о чём шепчутся карты?

— Я ведь говорил, что это он! — Марк с улыбкой взглянул на друга, вновь дёрнув его за локоть, словно заставляя обратить внимание на его правоту. — Ты уже совсем не скрываешься? — Джемин слегка изогнул бровь, когда Донхёк наконец оказался рядом с ними. Гвардеец сразу заметил свежую ссадину у него на скуле, но ничего об этом спрашивать не стал просто из-за того, что знал, что происходило с картёжником и почему он периодически ходил побитым. — Это приезжие. — юноша лишь слегка повёл плечами, а затем повернул голову к Марку. Всё это время он чувствовал на себе взгляд второкурсника — с нескрываемой радостью и каким-то непонятным восхищением, словно к ним не картёжник-вор из трущоб подошёл, а какой-то известный человек. Хотя, как показывал опыт, с особым восхищением на знатных чиновников или деятелей, ещё находясь в столице, Марк не смотрел. Но Хэчан — это, безусловно, другое. — Я, если честно, вас даже и не искал. Ты выздоровел уже? — Да. — тут же ответил Ли и непонятно для чего кивнул, словно положительного ответа могло и не хватить. — Ты на него лучше, чем все лекарства подействовал. — На слегка усмехнулся, окинув Марка взглядом. Пожалуй, все проходящие мимо видели, как счастливо сверкали глаза гвардейца. — А вообще он ещё несколько дней из Академии выйти проситься начал. — Ну да, а ты отказал. — Марк насмешливо закатил глаза. — И правильно сделал, боюсь второй раз я бы к тебе в лазарет уже не полез. — Ли улыбнулся, глядя на второкурсника: — Вы ведь, южане, холода плохо переносите. Вы куда сейчас, кстати? — Донхёк теперь вновь повернулся к Джемину и оглянулся — толпа позади них медленно расходилась. — В Академию. — Дж… — Да ладно тебе уж, — Джемин ухмыльнулся и слегка толкнул Марка в плечо: — Прямо таки я потащу тебя с собой, ты ведь потом меня за это не простишь. Только Донхёк, — теперь улыбка с его лица пропала, и он взглянул на юношу, поджав губы и нахмурившись: — Никаких больше простреленных мундиров у Марка. И постарайтесь не долго, чтобы ты хоть немного поспал, — На вздохнул и оглянулся назад: — Всё, я пошёл. — Как скажешь, командир, — Хэчан усмехнулся: — До встречи. — Я серьёзно — давайте не долго. — На ещё раз оглянулся, глядя на юнош и видя, как оба улыбаются, глядя на него с таким видом, словно он сказал что-то смешное. — Да мы поняли. — Марк вздохнул и уголки его губ поползли вверх, и он сам не понимал, из-за чего. Из-за ощущения эйфории от встречи с Донхёком или же от слов Джемина, в которых вовсе не было ничего смешного. Скорее из-за первого. Гвардеец вновь повернулся к картёжнику, глядя на того — волосы у Донхёка были как всегда взъерошены, а среди волнистых прядей путались снежинки. Всё как в тот последний вечер, когда они вдвоём убегали из чужого подвала, поскальзываясь на обледенелых тёмных дорожках и задыхаясь от холодного воздуха, но почему-то смеясь из-за такой же непонятной причины, как и сейчас. — Я по тебе скучал. — наконец собравшись с мыслями, выдал Марк и тут же нервно вздохнул, словно сказал что-то постыдное. Благо щёки у него уже были розовыми от мороза и бьющих по лицу снежинок, иначе если бы гвардеец покраснел от смущения прямо на глазах у Донхёка, тот бы не сдержался и засмеялся. — И я по тебе, Марк. — юноша улыбнулся. Сейчас они стояли вдвоём — рядом теперь никого не было, и Минхён смутился ещё больше, когда осознал это. Конечно, это не шло ни в какое сравнение с произошедшим в подвале, когда они прятались за бочкой, но всё-таки особая атмосфера присутствовала. По крайней мере для гвардейца — он был уверен, что долго ещё будет помнить, как однажды зимней ночью во время непривычно спокойной для Хакрила метели, он стоял среди опустевшей улицы без фонарей и с покосившимися тёмными домами вокруг и смотрел в сверкающие глаза картёжника, стоящего напротив. — Может мы уже пойдём куда-нибудь или так и будем стоять и смотреть друг на друга? — Донхёк после минутного молчания заговорил вновь. — Я, конечно, не против на красивого гвардейца полюбоваться, но у нас ведь сегодня не так много времени, да? — Пойдём. — старший Ли, словно выйдя из ступора, кивнул и направился за Хэчаном. Он не стал спрашивать, куда они идут. Даже если картёжник скажет ему, куда, то он навряд ли поймёт. — У тебя снова ссадина на щеке. — Не обращай внимание. — юноша отмахнулся: — Ничего страшного. В голове у Марка невольно пронеслись слова Джемина о том, что Донхёк, вероятно, сейчас просто к нему присматривается, раз не рассказывает, откуда он постоянно приходит побитым. Хотя Марк и сам это уже понял, но, наверное, ему бы хотелось услышать всё от самого картёжника, чтобы убедиться в том, что тот действительно к нему не просто присматривается. Однако всё говорило об обратном. — Из-за чего ты не хочешь рассказывать? — Ты ведь и сам уже догадался, Марк, — Хэчан усмехнулся, повернувшись к гвардейцу и слегка притормозив. Второкурсник замер на месте, в шаге от юноши. — И я знаю, для чего ты всё это спрашиваешь. Ты ведь уже знаешь ответы на два своих вопроса, так ведь? — он слегка изогнул бровь и хмыкнул, заставляя Марка удивляться тому, как картёжник читал его, как открытую книгу. Или как свои разложенные карты. Словно это не Марк тут был учеником гвардейской Академии, где их учили распознавать эмоции, мотивы и возможные действия со стороны преступников или простых людей из толпы, а Донхёк, который сейчас вот так легко понял, к чему сыпятся все вопросы — так, словно Минхёк не человек, а действительно одна из карт колоды, по которой младший Ли легко считывал нужную ему информацию. Удивительно, как все эти качества собрались в каком-то юноше из трущоб с тяжёлым детством и не менее тяжёлой юностью, состоящей из вечных бегов и обманов. — Тебе кто-нибудь говорил, что ты хорошо разбираешься в людях? — единственное, что смог спросить Марк, усмехнувшись. Вся эта ситуация его теперь даже позабавила. — Говорили. — Ли улыбнулся, а затем своей ладонью прикоснулся к ладони Минхёка, потянув его за собой: — Всё, пойдем. — Ты так убегаешь от разговора, а я даже обидеться или остановить тебя не могу. — Марка это правда позабавило и он улыбнулся, еле чувствуя прикосновения Донхёка к его руке. Всё-таки морозы давали о себе знать, и пальцы гвардейца уже покраснели. Почему-то он всегда забывал брать с собой перчатки, когда уходил среди ночи с Джемином, поэтому ему приходилось довольствоваться лишь тем, что он видит, как юноша обхватывает его ладонь и уверенно ведёт вперёд. — Можешь, просто не хочешь. — младший Ли лишь слегка пожал плечами. — Мне приятно даже, если честно, что я тебя так заинтересовал, что ты через собственную гордость переступаешь. — А меня это пугает… — пробурчал себе под нос гвардеец. Минхёна действительно всё это смущало и одновременно пугало. За такой короткий промежуток времени Донхёк, с которым он встретился случайно, потому что обычно с такими людьми дружбу не водил, занял все его мысли, вытеснив все остальное из его головы. Все окружающие, за исключением нескольких людей из его близкого круга, стали просто безликой серой массой. Марк ловил себя на мысли о том, что его перестали интересовать люди вокруг него, потому что ничего в них его не цепляло. Его в принципе перестало интересовать всё, потому что большую часть времени его мысли занимал картёжник. Ли иногда задумывался о том, что такой интерес не может быть естественным. Всё это время он как-будто находится под гипнозом, потому что всё, кроме Донхёка, потеряло в его глазах какую-либо значимость. Поэтому недосказанность со стороны юноши его буквально убивала. У Донхёка же были свои причины. Он тоже боялся такого большого интереса со стороны Марка, точнее того, что этот интерес может пропасть также неожиданно, как и появился. Именно поэтому он избегал некоторых тем при разговоре с Марком. Лучше уж пускай гвардеец думает, что это он ещё к нему присматривается и точно не решил, нравится ему Минхён или нет, нежели сейчас раскроет все карты, признается, а потом, когда интерес юноши к нему сойдёт на нет, каждый из них пойдёт своей дорогой. Такой вариант Донхёка не устраивал от слова совсем — гвардейцы уже не раз разбивали ему сердце, и он уже прекрасно прочувствовал, какого это. Испытать это в очередной раз ему точно не хотелось. Из-за этого картёжник часто ловил себя на соблазне достать колоду карт. Ему хотелось заглянуть и узнать — быть может всё, что сейчас завязывается между ним и Марком — это заранее безнадёжная игра? Донхёк уже гадал Марку (и, кажется, предсказание его медленно сбывалось), но это было с разрешения. Без него Ли раскладывать колоду не собирался, хотя очень хотелось — исходя даже из моральных соображений и из его уважения к гвардейцу. Поэтому вечерами картёжник с задумчивым видом смотрел на разложенную колоду, скользя взглядом по рисункам и инициалам, и прикусывал губу. — Куда мы вообще идём? — наконец решил прервать тишину Марк, и его голос прозвучал уж слишком неловко, как-будто он до последнего обдумывал, стоит ли ему вообще сейчас заводить разговор. — К котельне. — тут же ответил ему картёжник: — Территорию снаружи всё равно никто не сторожит, а там теплее, чем где-либо. Я знаю, как пробраться к входу… — В прошлый раз это закончилось тем, что мы в подвале прятались за бочками от пьяного охранника, который нас чуть не подстрелил. — старший Ли хмыкнул и уголки его губ поползли вверх. — Ты уверен, что в этот раз мы не будем бегать среди котлов? Боюсь, если в этот раз у меня подпалится мундир, то я до конца зимы буду ходить в одной только рубашке. — Если мы бегать внутри котельни, то мундиры — это последнее, что будет тебя волновать, поверь мне, Марк. — юноша улыбнулся ему в ответ. — Ничего с тобой не случится. Я ведь пообещал Джемину, что тебя живым к Академии приведу. Донхёк не врал. Котельня была небольшой (хотя чего Минхён вообще ожидал? Он котельни-то толком никогда не видел просто из-за того, что в столице в них никто практически не нуждался. Зимы были тёплыми, сильные морозы случались лишь раз в несколько лет, а поэтому котелен у них практически не было), и действительно не охранялась — дверь была слегка приоткрыта, и оттуда столом бил дым, образуя вокруг котельни туман. Из окон горел тусклый свет, просачиваясь сквозь молочный туман и создавая какую-то особенную атмосферу. А возможно Марк был просто слишком впечатлительным, поэтому во всём происходящем чувствовал что-то особенное, о чём будет ещё долго вспоминать. Картёжник нащупал его ладонь и отвел чуть в сторону — у стенки котельни стояла кривая лавка, на которой они вполне могли бы уместиться. Для старшего Ли всё это было словно впервой. Донхёк с каждой новой их встречей словно приоткрывал ему двери в какой-то другой мир, без той роскоши и удобства, к которым он привык, без блеска золота и горящих свечей в канделябрах, без живой музыки, без блестящих тканей нарядов — у мире у картёжника всё было совершенно иначе. Тут были старые бары, хоть и названные на новый иностранный лад, с покосившимися столиками и скрипящими стульями, с блестящими мутными стёклами бутылок в тусклом освещении, с колодами карт, воровством, ночными прогулками по тёмному заснеженному городу, с чужими подвалами, полными алкоголя и вот с такими ночами у котельни, в окружении тёплого пара и тусклого света, льющегося из окна. В мире у Донхёка царила простая бедность без всяких прикрас — со старым изношенным пальто, ссадиной на скуле и тяжёлым детством, которое привело его к такой жизни. — Ты что-то сказать хочешь или просто любуешься? Марк слегка встрепенулся, когда до него донёсся голос юноши и он увидел, что уголки губ того слегка приподнялись вверх. — Что? — гвардеец потупил взгляд, отвлекаясь от собственных мыслей: — Любуюсь? — его бровь словно сама по себе вновь вопросительно изогнулась. — Я задумался, извини. — Лучше бы ты что-нибудь другое сказал. — младший Ли усмехнулся. — Залюбовался как-то лучше звучит. И приятно, к тому же. — Я во… — Марк, я ведь пошутил, успокойся. — картёжник улыбнулся, стараясь сдержать смех. Поведение гвардейца с каждым разом забавляло его всё больше и больше — ему не стоило больших усилий довести Минхёна до состояния, когда он смотрел на него с удивлением и пытался подобрать слова, чтобы ответить хоть что-то, а щёки его тем временем становились розоватыми, словно его только что ущипнули.

***

Марк и не заметил, как пролетело время — у котельни они сидели, пока не согрелись, а затем Донхёк повёл его по улицам. Пускай Хакрил и казался маленьким городом, но улиц в нем было достаточно, пускай каждая и была похожа на предыдущую — тёмная, с покосившимися домами, грязная, с обледеневшими дорожками, лишь в некоторых местах посыпанная песком. Иногда разносились какие-то выкрики, но на это обращал внимание лишь Марк. Картёжник даже не поворачивался. В трущобах Хакрила, где он рос, такие выкрики не вызывали особого удивления, поэтому и сейчас он просто предпочитал игнорировать. Кто уж, как не Донхёк, знал, что в этой части их города убийства случаются редко. Тут — разве что пьяные драки или какие-то ссоры между соседями. Однако в Хакриле были те улицы, куда даже патрульные из гвардии старались не заходить — там убийства случались чуть не каждый день и не один уважающий себя более-менее образованный (или хотя бы дорожащий жизнью) человек туда не заглядывал. Ли их знал, именно поэтому они с Марком плутали по улицам, дабы случайно туда не попасть. Даже в трущобах, пожалуй, было безопаснее. Когда впереди показалось здание Академии, старший Ли почувствовал накатывающую на него грусть. Расходиться с картёжником совершенно не хотелось и он поджал губы, когда они оказались рядом с металлическими обледеневшими прутьями забора. Донхёк оглянулся, взглянув в тёмные окна Академии (свет горел лишь в нескольких окнах, и Марк, проследивший за его взглядом, сразу заметил, что не спали как всегда выпускники, хотя время было позднее даже для них). — Меня не будет всю следующую неделю. — наконец заговорил Донхёк, поворачиваясь к Марку и видя в темноте его блестящие карие глаза. — Вдруг ты снова будешь меня искать. — Спасибо, что сказал. — гвардеец взглянул куда-то сквозь юношу. Его сказанные слова совершенно не обрадовали, но виду он старался не подавать. — И где тебя потом ждать? — Джемин знает, где я обычно появляюсь. — Хэчан улыбнулся: — Только не расстраивайся из-за этого, договорились, Марк Ли? — он дотронулся до ладони Минхёна, а затем подался вперёд, и впервые обнял того, предварительно об этом не спросив. Марк на секунду замер, а затем расслабился. Он прикрыл глаза и лишь на секунду улыбнулся, обнимая Донхёка в ответ. — Договорились. — голос его звучал тихо, словно их подслушивали. А может гвардеец просто старался таким образом подавить бушующие внутри него эмоции — кто знает? — И да… Извини, я в прошлый раз тебя в лоб поцеловал. Это не нарочно. Я только потом понял, что сделал. — картёжник чуть отстранился, усмехаясь с собственного промаха. — Ну, у тебя есть шанс исправиться. — словно невзначай произнёс Марк и взглянул куда-то в сторону, а затем перевёл взгляд на юношу, наблюдая за его реакцией, хотя, наверное, в нём самом сейчас целый шторм случился. Ли готов был поклясться, что он стук сердца слышал даже в ушах, не говоря уж про виски, а когда Донхёк чуть подался вперёд, то гвардеец думал, что сейчас под ним растрескается лёд, а следом за ним и земля, и он провалится. — Тогда, думаю, воспользуюсь им сейчас, потому что через неделю ты можешь мне его вновь и не дать. — чуть улыбнувшись, ответил ему юноша и потрескавшимися от морозов губами коснулся щеки Марка, чувствуя, что тот дотрагивается до его ладони и чуть сжимает — так, чтобы не причинить дискомфорт. — Ты точно вернёшься? Обещаешь? — юноша и сам не понял, зачем ухватился за холодную ладонь Донхёка. Тот, вроде, в воздухе не растворялся и не планировал исчезать прямо сейчас, а он так за него хватался, как-будто картёжник сейчас сядет в вагон поезда и умчится далеко-далеко, оставляя его одного стоять и смотреть вслед удаляющемуся составу. — Обещаю.