***
Сатоши рассказывает все сбивчиво, быстро, словно торопят. Дзенин смотрит спокойно, но то лишь видимость. Оставили задание, ушли на север. Знаю, что поймет. Не сейчас, так позже. Гляжу в сторону, не принимаю участия в рассказе. Чувствую тяжелый взгляд. Печатью на виске. — …Она хочет заключить контракт… — рассказывает Сатоши. — Контракт? — взгляд уходит, освобождая. Такао заинтересован. Хмурюсь. Сначала — дзёнин. Потом — друг. Сатоши кивает. Рассказывает, что удалось узнать в городе. Забинтованные пальцы в задумчивости трогают подбородок. — Благодарю, Сатоши, — говорит, когда синоби рассказывает все. Сатоши, кинув на меня полный жалости взгляд, уходит. Колдун молчит тяжело, давяще. Долго. — Ты решил?.. — говорит наконец. Ледяные глаза испытывают. — Да. Помогу, — отвечаю, выдерживая взгляд. Выдыхает тяжело. Закрывает глаза, погружаясь в мысли. — Мне жаль, — бросает вдруг, не размыкая век. Он увидел, как всегда видел. Я понял, как всегда понимал. Жаль, что Мэй приходится связывать себя контрактом. Жаль, что клану, возможно, будет выгодно его заключить. Жаль, что ей придется рисковать собой. Жаль, что я не смогу остаться в стороне, какое бы решение дзенин ни принял. Киваю ему, принимая сожаления. Закрытые веки сжимаются чуть сильней. Увидел. — Этот стражник… — говорит задумчиво. — Что ты думаешь? Спрашивает не из любопытства. Мои слова важны. Решит, выслушать ли Мэй или сразу отказать. — Что все сложнее, чем кажется. Синева распахнутых глаз напротив. Колдун вновь размышляет. Долго, как зимняя ночь за закрытыми сёдзи. Не прерываю мыслей, погружаюсь в свои. — Чем она хочет платить? — вздрагиваю от расчетливого вопроса, словно от удара. Судорога прошивает мое мгновение назад безразличное лицо. — Магией. Собой. Такао смягчается. В лице — никаких изменений. Но я вижу. — Я не возьму эту плату, — говорит мне. Читает в глазах благодарность. Вдруг кладет локоть на стол, подпирает кулаком подбородок. Приготовился слушать. — Почему ронин помогает? — В ее стороне всегда будут рэйки. Говорит, так найдет тех, кто убил господина, — колдун замечает тронувшую губы усмешку. — Считаешь, это не все? — Считаю. Такао хмурится, не понимая меня. — Считаешь, и все же оставил ее там? — Доверяю, — отвечаю просто. Глаза напротив сужаются. — Пойдем завтра вечером, — говорит после недолгого молчания. Решил-таки выслушать. Охватывает меня взглядом. Чуть улыбается. — Отдохни. Встаю с циновки. Уже у дверей — властный голос: — Задание придется закончить, Кадзу. Усмехаюсь, не оборачиваясь. Меня не обманешь, Такао. Сначала — друг. Потом — дзёнин.***
Наутро снова иду к колдуну — узнать, посылал ли заказчик письмо. Не знаем, что происходило на юге после нашего ухода. Такао говорит, что все идет гладко. Хмурится — дела заставляют его отложить наш поход до позднего вечера. Оставляю его вычерчивающим гневные иероглифы на бумаге, иду к себе. У самого дома вдруг чувствую на себе тяжелый, прожигающий спину взгляд. Оборачиваюсь. Азуми. Не подходит, стоит в отдалении. В лице ее разных чувств переливы. И решимость — слепая, отчаянная. Губы дрожат, словно смотреть на меня — нестерпимая му́ка. — Если есть что сказать, подойди, — негромко бросаю ей через спокойную гладь пруда. Ветер подхватывает мои слова — она слышит. Вздрагивает. Качает головой и скрывается за деревьями. Увидеть хотела? Убедиться, что жив? Терзает свое беспокойное сердце — зачем? Любит призрака, тень моей тени — я давно не таков, каким был с ней когда-то. Слепая надежда сорняком прорастает в ее душе — раз за разом вырываю ее, жестокий, с корнями — не поддается. Не оставлю попыток. Хочу, чтобы дальше жила, не оглядываясь. Должен быть жестким — разочаруется. Разлюбит. К пещере выходим почти ночью. Предполагая, что придется отправить за информацией о стражнике кого-то из клана, колдун решил взять с собой Хонга. По пути кратко рассказывает ему о ситуации с Мэй. О печати, магии, причине ее обращений в лису. Хмурюсь. Слишком много людей клана посвящены в это дело. Но раз Такао счел нужным — пускай. Рассвет встречаем уже у входа в убежище. Араи, наверняка услышав нас, открывает дверь. Лисичка сидит у очага, сложив руки на колени. Поднимает взгляд. Чуть улыбается, затем напряженно всматривается куда-то за спину — гадает, один ли пришел. — Мэй, Масамунэ, — киваю обоим. — Добрый день, — мягкий голос, легкий поклон. Мэй грациозно поднимается на ноги. — Здравствуй, Кадзу, — ронин склоняет голову и тут же переводит взгляд за меня. — Хонг, — представляю синоби, отходя в сторону. Тот проходит внутрь, открывая глазам колдуна. Мэй чуть заметно выдыхает. Дзенин кивает ей, поворачивается к ронину. — Мое имя Такао, — властно представляется. — Меня зовут Масамунэ Араи, — полный достоинства, коротко кланяется ронин. Глаза Такао вспыхивают любопытством. — Примите мое почтение и благодарность за предоставленный кров и пищу, а также за время, потраченное для нашей встречи. — Надеюсь, наш скромный приём был вам не в тягость, — отвечает колдун. Пышные речи. Но сказать их было нужно. Присматриваются друг к другу. Мэй, воспользовавшись наступившей после приветствий суетой, накрывает на стол, заваривает чай. Опускаюсь на циновку между ней и Такао, беру чашку из ее рук. Колдун, дождавшись тишины, ровно произносит: — Мэй, так и знал, что мы еще встретимся. Вскидываю на него глаза. Легко уходит от взгляда. Что ж. Узнаю позже. — Сатоши в общих чертах обрисовал ваши с господином Араи… — Масамунэ, — поправляет ронин. Колдун, если и удивлен, не покажет. Кивает. — Хорошо. Ваши с Масамунэ сложности. Прежде чем определить, как клан может помочь, и станем ли мы это делать, я хочу знать все. Даю слово, все услышанное не уйдет дальше нашего клана. Мэй собирается с мыслями. Несмело начинает рассказ. Ронин подхватывает, помогая. Такао рассматривает медальон — в лице не прочесть, понял ли что-то. Слушает дальше. Мэй завершает рассказ тем, что узнали в городе. Колдун в задумчивости дергает рукава, скрывая забинтованные руки. — У меня есть мысль, — неожиданно подает голос Хонг. — Мэй, тебе она не понравится. Хмурю брови. Если не понравится, зачем озвучивать? — Ты же понимаешь, что болезни часто лечат больно? — продолжает синоби. — Ты о чем? — спрашиваю холодно, начиная догадываться. — Я о гангрене, — вскидываю брови, предупреждая его. — Не понимаю… — растерянно отзывается Мэй. Ронин хмурится. Такао ожидает. — Если твоей жизни угрожает опасность из-за знака на руке, может, стоит избавиться от него? Пусть и утратив часть тела. Кожей чувствую леденящую волну ее испуга. Зло выдыхаю. Договорился. Мэй вздрагивает, осматривается затравленно, словно вдруг оказалась в ловушке. Отдергивает руки, убирая их со стола, сбивчиво шепчет: — Не-ет! Я не позволю… В короткий миг бледнеет так сильно — видела казнь, видела пытки, знает теперь, как это может быть. — Мэй, Мэй! — не слышит мой голос. Хватаюсь за тонкое плечо, разворачиваю ее к себе — посмотри мне в глаза, посмотри же! Я не дам тебя тронуть. — Смотри на меня. Поднимает глаза. В черноте их — тревога и страх. Дрожащие пальцы хватаются за мою руку, ищут защиты. — Никто тебя не тронет, — говорю ровно, усмиряя тревогу. — Слышишь? Кивает, не сводя с меня взгляда. Дышу спокойно и глубоко — повторяет. Смертельная бледность сходит с ее лица. Отпускает мою руку — уже смущается своей вспышки. Протягиваю ей чай. — Возьми. Скрывает красноту скул за чашкой. Смотрю на Хонга. Бесстрастно наблюдает, словно не он этой вспышки причина. Злость прорывается сквозь мой холодный голос: — Забывчивый, говорили же, не пугай ее. — Не хотел, — разводит руками. Хмурюсь. Такао бегло проходится взглядом по моему лицу. — Хонг, сомневаюсь, что подобная мера поможет, — бросает, глядя на Мэй. — С большой долей вероятности печать проявится в другом месте. — Тебе видней, — пожимает плечами Хонг. Синие глаза раздраженно вспыхивают. — Именно, — властно одергивает, ставя синоби на место. Продолжает спокойнее. — Пока нет абсолютной уверенности в том, что крайности неизбежны, прибегать к ним излишне. — Вам интересен заказ? — так быстро взяла себя в руки, словно и не было этого испуга. Усмехаюсь про себя. Сильная. — Я рассказала все. Мне важен привратник. Его смерть. Что могу предложить взамен, ты знаешь. Мой быстрый взгляд на Такао. Замечает. Синие глаза сужаются. — А если меня не устраивает названная тобой цена? Выдыхаю, благодарный. Мэй в замешательстве смотрит на колдуна. Ронин, до того лишь молча наблюдавший, вдруг хмуро бросает: — Чего же ты хочешь, ниндзя? — Чего я хочу?.. — обводит всех взглядом, задумавшись. — Я не могу ответить на этот вопрос вслепую. Дело исключительное. Мне необходимо понимать риски для своих людей. Враг опасный, мы мало о нем знаем… — Можете рассчитывать на меня, — прерывает его Масамунэ. Такао глядит с любопытством. — Ты настолько заинтересован? — спрашивает. Отпиваю из чашки, украдкой смотрю на ронина. Спокоен — в лице не прочесть того, что вижу в действиях. — Я участвую, пока не закончим с этим, либо пока не встречу своего врага. Для меня нет большой разницы, где его искать. Такао кивнул с едва заметной усмешкой. Вспомнил наш разговор. Мэй растерянно глядит на колдуна. Боится, что клан откажется. — Сатоши упоминал, что вас интересовала информация о Такуме Годо, — говорит, прерывая молчание, дзенин. Масамунэ подтверждает. Поторговавшись, Такао предложил ронину отправиться за сведениями вместе с Хонгом. Тот согласно кивнул. — Возьмет ли клан твой заказ, Мэй, я решу в зависимости от того, что им удастся узнать. Гейша украдкой вздыхает. Снова зыбкая почва под ее ногами. Снова тревога, незнание, что будет дальше. — А пока можешь воспользоваться нашим гостеприимством, — чуть поводит рукой Такао, приглашая. Мэй кивает, мягко улыбнувшись. — Когда вы отправитесь? — спрашивает у Хонга. — Сейчас. Обсуждение окончено. Встаем из-за стола, выходим на заснеженную поляну. Такао отходит в сторону, жестом приглашая Хонга и меня последовать за собой. Просит синоби быть осторожным с о́ни и рэйки, отступить, если они встретятся на пути, оставляя их Масамунэ. Краем глаза слежу за Мэй и ронином. Прощаются. Масамунэ хмурится, тихо говоря ей что-то. Мэй, опустившая было глаза, вдруг смотрит на него пристально. Упрямо сжимает губы, затем что-то быстро произносит. Ронин, кивая, отходит к нам. Хонг запахивает кимоно плотнее — зимний ветер гуляет на вершине горы — и начинает спуск. Несколько мгновений глядим им в спины. Такао отворачивается первым. — Нам пора.