***
Казалось бы, она уже видела это все, путешествуя по Сети. Тут совершенно нечему удивляться, но… Когда ощущаешь подобное вживую, захватывает дух. Со всех сторон доносится шум, музыка, чужие голоса, такие разные и такие… Живые. Тысячи огней ночного Токио приветливо мигают ей. Они повсюду: в бумажных фонарях, прикрепленных к платформе и на неоновых вывесках, они переливаются всеми цветами, от мягкого синего до кислотно-розового, но к удивлению, глаз не слепят, каким-то образом гармонируя между собой. Ветер холодит открытую кожу рук, но несмотря на это ей жарко. Нервозность почти заставляет её дрожать, и Ханако удивляется сама себе: обычно спокойная, она не в силах восстановить контроль над собой так быстро. Потому она совсем не замечает, как знакомый силуэт придвигается ближе. Она мелко вздрагивает, когда на замерзшие плечи ложится нечто теплое, оборачивается. Выражение лица Такэмуры, только что стянувшего с себя куртку, прочитать сложно. Он, будучи телохранителем Сабуро Арасака, не смеет и не позволяет показывать свое осуждение членам его семьи, но все же смотрит на неё со смесью легкого укора и волнения. — Ханако-сама, сегодня не лучшая погода для наряда без рукавов. Ей не холодно, но девушка не протестует, лишь благодарно кивает и вновь смотрит на отца, стоящего впереди. — Да, я немного не рассчитала. Это платье мое любимое, я думала, оно идеально подойдет в такой день. “Матери бы оно, наверное, понравилось.”, – на секунду Ханако теряется, но после ведет плечами и решает: сегодня об этом думать не стоит. Она никогда не видела мать, но та вряд ли была бы довольна тем, что её дочь печалится в собственный День Рождения. Нужно отвлечься. — Но ведь в первый раз вне комплекса это простительно, верно? – глаза Ханако задорно искрятся, а уголки губ едва заметно приподнимаются. Горо, знающий дочку главы корпорации всю её жизнь, помнит – в детстве такой взгляд Ханако непременно сопровождался какой-нибудь мелкой шалостью. Но это было в детстве. Теперь же Ханако выросла, совсем скоро она начнет принимать участие в делах компании. Будучи младшим ребенком, она вряд ли станет полноценно управлять “Арасакой” в дальнейшем, но её вклад будет неоценим. Однако даже сейчас об этом думать рано, поскольку ей всего… “Фестиваль по поводу совершеннолетия младшей дочери империи “Арасака” объявляется открытым!” Вот теперь всё и правда начинается. Дыхание у Ханако судорожное, она заставляет себя расправить плечи и успокоиться, шагнуть вперед, становясь ближе к отцу. Голова пульсирует болью, но та старается не обращать внимания, поглощенная происходящим. Ханако обводит толпу взглядом, в очередной раз убеждаясь, что людей собралось очень много. Раньше ей никогда не приходилось волноваться насчет собственной безопасности – с самого детства Ханако жила в окружении одной только семьи и охраны. Дом Сабуро Арасаки можно было считать одним из самых защищенных мест в мире. Сейчас же на фестивале собралось бесчисленное количество незнакомцев. Обычных людей, рабочих, корпоратов и… Наемников. Ханако не глупа, она прекрасно знает об опасностях этого мира. Проведя в заточении собственного жилища восемнадцать лет своей жизни, она пользовалась ситуацией как могла. Путешествовала по Сети, изучала её, смотрела, слушала. Но будучи не в состоянии коснуться всего этого, мало задумывалась о том, какова реальность на самом деле. Она знает, что далеко не все люди относятся к “Арасаке” положительно. Но одно дело знать, а совсем другое – находиться среди многообразия мнений. Ханако делает осторожный шаг в сторону, решая держаться ближе к отцу и Такэмуре. В конце концов, если что-то пойдет не так, Горо их защитит. Она уверена, что телохранитель видит её волнение, потому как краем глаза замечает движение. Становится спокойнее. Ханако расслабляется настолько, насколько может расслабиться в такой ситуации. Пока парад проходит по плану и без инцидентов, она позволяет себе обратить внимание на другие вещи. Возле платформы по воздуху неторопливо плывет объемная голограмма кои. Ханако, гонимая интересом, осторожно подходит ближе. Это привлекает внимание Такэмуры и отца. Конечно, она и раньше видела множество голограмм. Но такую огромную – ещё ни разу. Она по-детски вытягивает руку вперед, словно пытаясь прикоснуться к неживой рыбе. Наблюдая за дочерью, Сабуро качает головой. Это вовсе не недовольство таким ребячеством со стороны одной из будущих представителей корпорации, а нечто, похожее на тоску. — Она быстро выросла. Даже слишком. – тихо бормочет старик и переводит взгляд куда-то вперед. Горо не может не согласиться, наблюдая за тем, как девушка возвращается к ним с восхищенным блеском в глазах. Такэмура достаточно долго служит телохранителем, чтобы заметить в них легкую усталость. — Ханако-сама. Как вы себя чувствуете? Это ваш первый фестиваль, а прошло уже столько времени, вы наверняка измотаны. — Не совсем. Разве что немного болит голова, – признается Ханако. Такэмура обеспокоенно взвивается. — Нам стоит вернуться, я предупрежу вашего отца- — Нет! Нет, не стоит, – девушка останавливает его, едва не вцепляется Такэмуре в плечо в попытке донести свою силу своего нежелания уходить, – я хочу остаться. Хотя бы ненадолго. Пожалуйста, Горо? Ханако умоляюще склоняет голову набок, проникновенно заглядывает мужчине в глаза. — Я ещё никогда не покидала резиденцию. Мне здесь очень нравится. Если мне станет хуже, я обязательно скажу. Горо сомневается несколько мгновений, но всё же сдается под её взглядом. Для себя решает держаться ближе, чтобы в случае чего быстро помочь. Неудивительно, что Ханако-сама плохо себя чувствует: когда подобные вещи происходят впервые, лучше не нагружать себя долго. А фестиваль идет уже больше часа. — Ладно. Только прошу вас, если что – сразу обращайтесь ко мне. Я оповещу вашего отца, и мы как можно быстрее вернемся домой. — Договорились, – согласно кивает Ханако и вновь расправляет плечи. Она твердо намерена увидеть это от начала до самого конца. Проходит ещё пара часов. Сначала время тянется медленно, заставляя приглядываться к каждой детали. Позже – пролетает так незаметно, что даже уставшая Ханако не сразу замечает, как люди начинают расходиться. — Ханако. Нам уже пора, – раздается голос позади неё. Девушка кивает, последний раз обводит взглядом город и подходит к ожидающему их ави. Заставляет себя не оборачиваться. Сабуро не уверен, когда в последний раз видел дочь такой довольной. — Когда ощущаешь подобное вживую, захватывает дух. Спасибо, отец. Это превосходно.***
— Вам нравятся фестивали, Ханако-сама? – совершенно внезапно подает голос Ода. Ханако над своим ответом не задумывается. — Да. Нравятся.