Дазай незаметно зевнул, прикрывая рот ладонью. Ему порядком надоело слушать тянущуюся вот уже минут двадцать если не больше речь Главы Двадцати Шести. Последнему же происходящее, по всей видимости, доставляло просто колоссальнейшее удовольствие: столько новых слушателей, пусть и не совсем благодарных. Что ещё нужно старикам? Чуя на противоположном конце уже весь издёргался от нетерпения и ярости, однако почему-то молчал, изредка кидая косые взгляды на сидевшего рядом с Горьким мужчину, чем-то напоминавшим хищную птицу. То ли взглядом пронзительных светлых глаз, то ли благородной осанкой — хоть линейкой проверяй. Ястреб (как прозвал его про себя Осаму) за всё время едва ли сделал пару движений. Даже моргал редко, словно каждое соприкосновение век было на вес золота и не должно превышать отведённого лимита.
«Железная выдержка у господина», — промелькнуло в голове, и бывший мафиози мысленно сделал пометку распростись Арину побольше об этом занятном мужчине.
Кстати, о ней. Два места рядом с Горьким пустовали, но ни госпожи Лебедевой, ни второго неизвестного почему-то видно не было. Опаздывала она в крайне редких случаях, если только случалось действительно что-то из ряда вон. Когда Осаму только вступил в Портовую Мафию, они часто цапались из-за этого: он ужасно не любил торопиться, а тем более когда торопят его; она же в свою очередь требовала являться на задание чуть ли не за полчаса, вечно психуя из-за такого халатного отношения своего подопечного к работе. Уголки губ Дазая слегка приподнялись от нахлынувших воспоминаний. Приятное и в то же время давяще-грустное чувство ностальгии разлилось по груди. Он бы без раздумий отдал всё, что имел и даже больше, лишь бы вернуться в то время и попытаться хоть что-то изменить.
Слева заёрзал Ацуши. Похоже, тоже уже подустал, хоть и старательно делал вид, что слушает. Дазай нахмурился. Странное чувство не покидало с тех пор, как он встретился с Накаджимой на выписке. В пареньке как будто что-то поменялось, но вот что конкретно понять не удавалось. Осаму добавил ещё один пунктик в воображаемый ежедневник и тут же чертыхнулся про себя. Он превращается в Куникиду.
Бывший мафиози глянул на блондина. Заняться всё равно больше нечем, хоть за собравшимся зоопарком понаблюдает. Доппо, как бы странно это ни было, сидел совершенно спокойно. Даже не тряс ногой как обычно. Серо-травянистые глаза затянулись дымкой.
«Активный умственный процесс. Что ж, не будем мешать», — подумал Дазай и со скучающим видом обвёл зал взглядом. Обстановка желала оставлять лучшего: члены Портовой Мафии, как и всё Агенство, впрочем, были напряжены до предела. Коё как обычно прятала руки в кимоно, но глаза с потрохами выдавали в ней нетерпение и тщательно скрываемую ярость. Хироцу сидел мрачнее тучи, растеряв всё своё было превосходство. Один Акутагава, кажется, был в хорошем расположении духа, изредка бросая на бывшего наставника косые взгляды.
«Порадовать что ли мальца?» — появилась ленивая мысль, и Осаму, перехватив очередную попытку Чёрного Пса установить зрительный контакт, озорно подмигнул ему. Тот опешил, выпучив тёмные глаза и едва не подскочил, однако благодаря хорошей реакции недремлющей Хигучи был во время остановлен и усажен обратно. Дазай только усмехнулся — ничего нового. Глава Двадцати Шести так и продолжал монотонно разглагольствовать обо всём и ни о чём одновременно, вгоняя его в ещё большую скуку. Интересный народ, эти русские. Умудряются не только свою страну в ежовых рукавицах держать, но и Портовой Мафии рот затыкать.
Внезапно за дверью послышался шум, и спустя пару секунд в зал влетела Арина с каким-то рыжим парнем. Мысленно выдохнув, Осаму подавил улыбку и позволил себе, наконец, расслабиться. Жива-здорова и на том спасибо. Правда, видок у девушки был слегка помятый, да и двигалась она как-то неестественно: словно шарниры в колени вставили, отчего те едва гнулись, а вместо мышц натянули стальные тросы. Взгляды всех тут же устремились на опоздавших, и девушка, поджав губы, поспешила занять своё место, предварительно что-то шепнув Ястребу. Тот промолчал. Колючий взгляд и гуляющая туда-сюда челюсть всё сами сказали за него.
— Ну что ж, раз все, наконец, в сборе, предлагаю перейти к делам насущным, — Горький сделал жест рукой толстячку, который тут же подскочил, тряхнув от волнения многочисленными подбородками, и начал говорить по-русски. Сидящий рядом с ним молодой парнишка в очках принялся торопливо переводить, слегка запинаясь.
— Н-нам удалось найти базу Достоевского, она находится в трёх километрах к западу от Йокогамы. Хорошо защищена, по предварительным данным среди охранников также есть эсперы, однако их численность ещё уточняется.
Дазай слушал вполуха, наблюдая за Ариной. Она сидела с абсолютно отсутствующим видом и вырисовывала что-то пальцем на столе. Осаму напрягся. Во взгляде серо-голубых глаз не было ни намёка на хотя бы малейшие признаки жизни внутри. Словно кто-то вдруг отключил сознание девушки и заменил мозг на шестерёнки, заставляя имитировать человеческое поведение. Такое ему уже доводилось видеть. И ничего хорошего это не означало.
Рыжий вдруг наклонился и что-то зашептал ей на ухо, отчего Арина вздрогнула и пришла в себя. Осаму ощутил, как липкие щупальца обвивают сердце, вызывая далеко не самые приятные мысли. Нужно было просто отмахнуться, что сложного? Однако легче всего сказать, верно?
Девушка устало потёрла переносицу и прикрыла глаза. Наглец рядом с ней всё не унимался. Видимо, решив, что Арина спит, тот пихнул её локтем. Дазай усмехнулся, в предвкушении бурной реакции бывшей напарницы. С её-то норовом он был знаком не понаслышке и прекрасно знал, что могло последовать после такого. Но к огромному изумлению Осаму, девушка оставила выходу рыжего без внимания и вновь принялась водить пальцем по деревянной поверхности. Нет, так не пойдёт. Он в открытую уставился на Арину, буквально буравя ту взглядом. Такое уж точно должна почувствовать. И правда — ни прошло и пары секунд, как она инстинктивно подняла голову и посмотрела прямо на бывшего напарника. Он приветливости улыбнулся и незаметно махнул рукой.
В следующую минуту произошли две странные вещи: во-первых, лицо Арины сначала побелело, затем посерело, а под конец приобрело такой пунцовый окрас, что брови Осаму поползли вверх, и он невольно оглядел себя — вроде, одежда на месте, а вторая голова пока не выросла; во-вторых, молодой человек, сидевший рядом, заметил перемены в поведении девушки и проследил за её взглядом. Наткнувшись на бывшего мафиози, тот тоже выдал нечто интересное — его карие глаза расширились, и Осаму уловил в них что-то похожее на осознание. Как если бы рыжий вдруг узнал его. Но они определённо раньше не встречались. Неужто Арина с этим красавчиком настолько близка, что делится секретами из своего прошлым? Дазай ухмыльнулся, наблюдая, как тот вдруг ни с того ни с сего начинает ёрзать и смотреть на него так, что если бы взглядом можно было убивать, то от японца уже и мокрого места бы не осталось. Ястреб, до этого сидевший, словно каменное изваяние, слегка подался вперёд и что-то еле слышно прошипел, отчего рыжий с огромным неудовольствием всё же отлепил взгляд от Дазая и отвернулся. Бывший мафиози с трудом подавил рвущийся наружу смех. Детский сад какой-то. Он уже хотел было наклониться к Ацуши и спросить, знает ли тот что-нибудь про соседа Арины, как вдруг ощутил такой сильный приступ тревоги, что сердце едва ли не выскочило из груди. Что такое? Предчувствие его обычно не подводило, хоть Осаму и не привык особо на него полагаться. Достоевский не совсем дурак, чтобы нападать прямо сейчас, когда здесь собралось столько опасных личностей. Хотя если подумать, то это отличный шанс избавиться от всех неугодных одним махом.
Он поднял голову и замер. Пара ледяных глаз с отстранённым интересом изучала его. По спине прошёл холодок, мышцы живота натянулись, словно стальные струны, однако Дазай не отвернулся. Некоторые время они с Ястребом играли в гляделки, проверяя друг друга на прочность, пока на вытянутом лице мужчины, наконец, не появилось нечто напоминающее одобрительную ухмылку, и он отвернулся, вновь застыв, как ни в чём не бывало. Волна облегчения накрыла бывшего мафиози с головой, и ему с огромным трудом удалось заставить себя вновь накинуть маску безразличия и скуки. Нет, русские и впрямь чудной народ. Один только этот птицеподобный чего стоил.
— Мы уже почти завершили подготавливать всё необходимое для предстоящей операции, однако осталось ещё несколько моментов, которые нам бы хотелось обсудить с вами. — паренёк в очках оторвал Осаму от раздумий. Похоже, подошли к основной части. Вот и отлично. — В первую очередь мы понимаем, что ситуация для ваших организаций сложилась далеко не самая приятная, посему просим прощения за доставленные неудобства. В связи с риском начала очередной войны выбора как такового у нас...
— И это, по-вашему, извинения?! — Накахара в дальнем конце подскочил, со всей дури хлопнув ладонью по столу.
— Чуя, — Коё схватила его и протянула вниз, призывая успокоиться и сесть на место, но рыжий только яростно отмахнулся.
— Ублюдки чёртовы, вы нам пол-здания снесли!
— М-мы в-всё в-возместим... — залепетал паренёк, закрываясь от страха голубой папкой. Толстяк нервно начал шарить по карманам и, выудив платок, промокнул выступившую на лбу испарину. Остальные члены Двадцати Шести даже не шелохнулись.
— Как сказал господин Чехов и ваш покорный слуга, к слову, тоже, — начал Ястреб, слегка поклонившись на последних двух словах, — мы возместим все убытки.
Его спокойствию и сдержанности в такой ситуации можно было бы даже позавидовать, если бы не одно «но». Дазай успел уловить, как в холодных голубых глазах на короткое мгновение промелькнуло столько едва сдерживаемой ярости, что он невольно вскинул брови. Интересно, что же произошло в стенах Портовой Мафии? Улучить момент и вытрясти все подробности из Акутагавы? Вполне неплохая идея, если только ситуация не успеет перерасти в потасовку.
— Дело не в деньгах, мать вашу! — Накахара, похоже, и не собирался униматься. Его веснушчатое лицо искривилось и покраснело от гнева, и Дазай весело улыбнулся. Рыжий не изменял своей привычке выяснять отношения криками и кулаками даже сейчас. До последнего дело пока что не дошло, но судя по напряженным лицам остальных членов Портовой Мафии, вполне могло. — Кто вы, нахрен, такие, чтоб заваливаться сюда и диктовать свои условия?! Валите обратно в Россию, мы с этим выродком сами разберёмся!
— Юноша, попрошу вас следить за языком, — в тоне Ястреба послышались стальные нотки, — нам и так пришлось пойти на определённые уступки. Будь благодарны. Если бы не наш Глава и госпожа Лебедева, то я бы даже время тратить не стал, на таких мелких сошек, как вы.
— ЭТО ЕЙ-ТО СПАСИБО ГОВОРИТЬ?! — глаза Накахары уже готовы были вылезли из орбит. Руки схватили край стола. Похоже, скоро тому грозила участь быть перевёрнутым или того хуже брошенным в сторону русской элиты.
— ЧУЯ! — взревела Коё и отвесила тому звонкую пощёчину. — Ты позоришь имя Портовой Мафии! Приди в себя!
Рыжий пошатнулся, схватившись за щёку, и несколько отстранённо посмотрел на Озаки. Затем обвёл взглядом присутствующих и остановился на Арине.
— Я убью тебя, клянусь. Выпотрошу и скормлю собакам. И плевать мне, была ты там тогда или нет. Ответишь за своего долбаного папашу кровью, — дрожащим от гнева голосом произнёс он и буквально вылетел, хлопнув дверью. Коё застыла, провожая взглядом бывшего ученика. Затем, поджав губы, повернулась и тихо сказала:
— Я прошу прощения, но мы вынуждены покинуть вас. Надеюсь, произошедшее не будет воспринято как объявление войны.
Она поклонилась и направилась к выходу. Остальные члены Портовой Мафии без единого звука направились следом. На какое-то время воцарилась такая тишина, что можно было услышать, как снаружи заводятся машины. И это учитывая, что парковка находилась в противоположной стороне. Дазай вздохнул. Похоже, снова придётся брать всё в свои руки.
— Ну что ж, раз господа мафиози решили не участвовать в предстоящем деле, то так даже проще, — сказал он, — могу я кое-что сказать от лица Агенства?
Дазай посмотрел на Куникиду, — тот только кивнул, всё ещё пребывая в шоковом состоянии после произошедшего — а затем повернулся к Ястребу, будто спрашивая позволения продолжить. Похоже, именно он был у русских негласным лидером. Этакий серый кардинал, покорно ждущий своего часа. Мужчина кинул. По выражению его лица сложно было что-либо сказать — оно снова стало каменным.
«Придётся ориентироваться на ходу», — пронеслось в голове, и Осаму начал.
— Пожалуй, оставлю приветствия и благодарности в сторону. Не хочу, чтобы Япония показалась вам страной негостеприимных грубиянов, однако вижу, что вы люди, непривыкшие тратить время попусту, — он сам поразился, насколько льстиво и приторно прозвучала последняя фраза. Неприятно, конечно, до такого опускаться, но выбора особо не было: нужно хотя бы попытаться вернуть гостям былое расположение духа, — поэтому сразу перейду к делу. Как я понял, местонахождение Достоевского уже известно?
Он повернулся к парнишке в очках. Тот неуверенно кивнул, а затем начал переводить на русский. Когда он закончил, толстяк что-то воскликнул и активно затряс головой.
— Да, это так, — подтвердил его слова парень.
— В таком случае у меня всего несколько вопросов. Первый — есть ли факты, свидетельствующие о том, что Достоевский прячется именно там?
Чехов, кажется, так назвал его Ястреб, затараторил с такой быстротой, что Дазай невольно нахмурился. Толстяк судя по всему был информатором, и поэтому было просто жизненно необходимо, чтобы тот понял всё правильно. Русского же, судя по всему, нисколько не смущала ни скорость, ни манера речи парнишки. Он в ответ воодушевлённо охнул, явно обрадовавшись, что японец не настроен на очередной конфликт, а наоборот хочет говорить о деле, и затараторил ещё быстрее, чем коллега. Осаму сдержался, чтобы не рассмеяться. Эта парочка была настолько же контрастной, насколько и забавной.
— Господин Куприн лично почувствовал его присутственно именно там, так что сомнений быть не может, — сказал, наконец, Чехов.
— Правда? — Ранпо заинтересованно подался вперёд, глядя на толстяка. — А можно узнать поподробнее о вашей способности?
Парнишка замялся, переводя взгляд с детектива на информатора, пока Йосано со вздохом не пихнула Эдогаву, попросив того не совать нос куда не следует. Чехов с такой благодарностью посмотрел на неё, что Осаму вновь едва сдержался от улыбки. Цирк на выезде, а не совещание великих мира сего.
— Хорошо, допустим, что вы правы, — подал голос Куникида, — в таком случае какой у вас план?
— Мы предлагаем обьединить силы, — голос Ястреба отразился от высоких стен и эхом прокатился по залу, — конечно, можно было бы обойтись и своими силами — людей предостаточно, — он вскинул подбородок и надменно ухмыльнулся, — однако наш Глава хочет остаться с Агенством в хороших отношениях в качестве благодарности вашему директору.
— Понятно, — Доппо явно не понравилось открытое пренебрежение русского, но он промолчал. За него всё сказали едва уловимое движение губ и стиснутая челюсть, — тогда что требуется от нас?
— Мы хотели предложить вам и Портовой Мафии выбрать одного из самых сильных эсперов, которые войду в команду штурмовиков. Однако в связи с последними событиями придётся менять план. Если у вас есть подходящие кандидатуры, то от нашей стороны будет господин Лермонтов, — он жестом указал на рыжего. Тот, поняв, что говорят про него, самодовольно задрал голову. В этот раз Дазай уже не выдержал и в открытую рассмеялся, вызвав у присутствующих удивление.
— Прошу прошения, вспомнил старую шутку, — бывший мафиози глупо улыбнулся. Пусть лучше думают, что он дурачок, чем воспринимают всерьёз. Больше тузов в рукаве останется на случай непредвиденных обстоятельств. Лермонтов начал было что-то злобно шипеть, но почему-то вдруг скривился от боли. Ястреб кинул взгляд на Арину, но та даже не повернулась, приняв самый невинный вид, на который только была способна.
«Прекрасная игра, но глаза — по-прежнему твоё самое слабое место», — с ухмылкой подумал Дазай.
— А если наоборот? — спросила Йосано. — От нас один и двое от вас?
— Согласен, — блондин поправил очки и скрестил руки на груди, — мы уступаем вам в численности.
«Ай да Куникида, ай да хитрец», — Осаму даже удивился такой внезапной перемене. Ну что ж, тяжёлые времена настали, раз даже Доппо решил поступиться своими принципами.
— В таком случае госпожа Лебедева будет второй, — ответил Ястреб. Арину такое заявление явно повергло в шок, но она промолчала. Видимо, не хотела прилюдно устраивать разборки.
«И когда ты успела стать такой трусихой?» — Дазай, не отрываясь, глядел прямо на бывшую напарницу. Та, почувствовав его взгляд, поняла голову. Светлые глаза расширились, в них вновь проскользнуло что-то странное, но Осаму не успел понять, что — девушка резко отвернулась.
— Предлагаю пока не списывать Портовую Мафию со счетов, — сказал Дазай, — дайте мне время, я договорюсь с Чуей или малышом Рю.
— Хм, хорошо, — Ястреб кивнул, слегка вскинув брови. Видимо, «малыш Рю» его несколько смутило, — ещё остались вопросы, предложения или что-либо ещё?
— Да, — к удивлению членов Агенства Ацуши вскинул руку, но тут же опустил, сконфузившись и покраснев, — я х-хочу спросить. Что с тем эспером, который заразил директора и Огая?
Чехов быстро перевёл его слова Куприну.
— Пушкина там нет, — ответил парень после их недолго совещания и нервным движением поправил очки. Толстяк что-то затараторил, и он добавил, — но мы занимаемся его поисками.
— У нас всего два дня осталось, не считая этот, — нахмурился Куникида, — некогда ждать.
— М-мы п-понимаем, поэтому делаем всё в-возможное, — Чехов вновь попытался прикрыться папкой под тяжёлым взглядом Доппо.
— А можно госпожа Лебедева пока что поработает с нами? — Дазай состроил самое доброжелательное выражение, на которые только был способен. — Она же знает, как выглядит этот Пушкин. Будем искать параллельно с вами.
— Разумная мысль, — Горький впервые за долгое время подал голос. Вид у него был усталый. Похоже, старика уже порядком вымотали разговоры и напряжённая атмосфера. Или что-то посерьёзнее, — тогда так и сделаем. Благодарю всех за визит и желаю всего доброго.
Рыжий начал было что-то возмущённо говорить, но Глава Двадцати Шести одним взмахом руки оборвал его. Все постепенно начали расходиться. Ястреб встал рядом со стариком, заложив руки за спину, и терпеливо ждал, когда тот поднимется. Осаму отвернулся. Он уже и так узнал гораздо больше, чем планировал.
— Арина! — Ацуши, к огромному удивлению Дазая вместо того, чтобы последовать вслед за остальными, понёсся к девушке. Та с безразличным видом выслушивала недовольства рыжего, но заметив паренька, вмиг оживилась.
— Привет, Ацуши, — она приветливо улыбнулась, — как дела?
Это шутка? Нет, правда. Когда эти двое успели так сдружиться? Осаму, кинув пару слов Куникиде, направился к ним.
— Не помешаю? — спросил он, подходя ближе. Рыжий, по-прежнему стоявший рядом с Ариной и до этого окидывающий Накаджиму презрительным взглядом, вдруг сжал кулаки и с таким вызовом посмотрел на Дазая, что тот рефлекторной поднял руки. — Эй-эй, я не кусаюсь. Что с твоим приятелем?
Он вопросительно поднял одну бровь, обращаясь к бывшей напарнице, но та, только поджала губы и, не глядя на Дазая, отвела Лермонтова подальше.
— Какие страсти сегодня бушуют, — протянул Осаму, провожая их взглядом, — а ты хитрец, Ацуши.
— В каком смысле? — паренёк растерянно провёл рукой по шее.
— Не притворяйся. Госпожу Лебедеву я тебе не отдам.
Накаджима, совершенно сбитый с толку, молча уставился на него. Только спустя некоторое время в жёлтых глазах промелькнуло осознание. Паренёк покраснел до самых ушей и начал размахивать руками, как сумасшедший.
— Н-нет-нет! Это не то, что вы подумали, господин Дазай! — воскликнул он, чем вызвал неодобрительный взгляд Ястреба, который почему-то уходить не торопился. Ни Горького, ни других членов Двадцати Шести уже не было, за исключением Арины с её соседом. — Она м-мне много помогала, п-поэтому...
— Всего лишь шутка, успокойся, — лёгкий щелчок по носу привёл Тигра в недоумение, но зато тот перестал вопить, — давай-ка двигаться к выходу, а то становится неуютно.
Накаджима замялся, но всё же зашагал вслед за наставником. Выбравшись, наконец, из зала, Дазай с удовольствием потянулся, чувствуя, как хрустят шейные позвонки, а затем хлопнул Ацуши по спине.
— У меня к тебе очень много вопросов, — Осаму вдруг наклонился и приблизился почти вплотную к пареньку, отчего тот невольно пискнул, — выкладывай всё, что было. А я за это тебя... пощажу.
Дазай широко улыбнулся, довольный реакцией Накаджимы. Испуг — твой самый верный друг, если хочешь получить информацию.
— О ч-чём вы? Я же всё р-рассказал, ещё когда вы в больнице лежали.
— Прямо-таки всё?
— Д-да.
— Точно?
— Да!
— Хорошо, но если узнаю, что ты что-то скрыл... — бывший мафиози выразительно посмотрел на паренька и сделал жест, будто надевает перчатки.
— Ладно-ладно! Только не издевайтесь, — Ацуши выдохнул, собираясь с мыслями, и неуверенно начал, — мне было тяжело после... после всего, что произошло, и Арина поддержала меня. Она первая, кто так открыто со мной разговаривал и при этом не смотрел сверху вниз, как на отброса. Она как старшая сестра.
— Сестра?
В сознании всплыл давно позабытый разговор. Дазай нахмурился. Слишком много странных совпадений. Слишком. Даже в такое время. Нет, тем более в такое время. Догадки выстроились в голове ровным рядом. Каждая предлагала рассмотреть себя поближе, однако этим он займётся чуть позже. Обязательно. Осаму вновь посмотрел на паренька. Пригляделся повнимательнее, стараясь не упустить ни одной детали. Нервные движения, зашуганный взгляд. В общем, ничего необычного. За исключением разве что...
Раздавшиеся щелчок дверной ручки и приглушённый разговор отвлекли Осаму. Первой показалась Арина. На её лице застыло испуганно-напряжённое выражение, контрастирующее с наглой ухмылочкой её спутника. Лермонтов, кажется? Впрочем, неважно.
— А мы уже заждались, — бывший мафиози весело замахал ей рукой, но девушка только скользнула по нему взглядом и пробормотала :«Мне нужно наверх».
Ацуши дёрнулся и прежде, чем Арина успела свернуть в сторону лестницы, схватился за её рукав с таким отчаянным, словно на кану стояла его жизнь.
— Ты ведь вернёшься? — срывающимся голосом едва ли не прокричал он.
Так, а вот это уже слишком. Осаму решительным движением оттянул его и кивнул головой бывшей напарнице, мол, сам разберётся. Арина попятилась, испуганно таращась на Накаджиму и едва ли не побежала. Рыжий, наблюдавший эту картину от начала до конца, вскинул брови и, поймав взгляд Дазая, покрутил указательным пальцем у виска, а затем с гордым видом удалился.
— Это от местной атмосферы у тебя такое или решил в семью вдруг поиграть? — стальным голосом спросил бывший мафиози. Поведение Ацуши уже начинало раздражать.
— Она ведь вернётся, да? Вернётся? — будто и не слыша его, спросил паренёк, а затем вдруг забормотал. — Она должна. Снова кинула меня? Нет, не могла. Я ведь был послушным. Сделал всё, как она сказала.
— Эй, Ацуши, — нехорошее предчувствие охватило Дазая, и он тряхнул паренька, — что ты несёшь?
— ГДЕ ОНА?! — громкий, нечеловеческий крик разорвал тишину холла. Администратор у стойки вскрикнул от неожиданности, а охранники, до этого сидевшие на кожных диванах неподалёку встрепенулись. — ПОЧЕМУ ОНА БРОСИЛА МЕНЯ?! Я... Я УБЬЮ СЕБЯ, ЕСЛИ НЕ НУЖЕН ЕЙ БОЛЬШЕ!
— АЦУШИ! — бывший мафиози отвесил ему оплеуху, с ужасом замечая, как рука Накаджимы покрывается белой шерстью. Он успел буквально за секунду, прежде чем длинные когти превратились обратно в ногти, не дотянув до горла каких-то пару миллиметров. Вместо них по голой шее скользнули подушечки пальцев.
— Ч-что? — взгляд Тигра прояснился, будто он только что проснулся от долгого сна. — Что происхо...
К ним подлетела охрана, едва не повалив на отполированный до зеркальной чистоты пол. Осаму выкрутился благодаря чуду и вовремя подоспевшему администратору. Мужчины к тому же не знали японский, пришлось устраивать им бесплатный концерт пантомимы на пару с молоденьким работником отеля. Всё это время Дазаю приходилось держать руку Ацуши, что не только усложняло задачу, но и вызывало немой вопрос в глазах русских. И бывшему мафиози совсем не хотелось, чтобы в их головах остался положительный ответ.
Охранники вернулись на диваны, изредка бросая на их сцепленные руки косые взгляды.
— Как себя чувствуешь? — Осаму, тяжело выдохнув, повернулся к пареньку. Тот, словно и не заметил недавнего представления, находясь в полной прострации. Пришлось пару раз похлопать его по щекам.
— Где я? — спустя некоторое время, наконец, отозвался он вялым голосом и огляделся.
— Смотри на меня, — Дазай напряжённо вгляделся в жёлтые глаза Накаджимы, стараясь сохранить зрительный контакт, — помнишь что-нибудь?
— Я не... я будто чужими глазами видел. Всё как в тумане. Ещё и образы странные постоянно мелькали. Незнакомые.
— Описать можешь?
— Трава высокая, цветы и голоса детские. Один звонкий, громкий такой, второй спокойный. Они меня звали, но как только я приближался, тут же убегали.
— Только это?
— Потом какой-то мальчик начал кричать и плакать. Звал сестру. Я искал его, но без толку.
— Понятно.
— Ещё постоянно холодно было. Холодно и страшно. А он кричал, не переставая. Всё время. Каждую секунду. Я...
— Всё-всё, хватит.
Осаму замолчал, дав пареньку время придти в себя. Теперь всё встало на свои места, но легче от этого не стало.
— Господин Дазай, отпустите, я уже и сам стоять могу, — залепетал Ацуши, пытаясь высвободиться из крепкой хватки наставника, но тот покачала головой.
— Боюсь, теперь нам с тобой придётся так всё время разгуливать. Если, конечно, госпожа Лебедева не согласится подменять меня хотя бы иногда.
— Ч-чего? — Накаджима шокировано переводил взгляд с бывшего мафиози на его руку.
— Нам предстоит очень долгий разговор, — медленно произнёс Осаму и посмотрел в сторону лестницы, по которой уже спускалась Арина.
***
Фёдор со скучающим видом наблюдал за маленьким воробушком, устроившимся на ветке клёна. Ветер покачивал листья, отчего пташка подскакивала то вверх, то вниз, отчаянно цепляясь за дерево. Глупый. Мог бы успеть спрятаться перед ненастьем, укрыться в какой-нибудь щели и спокойно наблюдать, как Йокогаму заливает дождём и градом.
— Нет ничего прекраснее майских гроз, верно? — спросил Достоевский невидимого собеседника. В ответ ничего. Но тишина всегда была знаком согласия.
Он закрыл глаза и с наслаждение отхлебнул чай. Великолепный аромат, и никакого горького послевкусия. Только в Японии умеют такой заваривать. В России отдают предпочтение в основном чёрному, отчего найти хороший зелёный — что уж говорить про настоящий травяной — задача практически невозможная.
— За тебя, дорогая, — тонкие губы искривились в усмешке. Перед глазами промелькнуло незнакомое помещение. Какой-то офис, судя по всему. Промелькнуло и пропало, однако этого было вполне достаточно. Мальчишка пропал где-то полтора часа назад. Быстро же Дазай догадался. Невелика потеря. Конечно, мальчик ещё не до конца отыграл свою роль, но вечно скрываться всё равно не сможет. Интересно, что делает она? С кем сейчас? С японцем? Неприятный укол в сердце заставил Достоевского сжать зубы. Да так сильно, что свело челюсть. Ничего. Всё ещё впереди. У него осталось пара тузов в рукаве, и при удачном раскладе скоро появится ещё один. На этого стоит сделать ставку. Рискнуть и в случае выигрыша сорвать не просто джекпот, а целое состояние. Одна пешка скинет с доски и короля, и ферзя. Если повезёт, то и ладью со слоном. Хотя это было бы уже слишком. От них он и сам может избавиться, если уж подвернётся случай. Главным всё ещё оставался король.
— Падёт он, а следом и другие. Потерпи, недолго осталось, душа моя.
Фёдор сделал ещё один глоток, наблюдая, как за окном кафе во всю бушует ветер. Воробушек, сидевший на ветке, исчез.
***
— Кофе, может? — Йосано озабоченно осмотрела Арину, вот уже битый час лежавшую ничком на столе.
— Она его терпеть не может, — устало отозвался Дазай, а затем обратился к бывшей напарнице, — сменить?
Послышалось невнятное бормотание, среди которого проскользнуло то ли «потерплю», то ли «подержу». Ацуши, сидевший рядом с ней, вопросительно посмотрел на наставника, но тот качнул головой. Бессмысленно препираться сейчас, когда все и так на пределе.
— И что теперь будет? Достоевский, выходит, ко всем нам в голову залезть может? — тихо сказал Танизаки. После его слов все невольно вздрогнули. Парень осмелился спросить то, что вертелось у каждого в голове последние минут двадцать, словно заевшая пластинка.
— Не знаю. Но если что, нас двое, так что, как минимум на четверых хватит, — Дазай криво усмехнулся и развёл руками.
— Нужно что-нибудь придумать. Он может узнать о готовящемся нападении, — Куникида напряжённо всматривался в окно. Барабанящий по стёклам и крыше дождь вперемешку с градом, похоже прекращаться в ближайшие часы не собирался.
Воцарилась напряжённая тишина. Даже Ранпо не шуршал обёртками от конфет. Сплошное уныние. Дазай вздохнул и нарочно громким голоском сказал:
— Я будто на похоронах очутился. Причём, даже не на своих.
Кенджи слегка улыбнулся, но не более; Танизаки продолжил угрюмо смотреть себе под ноги, вертя в руках брелок; Йосано с Куникидой и Ранпо вовсе будто и не слышали, а Кёка с грустью в глазах глядела на Ацуши с Ариной.
— Мне надо выйти минут на десять. Нет, на пятнадцать. Хотя нет, лучше на полчаса, — девушка, впервые за долгое время подняла голову и посмотрела на Осаму. От её пустого взгляда последнему стало не по себе.
— Куда это ты собралась в такую погодку? — стараясь натянуть улыбку на лицо, спросил он. — Искупаться решила?
— Вроде того, — в голосе не было никаких эмоций. Абсолютно.
— Нет уж, сиди на месте. Если что-то надо купить, я лучше сам схожу.
Девушка тихо выругалась по-русски и улеглась обратно. Ацуши что-то пробормотал ей, — то ли извинялся, то ли пытался поддержать — но Арина н чего не ответила.
— Может, сыграем во что-нибудь? — неожиданно предложил Джуничиро и тут же виновато притих под мрачным взглядом Куникиды.
— А что, идея неплохая, — подхватила Йосано, — развеемся немного, всё равно ничего не делаем.
— Вы с ума что ли все посходили? — Доппо затрясло от едва сдерживаемого гнева. — Какие игры? Директор при смерти лежит, вдобавок с Ацуши чертовщина какая-то творится. А про неё я вообще молчу!
Он указал на Арину, но та даже не шелохнулась.
— Прекрати уже панику наводить и хоть раз подумай о чём-то, кроме работы! — Акико взяла одну из папок с документами и бросила на пол. Листы разлетелись по всему офису. — Раз ты у нас теперь главный, то и веди себя соответствующе!
— То есть я должен веселиться в такое время, да?! — закричал блондин, подскакивая с места. Стул под ним опасно зашатался, но не упал. — Я и так из кожи вон лезу! На ком, по-твоему, вся документация? Кто с остолопами из мэрии и военной полиции переговоры ведёт?! Вы тут сидите и нихрена не делаете, один я...
Арина внезапно встала, таща за собой Накаджиму, молча пихнула его Дазаю и пулей вынеслась из офиса. Дверь за ней тихо закрылась. Все пристыжено умолкли, и тишина окутала офис.
— Мне сходить за ней? — спустя долгую паузу неуверенно спросил Танизаки и тут же притих под взглядами коллег.
— Нет, пусть лучше одна побудет. Вернётся ещё.
«Всегда возвращалась», — мысленно добавил Дазай, хмуро, наблюдая, как по запотевшему стеклу наперегонки бегут капли. Ацуши рядом заёрзал: видимо, хотел что-то сказать, но передумал. Оно и к лучшем, меньше всего Осаму сейчас хотелось без толку трепать языком. Всё и так было предельно ясно и понятно. Единственное, что им оставалось, — ждать. И касалось это не только Арины.
— Предлагаю сыграть в мафию, — слишком бодрым и весёлым голосом сказала Йосано и оглядела членов Вооружённого Агенства, — ну что, кто за?
Кенджи вскинул руку, за ним подтянулся и Танизаки. Куникида тяжело вздохнул и кивнул, вызвав удивлённые возгласы.
— Что за ещё за реакция такая?! — он уже повысил голос, но вовремя осёкся. — В общем, я за.
— Господин Дазай? — неуверенно обратился к нему Ацуши. Осаму взвесил в голове все «за» и «против». Вариантов особо не было — либо пялиться в окно, либо пойти играть вместе со всеми. Подремать всё равно не выйдет. Он кивнул, и они направились в середину офиса, где остальные уже сдвигали столы. Акико достала откуда-то готовый набор и на посыпавшиеся вопросы, вроде :«А он всегда тут был?», только отмахнулась и принялась раздавать карты. Дазай перевернул свою и криво усмехнулся.
Кто бы сомневался. Мафия.
***
Арина вернулась под конец третей игры, вымокшая до нитки и дрожащая, как осиновый лист. Её вид вызвал у Осаму такую дикую ярость вперемешку с тоской, что он едва сдержался, чтобы не перевернуть ближайший стол. Осталось совсем чуть-чуть. Нужно ведь всего лишь взять себя в руки, ничего ведь сложного, правда? Она хотя бы жива. Жива ведь, да? Или уже давно ходит, как пустая оболочка, догнивая внутри, а он просто не замечает, продолжая тешить себя мыслями о их будущем в полной уверенности, что теперь-то, наконец, тупая боль исчезнет? В больнице у Дазая было предостаточно времени разобраться в своих чувствах. Тишина палат и ровный белый цвет стен будто были специально и созданы для того, чтобы восстанавливать не только тело, но и душу, предавая сознанию ясности, а мыслям трезвости. И ему даже удалось прийти к определённым выводам, от которых, на удивление, стало гораздо легче. Да, в голове всё выглядело вполне себе радужно и логично. Осаму так и видел, как берёт Арину за руку после того, как Достоевский будет отправлен на законный отдых за решётку, говоря вместо привычных всем «я люблю тебя» совсем другое.
«Ты пустая, а у меня внутри только жгучая боль, но рядом друг с другом нам легче. Так почему бы не продлить ремиссию до конца дней?».
Романтично? По меркам Дазая более чем. Даже тянет на предложение руки и сердца. Однако теперь, глядя в потускневшие глаза девушки, он с холодным ужасом слышал только тихий голосок внутри головы, задававший, казалось бы, простой и логичный вопрос :«А нужен ли ей ты?». Он постоянно вертелся где-то на задворках разума, если не в подсознании, так норовясь проскочить в мысли, но бывший мафиози упорно делал вид, что не замечает, отмахивался и всячески мешал ему обрести форму. А теперь сдержать не получилось. Вопрос прорвался, нет, ворвался и занял собой всё пространство, вытеснив остальные мысли. Осаму наблюдал, как Акико мечется вокруг девушки, то пихая полотенце, то пытаясь заставить её выпить жёлтые пилюли, гневно бормоча что-то о пневмонии и безответственном отношении к здоровью, а Арина продолжала с отсутствующим видом глядеть в пол.
Снова её таблетки.
Снова тот Дазай, которого он похоронил почти пять лет назад.
***
Вечерняя прохлада доставляла куда больше облегчения, чем жаркое полуденное солнце. Дышалось что ли чуть легче или просто из-за того, что в мысленном календаре можно было зачеркнуть очередной прожитый день? Сказать наверняка Арина не могла. Хотя первый вариант звучал вполне подходяще. Лёгкие что-то часто стали подводить, а тем более в такую душную погодку, из-за чего приходилось периодически заставлять их работать, словно старую заводную куклу — раздуваться и спадать, насыщая кровь кислородом, и так по кругу. Раз за разом. Вдох. Вы-ы-ыдох. Вдох. Вы-ы-ыдох. Вдох...
— Спать совсем не хочешь? — из окна высунулась голова Осаму. Он вдруг подозрительно сощурился, втянул носом воздух, как ищейка, взявшая след зайца, и посмотрел на землю. — Ты что, курить опять начала?
— Ага, — без колебаний кивнула девушка.
Смысл придумывать нелепые отговорки? Во-первых, не поверил бы, а во-вторых, всё равно догадался бы рано или поздно. От зоркого глаза Великого Дазая не укроется никто. И ничто. Даже пепел.
— Глупая, — к её удивлению, голос бывшего напарника остался спокойным и ровным. Раньше тот бы закричал на неё, требуя немедленно бросить, а теперь вот обошёлся одним словом, которое даже оскорблением назвать язык не повернётся. Он действительно изменился.
— Ага, — снова согласилась Арина. Обиды не было, как и злости. На правду не обижаются.
— Так и будешь тут сидеть? Через два часа меняемся. Иди хотя бы попробуй вздремнуть.
Легко сказать. При одной мысли, что снова придётся погружаться в этот ад, девушка невольно вздрогнула, а затем поёжилась, делся вид, что замёрзла. Не надо Осаму ничего знать. Хотя она не сомневалась, что тот уже как минимум что-то заподозрил.
— Ну что?
Арина вздохнула и залезла обратно в комнату. Ацуши спал, тихо посапывая во сне. Его грудь медленно поднималась и опускалась в такт движениям. Девушка ощутила неприятное ноющее чувство. Снова из-за неё страдают ни в чём не повинные люди.
— Есть хочется-я-я, — застонал Дазай, и послышался протяжный звук — желудок решил подтвердить его слова.
— Иди, я посижу пока.
— Правда? Ты просто прелесть! — молодой человек вскочил, в порыве радости чмокнул девушку и умчался на кухню.
Арина провела пальцами по щеке, чувствуя, как начинает краснеть.
«Как малолетка какая-то в самом деле», — с раздражением подумала она, села на пол и взяла Накаджиму за руку, чувствуя, как по пальцам в тело паренька начала поступать энергия. Дазай предлагал поэкспериментировать и периодически проверять, не выпустил ли Достоевский его из своих цепких лап, но девушка в ответ только хмурилась: Ацуши — не подопытный кролик. К тому же Фёдор мог успеть пошарить в его голове и найти много полезной информации. И Осаму ничего не оставалось, кроме как согласиться к её огромному облегчению.
С кухни послышалось громкое чавканье, а затем голос Кёки. Похоже, в этом доме спать сегодня будет только Ацуши. Дазай что-то ответил девочке, и снова всё затихло. Арина мысленно помолилась, чтобы девочка отправилась обратно в кровать и не решила заглянуть к ним, но чутьё говорило об обратном. И спустя некоторое время тихие шаги в коридоре подтвердили все опасения.
Изуми встала на пороге, не решаясь войти. Её можно было понять: не каждый день дорогой тебе человек оказывается в такой ситуации. Арина махнула ей рукой, и девочка всё же неуверенно подошла.
— С ним всё хорошо, не переживай, — сказала девушка спустя некоторое время. Глупо и нелепо прозвучало, но это всё, на что она сейчас была способна.
Кёка только кивнула и поджала губы, продолжая вглядываться в лицо Накаджимы. Приятное тепло разлилось по телу Арины. Любовь в чужих глазах всегда так заметна. Плещется, словно океан во время шторма. Прекрасное чувство — глубокое, всепоглощающее и вместе с тем разрушительно-завораживающее. Только когда оно не твоё.
— Я могу чем-нибудь помочь? — голос Кёки вернул её на землю.
— Да нет, спасибо. Лучше отдохни пока, — отозвалась Арина и с трудом подавила широкий зевок. Нет нужды лишний раз показывать всем вокруг, как она вымоталась. По тёмным кругам и красным глазам и так всё предельно ясно.
— Какая чудесная картина, — Дазай с довольным видом встал в дверях, обводя их взглядом, — вся семья в сборе.
— Разбудишь же, — с раздражением шикнула на него девушка. Ацуши заворочался во сне и сильнее сжал её руку.
— Мамочка сердится, божечки, — уже более тихим голосом отозвался Осаму и присел рядом. Арина только вздохнула. Типичный Дазай со своей неуместной клоунадой. Наверное, только это и осталось неизменным в бывшем напарнике. Кёка как-то постранно смотрела на них. В голубых глазах промелькнуло что-то похожее на... радость? Уголки губ девочки слега вздрогнули. Арина опустила голову. Ещё не хватало, чтоб и Изуми вдруг решила в семью поиграть. Происходящее уже и так перешло все границы, какие вообще только могли быть.
— Иди всё-таки попробуй вздремнуть, — Дазай коснулся руки Арины и мягко отвёл в сторону. Та не стала сопротивляться и молча вышла. Только когда голова коснулась подушки, девушка поняла, насколько же болело и дрожало всё тело. Таблетки не помогали. Причём, уже давно, ещё после смерти Ани. Она просто тешила себя, боялась разрушить тот хрупкий мирок, который с таким усердием выстраивала последние годы. И как теперь заснуть? Да она эти два часа только проворочается, кряхтя и охая, как старуха.
Однако сон пришёл. Незаметно подкрался, как это обычно бывает, и окутал своим безмолвием и чернотой. Только вот сколько они продлятся на этот раз?
***
Тёмно-красная жидкость поблёскивала, переливаясь и играя в свете люстр. Настоящее вино всегда можно отличить по насыщенному багровому оттенку. Почти как кровь, разве что не такое густое. Фёдор поднёс бокал к губам, но в последний момент почему-то передумал. Чай стал привлекать больше, чем алкоголь. Какие интересные перемены.
— Угощайся, — он кивнул на блюда, от которых ломился стол, и посмотрел на Арину. Она всё-так же сидела, запрокинув голову и глядя в потолок пустыми глазами, — выглядишь ужасно, тебе нужно хоть иногда есть.
Девушка усмехнулась, а затем вдруг так громко рассмеялась, что посетители ресторана прекратили все свои разговоры, забыв про еду, и с неодобрением уставились на неё.
— Правда? Какой ты наблюдательный. Спасибо за заботу, Федь! Так приятно!
Взгляд серо-голубых глаз прояснился. Пустота уступила место чему-то другому. Нет, не страху или гневу. Безумию?
— Не повышай голос, мы на людях, — спокойно сказал он. Пусть побуянит немного, зато хоть в себя придёт, а то последнее время совсем, как неживая. Неинтересно.
— Люди? Где? — Арина приставила руку ко лбу, округлила глаза и обвела взглядом зал. — Я вижу тут только толпу мертвяков и твою белую рожу. Смени наряд, а то уже сливаться с ним начал.
— Девушка, попрошу вас вести себя потише, иначе мы будем вынуждены... — Бунин не успел договорить. Раздался выстрел, и ровно посередине его лба образовалось небольшое круглое отверстие. Труп некогда одного из самых влиятельных лиц русской мафии грохнулся на пол, попутно опрокидывая несколько соседних столиков. Кровь хлынула наружу, заливая дорогой персидский ковёр. Какая жалость.
Вокруг послышались осуждающие возгласы и недовольное перешёптывание.
— Холоднокровно и безжалостно. Ты прекрасна в гневе, — Фёдор почувствовал, как губы расплываются в улыбке. Дать госпоже Лебедевой пистолет оказалось весьма хорошей идеей. Он медленно похлопал, не отрывая взгляда от вмиг потемневшего лица старой знакомой.
— Если это комплимент, то засунь его себе в задницу, — сквозь зубы процедила она, а затем повернулась к присутствующим и рявкнула на них. Те умолкли, вернувшись к своим тарелкам, как по команде.
— Я многое спускаю тебе с рук, знаешь ли. Будь благодарна и прояви хоть немного уважения, — в голосе Достоевского зазвучала сталь, — моё терпение не безгранично.
— Тогда что мешает тебе покончить со мной, а? — в глазах девушки зажёгся слабый огонёк надежды. На лице появилась странная улыбка, напоминающая ту, с которой бедняки у церкви тянут руку. — Я сделаю всё, что пожелаешь, только избавь меня уже от этого кошмара. Согласен? Фёдор, ответь. Пожалуйста, обещай, что скоро всё закончится, а? Фёдор!
Её вдруг затрясло крупной дрожью. Девушка обхватила голову руками, отбрасывая оружие в сторону и хватая ртом воздух. Достоевский улыбнулся. Он уже почти у цели, оставалось самую малость — дождаться, пока пешка сделает всё, что нужно.
— Не могу, ты же знаешь, — ловким движением молодой человек отправил в рот пару виноградин. Воображаемой едой можно обмануть голову, но не желудок, — кстати, как поживает тот мальчик? Напоминает твоего...
— ЗАТКНИСЬ!
Фёдор без труда остановил полетевший в него нож и отбросил в сторону. Тот вонзился в стену, едва не задев пожилую даму. Она и бровью не повела, продолжая вести светскую беседу со своим мужем.
— Не втягивай его, слышишь? — голос Арины больше напоминал предостерегающий рык волчицы, охраняющей своего детёныша. — Он не имеет никакого отношения ко мне!
— Правда? А тот момент в парке говорит об обратном.
Девушка оцепенела, в глазах промелькнул ужас. Вспомнила. Хотя такое вряд ли забудешь.
— Он другой, он не... он не...
— Юра?
— НЕ СМЕЙ ПРОИЗНОСИТЬ ЕГО ИМЯ!
Стол полетел куда-то в сторону, задев старика Горького на пару с ещё одной копией Бунина. Они беспомощно упали, словно манекены, не издав ни звука. Арина бросилась на Фёдора, прижав к полу. Пальцы девушки сжали горло с такой силой и ненавистью, что с бледного лица тут же сползла улыбка. Неужели это всё, что она испытывает к нему?
— ЧТОБ ТЫ СДОХ! НЕНАВИЖУ! СДОХНИ, СДОХНИ, СДОХНИ!
Достоевский стоял рядом, отрешённо наблюдая, как она в припадке ярости душит маленького мальчика. Пепельные волосы в беспорядке разметались по ковру, серо-голубые глаза закатились, изо рта лилась ржавая пена.
— Сес... сес... — крошечные ладошки беспомощно хватались за рукава куртки, пытаясь оттолкнуть девушку, но та лишь усилила хватку, рыча, как дикий зверь. Мальчик продержался ещё пару минут и затих. Ручки разжали тёмно-зелёную ткань и безжизненно упали на пол.
— Печальное зрелище, — Глава Крысиного Дома склонил голову набок. Ему до жути хотелось запечатлеть в памяти лицо девушки, когда та очнётся. Жаль, что в его мире не работают камеры.
Арина вдруг замерла, поняв, кто перед ней. Дрожащей рукой девушка неуверенно прикоснулась к побелевшему лицу ребёнка, тело котрого всё ещё сотрясали судороги, и убрала прядь светлых волос.
— Ю... Юра? Ты чего? — она потрясла мальчика. Кровь вперемешку с пеной хлынула из раскрытого рта. — Не узнаёшь сестрёнку? Я вернулась.
Девушка потянула бездыханное тело на себя, слегка удивлённо улыбаясь, и явно не понимая, почему это братик не откликается.
— Больше тебя никогда не брошу, обещаю. Веришь? — она рассмеялась и прижала мальчика к груди. — Ну чего ты молчишь? Юр? А? Ответь мне? Юра! Юр! Слышишь?!
Достоевский щёлкнул пальцами, рассеивая иллюзию. Воцарилась немая тишина, нарушаемая только лязганьем вилок и ножей по пустым тарелкам. Куклы по-прежнему выполняли свою работу.
Громкий нечеловеческий вопль разнёсся по ресторану.
Фёдор улыбнулся и закрыл глаза.
Прекрасная мелодия.
