Все просто

Мы уже близко. Узнаю этот лес. Эти неприступные с виду горы, которые надежно укрывают деревню синоби от случайных прохожих. Если не знаешь дороги, трудно найти вход. Невозможно потом найти выход. Лодка пристала к берегу. Выпрыгиваю из нее, беру на руки гейшу. Уже не бредит. Без сознания. Тело ее горит, голова и руки безвольно свешиваются вниз. Насколько могу быстро двигаюсь по знакомым местам, огибая возможные ловушки. Наконец, выхожу к водопаду, ныряю под знакомый каменный выступ. Попадаю на высокую площадку, с которой видно деревню. Вход охраняется, мое появление не остается незамеченным. — Кого это ты принес? — дежурит Сатоши. Оборачиваюсь к синоби, киваю ему, иду дальше. Увязался за мной. Рассматривает девушку на моих руках. Любопытный. Хотя кто на его месте не рассматривал бы? Гости в клане бывают нечасто. Тем более без сознания и на руках у синоби. — Что с ней? Кто она? — Чонган дома? — спрашиваю, игнорируя его вопросы. — Кто его знает, с утра ходил к Такао, — ухмыляется синоби, пытаясь подстроиться под мой быстрый шаг. — Помочь? Мой короткий взгляд на него. Сатоши осекается, глядя в мои глаза. — Хочешь помочь, найди Чонгана. Иду к нему. Ей нужна помощь. — Тебе тоже, — Сатоши смотрит на запекшуюся кровь на кимоно. — Потом. Синоби сворачивает к дому Такао. Кисло. Похоже, придется сразу ответ держать, почему долго не было. Захожу в дом Чонгана, кладу гейшу на постель. Сажусь на пол рядом. — Держись, красивая, — шепчу ей, откидывая мокрые от пота волосы с ее лба. Глаза под закрытыми веками бегают из стороны в сторону. Вскидывает руку, защищаясь от чего-то. Ловлю мягкую ладонь, держу в своей руке. Через минуту в дом заходит дедушка Чонган, за ним Сатоши, следом беловолосый колдун. — Кадзу, — колдун кивает. Киваю в ответ, выпускаю руку гейши, встаю, поворачиваюсь к Чонгану, который непонимающе смотрит на девушку, забыв даже поздороваться. — Помоги ей. У нее лихорадка. Бредит. Спасла меня. Дважды, — последние слова для Такао. Глаза колдуна сощурены. Открывает было рот, чтобы поинтересоваться, где я был и кого привел, но Чонган всплеснул на нас руками: — Все кыш! К тебе приду после нее, — сердито бросает мне, глядя на заляпанную кровью одежду. Киваю, удовлетворенный ответом. Выхожу из дома. Лисичка в безопасности. — Кадзу, — оборачиваюсь на недовольный голос лучшего друга. — Как с Чонганом закончишь, жду к себе. Киваю. Знает, что и так приду, зачем говорить? Такао обернулся было, чтобы оставить меня одного. — Она кицунэ, — говорю ему. Всплеск интереса в глазах. Всего на мгновение. Этого хватит, чтобы начать надеяться, что он поможет. — Пришла за помощью к колдуну. Ты поможешь? — Я подумаю. Оборачиваюсь к колдуну спиной, оставляя его размышлять над тем, что я привел ёкая в клан, и иду к себе. Домой.

***

Середина дня. Почти зимнее солнце освещает деревню тусклым серым светом. Иду мимо тренирующихся синоби, все коротко кивают, не прерывая тренировок. Не торопятся спрашивать. Скоро все равно узнают, где был, кого привел. Дохожу до дома. Нажимаю на скрытый механизм, открываю дверь. Тишина. Одиночество. Желанное ли? Развязываю пояс, скидываю кимоно на пол, оставаясь в штанах. Трогаю перевязку. Крови немного. Лисичка зашила хорошо. Легкое дуновение ветра. Я не один. Поднимаю глаза на непрошенную гостью. Азуми. — Такао прислал помочь тебе. — Какая дерзкая ложь. Смотрю на нее. — Уходи. Вспыхнула, шагнула ко мне, открыла было сомкнутые губы, чтобы сказать, что останется, как вдруг в дверях показался Сатоши с корзиной в руках. Недоуменно смотрит на Азуми. Вот кого действительно прислал Такао. — Собрания клана теперь проходят у меня? — раздраженно поднимаю бровь. Азуми вновь вспыхивает, сердито поворачивается к двери, гордо идет мимо Сатоши вон. Тот мнется под моим раздраженным взглядом: дзёнин дал ясные указания, но мое желание быть одному все в клане давно научились уважать. — Останься, — говорю ему, понимая, что помощь понадобится, — Воды в лохань натаскай. Пока синоби послушно носит и нагревает воду, разматываю перевязку. Швы чистые. Выдыхаю. Молодец, лисичка. Спасла меня от кривого шрама. — Сам ванну примешь или помочь? — ехидно бросает Сатоши. — Сам. — Еда в корзине на пороге. Я здесь недалеко с Хонгом потренируюсь, понадоблюсь — позови. Что, и даже ничего не спросит про гейшу? И про рану? Что с ним сталось, пока меня не было? Или это дзёнин запретил меня дергать? Усмехаюсь, погруженный в эти мысли, залезаю в лохань. Тело покрылось мурашками от контраста температур. Мечтал об этом все это время. Стягиваю с пыльных волос удерживающую их ткань, с наслаждением ныряю под воду с головой. Из-под толщи воды гляжу на текучий потолок. Рана щиплет, но терпимо. Выныриваю. Приятно. Не так приятно, как обтирающие меня руки Мэй, но все же. Лисичка. Снова в моих мыслях. После мытья и еды пришел Чонган. — Как она? — спрашиваю. Смотрит на меня хитрыми глазами. — Еще бредит. Тебя пару раз звала, — дергаюсь к выходу, он нетерпеливо взмахивает рукой, останавливая. — Спит сейчас. Давай осмотрю. Послушно ложусь на циновку. Чонган остался доволен наложенными швами. Нанес на них какую-то мазь, затем быстро сварил пойло, пахнущее премерзко, заставил выпить. Глаза тут же начали слипаться. — К Такао сегодня не пойдешь, — не спрашивает, утверждает. — Поговорю с ним. — Пауза. — Мы рады, что жив. Неожиданно сердечно для старика. Бывший синоби, я думал, давно научился не привязываться к нам, молодым. Мы часто уходим и иногда не возвращаемся. Но сердце есть у всех. И будят его разные чувства. Или чувство всегда одно, только под разными личинами? Киваю Чонгану, благодарю его, ухожу к себе. Перед тем, как крепко заснуть, думаю о том, что нужно попросить Сатоши наведаться к господину Мията, заказать веер.

***

Открываю глаза. Раннее утро. Умываюсь, натягиваю чистое кимоно, перекидываю волосы за спину. Подхожу к сундуку с оружием, достаю ниндзято и три сюрикена, закрепляю звездочки под одеждой. Скучал по холоду металла на руке. Закрываю сундук, иду к выходу. Подхожу к дому Сатоши. Он медитирует на террасе. Приоткрывает один глаз. — Что случилось? — Хотел попросить тебя об услуге, — Сатоши удивленно открывает глаза. Я редко о чем-либо прошу в клане. Словно после стольких лет я все еще не свой. — Ты частый гость у господина Мията. — Этот человек производит веера и тэссены, закупает ткани для клана. И достает косметику для грима. Сатоши в этом профессионал. Синоби кивает, ожидает просьбу. — Я хочу заказать у него веер. Для Мэй. — Ехидная ухмылка Сатоши. Мой строгий взгляд. — За то, что помогла. — Хорошо. Через час схожу к нему. Пожелания? — Пусть там будет серебристая лисица. — Вопросительно выгнутая бровь синоби. Игнорирую его немой вопрос. — Как скоро он может сделать? — Для изготовления тэссена он просит две недели. Думаю, обычный сделает за три дня, — Недовольно хмурюсь. — Для нас сделает до вечера, — улыбается Сатоши. Оставляю ему деньги и собираюсь уходить. — Гейшам положено свое кимоно, — неожиданно прилетает мне в спину. Оборачиваюсь. — А к нему уже веер. — Сатоши улыбается без ехидства. — С чего ты взял, что она гейша? — Я не слепой. Смотрю на него, думаю. — Веер сделать быстрее, не знаю, задержится ли, — говорю неожиданно откровенно. Сатоши наклонил голову вбок: — Все равно возьму у Мията образцы ткани. Киваю и ухожу от дома синоби. Сходить к дзёнину? Рано. Колдун наверняка не спит, но я не готов говорить о том, что произошло. Позже. Иду к себе. Солнце закрепилось на небе. Понимаю, что откладывать разговор больше нельзя. Иду к выходу. Вижу подходящего к дому дзёнина. Не дождался, сам пришел. — Кадзу, — короткий кивок мне. — Идем за мной. — Она очнулась? — я не знаю новостей. — Еще нет. Откуда ты привел колдунью? Кратко рассказываю про побег из тюрьмы, уход из города и путь сюда, про то, что видел Мэй в облике лисы. Такао хмурится. Подходим к дому Чонгана. Останавливаюсь, не в силах уйти, не проверив. — Ты поможешь ей? — Нет, — раздраженный остановкой, бросает Такао. Только из-за того, что зол на меня? Из-за того, что я привел ее в клан? — Упрямый. Говорил, подумаешь. — Подумал. Нет. Смотрю на него раздраженно. Злись на меня, я виноват, так глупо попался. Она ни в чем не виновата. — Чем меньше она здесь увидит, тем лучше, — говорит Такао. Злой дзёнин. Больше не сдерживаюсь. Раздраженно бросаю: — У нее жизнь перевернулась за несколько дней, и ни единого слова жалобы. — Не говори, что тебе ее жалко, — колдун пристально следит за моим лицом. Напрасно, ты ничего в нем не увидишь. — Дух сильный. Необычная, — отвечаю, успокоившись вдруг. — Да. Кицунэ, — протягивает, словно пробует это слово на вкус. Вижу шанс. — Она помогла. Больная, укрыла раненого в лесу от погони. — Потому еще жива. Вдруг из двери высовывается Чонган, стучит палкой по стене. — Все горы вокруг должны вас слышать? Расшумелись! Лисичка очнулась. Иначе бы старик не поднимал такой шум. Невольно улыбаюсь ему, игнорируя пристальный взгляд дзёнина. Собираюсь идти в дом, Такао останавливает словами: — Кадзу, как ты позволил себя взять? Совершенно глупо, честно говоря. — Нашел логово Джиро Кривого. Выполнил заказ. Он один нигде не появлялся, сам знаешь. Пришлось разобраться со всей бандой. Ранили, — морщусь. Ранили глупо, совсем юнец, почти и не знал, как оружие держать. Из-за этого не смотрел на него во время схватки совсем. Только под конец, когда осталось расправиться с последними двумя, этот юнец с нечеловеческим воплем вонзил в меня меч, пока я кружился вокруг тех двоих. И как только удержал его? — Решил отлежаться. Немного. — И? — Самураи тоже узнали, где прятался Джиро. Застав меня среди трупов, решили, что я из банды. Повезли в обычную тюрьму. Планировал сбежать от палача, выбить сустав. Лисичка все упростила. И усложнила. Сильно усложнила. — Могли понять, кто ты, отправить в замок даймё. — Тогда не тянул, убил бы себя сразу, — голос спокоен. Синоби всегда готовы к такому повороту. Дзёнин задумчиво смотрел на дом Чонгана. — Так ты поможешь ей? — Лисичке нужно остаться здесь. Ей нужен отдых. И тела, и духа. Докучать ей не стану, пусть отдыхает. И без меня в ее жизни слишком много событий. Проверю только, как себя чувствует. Ловлю взгляд Такао, наблюдающего за моим лицом. Неохотно кивает. Поможет. Чувствую на своей спине еще один взгляд. Такао обращается к нему: — Азуми, принеси нашей гостье чистую одежду. — Куноити уходит, Такао вновь смотрит на меня. — Приведешь кицунэ на склон к обрыву. Посмотрим, что она умеет. Объяснять, что она всего два раза обращалась в лису, бессмысленно. Еще передумает. Киваю. Колдун уходит. Смотрю, как Азуми несет одежду в дом Чонгана. Бросает на меня странный взгляд, заходит внутрь. Через несколько минут выходит, за ней идет дедушка Чонган. — Ей лучше, но пусть Такао не усердствует, — сердито говорит мне и уходит прочь. Не свожу взгляда с двери. Вот-вот выйдет лисичка. Как мы встретимся? Будет ли рада мне? Словно прошли годы, как мы виделись в последний раз. Но прошли всего одни сутки. Напряжен. Выходит. — Мэй. — Пробегаюсь по ней взглядом. Даже странно видеть ее без лихорадочного румянца. Какая красивая. Разглядываю, не стесняясь, словно до этого ни разу не видел. Гейша тоже смотрит на меня, как в первый раз. Думаю, теперь я выгляжу явно лучше, чем во время нашего пути сюда. Даже интересно, каким она меня видит. Девушка вдруг смутилась под моим взглядом. — Здравствуй, — говорит. — Познакомилась с Чонганом? — Да. — Он сказал, ты в порядке. — Кивает. — Идём. Надо идти, иначе так и буду смотреть на нее, пока солнце не сядет. Тропинка огибает дома. Такао сказал всем не высовываться, не иначе. Никого вокруг. — Тут удивительно красиво, — говорит вдруг Мэй. — Я не представляла, что деревня синоби может так выглядеть. Представляла зловещие дома? Горы костей? Реки крови? Ничего не отвечаю. — Как твоя рана? — спрашивает. Оборачиваюсь к ней. Ей интересно? Спросила из вежливости? — Зачем тебе это? — Я должен знать ответ. — Допустим, мне небезразлично. — Смотрю в ее глаза. Вдруг вижу в них лукавый огонек. — Или это всего лишь вежливость. Осторожнее, лисичка. Не играй со мной. Усмехаюсь. — Почти затянулась. Тут есть редкие лекарства, — и Чонган. Чонган здесь тоже есть. — Сильные. Чонган сказал, у тебя хорошо получилось зашить. Гордо улыбнулась мне. — Куда мы идем? — спросила только сейчас. Неужели доверяет? Хотя в деревне у нее выбора нет. Приходится идти, куда скажут. — К колдуну. Слышала наш разговор? — судя по реакции Чонгана, все слышала. — Не все… Общий смысл уловила. — Он дзёнин. — Не понимает. — Глава клана. Дальнейший путь к обрыву проходит в молчании. На крутых подъемах помогаю ей подняться, придерживаю за руку. Все же гейша. Привычнее, когда о ней заботятся мужчины. Чувствую ее благодарность, когда она чуть сжимает мои пальцы. Наконец, выходим к обрыву. Такао смотрит вдаль. — Он ждет, — бросаю ей. — Ты разве не со мной? — немного испуганно отвечает. — Нет. Так лучше. Не бойся, лисичка. Раз Такао решил помочь, поможет. Колдун чуть повернул голову к нам. Или мы потом поговорим с ним по душам. Хмурюсь, глядя на него. Все же странная у нас дружба. Ухожу обратно, не поворачивая головы. Краем уха слышу их диалог: — Приветствую, Мэй, — голос Такао доброжелателен. Так-то лучше. — Господин. — Обращайся ко мне просто — Такао…