Когда медицина бессильна

Утро следующего дня. 7:38       В связи с тем, что Матиас просидел на дежурстве, доктор Бер разрешил ему один день отдохнуть. Конечно, Кёллеру не очень хотелось покидать своего пациента на целых двадцать четыре часа, но огромные мешки под глазами убедили его. И теперь Матиас снова вернулся, отдохнувший и свежий. Дверь кабинета распахнулась, и молодой врач бодрой походкой направился на первый этаж, чтобы проведать Лукаса.       Но где-то на пути к второму этажу он встретил Викторию. Вид у неё был обеспокоенный, она нервно теребила кожу на пальцах, да так, что пальцы от такого воздействия стали кровоточить.       — Виктория? — удивлённо спросил Матиас. — Что случилось?       Девушка виновато нахмурила брови.       — Я позже всё объясню. Пойдем, тебя срочно хотят видеть.       Матиас испуганно прикусил губу. «Зачем? Что им нужно от меня?! — в панике думал Кёллер. — Наверное, хотят за что-то уволить… неужели я что-то натворил? Ну нет! Я добросовестно выполнял все поручения… может они узнали, что я сказал Виктории о своем реальном происхождении? — в памяти всплыли обманчивые картинки, словно в тот момент рядом с ним проходил Тино, и, очевидно, всё слышал. Это только заставило сердце сильнее биться, настойчиво стучась в ребра. — Чёрт! Они, должно быть, узнали, что Лукас пытался покончить с собой… Но как же так?! Ох, я дурак! Дурак, дебил, идиот, тупица! Нельзя было соглашаться на этот отгул, нельзя! Ведь Баш говорил, что меня надо уволить! Агрх, скорее всего Бервальд его послушал… Что мне теперь делать?»       В таких неспокойных мыслях они дошли до палаты. Там, Хонда что-то взволнованно говорил, а рядом стоял Оксеншерна и лишь учтиво кивал. «Он все же покончил с собой…» — пулей пролетела мысль в голове датчанина, но тут же сменилась другой, тоже крайне неприятной, — «Или сбежал…»       — Ох, Кёллер-сан! Вы наконец-то пришли! — завидев в коридоре Матиаса, воскликнул японец. Сердце мгновенно ушло в пятки, предвещая что-то ужасное.       — Ч-что произошло? — неуверенно проронил Матиас.       — Да впрочем-то… ничего страшного, — своим мягковато-стальным тоном произнес Бер. — Просто, к сожалению, ваш пациент слегка приболел. Скорее всего ОРВИ, но дело даже не в том. Ночью он бредил и постоянно звал вас.       Кёллер почувствовал, как сердце возвращается на место, наполняясь каким-то сладким, по ощущениям, веществом, которое вместо крови растекалось по венам, давая очень необычное чувство, схожее с полетом во сне.       — Почему вы не позвонили мне? Я ведь мог… — датчанин оборвал себя на полуслове, осознавая, что ночью он спал настолько глубоко, что дрель соседа не могла его разбудить.       — Виктория убедила нас не подрывать тебя, — поправляя очки, ответил главврач. Матиас кинул слегка осуждающий взгляд на стоящую позади девушку. Она немного нервно покусывала пальцы, а лицо её было сплошь розовым, словно от мороза.       — Можно к нему? — словно обречённо спросил Кёллер.       — Да, конечно. Сейчас он спит, но… думаю, вы не помешаете ему, — учтиво сказал Хонда. — Оксеншерна-сан, я могу идти?       — Да, Кику, иди. Спасибо тебе.       Японец кивнул и пошёл дальше по коридору.       — И мне пора, Матиас. Мне нужно было лишь известить вас обо всём, хорошего дня, — обращаясь к Кёллеру, сказал Бер.       — Всего доброго, — отозвался Матиас и повернулся к Виктории.       — Чего смотришь?! Считай, что это благодарность. Ты же отпустил меня с той вахты… я не хотела, чтобы тебя трогали, — резко выпалила девушка, непривычно для себя краснея.       — Вики, это же не просто урок в школе, на кону ведь стоит здоровье пациента.       Виктория заметно смутилась и нахмурилась, словно была недовольна словами Матиаса.       — Это же всего лишь ОРВИ. Мы такое чаем с малиной лечили. Повезёт ещё, если дадут жаропонижающее… — тихо пробубнила она. Матиас подошел к Виктории и положил руку ей на плечо.       — На сей раз ничего страшного не случилось. Но в следующий раз не нужно играть в благородство. Просто позови.       — Матиас! — резко скидывая с плеча руку друга, уверенно сказала девушка. — Меня так наставляли только мои учителя, а ты далеко не один из них.       — Однако же…?       — Однако, я тебя послушаюсь. Иди, ты же там собирался куда-то, да? Ну и иди. Мне тоже пора.       Кёллер недоуменно посмотрел на девушку. «Что-то в ней поменялось…— подумал он. — Только непонятно что…»       Несколько секунд он еще немного постоял, провожая Викторию взглядом, и наконец зашёл в палату Лукаса.       Он уже не спал, а просто лежал, уставившись в потолок. Лёгкий стук по двери отвлёк его, но он даже не посмотрел на вошедшего. Подойдя ближе, Матиас заметил, что глаза пациента слегка сомкнуты, лоб горел от жара, а сам Лукас метался в полусонном бреду. Он что-то несвязно бормотал, Кёллер не мог различить то, что он говорил. Датчанин долго стоял и просто смотрел на бедолагу, не понимая, что делать.       Неожиданно, Бондевик словно вырвался из цепкого бреда и схватился рукой за запястье Матиаса. Лукас прерывисто дышал, его била мелкая дрожь. Он невидящим взглядом посмотрел на того, кто оказался рядом. Бессмысленно открыв и закрыв рот, он немного успокоился.       — Где ты был? — наконец спросил норвежец, прищуривая глаза.       — У меня был отгул, извините, пожалуйста.       — Ты сейчас напоминаешь мне Хонду. Я могу быть уверен, что это не галлюцинация?       — Вполне.       — Тогда хорошо. Присядь ко мне.       Матиас был приятно удивлен таким поведением пациента, от такого предложения что-то приятно защекотало в горле. Кёллер послушно сел на край кровати Лукаса и посмотрел на него.       — Итак. Может, появились какие-то жалобы? Кроме очевидного, конечно, — спросил Матиас, глядя на свой листок.       — Кажется нет. Мне уже значительно лучше… Да и галлюцинации у меня всё реже и реже.       — Это же хорошо! Значит, есть шанс, что вас выпустят уже к Рождеству! Вы наверняка хотите провести Рождество с братом.       Бондевик учтиво кивнул.       — Ты часом не знаешь, когда он снова придёт? — наконец спросил он. — Я хотел бы поблагодарить его за подарок.       Матиас только сейчас заметил, что на тумбочке лежит пакет, который он недавно отдал Лукасу. Из него виднелся пестрый рукав, очевидно, свитера, а на столе лежала записка, скорее всего от Эмиля. В тот же момент Кёллер вспомнил, что брат норвежца сказал, что больше не придёт к Лукасу.       — Не знаю. Может, через несколько дней, — пожимая плечами, ответил Матиас.       — Ох, да… Извини мне ту драку. Не знаю что на меня нашло, но я почувствовал такую злобу, что даже не сдержался. На меня это не похоже, — Лукас глубоко вздохнул и громко кашлянул. — Но, кажется, ты хорошо на меня влияешь, в норвежской клинике никто не мог добиться таких результатов.       Матиас уже даже не вслушивался в смысл слов, а просто наслаждался речью пациента.