Когда медицина бессильна

      Утро следующего дня. 10:36.       Матиас только что вышел из палаты Лукаса и облегченно выдохнул. Виктория ушла раньше, ей нужно было пройти и другие палаты. Кажется, она сейчас пошла проводить процедуры у почти такого же больного.       — Черт, какая же палата была у этого… м-м-м… Кёркленда… — датчанин попытался вспомнить, какой же номер был у палаты англичанина. — Ну да, вроде сто двадцать третья, через три палаты от этой.       Кёллер решительным шагом направился к палате Кёркланда.       Всю эту ночь Матиас размышлял о том, чего бы ему стоило признаться кому-нибудь о своем происхождении. Хранить этот секрет, будучи находясь в тайном обществе, было очень сложно, даже невыносимо. Поэтому он отправился искать единственного человека, которого  знал достаточно хорошо, чтобы доверить подобное.       Матиас уже подошел к сто двадцать третьей палате и равнодушно прильнул к стене около обычной белой двери. Минут через шесть наконец вышла Виктория, что-то договаривая вслед пациенту. Она развернулась на пятках и чуть не столкнулась с Матиасом, но успела вовремя затормозить.       — Матиас! Какого чёрта?! — с легкой паникой  и смущением в голосе спросила девушка.       — Я бы не стал беспокоить, если не хотел тебе кое-что рассказать, — виноватым тоном ответил юноша.       — Валяй. У меня есть пять минут свободного времени и я могу тебя послушать.       — Я не думал, что скажу это, но в общем-то… Я хотел сказать, что являюсь воплощением страны.       Виктория какое-то время спокойно внимала речам Матиаса, но под конец, когда финальная мысль была озвучена, не сдержалась и громко засмеялась.       — Матиас! — назидательно начала говорить Вики. — Я только что вышла из палаты, в которой пациент считает себя воплощением Великобритании! Ты думаешь, я поверю тебе? Мне не тринадцать лет, мне нельзя внушить такой бред! Прости меня конечно, если это действительно правда, но я не верю тебе, — она осмотрела молодого врача с головы до ног, видимо пытаясь удостоверится в собственном убеждении. — Послушай… — Виктория только начала говорить, как ее прервал голос Гилберта.       — Матиас! Тебя срочно вызывают в регистратуру!       Кёллер оценивающе осмотрел силуэт Байльдшмидта.       — По поводу?       — Блин, я бы сказал, если бы знал! Меня просто попросили передать тебе это. Усёк? Мне вообще не в эту сторону нужно, так что заткнись, и не задавай тупых вопросов! — немец недовольно лязгнул зубами и так же стремительно ушёл, как и прибежал сюда. Датчанин обернулся и, посмотрев на Викторию, скривил губы в неоднозначной ухмылке.       — Мы об этом еще поговорим, — сказал Кёллер прежде, чем уйти.       У регистратуры Матиаса уже ожидал его недавний знакомый Феликс. Он заискивающе улыбнулся.       — Хей! Привет, Матс! У меня тут посетитель к твоему… короче! К твоему пациенту посетитель! Принимать?       — Смотря кто. Кем назвался?       — Брат, говорит. Принимать или нет? Ты скажи по существу и разойдемся!       — Принимай. Где он?       — В приемной ждет.       Кёллер кивнул и прошел в приемную. Это было маленькое помещение, где посетители дожидались своей очереди, похожее на что-то вроде отгороженного двумя стенами коридора. Там стояло два параллельных друг другу ряда стульев, на которых сидело десять-пятнадцать человек. Удушливо пахло усталостью и отчаянием. Кёллер несколько минут наблюдал за этой картиной, прежде чем наконец заговорил.       — К Бондевику кто? — тихо спросил он. Вверх взвилась рука молодого парня, а потом поднялся и он сам. В ярко-лиловых глазах отражалась безжалостное равнодушие ко всему. На юноше было темно-коричневое пальто оверсайз. Он пропихнулся сквозь людей и подошел к Кёллеру, его бледно-кремового цвета волосы в слабом свете единственной лампочки ужасно знакомо отдавали слабым перламутром. «Мог ли я его встречать? — думал Келлер, провожая юношу к палате Лукаса. — Такое смутное чувство, будто я встречал его… в юности… может, когда знакомился с Греном… но он не мог быть страной. Впрочем, не суть.»       — Подождите секунду, — сказал датчанин и постучал в дверь. — Лукас? К вам посетитель, ваш брат. Впустить? — спросил Матиас в дверь. За дверью послышалось глухое согласие.       — Проходите, — открывая перед юношей дверь, сказал Матиас. Парень зашел первым, а за ним — Матиас.       — Лукас, — коротко поприветствовал брата юноша. Бондевик равнодушно смотрел в окно. В слабом отражении было видно, как губы норвежца едва заметно дергаются, а руки медленно сжимаются в кулаки.       — Эмиль… — тихо ответил Лукас. Матиас слегка запаниковал, поэтому поспешил выйти, чтобы позвать санитаров. Уже спустя пять минут за дверью стояло двое молодых санитаров, но Эмиль и Лукас все это время молчали.       — Неужели ты мне не рад? — наконец спросил парень.         — А с какой стати я должен тебе быть рад? — с некоторой злобой ответил Бондевик. Эмиль заметно растерялся, это было видно по тому, как он начал обеспокоенно теребить белый бант под пальто. Лукас резко развернулся на постели и, соскочив на пол за долю секунды, набросился на беззащитного юношу.       — Почему я должен быть тебе рад?! — злобно вскрикнул норвежец, хватая брата за воротник. — Ты загрёб меня в это ужаснейшее место! А ведь ты знаешь, что я не сумасшедший! Ты знаешь это! Признай же!       Эмиль злобно оскалился и ударом руки отбил от себя норвежца.       — Да! Да, я знаю это! Ты — страна, также как и я! Но я хотел тебе помочь тебе, ты слышишь, неблагодарный?! Но ты, как обычно, плюешь на всех и на их старания!       Бондевик оправился от довольно сильного удара в солнечное сплетение и с новыми силами накинулся юношу, неистово избивая его кулаками, куда пришлось, нечленораздельно вскрикивая. В это же время санитары пытались разнять братьев. Все же, не без труда, но оттащить Лукаса от Эмиля удалось.       — Отпустите меня! Дайте я врежу ему! — вырываясь из хватки санитаров, кричал норвежец.       — Но, как я и сказал, я хочу помочь тебе. Тебе помощь не помешает, — стирая с губ кровь, пробубнил Эмиль. — Шизик. Я рад, что загрёб тебя сюда, хоть адекватнее будешь, — еле слышно добавил юноша.       — О боже мой, Эмиль, не злите его! — растерянно сказал Матиас. — Чёрт побери, да принесите же успокоительное! — крикнул он за дверь. Сию же секунду в палату зашла медсестра с ампулой успокоительного и шприцом. Парой профессиональных движений Кёллер впрыснул пациенту дозу успокоительного, и Лукас мгновенно обмяк, отчего мышцы стали похожи на безвольные куски мяса. Санитары уложили Бондевика на кровать, а Матиас вышел вслед за Эмилем.       — Прошу прощения, подождите минуточку! — крикнул он вдогонку.       — Что случилось?       — Послушайте меня. Я… я не вправе запрещать вам навещать вашего брата, но…       — Не нужно объяснений, — резко прервал Матиаса Эмиль. — Я не приду к нему больше. Пусть выкручивается сам.        — Он сильно разбил губу? — обеспокоенно спросил датчанин, на что Эмиль вяло улыбнулся.       — Это еще меньшее из зол. В прошлый раз подобный «визит» закончился сломанной рукой и разбитым носом, так что я еще легко отделался, — юноша посмотрел на дверь палаты. — Он… на самом деле не сумасшедший. В наших рядах что-то подобное это норма.       — Кстати об этом. Возможно… это не моё дело, но…  вы тоже страна? Юноша с секунду колебался, не желая отвечать.       — К чему вопрос? — недоверчиво косясь на врача, спросил он.       — К тому, что я тоже страна.       — Значит будем знакомы. Эмиль Стейльссон, Исландия. А сейчас извините, мне пора. Когда Лукас будет потише передайте ему от меня вот это — он вытащил из своей сумки маленький пакетик. — Скажите, от меня, — и, развернувшись, зашагал по коридору. Его шаги эхом звенели в обычном больничном шуме, но после этого инцидента в коридоре перед палатой было пусто. «А ведь сегодня снова вахта», — подумал Кёллер.