***
Вечер. Прекрасная погода. Только ради этого стоит любить весну. Птицы допевали свою песню на сегодня на цветущих, полных красоты деревьях. Пара сидела на травке у здания, у дома прекрасных лошадей, глядя на маленькие чудо, которое срывает одуванчики и, сдувая семечки, дарила им жизнь. Они сидели именно там, где были однажды и где завели важный разговор. — А ты помнишь, как мы именно на этом месте заговорили о нашей девочке? — решив вновь удариться в воспоминания, сказал Олег. — Конечно помню, как такое забыть. К тому же это было так неожиданно, — девушка подперла рукой голову и уставилась на мужчину. — И ответила ты тогда совсем так неоднозначно, — засмеялся Платонов, прокручивая эту сцену в голове. — Ну знаешь, предложение завести ребёнка — это не поехать на Лиговку. — И тем не менее с Лиговкой ты мне отказала, — мужчина всё не переставал смеяться. — Олег, — девушка в ответ лишь закатила глаза и ударила его в плечо. — Главное, что тот разговор был не просто словами, и у нас есть эта радость. Олег посмотрел на Машу и от таких тёплых мыслей невольно улыбнулся. Положив руку ей на плечо, придвинул к себе как можно ближе. Швецова тут же обняла мужчину и положила голову ему на грудь. Платонов поцеловал Машу в макушку, от чего у неё даже пробежались мурашки. Пара могла сидеть так бесконечное количество времени, если бы кое-кто им не напомнил бы зачем они вообще сюда приехали. — Пап, мам, а вот можно будет покататься на пони? — Ну, если ты хочешь, — детские глазки тут же загорелись. Большая мечта вот-вот сбудется. Маша с Олегом взяли за ручки свою принцессу и направились к чудо-животным. Хозяина конюшни уговаривать совсем не прошлось, так как эту семью он знал хорошо, как никого другого. В любой свободный день, когда на небе царило солнышко, они не упускали возможности прогуляться по прекрасным местам, рассматривая здешнюю красоту. Каждый раз как они приезжали, Аня умоляла родителей покататься. Но Маша всё откладывала момент словами: «Ну, надо немного подрасти». Сложно было объяснить с чем была связанно такое беспокойствие, ведь старшая дочь, Злата, начала кататься ещё раньше. Но к Ане в принципе во всех делах было совершенно другое отношение. — Ну что, Анют, готова? — девчонка уже ждала, когда этот милый пони двинется с места и отвезёт её в какое-нибудь королевство к принцу. Хотя этому принцу ещё придётся пройти проверку от папы Олега. Так просто он свою принцессу никому не отдаст. Тренер приказал маленькой лошадке начать движение. Пара влюблённых стояла в обнимочку и наблюдала, как медленно Аня расплывается в улыбке. Что может быть лучше, когда сбывается мечта ребёнка, который верит в самые большие чудеса. Как же были счастливы эти двое. Их крошечка снова с ними, рядом, а между ними царила настоящая любовь. Они медленно, всё так же обнимаясь, шли за лошадкой, наслаждаясь такой милой картиной.***
Спустя несколько дней Мария стояла у широкого подоконника в ожидании начала большого совещания, на котором ей предстояло отчитаться по поводу завершенного дела. Оно вызвало необычайный резонанс в обществе, поэтому надеяться на то, что ей удастся быстренько выложить пару заученных фраз, а затем сбежать домой к своим, растворилось словно сахар в так и не выпитом с утра чае. Швецова одёрнула форменный пиджак и почему-то подумала, что ей следует чаще надевать форму. Комплимент ей не сказал сегодня только ленивый. Маша в очередной раз глянула на часы. Нет, всё-таки зря она так боялась опоздать! Приезжать настолько заранее оказалось тоже решением вполне ошибочным… Вдруг откуда ни возьмись рядом с ней нарисовался мужчина в погонах подполковника и тыкнул Машу с двух сторон пальцами. Швецова вздрогнула и моментально обернулась. — Казанцев, ты что? Тебе жить надоело? — С укором, но не без тени улыбки спросила Маша. — Мария, а ты что тут такая стоишь, словно тебя не на заседание, а на эшафот пригласили? — Машин коллега прислонился рядом с ней к подоконнику. — Вить, так это на праздники приглашают, а на заседания приказывают прибыть вне зависимости от твоих собственных планов и желаний, — с неохотой ответила Маша. — Да ладно тебе, какое дело раскрутила зато! Молодец, вот всегда удивлялся, как ты это делаешь. Кстати, последний раз, когда я тебя видел, ты была беременна… — Может и такое быть, — с улыбкой кивнула Маша. — И как у тебя совмещается материнство со следствием? — Полюбопытствовал Виктор. — А, первый раз что ли! Но лучше бы не совмещалось, — неопределённо ответила Швецова и скрестила руки на груди. Вспоминать о недавних событиях всё ещё было крайне неприятно и больно, и Маша надеялась, что у коллеги хватит такта не выспрашивать её о чём-то дальше. К радости Марии мужчина действительно обронил ещё парочку фраз, не забыл восхититься её красотой и ушёл куда-то по своим делам. Дальше Швецова продолжила ждать начала в одиночестве, которое в данный момент не могло её не радовать. Девушка листала сложенные в папку листы, повторяя все те слова, которые ей предстояло выложить на грядущем совещании. Тяжелая дубовая дверь отворилась, и милая девушка с уложенными в идеальную ракушку волосами пригласила всех войти. Мария выдохнула напоследок и двинулась за всеми в кабинет. Внутри было свежо, пахло цветами и почему-то какими-то лекарствами. Маша огляделась по сторонам и уже хотела присесть на стул, который стоял ближе к двери, но сидящий в начальственном кресле генерал мягким жестом указал Швецовой на иное место. — Мария Сергеевна, нет, сядьте в начало, будьте так добры. У Маши не было причин (да и возможности) отказываться, поэтому она проследовала туда, куда было указано ей и наконец уселась на стул. Сначала выступил кто-то с докладами помельче, чем у неё, но когда дело дошло до Марии, её снова попросили. — Мария Сергеевна, рассказывайте своими словами. Дело я уже и так прочитал, хочу услышать в прозе, что называется, — Швецова улыбнулась в ответ мужчине и принялась рассказывать. — Егоров Борис Всеволодович, тысяча девятьсот восьмидесятого года рождения. В детский сад, где всё и произошло, ходит его сын, Егоров Иван Борисович. С матерью мальчика Егоров развёлся несколько месяцев назад, требовал в судебном порядке оставить ребёнка с ним, но суд вынес приговор не в его пользу. На этой почве Борис Всеволодович принялся всяческими способами пытаться выкрасть ребёнка. Он подкарауливал их на улице, следил, и всё время не оставлял надежды заполучить ребёнка. Мать видеть сына не запрещала, но ему, видимо, этого было мало. Тогда Егоров принял решение ворваться в детский сад со своими подельниками и выкрасть сына оттуда. Покойная воспитательница, конечно, о ситуации в семье знала, поэтому не позволила отцу забрать ребёнка. Борис Всеволодович при помощи двоих мужчин вколол охраннику снотворное, запер двери во все группы, кроме той, где был Иван, и взял детей и воспитала в заложники. Требования свои он выдвинул сразу, решив, что уже просто ребёнка ему мало: мужчина жаждал денег. Подельники пытались всячески отговорить Егорова от этого, но с каждой минутой мужчина сходил с ума всё сильнее. Именно поэтому, когда воспитательница попыталась успокоить испуганную до ужаса девочку, он просто достал пистолет и выстрелил в женщину. Трое мужчин понимали, что теперь уже так просто они не отделаются, поэтому приняли решение уходить. Как гарант своей неприкосновенности, они взяли двоих девочек, спрятались с ними в подвале детского сада, пока не уедут все прибывшие на место происшествия службы. Затем они сбежали с детьми и сутки прятали их на арендованном складе в Ленобласти. Одна из девочек, к сожалению, тоже была убита. По словам Егорова она… Тут Швецова, которая до этого момента говорила довольно ровно, пережив за последние дни и адские допросы этих нелюдей, и отчёты, и переосмысление произошедшей ситуации, просто запнулась. Она быстро обвела взглядом всех присутствующих. Многие смотрели в стол, с явным трудом выслушивая всё то, что ей приходилось рассказывать. Кто-то нервно крутил пальцы, кто-то даже сжимал кулаки… Маша бросила взгляд на начальника, он снова мягко кивнул ей. — Продолжайте, Мария Сергеевна. — По словам Егорова девочка была капризной, много шумела и без остановки плакала. У него сдали нервы, и мужчина выстрелил в ребёнка. Второй подельник, к слову, клянётся, что всю дорогу пытался отговорить товарища от этого необдуманного поступка и с самого начала был против похищения. А третий же сразу почти сошёл с дистанции, его силами оперативников удалось обнаружить на границе с Финляндией, он уже тоже дал признательные показания. — Мария Сергеевна, — кашлянул генерал. — Что… что там с детьми, которые были в заложниках? — С ними работали специалисты, с кем-то всё ещё продолжают, но в целом всё хорошо. Серьёзных последствий, к счастью, удалось избежать. В целом у меня всё… Маша, потупив взгляд, ждала разрешения сесть. В огромнейшем кабинете царила гробовая тишина, никто не смел и звука произнести. Все едва ли могли переварить тот факт, что кто-то может вот так вот безжалостно относиться к детям, при этом что-то рассказывал о своих неземных отцовских чувствах. Те дети были ему чужие… А разве бывают чужие дети? Разве кто-то вправе лишать родителей детей? Разве те дети заслужили пережить такой ужас? На этой ноте совещание было закончено, и Мария поспешила уйти из монументального здания с расписным потолком и мраморными колоннами первой. Олег подпирал капот машины уже полчаса, терпеливо ожидая, пока Швецову отпустят с совещания. Тяжелая дверь открылась, и он моментально заметил вдалеке хрупкую и до боли родную фигурку. Мария куталась в шарф и старалась незаметно смахивать предательские слёзы, которые снова текли из глаз. Девушка не могла поверить, что весь этот ад наконец-то остался позади. Этот доклад, заставивший Марию пережить всё ещё раз, дался ей очень нелегко. Маше бы очень хотелось сейчас побежать, крепко обнять Платонова, прижаться… Олег совершенно точно найдёт нужные слова, успокоит, заверит, что всё теперь можно забыть как страшный сон. Но ноги не слушались девушку, она не могла сдвинуться с места и теперь просто считала секундочки до того момента, как он поймёт это, дойдёт до неё, обнимет и поцелует. Мария чувствовала, как начинает мелко дрожать от волнения, которое сковывало всё тело. В голове то и дело крутилось «этого могло и не случиться», и Маша что есть мочи гнала эти мысли. Да, было сложно. Но добро всегда побеждает зло. Все дети теперь под Машиным заботливым и тёплым крылышком, и она ни за что не позволит ничему подобному повториться. — Привет, — наконец-то прошептал Олег, затягивая девушку в объятия, Маша моментально почувствовала себя лучше. — Ты всё-таки приехал меня забрать? А Анюта? Отпуск подписали? Подожди, мне же надо было… — принялась тараторить Швецова. — Тихо, тихо, — тихонько просмеялся Платонов. — Давай всё по порядку. Приехал тебя забрать, потому что предчувствовал, что ты после того, как снова вспомнишь всё это будешь не в лучшем состоянии, Аня терроризирует Ольгу рассказами о том, как же чудесно было кататься на пони, отпуск нам обоим одобрили. Кстати, мне тут старшенькие звонили. С этими словами Олег хитро посмотрел на девушку, её глаза загорелись. — Сказали, что не стремятся пока что приехать на родину, и даже юбилей сестры их не слишком убедил. — Маша грустно вздохнула, кладя голову Платонову на плечо, так что он поспешил её ободрить. — Но клятвенно обещали прибыть до конца этого месяца! — А, — махнула рукой Швецова. — Они только обещают. — Посмотрим, — быстро чмокнул девушку в висок Олег. Он обнял Машу за талию и медленно повёл в сторону машины. Забрав у девушки сумку, Олег усадил её на пассажирское сидение и сам сел за руль. — Домой? — Улыбнулся он, глядя на уютно прислонившуюся к стеклу Машу. — К крошечке, — мягко кивнула она, с трепетом разглядывая свою новую заставку на телефоне.