***
Слезы перемешались с дождем, на губах застыл вымученный оскал, из разбитой головы текла кровь. Он ясно видел перед собой картину: Двуликий, улыбаясь во все зубы, стоял напротив и в обыденном жесте протягивал сердце Итадори, словно ненужный подарок на день рождения. Металлический запах смердил в воздухе и забивался в ноздри, заставляя терять контроль над собой и ситуацией в целом. С ошмётков плоти капала кровавая жижа, пока сердце продолжало биться в руке демона. Сукуна небрежно отшвыривает часть человека, столь дорогого для Фушигуро, в кусты зелени. Он проглатывает собственный палец, противно сглотнув, слизывая с уголков губ застывшую кровь. Хмурая складка залегает между бровей потомка клана Зенин, пока их обладатель судорожно пытается найти выход из ситуации, размышляя о различных вариантах исхода событий. Демон же забавляется, заставляя разговаривать мага с собой, нахально растягивая гласные в словах и не переставая улыбаться. Оба буквально чувствуют напряжение, повисшее в воздухе. Только вот один из них насторожен до дрожи в руках, быстрых и частых вздохов и подрагивающего Адамова яблока. Серо-голубые глаза юнца бегают по существу напротив. Юноша стоит, чувствуя дрожь во всем теле и слабость в коленях, но у него нет пути назад. Его не стало в тот момент, когда он решил заглянуть Сукуне в глаза, бросая вызов вселенной и самому Королю проклятий. Другой же чувствует возбуждение. Возбуждение и необъятную власть над юным магом, стоящим перед ним. Двуликий решает сыграть по чужим правилам, идя в открытую атаку, давая возможность блокировать удары и уворачиваться. На секунду в голове мелькает шальная мысль о том, что это женственное имя идеально подходит столь утонченному парню, на что Ремён лишь закатывает глаза и хмыкает, нанося точный удар в живот. Они стоят. Сколько уже прошло времени: минута, час, вечность? На Фушигуро нет живого места, но он продолжает держаться. Вдыхает, успокаиваясь, и развеивает свою бирюзовую проклятую энергию, не завершив свою коронную технику. В сознании же Сукуны полный хаос, когда Мегуми начинает разговаривать с Итадори, смягчая тембр своего голоса и якобы незаметно всхлипывая. Король проклятий смотрит в эти глаза, отмечая светлые блики у краев радужки, их невероятный сапфировый цвет, застывшие слёзы избранного им человека. Этот мальчишка точно он. Мегуми действительно рядом. «Они нашли друг друга!» — у Короля Проклятий набатом стучит в голове. Ремён лишь рычит в ярости, когда на границы сознания его вытесняет Юджи, но все же успевает произнести: — Не так должна была пройти наша первая встреча после сотен лет разлуки.***
Эпоха Эдо. 1600-е годы. Новый замок в Эдо, построенный Токугавой Иэясой.
Сукуна и Мегуми лежат, развалившись на татами, в окружении разноцветных мягчайших шёлков, полностью обнаженные. Ноги Мегуми путаются в тканях, красиво оплетающих их. Материя контрастирует с нежной кожей потомка клана Зенин, заставляя короля проклятий буквально пожирать чужие бёдра глазами. Ремён подцепляет когтями лодыжку Мегуми, не причиняя боли, и настойчиво начинает поглаживать выпирающую косточку, обводя чуть шершавыми пальцами. Зенин жмурится от удовольствия и пытается отдернуть ногу, смеясь: — Хватит, Сукуна, щекотно же! Тысячелетнее проклятие снисходительно улыбается и прощает своему партнеру такую вольность, когда тот пихает его под рёбра пяткой. Ремён наклоняется к Мегуми и прикусывает его за сосок, наблюдая гаммой сменяющийся эмоций на лице мальчика. Крики из внутреннего двора привлекают их внимание. Мегуми подрывается с места сразу — как глава одного из самых сильных магических кланов и пользователь техники десяти теней, он должен быть всегда в курсе событий. Потомок Зенин накидывает на себя цветастое кимоно с подкладкой, наспех подвязывая оби и злобно смотрит на Страх рода человеческого, пока тот лениво продолжает валяться на татами. — Вставай, гонец принёс плохие вести, я уверен, — шипит Мегуми и быстрым шагом, с гордо поднятой головой и литой осанкой, как и подобает главе клана, выходит из покоев. Его останавливает гонец, молодой парень лет 17, которого, вероятно, решили не брать в основные войска, но поручили разносить вести японским феодальным родам. Он выглядел сильно уставшим, со следами запекшейся крови у виска, в разодранной одежде, будто бы убегал от стаи диких зверей. — Как я и думал, — хмурится Мегуми, бурча себе под нос. — Господин, спешу сообщить, Годжо Сатору, наследник клана Годжо, разгромил восьмидесятидвухтысячную армию вашего брата, Зенин Хидэёси. Он требует аудиенции с вами, Господин. — Я сам встречу его, в каком он сейчас направлении? — у парня пробегает холодок по спине. Он наслышан об одном очень сильном маге: шестиглазом, главе враждующего с ними клана, пользователе бесконечной техники. — Господин, Годжо Сатору находится на равнине Сэкигахара, в префектуре Гифу, ближе к юго-востоку, — гонец опирается на одно колено, держась за кровоточащий бок, которого глава клана ранее не замечал. — Хорошо. Я тебя понял. Скажи целителям, чтобы отвели тебя в лазарет, передай, что это мой приказ, — Мегуми жестом показывает, что разговор окончен и быстро удаляется в сторону личных покоев, в поисках самурайских доспехов, оставляя Сукуну одного. Зенин Мегуми, уже облачённый в самурайские доспехи намбан-до, седлает коня, и, дабы не привлекать лишних взглядов своих вассалов, покидает замок через тайный ход. Сукуна, завтракающий в их общих покоях, чует неладное, принюхивается и улавливает запах недавно пролившейся крови одного из наследников рода Зенин. Мегуми мчит на юго-восток, пересекая равнину. Он находит одиночных воинов, зарубленных катаной и застреленных из ружей. — Скорее всего, это дезертиры, позорно сбежавшие с поля боя и оставившие моего старшего брата, — думает Мегуми, скалясь от злобы и нахлынувших чувств. Чем ближе армия Сатору, тем больше тел он находит. У Зенин сосет под ложечкой, зря он поехал один. Это был очень опрометчивый поступок. Его все равно застрелят или зарубят, если он сейчас повернёт назад. — Выбора нет. Шансы повысятся, если я поступлю так, — думает Мегуми, пришпоривая лошадь и замечая впереди мутные очертания силуэтов. Белоснежные волосы, шлем, специально опущенный на глаза и уверенная поза в седле, в окружении своих воинов, одетый в вымоченные в крови доспехи, будто он искупался в трупах — вот что представляет из себя Годжо Сатору. А на кулак за волосы намотана голова его дорогого старшего брата. Того брата, с которым они вместе росли, того, с которым связаны кровным родством, того, с которым заключили мир и вышли из борьбы за земли. Мегуми всхлипывает, чувствует животный страх и разрывающую сердце ненависть, крепче сжимая в руках поводья и оставляя полумесяцы от ногтей на своей коже. Дожидаясь знака о ненападении парень приближается верхом к Годжо. — Приветствую, глава магического клана Зенин. Рад видеть вас на этом вороньем пиру, — кивает Сатору, ухмыляясь, и кидает голову брата прямо под копыта лошади. Та встаёт на дыбы, испуганная, и Мегуми приходится успокаивать ее, пряча слёзы и несмотря на истерзанное тело на сырой земле. — Приветствую вас, глава клана Годжо, — задушевно хрипит Мегуми и вплетает руки в гриву лошади, в мыслях умоляя себя успокоиться. — Что же, пройдёмте в палатку, неподалёку мой военный лагерь. Если попытаетесь сбежать — вас ожидает немедленная смерть, — Сатору продолжает восседать на лошади с лицом полного удовлетворения от происходящего, внимательно следя за эмоциями на лице оппонента. Время пройдёт, а привычки так и не поменяются. Мегуми молча повинуется, отправляя мысленный сигнал Сукуне об опасности, который в это утреннее время совершал чайную церемонию. Молодой маг проходит следом за Сатору в помещение и наблюдает, как тот снимает со своей головы шлем, активируя технику шести глаз. — Мне стало известно, что молодой Господин водится с Королем проклятий, является его личной куртизанкой. Как можно было так низко пасть наследнику великого феодального рода, Мегуми? Как вам известно, мы с Ремёном давние враги, мне будет только в радость доставить ему неприятности убийством его верного возлюбленного. Я обязан избавить весь ваш род от подобного позора и забрать те земли, которых вы не достойны, — обращается он к главе с явным намерением убивать, его глаза начинают подсвечиваться от техники, а пальцы складываются в кулак. Годжо замахивается, удар приобретает направление к челюсти Зенин. Мегуми успевает уклониться от прямого попадания, но техника Безграничности задевает мага, оставляя на его коже свежие гематомы и царапины. Глава клана Зенин складывает печати для призыва шикигами, давая двум гончим команду атаковать Сатору, но тот пропускает мимо себя все атаки, с улыбкой смотря на младшего. Нельзя сказать, что его улыбка была некрасивая или противная, скорее, она была жуткая. Мегуми складывает пальцы для призыва своего сильнейшего шикигами, Махораги. У него в мозгу пульсирует навязчивая мысль о том, что Годжо невозможно победить, если не выкладываться на полную. Так он хотя бы сможет протянуть немного времени до прибытия Сукуны. Мегуми рассчитывал, что глава враждующего клана будет хоть немного медлительнее, но он ошибся. Сатору решил покончить со всем сразу. Божественный генерал появляется перед Фушигуро. По щекам мага размазались почти высохшие дорожки слез, которые неприятно заливались в рану, доставляя неприятные ощущения. Ещё ни одному пользователю техники десяти теней не удалось изгнать генерала Махораго. Он надеялся связать Годжо контрактом вместе с этим чудовищем и забрать с собой в могилу. Благо, Сатору было неизвестно о его планах. Когда-то это существо было способно победить Двуликого. Мегуми тихо прощался со своим возлюбленным, чувствуя безмерную усталость и напряжение во всем теле, ощущая, что его проклятая энергия истощается: — Сукуна, я не говорю тебе прощай навсегда. Мы обязательно встретимся вновь. Не важно, через столетия или тысячелетия. Дождись меня. Я всегда найду тебя. Разъярённый шикигами протыкает легкие оторопевшего Мегуми. Он захлебывается кровью и старается прикрыть пузырящуюся от выходящего воздуха рваную рану. Он падает на колени, хрипя от боли и отползает к краю порванной палатки, стараясь сохранить ясное сознание и не умереть раньше, чем Сатору Годжо. В это же время Сукуна срывается с места в воздух и передвигается по направлению к умирающему Мегуми, чувствуя пульсирующую боль в районе сердца. Связь, которая была у них, позволяла ощущать малейшие перемены в физическом и психологическом состоянии своего партнёра. Ремён никогда бы не сознался, что в эти долгие минуты молился всем богам, которых знал, лишь бы партнер смог дождаться его прибытия. Сукуна бы исполнил любое желание Мегуми, даже убил бы Сатору, о чьём местонахождении ему благородно сообщил гонец. Все что угодно, лишь бы тот сохранил свою жизнь. Идёт противный дождь. На холодной октябрьской земле лежат два изувеченных тела. Одно из них принадлежит Сатору Годжо, все внутренности которого разворочены и вывалены на влажный грунт. Сукуна ухмыляется, когда видит труп, а рядом с ним следы от развеявшейся тени Мегуми. — Очевидно, малец смог победить шестиглазого, — горделиво думает он, уверенный, что это его заслуга, пока не переводит взгляд дальше. Двуликий в два шага преодолевает расстояние между телами, склоняясь над знакомым аккуратным, почти женственным лицом. Сердце его пары больше не бьется. Боль, отразившуюся на его лице невозможно передать словами. Дикий, животный рёв раздаётся над Сэкигахарской равниной, затрагивая за душу всех живых существ.***
Мегуми подскакивает с кровати, больно ударяясь мизинцем о прикроватную тумбочку, и еле сдерживает ругательства. Немного успокоившись, юный маг осматривается по сторонам, отмечая злополучные три часа ночи. — Что ж, пробуждение от кошмара — это не так уж и плохо, главное, что я вообще могу проснуться, — усмехается он и замирает. В сознании отчетливо слышится смех Двуликого. Тело прошибает мелкая дрожь. Что-то щелкает в мозгу у юноши, и все встает на свои места. Мегуми осознаёт: Сукуна не только влез в его мысли. Он показал ему воспоминания из их прошлой жизни.***
После возвращения живого Итадори все так и не встало на свои места. Сукуна посылает ему все больше и больше совместных воспоминаний, включая совместно проведённые ночи, а Мегуми вынужден просыпаться либо в холодном поту от кошмаров и битв, либо же в горячем поту, во время того, как Ремён удовлетворяет его ртом или руками. После жарких снов Фушигуро долго не может прийти в себя, запираясь на долгие часы в ванной и дроча себе, дабы довести до исступления. В его мыслях лишь Двуликий, король проклятий. чего не может не заметить Сатору Годжо. Долгие и жаркие взгляды Мегуми куда-то вглубь души Юджи настораживают его, заставляя гореть от неудовлетворенности собственного эго. — Молодой маг таким взглядом должен смотреть только на него одного, — думает Годжо. Катастрофа случается, когда ранним утром Сатору застаёт Мегуми во время сна, стонущего и разгоряченного. Через закрытую дверь он слышит имя Сукуны. Без промедлений Годжо выкручивает ручку до предела, буквально кроша замок, и входит в комнату, наблюдая такую картину: маг удобно расположился на кровати, зажимая между бёдер одеяло и потираясь о него пахом. Непривычно красные щеки и трепещущие темные длинные ресницы парня смотрелись идеально на фоне светлой кожи. Сильнейший чувствует, особо не напрягаясь, что в сознании у мелкого Страх рода человеческого, Ремён Сукуна. Но Годжо не до любований. Он не может стерпеть подобной наглости проклятья и разрывает пока ещё хрупкую связь этих двоих, резко разбудив Мегуми, выдергивая из кровати на пол и сильно сжимая плечо. — Наверное, останутся синяки, — думает ошалевший Фушигуро и сонно хлопает глазами. Годжо, глядя на такого беззащитного парня, почти шипит сквозь зубы: — Жалкая подстилка проклятья, — он буквально ощущает дежавю, на него накатывают воспоминания из своей прошлой жизни. Что-что подсказывает ему, что ему необходимо отобрать мальчишку у Сукуны, повесить на него клеймо позора и обставить самого Короля проклятий. Годжо не привык не доверять своим инстинктам, он решает взять то, что по праву принадлежит ему. По крайней мере, он в этом уверен. Сатору отшвыривает Мегуми на кровать, склонившись сверху и смотрит на заспанного парня, который все еще находится не совсем в себе. Его рука окольцовывает шею младшего, сжимая до красных следов. А Фушигуро задыхается: — Сатору, отпусти, пожалуйста, — умоляет он хриплым от сдавленных связок голосом, короткими ногтями царапая запястье старшего. На это шестиглазый лишь хмыкает и пресекает попытку сложить печати в призыв шикигами, отвесив смачный удар по скуле парню. Решая особо не церемониться, Сатору расправляется с оставшейся одеждой потомка клана Зенин и приспускает свои брюки. Мегуми чуть не выворачивает свои внутренности на чистую наволочку от столь противного звука как характерное шуршание ткани. У них не было секса более четырёх недель. Мегуми замирает от ужаса и молится, чтобы Годжо хотя бы растянул его, но этого не происходит. Пресекая ещё одну попытку вырваться, Сатору бьет уже в солнечное сплетение, лишая мелкого дыхания и шанса на спасение. Он грубо переворачивает парня на живот и придавливает таз к кровати, потираясь членом между ягодиц. Пользователь бесконечности входит в уже податливое тело, разрывая стенки прямой кишки в кровавую кашу, и начинает двигаться, с безразличием наблюдая за хрипящим от боли Фушигуро. Мегуми старается сдерживать вой и кусает себя за кисть. Он хочет восстановить связь с Сукуной, но пока Сатору рядом, это не представляется возможным, ведь беловолосый блокирует все его попытки. Младший еле сдерживает слезы, чтобы окончательно не лишиться своей злополучной гордости. Годжо метит мага, оставляя кровавые укусы у холки и плеч, имея Фушигуро сзади, словно собаку. И последний ненавидит своё натренированное тело, которое привыкло к ранениям и нагрузкам и не даёт ему отключиться. Мегуми вгрызается в пальцы Годжо, чем вызывает у шестиглазого смешок. Сатору в отместку входит быстрее и глубже, раздражая травмированный анус мага. Мегуми умоляет учителя прекратить, но вскоре срывает голос. Ему остается надеяться на милость старшего, но он прекрасно понимает — ее не будет. Мучения Фушигуро продолжались на протяжении нескольких часов. Когда дело Сатору закончено, он встаёт с матраса, оставляя разбитого парня одного, даже не взглянув на изувеченное тело. Мегуми обессилено лежит на кровати, в подтеках из крови и спермы, неразрывно следя за действиями своего насильника, его глаза опухли и покраснели, слез больше не осталось. — Больно. Так больно, — думает Мегуми и утыкается носом в подушку. Лицо Годжо приобретает выражение крайней брезгливости. Роза, обвившая сердце Мегуми, разрывает его на куски, словно разделяя по камерам и желудочкам, и сама исчезает, не желая оставаться в столь осквернённой душе. Это событие ознаменует конец их отношений.