл к ней, и не один. За окном уже зажглись фонари, когда ключ в замке медленно и как-то неуверенно провернулся и дверь отворилась. Швецова моментально вскочила с насиженного места и бегом метнулась в коридор. Олег стоял на коврике у двери, лицо у него было мрачнее тучи. Конечно, он приехал один… — Олег, — Машу охватила паника. — Где Аня? Где моя дочь, я тебя спрашиваю?! — Я не знаю, — помрачнев ещё сильнее обронил Платонов. — В смысле ты не знаешь? — Мария посмотрела на него глазами полными досады и даже разочарования. — Маша, я не волшебник. Что я мог сделать, если эта квартира оказалась пустышкой? — Олег и сам был раздавлен этой неудачной операцией. Ничего не становилось лучше, с каждым новым крючочком вся ситуация становилась лишь хуже. Мужчина, не выдерживая, крикнул. — Маша, что я мог сделать?! Мария, поджав губы, снова вернулась на кухню. Всё, это был край. Девушка больше не находила в себе сил держаться. Внутри оборвалась последняя ниточка. Им обоим хотелось кого-то обвинить в своём горе, но пока они не знали преступника, они обвиняли друг друга… — Ты… ты обманул меня! — Перестань так на меня орать! Между прочим, это и мой ребёнок тоже, и я не меньше твоего здесь сейчас волнуюсь, — вместо того, чтобы сейчас взяться за руки, обняться и успокоить любимого человека, они просто стояли в метре друг от друга, словно на боксерском ринге, и кричали. Психика не выдерживала. Каждое новое слово ранило больнее предыдущего, впиваясь в сердце словно осколки разрывной мины. В ушах стоял гул от неприемлемо громких голосов. У Олега в голове промелькнула мысль, что они сошли с ума, срывая друг на друге накопившуюся ненависть. — Маш, ты просто не в себе, успокойся, я тебя прошу, — Платонов попытался хотя бы как-то усмирить и себя, и её, но ничего не вышло. Сейчас это было уже невозможно. — Да. Да, я не в себе! Потому что мой ребёнок сейчас в опасности, и ни один человек на свете, даже её отец, не может мне помочь! — Маша едва ли контролировала то, что слетало с её языка. — А ты что, ты?! Ты можешь ей помочь?! — Не отставал Олег. — Ты мне обещал, — внезапно перешла на шёпот девушка. — Ты сказал, что всё будет хорошо. Но ничего не становится хорошо! Это невыносимо, я так больше не могу, Олег! Сил заплакать уже не было, казалось, что все слёзы уже были израсходованы за последние жуткие дни. А ведь сейчас это было бы так кстати… Швецову просто охватывала истерика и неконтролируемая паника, но ни единой слезинки не сбегало из её глаз. Она продолжала что-то кричать, слышала крик в ответ и не могла остановить это безумие. Было уже физически больно. — Я так устал от тебя, Маша! Да соберись ты наконец уже! — Платонов, не отдавая отчёт в своих действиях, схватил со стола кружку с ещё не допитым чаем и со всей силы запустил её в стену за Машиной спиной. Мария, испугавшись, зажмурилась. По светлым обоям в рубчик стекали алые подтеки каркаде. Маша медленно обернулась, в голове моментально возникла нехорошая ассоциация. Олег, отвернувшись от неё, стоял, уперевшись напряжёнными руками в столешницу. Осколки фарфора валялись в хаотичном порядке на полу, но никому не было никакого дела до них. Какое кому дело до разбитой чашки, если у них сейчас семья рушится? — Всё, я больше не могу! — В который раз, заламывая руки, прокричала Мария. — Я это уже слышал, но ты думаешь что ли, что я мо… — договорить мужчина не успел. — Я с тобой разведусь. Эта фраза внезапно отрезвила и её, и его. Маша только задним умом осознала, что сейчас сказала. Ей стало страшно. Неужели её подсознание выдало то, что на самом деле хочет девушка? Верить в это Швецова не хотела. Это не так! Олег посмотрел ей в глаза с такой болью, что Маше стало ещё в миллион раз хуже, хотя до этого казалось, что хуже уже просто некуда. Они стояли напротив друг друга и понимали, что их стены их мирка только что рухнули, что это была точка невозврата. Такими словами просто так не разбрасываются, Мария знала. И была уверена, что если с их семьей что-то произойдёт на самом деле, то это будет исключительно её вина. — Олеж, я… — попыталась снова начать разговор Швецова, но голос почему-то пропал. Мужчина, не поворачивая головы, медленно обошёл её и вышел из кухни. Маша медленно сползла по стенке на пол, наплевав и на разлитый чай, и на осколки, и закрыла лицо руками. Девушка снова поймала себя на мысли, что после такого и жить не хочется. Олег добрел до кровати, всё ещё прокручивая в голове эти последние слова жены. Было по-настоящему больно слышать такое, даже в порыве гнева. Неужели они не сдержали ту самую клятву, гласящую, что они будут вместе и в горе, и в радости… Маша пришла в кровать спустя минут десять и молча легла рядом. Израненная и кровоточащая душа болела при каждой попытке приложить к ней любовь. Она отторгала всё на свете, пытаясь регенерироваться самостоятельно, но выходило крайне скверно. Обнять Платонова Мария почему-то побоялась, думая о том, что после сказанного ею он вряд ли захочет этого. Полночи они не могли сомкнуть глаз. Лежали пусть и отвернувшись, но рядом, под одним одеялом, каждый думал о чём-то своём, но сил начать разговор не было… Каждый хотел спросить другого, как они вообще докатились до такого, но боль, сидящая внутри, просто напрочь заковала в кандалы связки. Тишина угнетала. А впереди их ждала неизвестность. Маша беззвучно вглядывалась в лицо спящего на соседней подушке мужа и понимала, что если бы не он, она бы точно уже сошла с ума. Олег как мог пытался держаться, быть сильным и за себя, и за неё, но Швецова просто отвергала все его попытки закрыть её собой. Она не могла объяснить себе причину этого, но клятвенно решила объясниться с ним завтра же, чего бы ей это ни стоило. Один он эту семью не спасёт.