Возжигатель

      Я недовольно поворочался в постели и приоткрыл один глаз.       — Да кого же там это принесло в такую рань?       Сомневаюсь, что моё бормотание хоть кто-то услышал. Стук в дверь повторился, по крайней мере, и ещё громче и настойчивее, чем до того.       — Сейчас! — крикнул я. — Сейчас буду!       С кровати я буквально скатился и сразу же заспешил вниз по лестнице, негромко проклиная нежданного гостя сквозь зубы. Я даже не потрудился набросить на себя хоть какую-то одежду: нечего было будить меня ещё до рассвета.       Стук повторился уже в третий раз; мне издалека показалось, что дверь даже слегка вздрогнула. Чертыхнувшись уже погромче, я в пару прыжков преодолел расстояние до неё и отодвинул щеколду.       — И незачем так…       Дверь от моего толчка резко распахнулась, и я умолк на полуслове. Прямо на меня смотрел, зажав шлем под мышкой, не кто иной, как Арториас.       — Это ты?..       Пожалуй, более дурацкого вопроса я не смог бы и выдумать. Тем не менее, Арт быстро кивнул и сразу же качнул головой себе за плечо. Тени, отбрасываемые факелом, искажали лицо стоящего за ним, но я узнал его мгновенно — и сразу же захлопнул разинутый было рот.       — Принц Гвинедд, — я встал на одно колено и низко опустил голову.       Я хотел сказать ещё пару слов, но предпочёл промолчать. Вряд ли можно было вообразить что-то глупее моего нынешнего вида и положения. Встречать наследного принца в чём мать родила — это ещё нужно додуматься до такого.       — Давай без расшаркиваний, — голос Гвинедда звучал устало, но вместе с тем доброжелательно. — Не так много времени осталось. Пустишь нас?       Я кивнул и вскочил на ноги так быстро, как только мог.       — Арториас, будь добр, проводи принца в кабинет, — я честно постарался улыбнуться, но мои губы сложились только в какой-то жалобный полуоскал. — Я пока оденусь.       Я уже даже не смотрел на то, как Арт снова кивает, а вместо этого сразу же развернулся и побежал обратно вверх по лестнице. Сзади за мной половицы негромко застонали под тяжёлой поступью друга и невесомым шагом принца — и вслед за этим послышался звук запираемой щеколды.       Когда я перешёл из спальни в кабинет, натянув на себя первые попавшиеся под руку рубаху и штаны, Арториас с Гвинеддом уже сидели там. И, судя по их лицам, их в последнюю очередь интересовало то, насколько свежа моя одежда.       — Смотри, Эрдис, — принц начал говорить ещё до того, как я придвинул к столу стул, — нам нужно поговорить с тобой вот о чём. Ты ведь не знаешь, куда и зачем Арториаса посылал Гвин, верно?       — Ни малейшего представления, — качнул я головой. — Я не спрашивал; а если и спросил бы, вряд ли бы добился вменяемого ответа.       — Драконы, — Арт заговорил впервые со времени нашей встречи. — Гвин верил, что драконы могут знать о том, как восстановить угасающее Пламя.       Я, закусив губу, начал раскачиваться на стуле. Это звучало по меньшей мере тревожаще — и я не мог не ответить, что голос Арториаса звучал теперь как-то иначе. Не устало и даже не сухо, а… скорее, подавленно.       — Опустив подробности, — теперь продолжил Гвинедд, — скажу, что дракона Арториас нашёл. Но он не пожелал помогать нам.       — Неудивительно, — хмыкнул я. — Кто бы стал после всего того, что мы сделали с его сородичами?       — Нет, — Арт сцепил пальцы, звякнув латными перчатками. — Ему нет до этого дела. Он считает неправильным именно наше желание восстановить Пламя.       Гвинедд устало выдохнул и откинулся на спинку стула, опустив веки. Я внимательно вгляделся в его правильное и изящное лицо; даже в жёлтом мерцании свечей оно казалось нездорово серым. И золотистый огонь, которым всегда горели его глаза… словно бы несколько померк. Я вдруг поймал себя на мысли, что не видел его слишком давно.       — Даже не так, — Арториас продолжил после короткого молчания. — Он считает нас грешниками.       — Во-первых, не нас, а вас, — слегка поморщился я, когда рыцарь произнёс последнее слово. — Я пока что ещё не служу Гвину и не исполняю его желания. Во-вторых… он сказал ещё хоть что-то?       — Да, — на этот раз отозвался вдруг Гвинедд. — «Ищите Змея — одного из двух, которые пресмыкаются под землёй». Но это, как мне кажется, далеко не самое важное. Арториас резко кивнул.       — Я спросил его в самом конце, что случится с драконами, когда Пламя угаснет. И он ответил мне следующими словами: «когда наступает ночь — мы дышим огнём».       Я сложил руки на груди и глубоко задумался. Туманно и неясно… впрочем, а разве можно от дракона ожидать чего-то иного? И всё вокруг… всё вокруг как-то странно замерло. Даже маленькие огоньки свечей будто стали подёргиваться и извиваться в несколько раз медленней.       — Я только одного не пойму, — я нахмурился и опустил голову ещё ниже, — что именно вы от меня хотите? Я не разбираюсь ни в змеях, ни в драконах, а Гвину…       — Да плевать на Гвина, — принц раздражённо взмахнул рукой. — Мы к тебе не за этим пришли. Ты — единственный, у кого Арториас бы стал просить совета.       Теперь устало вздохнул уже я. Это всё начинало бесить: я упорно не мог понять, какого именно совета они от меня хотят. Куда пойти в следующий раз? Кого ещё спросить, как лучше бы восстановить Пламя? Или, может, где найти убежище, когда наконец придёт Эпоха Тьмы?       — Но что мне ответить? Если я правильно его понимаю, — я постарался, чтобы мой голос звучал как можно ровнее и спокойнее, — то Хозяйка с дочерьми занимается именно этим. Они воссоздают новое Пламя и пока что… очень недурно преуспевают в этом. Большего, увы, сказать не могу.       Гвинедд задумчиво покачал головой.       — Нет, я не думаю, что дракон имел в виду именно это. Помнишь, что когда-то, давным-давно, Сит предлагал отцу? А тот разъярился и пообещал ему, что казнит его на месте, если тот ещё скажет хоть слово?       Я немного помедлил и кивнул, начиная понимать.       — Он хотел одного из его ещё неродившихся детей сделать драконом, да? В качестве какого-то очередного эксперимента.       — Да. Я не знаю всех подробностей, но кажется… кажется, это неспроста.       Залегла несколько неловкая тишина. Я отодвинулся от стола и качнулся на стуле так резко, что чуть не слетел с него. В Бездну бы мне провалиться.       — Но вы… ты, наследный принц, приходишь ко мне и просишь совета? — я издал унылый смешок. — Гвинедд! Всё, что я знаю, — это как управляться с огнём и как ковать оружие! Мне неведомы ни те глубины магии, в которые нужно погрузиться, чтобы стать драконом, ни… ничего! Вам нужен кто-то другой. Кто-то намного умнее и мудрее меня.       Хмурое лицо Гвинедда вдруг прояснилось. Он посмотрел мне прямо в глаза — и улыбнулся.       — Нет никого другого. И ты слишком дурного мнения о себе, Эрдис. Я доверяю чести и доблести Арториаса, — на этих словах рыцарь негромко хмыкнул и непонятно качнул головой, — а он доверяет тебе. Это всё, что мне нужно знать. И, друг мой… у тебя ум учёного. Который точно острее, чем у нас двоих вместе взятых.       Я и сам улыбнулся, ошеломлённый неожиданной похвалой. Мне всё ещё это не кажется самым разумным решением, но раз уж принц так настаивает, то…       — Хорошо. Вопрос в том, стоит ли пытаться копать дальше в эту сторону?       Они оба одновременно кивнули. О Всеотец, прошу: поделись со мной хоть малой толикой своей мудрости!       — Да. Я считаю, что да. Мы не знаем, какое именно из наших решений в конце концов сработает. Вернее, так бы я сделал на твоём месте; но ты сам знаешь, что Гвин…       — Я, кажется, сказал: плевать на Гвина! — принц снова взмахнул рукой, на этот раз так резко, что чуть не сбил подсвечник. — Он — старик, начинающий сходить с ума от страха. Он прикипел к Пламени всем своим естеством и не отпустит его, даже если посулить ему силы, большие в стократ!       — Мы же наконец знаем, — Арториас снова заговорил, — что не все драконы ненавидят нас, Повелителей и людей. Не считая Сита, есть и другие… и, быть может, они смогут помочь нам.       Я сдержанно кивнул. Эта беседа начала утомлять; хоть бы она закончилась поскорее.       — Я сделаю всё сам, — Гвинедд ответил на невысказанный, но повисший в воздухе вопрос. — Цена… слишком высока. Я не хочу подвергать опасности никого из вас. Но… если потребуется провести некоторые изыскания, связанные с пламенем, ты сможешь это сделать здесь, у себя?       — Не вопрос, — пожал я плечами. — Если они не будут уж слишком сложны. Я и так занимаюсь ими чуть ли не каждый день.       — Благодарю тебя.       Принц решительно поднялся со стула. Его лёгкие белые волосы разметались по плечам, а губы решительно сжались в одну тонкую черту. Такая же решительность появилась у него и во взгляде, и его глаза снова загорелись знакомым мне золотистым сиянием.       — Я возвращаюсь обратно в замок, — слегка поклонился Гвинедд мне, — думаю, успею до рассвета. Арториас, ты пойдёшь со мной?       — Нет, — рыцарь несмело качнул головой, — я, если можно… Эрдис, ты позволишь мне переночевать у тебя?       — Разумеется, — недоумевающе крякнул я.       С каких это пор Арт стал спрашивать разрешения даже на такие простые вещи?       — Тогда — до встречи, — принц поклонился ещё раз. — Пламя да направит вас.       — И тебя, — одновременно поклонились мы оба, поднявшись на ноги.       Когда Гвинедд вышел из кабинета, я проследовал за ним — немного по коридору и вниз по ступеням — чтобы закрыть за ним дверь, когда он выйдет. На лестнице гулял слабый сквозняк, и я смог ощутить запах, источаемый принцем. Так же, наверное, могло пахнуть и солнце: свежей грозой и терпким углём.       Перед дверью же он вдруг замер и обернулся ко мне.       — Твой друг получил очень много ран в этом путешествии, — еле слышно проговорил он. — Прошу, позаботься о нём.       Я молча кивнул в ответ.       Выйдя наружу, он накинул капюшон и быстро зашагал прочь, а я лишь усмехнулся: разве можно спрятать столь яркий светоч под небольшим клочком ткани?       Когда я запер дверь и вернулся в кабинет, Арториас всё ещё сидел там. Он, казалось, дремал, сложив руки на стол и опустив голову на них, но стоило только двери скрипнуть, он встрепенулся и вопросительно посмотрел на меня.       — Нагреть тебе воды? Ты за эти полгода, пожалуй, и не мылся ни разу.       — На самом деле, где-то около четырёх, — слабо улыбнулся рыцарь. — Да, будь добр.       — Идём со мной тогда. Заодно и покажу, что у меня изменилось за эти полгода.       Мы с Артом, выйдя из кабинета, прошли через столовую и направились к кузнице по узкому проходу. Рыцарь осторожно держал меч обеими руками перед собой, то и дело поглядывая наверх: потолки у меня были высокие, но даже так он умудрился однажды оставить в одной из комнат немаленькую царапину. В гостиной, что ли?       — Всё-таки достроил эту штуку, как и собирался? — качнул Арт головой влево и вправо.       — Ага. Знал бы ты, как стало удобнее! До одури бесило, когда выходишь из кузни на пару минут, чтобы забежать в дом, а тебя вся улица провожает взглядом. Не видели они что ли никогда, как люди работают?       — Белоручки, — Арториас негромко, но засмеялся. — Они, пожалуй, за всю свою жизнь ничего тяжелее пера и в руках-то не держали, чего с них взять?       Мы тем временем уже спустились и по лестнице, и я подошёл к стоящему в отдалении столу. Тому самому, на котором всего-то несколько дней назад лежал новый Золотой След.       — Оставь латы и меч здесь, — я коснулся рукой столешницы. — Займусь ими с утра.       Я скорее почувствовал, чем услышал, как Арт, стоящий у меня за спиной, кивнул. Он сразу же, звеня и скрипя железом, начал разоблачаться, а я отошёл в сторонку, к полке с инструментами. Где-то на ней должен был лежать и мой катализатор; я им, на самом деле, очень редко пользовался: сейчас он мою силу уже даже не увеличивал, а скорее сдерживал. Управлять ей с подходящей точностью я мог и сам, но после полагающейся разминки и разогрева, а сейчас… времени было не так много, а сварить Арториаса заживо мне уж точно не хотелось.       — Арт, а ты… — я повернулся к нему и осёкся.       Кожа Арториаса и до этого была покрыта шрамами, но сейчас от вида его нагого тела я пришёл в некоторое замешательство. Оно всё было покрыто белыми рубцами — такими, которые обычно остаются после ожогов, если кожа плохо заживает. А голова… прямо вдоль неё, от лба до почти самого затылка, красовалась узкая неровная полоса, волосы на которой совершенно не росли.       — Ага, — я поморщился и потёр лоб. — Это как тебя так угораздило?       — Горы, — кратко ответил он. — Шёл несколько дней через метель; повезло, что выжил.       Я глубоко вдохнул и сразу же выдохнул. Очень хотелось сказать нечто очень резкое и в то же время безусловно правильное и умное. Хорошо, что я смог сдержаться.       — Значит, придётся тебя подлечить, — плотоядности моей ухмылки могли бы позавидовать даже собаки Смоуга. — Заодно и отмоем тебя хорошенько.       Целительство было одной из первых наук, которым нас обучала Квила. А как иначе, если постоянно имеешь дело с огнём? Сшивать порезы и лечить глубокие раны я не умел, но очень недурно разбирался во всём, что касалось ожогов. А ожоги то от жара или от мороза — всё едино.       Я открыл дверь в дальнем конце кузницы, пропуская Арториаса вперёд. Мы оказались в просторном предбаннике. В помещении справа стояли три огромных бадьи, пока что пустые; а если пройти ещё чуть вперёд и выйти через дверь слева, то попадёшь как раз на задний двор. Я думал, что Арт останется внутри и подождёт меня там, но он вызвался помочь мне натаскать воды из колодца — ну и отлично, как раз ровно в два раза быстрее. Совсем скоро одна из бадей была наполнена почти доверху, а я присел возле неё и приложил ладонь с катализатором к нижнему железному обручу.       — Скажешь, когда хватит, — кивнул я другу, который тоже как раз погрузил руку в ледяную воду.       Небольшое усилие — и я уже чувствую, как металл под моей рукой начинает нагреваться. Всякий раз вспоминаю, как некто особенно мозговитый тоже хотел подогреть воды и засунул катализатор прямо в воду. Совсем кисти не лишился, и на том спасибо.       — Всё, хватит.       Я встал и отошёл в сторону, а Арториас осторожно, стараясь не расплескать ни капли, залез в бадью. Вот он поморщился — и не смог сдержать тихого блаженного вздоха. Я довольно усмехнулся и вернулся в предбанник, плотно затворив за собой дверь.       Целительство — дело намного более тонкое, чем швыряние огненными шарами, а потому здесь точно придётся размяться. Всего несколько минут, не более — как раз и Арт расслабится достаточно за это время. Катализатор мне уже точно не пригодится, а потому я снимаю его с руки и отношу обратно в кузницу, ровно на то же место, где он лежал до того. Необходимые упражнения, чтобы подготовиться, я делаю прямо на ходу: они не требуют ни размахивания руками, ни произнесения заклинаний. Ведь вся пиромантия, по большому счёту, заключается в особых и разнообразных напряжениях воли и определённого внутреннего усилия, которое исходит из самого недра души.       Или душ.       Чувствую себя достаточно готовым, а потому иду к колодцу за ещё одним ведром воды. Перед тем, как войти в купальню, быстро сбрасываю с себя всю одежду и швыряю на лавку рядом. Только зайдя к Арториасу, я разливаю воду прямо по каменному полу, а потом — ещё одно небольшое усилие, и вся она сразу же обращается в тёплый и приятно обволакивающий пар. Арт довольно прищуривается, а блаженно вздыхаю теперь уже я.       — Готов ощутить на себе мастерство лучшего банщика в Анор Лондо?       Он оборачивается, улыбаясь — но как-то несмело.       — Тебе же… вовсе необязательно, Эрд. В самом-то деле, я ведь и сам помыться могу!       — Можешь-то можешь, — я подхожу к полке сбоку и беру с неё мыло, мочалку и гребень. — Но и я, знаешь ли, не каждый день оказываю такие услуги. Так что никаких возражений!       Арт, видимо, смирившись, прикрыл глаза. Я же приблизился к нему и слегка склонился над его головой. Чёрные волосы отросли и спутались, а рубец… с такого близкого расстояния он выглядел даже слегка пугающе.       — Окунись-ка, — я несильно надавил рыцарю на плечи.       Он с готовностью погрузился в тёплую воду с головой и мгновением спустя вынырнул, забавно фыркнув. Я же, отложив всё остальное, начал осторожно намыливать Арту голову. В воздухе сразу же остро запахло хвоей.       Я сперва несколько опасался, что придётся прибегнуть ещё и к ножницам, но нет: под плавными движениями гребня волосы легко распрямлялись, и совсем скоро они приобрели свой почти обыкновенный вид. Теперь можно было заняться и его ожогом.       Я поднял ковш, лежащий здесь же недалеко, зачерпнул воды прямо из бадьи и тонкой струйкой начал лить Арту на макушку, слегка поглаживая его голову самыми кончиками пальцев. Он зажмурился ещё крепче, чем до того, и сразу же непроизвольно поёжился. Я усмехнулся: это наверняка от удовольствия.       — Сейчас может быть немного неприятно.       Арториас ничего не ответил, а я отложил и ковш и наклонился ещё ниже. Рубец выглядел и впрямь не слишком хорошо, но ничего чересчур страшного. Мне приходилось лечить и не такое.       Надавив кончиком пальца на самое начало рубца, я сосредоточился и сделал очередное усилие. Арториас слегка дёрнулся, а я начал медленно вести пальцем по его голове от лба прямо к затылку. Рубец за моим пальцем рассасывался и исчезал, открывая нижний красный слой кожи — и он сразу же зарастал верхним слоем, совсем свежим и ещё розоватым.       Дойдя до конца ожога, я склонился так, что чуть ли не упёрся рыцарю носом в голову. На новой коже пробивался светлый, совсем тонкий пушок — а значит, я сделал всё правильно.       — Побудь здесь немного, — я коснулся его плеча. — Я мигом.       Схватив ведро, я прямо-таки вылетел из купальни и сразу же вздрогнул: всё-таки внутри было ощутимо теплее. Быстрая перебежка к колодцу — ведро наполнено доверху — и я мчусь, расплёскивая воду, обратно. Снова разлил её тонким слоем по всему полу и обратил в пар — и в придачу к этому прилично нагрел пол. Ещё немного, и стоять на нём было бы уже неприятно.       — А теперь вылезай.       Арториас с готовностью выбрался из бадьи и подошёл ко мне, оставляя на камне мокрые лужи. Мне вдруг стало самую малость неловко: теперь, когда моё тело не было скрывали просторные одежды, а его — не прятали латы, различия между нами были видны слишком хорошо. Я всегда немного смущался своего человеческого тела: ни такой гладкой и белой кожи, ни тонких и изящных черт, как у всех Повелителей… Глупо, пожалуй, но что я мог поделать?       — Давай я сперва займусь твоими ранами. Чтобы закончить потом более приятными вещами.       Арт молча кивнул.       Я взял его ладонь и вздохнул: она вся выглядела как сплошной жёсткий шрам.       — Ты вообще что-то ей чувствуешь? — я слегка ущипнул его за палец.       — Очень слабо, — тихо ответил он. — Почти ничего.       — Сейчас почувствуешь, значит. Потерпи немного.       Крепко обхватив его запястье своей левой рукой, я развернул кисть внутренней стороной вверх и поднёс её ближе к своему лицу. Моя правая ладонь зависла над его, почти касаясь её; вот, я уже даже почти чувствую небольшой тёплый огонёк в промежутке между ними.       Арториас стиснул зубы. Рубец начал рассасываться из середины его ладони, но я не спешил покрывать открывшуюся рану новой кожей. Когда краснота почти дошла до пальцев, я остановился на мгновение.       — Раскрой ладонь как можно сильнее. И пальцы в стороны.       Рыцарь повиновался, глухо застонав. Из раны начала сочиться сукровица; я же мигом начал заращивать её кожей, снова из самой середины. Скоро вся его ладонь вместе с пальцами изнутри была гладкой и розовой, словно у младенца. Теперь, перевернув кисть тыльной стороной вверх, я начал проделывать всё ровно то же самое.       — Теперь сожми в кулак.       Арториас сделал это слишком резко: вместе с сукровицей выделилось ещё и немного крови. Сущая чепуха; скоро на его кисти не было ни того, ни другого, а вместо этого — чистая и здоровая кожа.       — А попробуй теперь разжать и сжать обратно.       Арт в придачу к этому ещё и немного пошевелил пальцами. Движения всё ещё несколько скованные, как я вижу; опять-таки, ничего страшного.       — Разминай её каждый день, и через неделю станет как новенькая. Эти пару дней она будет слегка дубовая, но чувствительность должна вернуться совсем скоро.       Рыцарь кивнул.       После этого я занялся его второй ладонью и стопами. Последние пострадали больше всего, но снова ничего такого, с чем бы я не мог справиться. А дальше пришло время перейти к рубцам от ожогов на всём его остальном теле. Местами они были больше, местами меньше, но все — достаточно простые. Сказывалась всё-таки его сила как Повелителя; я не уверен, на самом деле, что смог бы выжить после такого. А на нём ожоги зажили наверняка всего через несколько дней.       Последний, который я почему-то не заметил сперва, был у Арториаса на лице и затронул его нос и часть левой скулы. Когда я дошёл до него, рыцарь вяло запротестовал, но я лишь щёлкнул его по этому же носу.       — О Киаран подумай! Что она скажет, когда увидит тебя такого некрасивого?       — Вмажет прямо в глаз, — не задумываясь ответил он. — Ладно, давай уже быстрее.       Быстрее было бы вряд ли возможно; наоборот, этой раной я занялся ещё тщательнее, чем всеми остальными: нужно же было сохранить его острые черты лица такими же, как они были раньше. Но даже так времени на это ушло совсем немного.       — А вот теперь вымоем тебя дочиста.       Мочалка была достаточно жёсткой, и потому я старался сильно не давить: совершенно не хотелось снова открыть его только исцелённые раны. Приятный и слегка терпкий запах хвои снова разлился по всей купальне; я с наслаждением вдыхал его всё глубже и глубже и скоро начал напевать себе под нос какой-то простенький мотивчик. Вместе с этим второй, свободной, рукой я осторожно ощупывал его, стараясь не привлекать к этому лишнего внимания. Жилистым он был и до этого, но сейчас исхудал совершенно: казалось, ещё немного, и ключицы с рёбрами прорвут его тонкую и сухую кожу.       «В Бездну бы тебе провалиться, Гвин, — меня вдруг окатило волной неожиданной злости. — Загреметь туда всеми костями».       Впрочем, я быстро пришёл в себя. Сложно злиться долго, когда тебе так тепло, а вокруг пахнет как в сосновом лесу. Арториас стоял ровно, совсем не шевелясь; спину ему я уже целиком намылил, и теперь обошёл слева и встал прямо перед ним. И, только взглянув другу в лицо, я замер: по его лицу из полузакрытых глаз катились крупные слёзы.       — Арт… Арт, что с тобой?       Он попытался улыбнуться и уже было открыл рот, чтобы ответить, но в тот же миг опасно покачнулся. Я подхватил его под руки и медленно опустил на тёплый каменный пол — и сам сел рядом с ним.       — Эрдис, я… я так устал.       Он вытер рукой слёзы с щёк, но они продолжали течь так же быстро.       — Я больше не понимаю, что делаю. Я… я не знаю, как быть. Ради чего? Ты можешь объяснить, ради чего это всё?       Я ничего не ответил, а только мягко коснулся его колена.       — Я будто между молотом и наковальней, Эрд. Всё они — всё королевское семейство требует от меня всё более и более сложных вещей. И все они не переносят друг друга; Эрд, род Гвина — одно большое змеиное гнездо.       — Арт, ты не должен… — я сжал его колено чуть крепче, но он перебил меня:       — Нет. Я виноват перед тобой, Эрдис. До ужаса. Я пропадаю на месяцы, ничего тебе не объясняю, а потом объявляюсь вновь как ни в чём не бывало, а ты привечаешь меня как лучшего друга. Каждый раз помогаешь и заботишься обо мне, а я… а я что? Не друг и не товарищ, а просто мерзкий червяк.       — Но не для этого ли нужны друзья? — я придвинулся чуть ближе и дотронулся уже до его плеча. — Чтобы поддержать, когда нужно, и помочь, когда требуется. Твоя служба намного тяжелее, чем моя нынешняя жизнь, и если я могу хоть немного облегчить её, то…       — Я не должен перекладывать свой груз на твои плечи, — слёзы на его лице высохли, а вместо этого он хмуро и невидяще смотрел куда-то вдаль. — Даже сейчас, когда принц… Ты думаешь, это я пришёл просить у тебя совета? Он захотел этого; а я не мог отказать. И всё ради того, чтобы…       — Арториас, — на этот раз перебил его уже я. — Арт, посмотри на меня.       Я осторожно, но твёрдо взял рукой его за голову и чуть ли не силой повернул к себе.       — Арт, я тоже не дурак и прекрасно понимаю, чего Гвинедд хотел от меня. Он испугался принимать решение сам, и вместо этого решил сложить с себя ответственность за него и перевесить на кого-то другого. А то, что я так удачно подвернулся под руку… на всё воля Всеотца. Никто иной не знает, как дальше повернутся наши судьбы; важно лишь то, что мы оба сейчас живы и здоровы.       — Пока.       Рыцарь отвернулся, а его глаза снова подозрительно заблестели.       — Когда… когда ты ушёл провожать принца, мне вдруг стало так страшно. Страшно, что он вызовет тебя к себе, а я останусь здесь… сам в этом доме. И потом, когда ты ходил за водой…       Он посмотрел мне прямо в глаза. Теперь Арт даже не пытался вытирать лицо.       — Я так боюсь оставаться один!       Я не стал ничего говорить. Просто потянулся к нему обеими руками и обнял — так осторожно и крепко, как мог. В носу тоже предательски защипало.       Голова Арториаса лежала у меня на плече, но я не ощущал никакой тревоги. Только спокойствие. Даже самые сильные и стойкие не могут терпеть вечно, и тогда… Благодарю тебя, Всеотец. За то, что я смог оказаться рядом с другом именно в это время. За то, что могу помочь ему тогда, когда он нуждается в этом больше всего.       Я даже и не знаю, сколько времени мы просидели так, прижавшись друг к другу. Пол уже начал остывать, и только тогда Арт немного пошевелился.       — Прости меня, Эрд, — неловко улыбнулся он. — Я как-то совсем…       Я улыбнулся ему в ответ и просто кивнул.       — Ложись прямо так, — махнул я рукой, начиная вставать. — Будем понемногу заканчивать мытьё.       Он с готовностью растянулся во весь рост, а я подобрал брошенную рядом мочалку и продолжил намыливать его уже с другой стороны, самую малость снова подогрев пол. И с удовлетворением сразу же отметил, что и дышать он стал спокойнее, и сердце его билось уже намного тише и размереннее, чем раньше.       За водой мы теперь сходили уже вдвоём. Он погрузился в бадью, смывая с себя мыло, а я чуть подогрел оба ведра: вода в них стала не горячей, но лишь чуть тёплой. Прекрасно подходящей для того, чтобы сначала окатил я его, а потом он меня.       Вернулись мы обратно в дом не через кузницу, чтобы не запачкать ноги, а через задний двор. Когда Арториас поднимался по лестнице, мне приходилось поддерживать его под руку: глаза его закрывались прямо на ходу, а спотыкался он чуть ли не на каждой ступеньке. Уложил я его в свою кровать; уже как раз начинало светать, а сна у меня не было ни в одном глазу.       Удостоверившись, что он заснул, я тихо перешёл в кабинет и вытащил из ящика стола длинную трубку и кисет с табаком. Ступени еле слышно скрипнули под моими ногами, когда я спустился и вышел обратно во двор.       Я не курил уже несколько месяцев, но, похоже, пора было снова начать.