Баки:
Его зовут Стив.
Баки:
Я уверен практически на все 100%, что он меня не убьёт.
Баки:
Так он сказал, по крайней мере.
Вот пусть и думает, что хочет теперь. Баки откладывает телефон, выпутывается из нового спального мешка и выбирает одежды на сегодня. Что-то такое, что подчеркнет его лучшие черты. Стоит ему направиться к душу, как возвращается Стив. На нём пропотевший спортивный костюм, короткие шорты которого открывают вид на подтянутые бедра. Так же как и на руках, на них еле заметный русый пушок и Баки не может оторвать взгляд от этого зрелища. И от привлекательного румянца на щеках Стива, пока тот стоит с бутылкой воды в руках, пытаясь восстановить дыхание. — Пробежка? — спрашивает Баки, делая вид, что не пялится. Хотя именно этим он занимается. — Да, — Стив потягивается, показывая ещё больше красиво очерченных мышц. — Привык к утренней пробежке. Всегда рано вставал, пока был на ферме, так что, даже если я не там, все равно выхожу на пробежку. Ты спал, так что я решил тебя не будить. Ещё один кусочек информации, рассказывающий Баки что-то новое о Стиве, пусть и незначительный. Но благодаря ему в голову приходит идея… — Я уже более менее акклиматизировался, могу я бегать с тобой? Как думаешь? — спрашивает Баки. — Дома, перед работой я всегда ходил в зал. Думаю, было бы хорошо немного упражняться, чтобы не растерять форму. — Конечно! Всегда рад твоей компании, — радостно отвечает Стив на его предложение. Они стоят, глупо улыбаясь тому факту, что у них есть что-то общее. А затем Баки вспоминает, что его волосы в беспорядке после сна, и Стив видит это. Он, конечно, его ещё не видел в таком виде. Потому что Баки всегда приводил себя в порядок, прежде чем они увидятся. Стесняясь, он пытается пригладить волосы. Стив глушит подступающий смех, умело переводя его в кашель, а затем отводит взгляд. — Эм… Я думаю, мне надо в душ. Баки хочется верить, что Стив говорит о холодном душе. Хочется верить, что он сейчас чувствует себя также, как и сам Баки. Но даже если это и так, все равно сложно что-то сказать, когда Стив так хорош в контроле своих эмоций. Ну и ладненько. — Я пойду с тобой, — говорит Баки. Следующие несколько минут доказывают, что если и есть пытка хуже, чем лежать рядом со Стивом в кровати без единого движения, то это принимать душ в кабинке рядом. Слушать, как он тихо напевает себе под нос и представлять его мускулистое телосложение скользким и мыльным под горячим напором душа… Член стоит по стойке смирно, и Баки долго борется с ним, прежде чем пойти завтракать. Они едят на кухне кемпинга — какой-то рассыпчатый батончик из пшеницы, впитавший в себя чрезмерное количество молока, но оставшийся на вкус как картон, и не спасают даже нарезанные персики. Стив утверждает, что такой завтрак популярен в Новой Зеландии, но если это правда так, то Баки не самого высокого мнения о вкусовых предпочтениях этой страны. Еда — явно не самая сильная её сторона. Тоже касается и субстанции, которой Стив смазывает сэндвичи для будущего перекуса. Она густая и чёрная, как будто что-то вытекшее из двигателя автомобиля, и пахнет отвратительно солёно. Похоже на что-то вроде супер густого соуса. Баки морщит нос. — Мармайт? — спрашивает Баки, читая этикетку на банке. — Ага, — отвечает Стив, намазывая «последние штрихи» на хлеб. — Если задуматься, надо было дать тебе попробовать, прежде чем мазать на твой сэндвич. Мне говорили, что этот соус на любителя. — Окей, — пожимает плечами Баки. После всех странных и диковинных блюд, которые он пробовал в Нью-Йорке, это, похоже, будет где-то внизу списка. Как бы то ни было это тебе не тако с жуками с фестиваля еды пару лет назад… Он берёт кусок хлеба, хорошенько мажет мармайт сверху, а потом откусывает. Стив отрывается от того, что делает, его глаза расширяются. — Воу, Баки, это не арахисовая паста, ни к чему класть так много… Это как сосать лимон. Или глотать солёную воду. Баки корчится, едва прожевывая откусанный кусочек. Он хватает стакан воды, который подталкивает ему Стив, осушая его целиком. — Я же говорил, что это на любителя, — говорит Стив, глядя с раскаянием. — На любителя? Стив, да ты можешь покушаться на жизнь президентов этой штукой! — Я хочу сказать, что он не так уж плох… — Он отвратителен, — прерывает Баки, поставив стакан на столешницу с тяжелым стуком. Стив с беспокойством посматривает по сторонам. Словно у него какие-то проблемы или что-то вроде этого. — Да уж… Думаю, я должен был знать, что так и будет… Баки отставляет от себя бутерброд с мармайтом и тянется к давно привычным джему и арахисовой пасте. — Я обещаю, стоит тебе попробовать мои сэндвичи с арахисовой пастой и джемом, и ты не захочешь более никогда возвращаться к тому, чем бы эта штука не была. Стив выглядит сбитым с толку. — Да ладно? Никогда не понимал любовь американцев к подобному сочетанию. — Но… Это лучшая комбинация! Как тебе может не нравиться? — Как тебе может не нравиться мармайт? — Как это тебе может нравиться? — Баки обиженно надувает щёки. Хихикая, Стив задерживает взгляд на Баки многим дольше, тёплый и полный веселья. — Думаю, мне нравится то, как ты заводишься. По спине Баки пробегает сладостная дрожь. Ему тоже нравится идея того, как Стив заводит его. Он представляет, как Стив сажает его на столешницу, располагая большие сильные руки по обеим сторонам от него, а его тело зажато между ногами Баки… Но прежде, чем он успевает отдать себе отчет, Стив ярко краснеет. — О Боже мой. Я только что осознал, как это прозвучало, — ужаснулся он. — Это совсем не то, что я имел в виду. Извини… Разочарование скребётся в животе Баки. Одна его часть хочет схватить Стива за грудки и, глядя прямо в глаза, сказать, что он был блядски счастлив тому, как многозначительно это прозвучало. Он правда хотел бы это сделать. Но что если Стив не хочет этого? Поэтому Баки колеблется. И пока он молча переваривает то, что только что произошло, момент проходит. — Всё в порядке, — говорит он сконфуженно. — Я… Я и не думал ни о чём таком… — Нет, это моя вина. Я вечно говорю то, чего не следует, — настаивает Стив. — Правда, это не проблема… А затем в комнате раздаётся неестественный, пронзительно-громкий смех, и Баки понимает, что он принадлежит ему. Боже, да он просто ёбанная образцовая гейская катастрофа, правда? — Так куда мы сегодня направляемся? — спрашивает он, пытаясь сменить тему разговора ради них обоих. Стив выглядит глубоко благодарным, что Баки считает дает балл в его пользу. — Я подумал, что мы можем поехать в Матамата. — Матамата? — Что с тобой за Матамата? — спрашивает Стив, ухмыляясь так, будто это шутка года. Баки поднимает бровь. Чувство юмора у Стива очень сомнительное, даже в его лучшие моменты. А это, ни дать ни взять, была не лучшая попытка. — Океееей, позволь мне перефразировать, — говорит Стив, хлопая в ладоши так, будто хочет заставить притихнуть армию сверчков, которые оккупировали комнату. — Матамата, больше известный как Хоббитон. — Хоббитон?! Теперь Стив заставил Баки кричать по совершенно другой причине. — Точняк. Ты говорил, что ты фанат «Властелина Колец»… Положа руку на сердце — Баки мог просто обнять его за это. Он счастливо пританцовывает на месте. — Это рядом? Стив задумчиво наклоняет голову. — Достаточно. Всего пара часов на машине. И есть местечко, которое я хотел бы посетить по пути. — Конечно, — отвечает Баки, отмахиваясь от подробностей и возвращая всё своё внимание обратно к сэндвичу. Чем скорее он закончит, тем скорее они соберут вещи и отправятся в путь. — Я не против.***
Гигантская бутылка. Типа, серьёзно, статуя бутылки из-под газировки высотой 20 футов, отделанная в цветах местных брендов, расположенная в парке маленького города, который примостился у подножия холмов. — Что… это такое? — спрашивает Баки прямо, не особо скрывая пренебрежение. — Местная достопримечательность, — отвечает Стив с весёлой улыбкой. — Всемирно известная новозеландская достопримечательность. Всемирно известна она, скорее всего, как самая худшая из них. Баки не понимает, зачем кому-то тратить реальные деньги на то, чтобы сотворить что-то столь примитивное. Но несмотря на это вокруг бутылки всё ещё ошивается горстка туристов. Стив убеждает одного из них сфотографировать его и Баки перед бутылкой, точно так же, как он сделал это на «Холме одного дерева». Это довольно специфичная вещь, так что Баки отложил её в своей голове, чтобы позже получше разобрать. И вот они опять в машине, едут на юг через необъятную равнину, аккуратно разделённую на фермерские угодья. Вдалеке виднеются крутые, покрытые лесом холмы, откуда они только что выехали, а справа от них вырастают покатые склоны. Большая часть пространства между — сочная трава и покрытые чёрно-белыми пятнами стада дойных коров. Остальное пространство плотно засеяны зерновыми культурами, возможно, кукурузой, тонкие стебли которой качаются на ветру. Баки облокачивается на открытое окно. Сегодня прохладнее, чем на прошлой неделе, хотя всё ещё теплее, чем Нью Йорке. Иронично, в первый то день лета. Лето. Если говорить о Нью-Йорке, то холод только слегка ощущается в это время года. Как будто зима хочет дать всем знать: технически она прибыла, однако остаётся ещё масса времени для страха перед короткими тёмными днями и метелями, которые приходят с холодом и снегом из самой Арктики, когда даже пара секунд на улице станет мучением. Но это… Кажется, Баки может к этому привыкнуть. Даже если это и означает мириться с любовью Стива к старомодной музыке. Он снова тихонько напевает Fleetwood Mac. Баки пришел к двум выводам, почему он это делает: либо Стив не может найти приличную радиостанцию, либо это из-за того, что ведущие в основном говорят в это время. — Так, — внезапно начинает Стив. — Ты говорил, что занимался маркетингом. Он смотрит на Баки с едва заметным любопытством, и Баки чувствует, что стоит за этим вопросом. — Ага. — Почему маркетинг? Как же трудно не засмеяться. Так же можно спрашивать, почему люди едят хлопья на завтрак вместо того, чтобы готовить яйца, или зависают с парнями, с которыми делать этого не стоит. — Просто это было легко. И это делало моих родителей счастливыми. Лицо Стива выглядит так, будто это не совсем то, чего он ожидал. — Ох. Так это было совсем не то, чем ты хотел заниматься? Баки вздыхает. Эта определенно не та тема, которую он любит обсуждать. Но он полагает, что нельзя просто так запрыгнуть в машину случайного парня и ожидать, что он не будет спрашивать о твоём прошлом. Это справедливо. — Понимаешь… — начинает он, пытаясь понять, как бы так рассказать о своей семье Стиву, чтобы тот не подумал о них, как о безнадёжно надменных мудаках. — Самое главное, что ты должен знать о моей семье — они одержимы семейным бизнесом. У них много негласных стандартов, которые нужно соблюдать, и получение диплома — один из них. Это, по сути, обязательство. И не просто любой диплом, какой тебе захочется. Если послушать моего отца: мой прадед был адвокатом, и после этого каждый Барнс присоединялся к семейному бизнесу. — Звучит устрашающе. — Можно и так сказать, — соглашается Баки, устремляя взгляд на гору за окном, увенчанную веретенообразной радиовещательной башней. Тёмные облака окружают гору, явно предвещая дождь. — Это никогда меня не интересовало. Все эти бессмысленные споры… Это всегда казалось мне таким бесполезным. Я думаю, мне просто больше нравилось общаться с людьми. Ты можешь возразить и сказать, что люди тоже вовлечены в работу адвоката, но вот темы, обсуждаемые там, всегда не самые счастливые, понимаешь? Никто не ходит к адвокату, когда у них всё отлично. Теперь, когда он рассказывает об этом, кажется, что вся история выливается из него, как река выходит из берегов. Вытекает с такой неизбежностью, что невозможно остановить. — По правде, у меня никогда не было выбора. Я знал, стоит мне отказаться от университета и на следующий семейный ужин в День Благодарения меня уже не пригласят. Так я подал заявление в Колумбийский, потому что он относится к Лиге Плюща, и я знал, что родители не одобрили бы что-то менее престижное, когда я бы сказал им, что не собираюсь заниматься юриспруденцией. Я не представлял, что хочу изучать, но маркетинг ненавидел меньше всего. И вот мы здесь. — Ух… — выдыхает Стив необычно тихо. Баки не может сдержать ироничного смеха. Он понимает, что, скорее всего, звучит обиженно, и это не имеет ничего общего с реальностью. Жаловаться на то, что его родители оплачивали учёбу в университете, за поступление в который люди готовы убить. Но потом Стив рассказывает о своей учёбе, и делает он это очень увлеченно. Становится понятно, что он относиться к этому очень серьёзно. Трудно не завидовать такому энтузиазму. Баки трудно представить, что он сам может чувствовать подобное к чему-либо, не говоря уже о собственной учёбе. Она всегда была лишь средством достижения цели. — Я знаю, что мне повезло иметь выбор, — Баки старается не звучать как полный придурок. — И я благодарен сестре за то, что она взяла на себя семейную традицию и всё с ней причитающееся. Она адвокат, и она гораздо лучше в этой профессии, чем мог бы быть я. — Оу, у тебя есть сестра? Старше или младше? — Стив оживляется. Баки вытирает пыль с оконной рамы на двери. — Младше на пару лет. Но она была всю жизнь намного организованней меня. Не знаю… Я практически на все сто уверен — она знала, что будет адвокатом, с того дня, как родилась. А я всегда был просто… Собой. В выражении лица Стива проскальзывает нежность. И от этого мимолетного проявления хоть какого-то расположения куча незнакомых неопределённых чувств сдавливает грудь Баки. — В этом нет ничего плохого, — произносит Стив. — Моне не рисовал, пока ему не стукнуло сорок. Мэри Делейни создала свои знаменитые работы в семьдесят с хвостиком. Мне тридцать, и я хотел бы знать, что делаю со своей жизнью, — он смотрит на Баки совершенно серьёзно. — Даю руку на отсечение, люди, как твоя сестра, — исключения. И если уж на то пошло… Мне очень нравится Баки Барнс — не-адвокат. Чувства в груди Баки усиливаются. Он совершенно точно не может сдержать улыбки. Эти утешительные слова, конечно, может сказать каждый. Но когда такое говорит Стив, Баки знает — он это серьёзно. — Спасибо, — пряча слишком тёплые щёки, он возвращается к созерцанию вида. Они продолжают колесить по дороге ещё несколько минут, прежде чем Баки решается. — Что насчёт тебя? Есть брат или сестра? — Неа. Только я, — Стив качает головой. Немного, но и это уже что-то говорит о головоломке под именем Стивен Грант Роджерс. Всесторонне очень привлекательный, горячий и милый парень кажется слишком хорошим, чтобы быть правдой. Но, наверняка, Баки ещё не всё узнал о Стиве. Возможно, у него осталось пара скелетов в шкафу. — Мы на месте, — оповещает Стив, полностью прерывая поток мыслей. Баки выпрямляется на сидении. Возвышающиеся одиночные деревья выстраиваются по дороге в город, укрывая собой параллельно идущий ей железнодорожный путь. Старомодные дома и несколько промышленных складов раскинулись на противоположной стороне, спрятавшись от движения транспорта за поблекшими деревянными заборами с отслаивающейся краской. Мимо проносятся молочные автоцистерны и товарные грузовики, тяжело двигаясь через центр городка, по всей видимости, направляясь в другие, более крупные поселения. Стив поворачивает налево на круговом перекрёстке, и перед ними выстраивается небольшой ряд магазинов, в основном обслуживающий очевидную сельскохозяйственную часть населения этого района. Среди них Баки замечает привлекающее внимание здание. Как будто кто-то взял крошечную часть Шира и примостил её в ином, примитивном и сельском, городке. Это хибарка с отчётливо закруглёнными окнами и дверями, отвесной соломенной крышей и каменным дымоходом. Баки смеётся от восторга. — Полегче, нью-йоркец, это просто местный информационный комплекс, — Стив улыбается. Что… имеет смысл. Никто бы не построил съёмочную площадку аккурат в центре города, не так ли? И неважно, насколько сам город может быть мал. — Мы остановимся только для того, чтобы пообедать, — объясняет Стив. — Я забронировал нам тур ещё вчера, онлайн. — Онлайн? — Баки дразнится, ничего не может с собой поделать. — Ты правда знаешь, как делать это? — Я не хотел, чтобы ты пропустил его, — улыбается Стив. — Это довольно-таки офигительное место, и туры раскупаются очень быстро. По правде говоря, тот факт, что он вообще подумал сделать это, приятно греет Баки изнутри. Поэтому он решает не валять дурака, хотя бы пару минут. — Эй, Стив… — Баки робко улыбается. — Спасибо. Выглядя удовлетворённым и более чем ошеломлённым, Стив потирает затылок. — Без проблем. Продолжение следует…