Сиятельная госпожа Нин Гуан, третье светило на небосводе славного города!
От одной лишь первой строчки русал ощутил подступающую мигрень. Он искоса взглянул на гордого собой Альбериха и вздохнул. А впрочем, чем бы не тешились сумасшедшие пиратские капитаны. Видят архонты, Дилюк готов был позволить этому придурку любое развлечение, за исключением, разумеется, суицида и самобичевания. Письмо же, если и могло стать причиной смерти, то, скорее, для своего адресата. Если Воля Небес не сляжет от кровоизлияния в мозг после прочтения, то Дилюк точно ее зауважает.Сиятельная госпожа Нин Гуан, третье светило на небосводе славного города! Кто мог знать, что жизнь моя повернется таким образом, что обладание этим кольцом, бросовой, ничего не значащей безделицей, станет вопросом жизни и смерти? Уверяю, я ни за что не решился бы на столь безрассудную и оскорбительную авантюру, если бы у меня была альтернатива. Но! Коль скоро в Ли Юэ высочайшую ценность имеет контракт, я готов заключить его с Вами постфактум. В качестве платы за кольцо и за моральный ущерб предлагаю Вам два цельных жемчужных кольца высочайшего качества, с большим трудом добытых и принятых из рук в руки от самого владыки Тейватских вод, имя коего, каюсь, обязан хранить в секрете. Уповаю на Ваше милосердие и понимание. Безмерно уважающий Вас К. А. P. S. Зовите Вашу пассию замуж чем раньше, тем лучше! Будете ждать, пока до нее дойдут намеки — состаритесь. P. P. S. Жемчуг время от времени купайте в морской воде, чтобы не потерял свой первозданный изысканный блеск.
Дилюк сжал пальцами переносицу, затем с силой потер. — Оставь его где хотел, и пойдем уже отсюда, — едва слышно, словно под гнетом вселенской усталости, выдохнул он. — Мне нужно промыть глаза. Твой текст слишком… ослепителен. — Я же молодец? Скажи, что я молодец! — потребовал Кэйа, опустив письмо в ящик к кольцам. — Ты молодец, — послушно сказал Дилюк. — И письмо у меня отличное! — Да-да, титан эпистолярного жанра, отец мировой дипломатии, — покладисто согласился Дилюк. — Шевели своими сухопутными отростками, будь добр. Довольный выходкой, Кэйа беззвучно хохотнул, растеряв всю шутливую капризность. Они покинули кабинет, и Дилюк даже не заметил, что в комнате по соседству уже продолжительное время царила напряженная тишина.***
Нин Гуан грациозным жестом положила в рот крупную красную виноградину. Аккуратно прожевала. После того, чем они с Бэй Доу здесь занимались, беспокоиться о помаде было уже поздно, но привычка, выточенная обилием скучных светских мероприятий и необходимостью выглядеть чуть более, чем идеально, брала свое. Прическа тоже была испорчена не то чтобы безвозвратно, но учитывая, сколько раз за сегодня чужие изящные, но огрубевшие от тяжелой работы пальцы путались в ее белых гладких прядях… К тому же заколку Нин Гуан чувствовала не макушкой, как должно, а виском, но ленилась поднять голову и поправить. Позволить себе выглядеть обычным человеком, лениться, развалившись на кровати, и неподобающе плеваться виноградными косточками в золоченое блюдце она могла только здесь. Только с ней она могла перестать быть Волей Небес, и стать просто собой. Нин Гуан горела желанием как можно скорее вернуться к отдыху с возлюбленной, но перед этим просто необходимо было кое-что прояснить. Кое-что, что не давало покоя вот уже двадцать минут. — Моя драгоценная Доу-эр*, — ласково промурлыкала она, прекрасно зная, как бесит капитана подобное обращение. — Как думаешь, наши гости перестали рыться в моих ящиках и тратить дорогую каллиграфическую тушь? Я уже могу посетить свой кабинет и забрать тапочки без угрозы наткнуться на кого-то постороннего? Бэй Доу виновато дернула углом рта и неловко потерла затылок. — Да, — пробормотала она смущенно. — Да, они… он… я думаю, он уже ушел. Слушай, А-Гуан**, я… — Ну так идем, — пожала плечами женщина и встала с кровати. Они не стали даже обуваться, чтобы дойти до соседней двери. Нин Гуан придирчиво осмотрелась, словно кошка, обошла комнату и слегка сморщила нос: запах моря и лежалой рыбы, которым был пропитан порт в районе рыбного рынка, который порой ветерок шаловливо доносил до самой террасы Юйцзинь, и которого отродясь не было в ее драгоценном убежище, перекрывал даже аромат сандаловых благовоний. — Меня что же, почтил визитом архонт вихрей? Или, может, старик Сунь с позавчерашним уловом? — пробормотала она раздраженно себе под нос. Бэй Доу, державшаяся за спиной, кашлянула отчасти виновато, отчасти — чтобы скрыть смешок. Проверив свои владения на предмет пропавших или сдвинутых с места вещей, Нин Гуан слегка успокоилась. Сказать по правде, она и вначале была не очень-то зла, скорее, немного сердита. И не столько потому, что Бэй Доу привела незнакомцев в святая святых — Нин Гуан доверяла партнерше как никому другому, та никогда бы не замыслила дурного. Просто… Почему она ничего ей не рассказала? Бэй Доу, хоть и была слишком честна и прямолинейна, имела при этом голову на плечах, а еще была влюблена по уши. Обмануть ее вряд ли кому удалось бы, сделанное ею никак не могло быть частью злого умысла, разумом Нин Гуан понимала это. Она бы скорее умерла, чем навредила дорогому человеку, и это было взаимно. Но, боги, до чего же обидно! В шею ткнулся прохладный нос Бэй Доу, а сильные, привычные к труду руки обвили талию. Нин Гуан только обиженно хмыкнула и скрестила руки на груди. — А-Гуан, не злись, — мягко попросила Бэй Доу, щекоча дыханием кожу. — Это был мой хороший друг. Это правда очень важно, клянусь. Я виновата, что не рассказала раньше, боялась, что ты будешь сердиться, поэтому планировала рассказать после… В устах любого другого подобные речи звучали бы фальшью. Справедливости ради, в устах Бэй Доу они тоже звучали сущей нелепицей, но Нин Гуан знала: все было правдой от первого до последнего слова. И вот как обижаться на это большое дитя, способное гнуть пальцами арматуру, но не способное пройти мимо чужой нужды? — А-Доу, ну что за ребячество, — Нин Гуан закатила глаза и обернулась к возлюбленной, оказавшись с ней нос к носу. — Я чувствую себя строгой матерью. Ты, конечно, можешь звать меня мамочкой, но знаешь ли, я не настолько стара! Увидев, что Воля Небес оттаяла достаточно, чтобы шутить, Бэй Доу вздохнула с облегчением и улыбнулась, прижавшись теснее. — Спасибо, А-Гуан. Там правда ничего такого не было. Просто им… ему понадобилось то обсидиановое кольцо, которое ты выкупила из музея, помнишь?.. Тебе оно понравилось, но ты его даже не носила, вот я и подумала… А-Гуан?! Детка, что с тобой, ты побледнела?.. Нин Гуан слабо отмахнулась от нее и сглотнула, чтобы унять звон в ушах. Если бы она не была в объятиях Бэй Доу, то так и осела бы на пол прямо там. О, архонты!.. — Ради всего святого, почему именно его… — простонала Нин Гуан, бессильно уткнувшись в плечо перепуганной Бэй Доу. — Я даже второе не успела найти, во имя Властелина Камня, почему? — А-Гуан, оно было так важно? — растерянно проговорила Бэй Доу. — Я… я верну его, если хочешь, я прямо сейчас догоню Кэ… своего друга и попрошу его вернуть, он не откажет, ты только… Нин Гуан выпуталась из объятий и нетвердым шагом прошла к столу — проверить ящик, лично убедиться, что все ее надежды пошли прахом. По правде сказать, для ее цели подошла бы любая другая пара колец, но эти — эти были красивы и загадочны. Нин Гуан с ее богатством могла позволить себе все что угодно за любую цену, самое изысканное украшение из самых редких материалов. Это был простой, но потому-то и неприемлемый путь. Ей было нужно что-то такое — хоть трижды невзрачное внешне, но хранящее тайну внутри. У «мусорных артефактов» имелась история, рассказать которую вряд ли смог бы кто-то из ныне живущих. К тому же, кольцо, что хранилось в ящике стола, мистическим образом всегда было теплым, не обладая и каплей магии — оттого в музее и строили теории о принадлежности его к наследию Мураты. Приобретая его, Нин Гуан думала о прохладных ночах на корабле в открытом море, думала об озябших мозолистых пальцах. Бэй Доу должна была согревать его теплом свои руки, а теперь… В ящике лежала записка и нетронутая коробочка с перламутровой вязью по крышке. Не ожидавшая подобного Нин Гуан замерла и в изумлении приподняла брови. Видя ее замешательство, Бэй Доу поспешила подойти, взглянула на записку и прыснула. — Архонты, это точно в его духе. Самодовольный засранец. Ну же, читай, что там? — поторопила она, горя любопытством. Нин Гуан принялась читать вслух, но уже после пары слов пожалела об этом. Читая, она мельком пробежала по тексту до конца, сделав вид, что не может разобрать букву, и лишь эта предусмотрительность уберегла ее от зачитывания настолько постыдного, насколько и проницательного постскриптума. Бэй Доу и не нужно было никаких постскриптумов — к концу короткого письма она от души хохотала, хлопая себя по бедру. — Вот наглец, а! — с примесью восхищения выдохнула она, успокоившись. Нин Гуан могла бы взревновать, если бы не знала твердо, что сердце грозы морей Ли Юэ принадлежит только ей, и ей одной. И, может быть, еще морю и «Южному Кресту», но с такими внушительными соперниками она готова была мириться. Она открыла коробочку. На бархате переливались два изумительного оттенка цельных жемчужных кольца, каких в природе быть не могло. Какой магией они были сотворены — загадка. Нин Гуан завороженно погладила кончиками пальцев шелковистую, чуть неровную поверхность. Уникальные. Таинственные. Ну и с историей, тут не поспоришь. А самое главное — в количестве двух штук. Нин Гуан улыбнулась своим мыслям. «Чем скорее, тем лучше», значит? — Неведомый господин К. А. с лихвой возместил все убытки, — произнесла она вслух и закрыла коробочку, напоследок любовно огладив край, и убрала в ящик. — Я найду им достойное применение, — она понюхала пальцы и поморщилась, — после того, как хорошенько отмою от рыбного запаха, разумеется. Бэй Доу рассмеялась и быстро склонившись, поцеловала ее пальцы. Нин Гуан ахнула и возмущенно отняла руку, но ответная улыбка не удержалась, просочилась наружу. — И я буду бесконечно благодарна, если, подобрав в пути очередное сирое и убогое создание, ты хоть письмо мне о нем напишешь, — укорила она ради приличия. Сиявшая до того Бэй Доу вдруг стушевалась. Опять. В сердце Воли Небес зародилось дурное предчувствие. — А-Гуан, знаешь, по дороге от Иназумы я паренька одного встретила. Человеком он оказался неплохим, ему нужна была помощь, и я… Нин Гуан помассировала висок, моля Властелина Камня одолжить ей крупицу своей стойкости. Нет, чтобы тащить домой котят, или там щенят. Куда там, широкая душа Бэй Доу требовала под свое крыло людей, обиженных, сломленных, нуждающихся. Что ж, за эту доброту Нин Гуан в нее и влюбилась. — …и я очень хотела бы, чтобы вы встретились. Его зовут Каэдехара Казуха, он очень интересно рассказывает, а еще слагает замечательные стихи… Дверь в кабинет резко распахнулась. — Прошу прощения, что прерываю столь дерзко, но — нет, никаких встреч! — безапелляционно провозгласила с порога чем-то очень недовольная Кэ Цин. — Каэдехара Казуха одет, накормлен и вполне способен подождать. А вот значительная сумма фальшивой моры, просочившаяся на рынок нашего города, ждать не может! — Фальшивой моры? — нахмурилась Нин Гуан, мгновенно вернувшись в рабочий режим. — В каком размере? Как и где обнаружили? Источник выяснили? — Общая сумма, предположительно, в пределах двадцати тысяч. Обнаружили случайно, в лавке торговца камнями Ши Тоу, он заподозрил неладное и вызвал миллелитов, — отрапортовала Кэ Цин. — Проследить цепочку удалось до Глазурного павильона. Там утверждают, что все клиенты сегодня были постоянными, за исключением одного иностранца. Кэйа Альберих, судя по ориентировке — весьма приметный молодой человек. Его уже готовы объявить в розыск. Это не должно занять много времени: повезло, что он забыл перчатку в ресторане, есть возможность использовать поисковый артефакт. Бэй Доу внезапно закашлялась. Нин Гуан сузила глаза, переводя взгляд с покрасневшего не то от кашля, не то от смущения лица Бэй Доу на закрытый ящик, в котором все еще лежала записка от некоего К. А. Кэйа Альберих, говорите? — Единственная загвоздка… — продолжила Кэ Цин, тактично не подав виду, что заметила заминку, — этот таинственный Альберих завтракал сегодня до полудня с господином Чжун Ли из ритуального бюро Ваншэн. Стоит ли привлечь его как свидетеля официально? Он уважаемый человек в городе, слухи могут навредить репутации Цисин. Нин Гуан прижала руку ко лбу. Может, уговорить Бэй Доу и съездить в отпуск, скажем, в Сумеру? Медитировать, заваривать ароматные пряные настои… — Поиски Кэйи Альбериха приостановить… — она покосилась на полыхающий, как сигнальные огни, взгляд Бэй Доу и вздохнула, — …до семи вечера, пока не выясним всех обстоятельств. С господином Чжун Ли я поговорю сама в неофициальной обстановке. Фальшивую мору найти и изъять до последней монетки. Отправить в Департамент по делам граждан распоряжение о выдаче компенсаций пострадавшим. Пока все. Кэ Цин кивнула и вышла было, но в коридоре обернулась снова. — Нин Гуан, Бэй Доу… Мне жаль, что прервала ваш… отдых, — проговорила она неожиданно нерешительно. Слово «отдых» далось ей с особенным трудом. Нин Гуан покачала головой и устало махнула рукой. Кэ Цин повернулась, и вскоре цокот ее каблуков затих. С полминуты женщины стояли в тишине. — Пойдем назад в спальню, — наконец тяжело произнесла Нин Гуан. — Все-таки придется переделать прическу. И к слову, я собираюсь выписать тебе штраф. Знаешь, за что? За неподобающие знакомства. Бэй Доу в ответ лишь заливисто рассмеялась и развела руками.***
Из Нефритового дворца они вышли гордо, не таясь, как законопослушные граждане, и прошествовали к лифту. Дилюк не видел, но вполне был способен представить, как Кэйа дефилирует мимо удивленных миллелитов, чуть покачивая бедрами. Дядюшка Джош, от которого уже стало пованивать, был с почестями (и веточкой розмарина) упокоен на кухне, там, где ему и полагалось быть изначально. Дилюк в буквальном смысле вздохнул с облегчением. Он был безмерно благодарен дальнему собрату, но длительное соседство в тесной бочке утомляло. Как же хотелось в открытое море. Они с Кэйей планировали перед прогулкой по рынку заглянуть на берег, окунуться снова. В Ли Юэ не существовало концепции послеполуденного отдыха, жизнь кипела в городе едва ли не круглосуточно, но знойный климат южных широт вынуждал переносить дела в спасительную тень рабочих кабинетов и чайных домиков. Улицы, таким образом, были более пустынны, чем с утра. Увы, планам сбыться было не суждено. Вне стен дворца благословение Моракса как будто развеялось, и бочка с Дилюком, до того легкая, как перышко, снова обрела полноценный вес. Дилюк понял это по тому, как потяжелело дыхание Кэйи и как гулче и чаще забилось его сердце. К тому же, его снова стало потряхивать на неровностях под колесами. — Дьявол, — выдохнул Альберих и слегка приоткрыл бочку. Дилюк осторожно высунул нос и вопросительно уставился на Кэйю. Тот запрокинул голову и предплечьем утер со лба пот. Русал невольно задержался взглядом на очертивших выступ ключицы прозрачных каплях и почувствовал, как горят уши, когда те почти игриво скользнули под вырез рубахи, к поджарому животу. Людской пот соленый, как море. Кэйа всегда был соленый, отчасти просто потому что не вылезал из воды, отчасти — в силу как раз-таки этой особенности человечьей физиологии. Когда у Дилюка резались юношеские клыки, десны ужасно зудели, и приходилось то и дело во что-то вгрызаться. Иногда этим чем-то оказывалась заботливо подставленная смуглая худая рука. Хоть Дилюк и старался быть бережным, Кэйа все равно ходил весь в крохотных шрамах, но почему-то щурился при этом очень довольно. Сейчас русал словно вернулся в свою юность: клыки вдруг зачесались желанием укусить, продавить мягкую гладкую кожу не до крови, но ощутимо, а потом зализать. Он провел по зубам языком и тряхнул головой, освобождаясь от наваждения. — Знаешь, Диди, я крайне польщен твоим безраздельным вниманием к моему богоподобному телу, но ты не хочешь ничего сказать по поводу щекотливой ситуации, в которой мы оказались? — поддел Альберих. Дилюк рассеянно моргнул, чувствуя как жар с ушей стекает вниз, на шею и плечи. — Ситуации? Кэйа обеспокоенно приподнял брови, чуть посерьезнев. — Ну да. Ситуации. Диди, ты задремал, что ли? — поинтересовался он, осторожно улыбнувшись, и сделал широкий жест рукой. — Взгляни вокруг, оглянись назад. Что ты видишь? Дилюк закатил глаза, но послушно осмотрелся. — Перила, колонны, деревья, крыши домов… Так… — он нахмурился. Крыши домов? — Лестница… — до него медленно стало доходить, — лестница вниз. Кэйа? Почему здесь есть лестница вниз, и почему я вижу крыши домов под нами? Альберих вздохнул и взлохматил себе челку. — Я хотел срезать по верхним галереям, — признался он. — Бочка была легкой, и я наивно подумал, что она такой и останется до самого вечера. Но Моракс, этот зас… — Дилюк послал ему укоризненный взгляд, и Альберих мгновенно одернул себя, — …заслуживающий уважения престарелый соискатель пенсии, развеял свою магию именно тогда, когда я почти поднял эту бандуру по лестнице на верхний этаж. Прости, но мы тут застряли как минимум на полчаса. Дилюк испустил стон. — Архонты!.. — Не зови. Один, вон, откликнулся, — мрачно отозвался Кэйа, устало прислонившись к ажурным перилам. — Сейчас передохну и подумаю, как спустить бочку так, чтобы не взболтать тебе все внутренности, — он ободряюще погладил Дилюка по переносице указательным пальцем. — Не волнуйся, я обязательно что-нибудь придумаю, Диди. — Я знаю и не беспокоюсь особо, — покачал головой Дилюк. — Но так в воду хочется, ты бы знал! — Я знаю, — Кэйа сладко потянулся и зевнул. Дилюк с трудом подавил соблазн засунуть в его открытый рот палец. — Покурить, что ли. Ты не против? — Не против, но читал, что это вредно, — заметил Дилюк, наблюдая, как Кэйа лезет пальцами в голенище, чтобы достать трубку и мешочек с табаком. — Если человек съест зараз пять килограммов табачных листьев, то может умереть. — Знаешь, умереть можно от пяти килограммов каких угодно листьев, и не только листьев, — весело хмыкнул Кэйа. — Я чемпион по умиранию, можешь мне поверить. Дилюк сердито плеснул в него водой. — Держи при себе свои дурные шутки про смерть, умоляю! Ох, черт! Держи! Держи, кому говорят!.. — Да я уже понял, зачем повторять триж… — начал было Кэйа, но последние «держи» Дилюка относились уже вовсе не к болезненным шуточкам. Черное обсидиановое кольцо, которое они с таким трудом раздобыли, зацепилось шероховатым краем за волоконце на завязке мешочка с табаком, который Кэйа вытащил из сапога. Волоконце было достаточно прочным, чтобы потянуть за собой дрянной артефакт, но предательски оборвалось, стоило тому повиснуть на нем всей тяжестью. Кэйа мазнул по падающему кольцу пальцами, но не успел. Дилюк отчаянно рванулся вниз, бочка упала, рискуя свернуть ему шею, но проклятая побрякушка словно с издевкой проскочила между рук к краю дощатого настила и с энтузиазмом самоубийцы спрыгнула вниз, на пестрые городские крыши, ехидно блеснув напоследок. Когтистые пальцы Дилюка, опоздав на долю секунды, ухватили лишь воздух. — Блядство, — с чувством выплюнул Дилюк, стукнув кулаком по доскам. — Я бросаю курить, — с каменным спокойствием сообщил Кэйа после паузы; его внутреннюю истерику выдавали лишь дрожащие руки. — Нахрен бросаю, к чертовой матери и всем ее ебаным в рот кумушкам. И в доказательство своих слов он в сердцах швырнул трубку с табаком вслед бесследно исчезнувшему кольцу.***
К моменту, когда они, усталые и опустошенные, спустились с злополучной галереи, жара уже спала, а солнце заметно опустилось к закату. Лестница была крутой, поэтому Кэйе пришлось сбегать вниз и раздобыть где-то ветошь, укутать в нее Дилюка, а затем на руках отнести его вниз по ступеням. Бочку измотанный Альберих просто пинком отправил в полет по пролетам, не забыв при этом усадить Дилюка подальше, чтобы тому не прилетело по голове. Бочка аттракцион выдержала, даже колеса остались целы, хоть и начали покряхтывать. А вот хмурые миллелиты такие развлечения явно не одобрили, так что пришлось спешно сматываться. Кольцо молчало. Новый план они не обсуждали, будучи все еще ошеломленными внезапным фиаско. Куда идти — тоже. Дилюк не говорил ничего вслух, а Кэйа не спрашивал, но им это было и не нужно. Зачем слова, если можно читать мысли друг друга? Ни один из них не удивился, когда в конце концов, под ногами зашуршал песок, а в лицо освежающе повеяло солью и йодом. Как будто бы море могло смыть своими волнами все проблемы. Дилюк вздохнул. А может, и могло бы. Море — дом. Кэйа удосужился только кое-как снять сапоги, поднял русала на руки и, как был в одежде, зашел с ним в воду, сразу поглубже, и там отпустил. Дилюк сначала с наслаждением нырнул, наконец-то ощущая комфортную прохладу, чувствуя отклик родной стихии, затем вернулся к все еще стоявшему по грудь в воде Альбериху. Заглянул в глаза, молча обвил руками и потянул за собой — дальше, в глубину, где обманчиво непрозрачной становилась вода, а дно уходило из-под ног. — Вот так ваша братия и топит бедных моряков, — хрипло пошутил Кэйа и сморгнул с ресниц воду, — я умею плавать, Диди, тебе не обязательно меня держать. — Мне кажется, если я не буду тебя держать, то ты утонешь, — признался Дилюк, пряча лицо за волосами. Кэйа ласково рассмеялся и обнял его в ответ. Дилюк чувствовал, как дрожь в смуглых руках сходит на нет, и слегка расслабился. — Только если от усталости… Ну чего ты, я же обещал, что не буду умирать, — тихо пожурил он, и заправил красную прядь за острое ухо. — С тобой мне комфортно даже на глубине. И я не говорил, что мне не нравится, что ты меня держишь, — мягко мурлыкнул он, подавшись ближе, настолько, что Дилюк чувствовал влажной кожей его теплое дыхание. На плечах встопорщилась чешуя, а воздушное дыхание перехватило. — Ты можешь держать меня как угодно, где угодно, и за что угодно, — нарочито томным шепотом продолжил Кэйа и дурашливо прижал ладонь к своей щеке, закатив глаза. — О, мастер Дилюк!.. Дилюк зарычал и надавил ему на макушку, заставив захлебнуться хохотом и исчезнуть в волнах. Нет, нет-нет, нахрен это. Пусть тонет к чертовой матери. На дно. На корм крабам. С Дилюка хватит. И вообще хватит, наплавались. Надо искать это чертово кольцо. Контракт сам себя не исполнит. — За идиота тоже можешь подержать, — первое, что сказал Кэйа, оказавшись на берегу, не без помощи русала выкашляв воду из легких. — Тебя держать не обязательно, ты и так идиот, — огрызнулся Дилюк, хлопнув его по спине, да посильнее. Надобности в этом уже не было никакой, но русал решил не отказывать себе в удовольствии наподдать лишний раз засранцу. — И вообще-то ты повторяешься, такая шутка в программе уже была. Новое придумай что-нибудь. Кэйа открыл рот, чтобы ответить, но осекся и в ужасе уставился куда-то Дилюку за спину. Почуяв неладное, русал резко обернулся. В трех метрах от них стояли трое человеческих детей. С ногами, без плавников и в одежде. И все трое неотрывно пялились на него, приоткрыв рты. — Здравствуйте, — сказала девочка, выглядевшая из всех троих самой храброй. Обратилась она, что забавно, именно к русалу. — Вы морское чудовище, да? Вы его жрете? — она указала на Кэйю, с любопытством хлопнув ресничками. Дилюк не нашелся, что ответить, вместо этого переглянулся с таким же растерянным Кэйей. Тот, впрочем, быстро опомнился, прочистил горло и обаятельно улыбнулся, сообразив, что переговоры придется брать на себя. — Деточка, ты где таких слов набралась? — вкрадчиво осведомился он, рукой незаметно скользнув Дилюку за спину. Русал почувствовал ободряющее тепло пониже лопаток, и благодарно толкнулся плечом в плечо. — И, возвращаясь к твоему вопросу — нет, никто меня, как ты изволила выразиться, не жрет. Это мой друг, и он не чудовище, он… Девочка разом поскучнела, цокнула языком и повернулась к своим спутникам, так и не дослушав. — Я же говорила, — фыркнула она небрежно. — Это костюм, еще и пошитый не очень. У них тут свои ролевые игры, не станут они с нами в пиратов играть. Этот вон вообще на бродяжку похож, хотя красивы-ый, — она указала на опешившего от такой наглости Альбериха. — Ролевые что? — вырвалось у Дилюка против воли. — В смысле — на бродяжку? — в один голос с ним возмутился Кэйа. — Я, вообще-то, самый красивый капитан самого злого корабля пиратов за всю историю! — Ну будет врать-то, — снисходительно улыбнулась девочка. — Думаете, если я ребенок, то ничего не понимаю? Мне сестрица Ин Эр все-все рассказывала! И не похож ты ни на какого пирата! — припечатала она. — Если бы ты был одет как подобает, то я бы, наверное, даже влюбилась. А так… — она пожала плечами. Дилюк не знал, смеяться ему или плакать. Кэйа, судя по выражению лица, тоже. Русал не совсем понимал, что такое «ролевые игры», но звучало, честно говоря, подозрительно. Кем бы ни была эта сестрица Ин Эр, у русала имелась к ней пара вопросов. — Лулу, они мне не нравятся, — подал голос один из мальчиков. — Может, ну их? Пусть играют вдвоем. Я думал, это настоящее морское чудовище, а это так… Пошли лучше сами в пиратов поиграем. — Ох, Мэн, какой же ты дурачок! Мы не можем играть в пиратов без пиратов, нас же некому будет грабить! — воскликнула Лулу. — Нам придется опять играть в похитителей сокровищ, или в адептов… — …Или в кухню, — мрачно шмыгнул носом другой мальчик и пнул ногой валявшуюся рядом громадную кастрюлю. — Мама же сказала… Все трое приуныли. Лулу капризно надула губы. — Ну зачем ты напомнил, Фэй! — она расстроенно топнула ножкой и достала из кармашка подозрительно знакомый маленький черный обруч. — Когда с неба упало это дурацкое кольцо, я думала это на удачу, но нам только кучу поручений надавали, и ни веселья вам, ни вкусняшек!.. У Дилюка екнуло сердце, и он невольно подался вперед. Кэйа рядом напрягся и предостерегающе погладил его спину. — А как, говорите, играть в этих ваших, ммм, пиратов? — бархатно промурлыкал он, невинно улыбнувшись. — Я бы мог. В конце концов, я же настоящий пират.***
Признаться, это было даже немного забавно. — …Не забывай, ты должен вести себя плохо! — напутствовал его Мэн и обернулся к друзьям. — Мы готовы! Кэйа обернулся, чтобы посмотреть на Дилюка. Тот изо всех сил кусал губы, чтобы сдержать смех, но подрагивавший хвост выдавал его с головой. Альберих закатил глаза и отвернулся, пряча ухмылку. Ну да, никакой поддержки, опять самому отдуваться, ох уж эти бесполезные русалочьи принцы. Кэйа прокашлялся, и нацепил самое злое выражение лица, какое только смог. — Гоните все ценное, что есть! — угрожающе рыкнул он. — Вздумаете бежать — подвешу на рее! — и, подумав, добавил: — грррр!… Дилюк позади, кажется, всхлипнул. — А! Пират! — завопила Лулу, прижав ладошки к щекам. Фэй отважно выставил вперед палку. — Не бойся, Лулу, я спасу тебя! — Эй, пират, почему ты нас грабишь? — сурово, словно священник на проповеди, вопросил Мэн. Кэйа такому внезапному повороту сюжета удивился, но виду не подал. — Потому что я пират! — он пожал плечами, осторожно, на шажок, приблизившись к Лулу. — Но бывают и хорошие пираты! Вот Бэй Доу, например, — Кэйа едва не заржал в голос, вынужденно замаскировав смех кашлем. — Она дарит нам вкусняшки! Она хороший пират, ее все любят. Зачем быть плохим, если можешь быть хорошим? Мэн посмотрел ему в глаза неожиданно открыто и доверчиво, и улыбка медленно сползла с лица Кэйи. Ха-ха, а ведь малец-то прав. Зачем быть плохим, если можно быть хорошим? Зачем убегать, если можно остаться? Зачем умирать, если можно жить? Это же… так просто, не правда ли? — Эй, ты в порядке, бродяжка? — обеспокоенно позвала Лулу, разом прекратив причитать. — Ты как-то погрустнел. — Я хочу быть хорошим, — сказал Кэйа, вернув контроль над собой, и улыбнулся снова. — Отлично! — обрадовался Мэн. — Признать свои ошибки — первый шаг на пути к исправлению, так Бэй Доу говорит! А следующий шаг… — …Нести в мир чистоту! — с энтузиазмом закончила за него Лулу и торжественно всучила Кэйе в руки грязную кастрюлю. Дилюк лег лицом вниз там же, где сидел. — …Ты только что видел самую правдивую историю о становлении на путь истинный, — сообщил ему Кэйа спустя пару минут, когда сквозь слой жира уже стали видны металлические стенки. — Каждый день вот так драить посуду — и сил на злодейства уже не останется. Мотай на ус. — Угу, и на геройства тоже, — хмыкнул Дилюк и подогрел воду в кастрюле, чтобы жир отходил легче. — Кольцо-то достал? — Обижаешь, — Кэйа самодовольно подмигнул ему и высунул язык, демонстрируя тонкий черный обруч. — Стащил, когда она передавала мне эту зверскую посудину. Ловкость рук и никакого мошенничества. — Обычная карманная кража, — согласился Дилюк и улыбнулся. — Смотри не проглоти. — Ну, достать проблемой не станет, — легкомысленно ответил Кэйа, за что заработал тычок локтем в бок. — Ну вы там как, закончили? — нетерпеливо подпрыгивая, подбежала к ним Лулу. — Все чисто, — с готовностью отчитался Кэйа, продемонстрировав сияющую кастрюлю. — Ура! Спасибо тебе, с тобой так приятно играть! — обрадованно воскликнула девочка и, подхватив кастрюлю, убежала к друзьям: — Смотрите, он закончил! — и дети, сбившись в кучку, зашептались, не обращая более внимания ни на Кэйю, ни на Дилюка. — Продвинутая молодежь, аж жуть берет, — сказал Альберих, покачав головой. — Честно говоря, я бы предпочел приручать акул, чем иметь с ними дело, — полушутя признался Дилюк. — Акулы хотя бы ранят только тело, а не терзают душу. Бродяжка, — протянул он нараспев, острозубо ухмыляясь. Кэйа пихнул его в бок и демонстративно прижал ладонь к груди. — Я унижен! Растоптан! Дилюк засмеялся. — Слушайте, мы тут… — оба разом обернулись: за их спинами стояли отчего-то понурые дети. Лулу грустно теребила подол платьица. — Мы хотели вам что-нибудь подарить, ну, за веселье, на память, — она шмыгнула носом. — Я думала, что вам будет нужнее это кольцо, которое мы нашли сегодня, мы ведь уже воспользовались его удачей, было бы честно передать его кому-то еще, но… — Мы его потеряли, — хмуро признался Фэй. — Может, в море упало, когда мы играли в пиратов… В общем, вот. Кэйа переглянулся с Дилюком и неожиданно почувствовал, что готов покраснеть. Русал тоже смущенно поджал плавники и опустил уши. — Ну, на самом деле… мы, я думаю, тоже воспользовались его удачей —встретились с вами, весело провели время и все такое, — неловко произнес Кэйа. Обсидиан во рту терся о щеку и горчил. — Так что не волнуйтесь об этом. Я, вон, вообще встал на путь добра, — ободряюще улыбнулся он и подмигнул малышке Лулу. — Все в порядке. Мы и так друг друга запомним. — Правда? — спросила Лулу с надеждой. Кэйа кивнул. Девочка хотела сказать что-то еще, но вдруг изумленно ахнула. — Миллелиты! По песку к ним бежали шестеро городских стражей в броне, с копьями наперевес. Только этого не хватало! Кэйа поймал тревожный взгляд Дилюка и покачал головой. Тот досадливо поморщился, но все же коротко стиснул кэйино плечо и первым скользнул по линии прибоя дальше в море, за несколько секунд достигнув достаточной глубины, чтобы почти полностью скрыться из глаз. В лучах закатного солнца его красный хвостовой плавник и волосы были, слава архонтам, не так заметны. Чтобы дать ему время уплыть глубже, Кэйа рванул вдоль берега, проигнорировав изумленные возгласы детей. — Кэйа Альберих, именем закона, остановитесь! — прокричал один из миллелитов, видимо, старший по званию. — Вам вменяется в вину фальшивомонетничество, мошенничество, кража, бродяжничество, — бег в полной броне не способствовал красноречию офицера, и слова из его рта вылетали рвано, на выдохе, — хулиганство, загрязнение улиц… Фальшивомонетничество?! Да не может… Нет, не может этого быть! Это он что же, сам себя перехитрил, выходит? Дилюк будет смеяться над ним до скончания веков. — Они ничего плохого не делали, просто играли в ролевые игры на пляже! — раздался за спиной возмущенный голосок Лулу. Деточка, ты не помогаешь, замолчи, мысленно взмолился Альберих. — Милостивые архонты! — задохнувшись, ужаснулся миллелит. — Совращение малолетних! Непотребное поведение… ох… в общественном месте! Побег… уф… вам лишь навредит! Не делайте… уф… себе хуже! Кэйа, не оборачиваясь, помахал рукой и резко свернул к морю, в два прыжка преодолев прибой, и с разбегу влетел в очень вовремя (явно не без кое-чьей помощи) поднявшуюся большую волну. Волна увлекла его в море, распаленный бегом, он даже не успел запаниковать, лишь почувствовал сильные руки поперек груди и ощутил прикосновение к щеке облака красных волос. Кэйа запустил в них пальцы, и его бешеный, неуемный смех вырвался изо рта последними пузырями воздуха. Ничего, Дилюк рядом. В его вахту у Кэйи не выйдет умереть вот так просто. И не то чтобы это его огорчило.