Возжигатель

      Я пришёл в себя уже только тогда, когда холодный ветер начал немного пощипывать кожу. Я то ли задыхался, то ли наконец-то дышал полной грудью; я не мог понять, падаю ли я вниз — или же парю в высоком синем небе. Все чувства смазались и одновременно обострились. Происходило ли это взаправду — или просто было плодом разыгравшегося вдруг воображения?       Совершив над собой небольшое усилие, я сумел-таки чуть повернуть голову и скосить глаза вбок. Маленькая фигурка Арториаса сливалась с металлически-синей чешуёй виверны, на которой он восседал. Я не мог видеть отсюда его лица, но… что-то внутри говорило мне: его душа была переполнена восторгом — даже ещё больше, чем моя. Вряд ли даже в самых смелых мечтах кто-то из нас мог представить, что с нами случится нечто подобное.       Я постарался ещё больше отвлечься от мыслей и вместо этого перевёл взгляд на Гвинедда, летевшего впереди почти бок-о-бок с Орнштейном. С такого расстояния почти как братья — один на золотистом звере, а второй — на бронзовом.       А подо мной — ярко-алый, почти как блестящая на солнце кровь.       Пространства, пролетавшие внизу под нами, казались почти игрушечными. Я сейчас смотрел как будто на карту — только увеличенную в несколько раз и настолько подробную, что прямо рябило в глазах. Только летели мы, кажется… совсем не домой.       — Гвинедд!.. — я попытался крикнуть, но глотку сразу же забило холодным воздухом. — Гвинедд!..       Бесполезно. За свистом ветра даже я не мог расслышать собственный голос, что уж говорить о принце, летевшем далеко впереди. Но с каждым взмахом крыльев у меня оставалось всё меньше сомнений — мы направляемся на северо-запад. Прямо туда, где находится Дейтбург.       Вслед за тем у меня в голове родился новый вопрос: сам ли Гвинедд пожелал лететь именно туда? Или же его виверна? А если первое, то… как он может управлять ей?       Что-то рядом со мной переменилось. Алый зверь словно напрягся, ожидая чего-то. Может быть, моих приказов?       Хватило даже самого малого внутреннего побуждения. Я ничего не просил; я никому не приказывал — просто захотел двигаться чуть быстрее. И виверна сразу же нырнула вниз — взмахнула несколько раз крыльями, набрав скорость — и снова выровнялась. Теперь я догонял Гвинедда с Орнштейном, и скоро поравнялся с ними.       — Гвинедд! — завопил я во всю мощь лёгких, подлетев к принцу как можно ближе.       Он чуть повернулся и вопросительно на меня посмотрел.       — Зачем! Нам! В Дейтбург? — после каждого слова приходилось делать паузы.       — Увидишь! — так же невнятно прокричал в ответ Гвинедд и резко направился вниз.       Мне оставалось только следовать за ним.              Я почему-то думал, что жители Дейтбурга заметят нас издалека — но уже когда мы подлетали к городу, вспомнил про ту самую нашу неудачную охоту. Сейчас мы не прятались в облаках, как те виверны тогда, но… люди редко когда поднимали голову к небу.       Гвинедд опустился так низко, что ещё немного — и его зверь начал бы задевать крыльями крыши домов. И вот теперь-то, конечно, нас заметили.       Думаю, принц наверняка знал, какой переполох учинит. А ещё, полагаю, знал, что последует за ним. Ведь сперва люди, наконец обратив на на с внимание, истошно закричали (слышно было даже отсюда) и бросились врассыпную — куда угодно, только бы побыстрее и подальше. Но потом некоторые из них, самые зоркие и хладнокровные, вдруг разглядели нас на спинах наших виверн. Я-то выглядел весьма заурядно, конечно, но вот Арториаса — и Орштейна, конечно, — не узнал бы только слепой.       — Не бойтесь!       Я лишь хмыкнул, услышав голос принца. Он опустился прямо на центральную площадь, а мы трое кружили над ней. Сложно было даже представить, как остальные могли не бояться, наблюдая такое зрелище.       — Я, принц Гвинедд, говорю вам: наша многовековая вражда с драконами наконец подходит к концу!       Хоть королём себя не назвал — и то хорошо. Да и в целом, похоже, в его словах не было лукавства.       — Смотрите в небеса — и ждите знаков. Ликуйте!       Гвинедд взмыл в небо так стремительно, что некоторых, подошедших слишком близко, чуть не смело волной воздуха. Мгновение тишины — а дальше началось такое, чего я не мог представить и в самых смелых мечтах.       — Многая лета принцу! Слава его рыцарям! — раздавались крики снизу. — Да здравствуют Орнштейн и Арториас! Хвала Эрдису! Хвала Фланну, Огненному Богу!       «Фланну?» — непонимающе шепнул я сам себе, а потом вдруг посмотрел на свои руки.       Яркое солнце, отражаясь от чешуи виверны, создавало на всей моей коже и одежде алые отблески, похожие то ли на капли крови, то ли на языки пламени.       «Фланну», — усмехнувшись, кивнул я сам себе.              Мы не стали задерживаться в Дейтбурге надолго. Поднявшись снова в небо, мы направились уже в… правильную сторону. Домой, в Анор Лондо.       Былой восторг самую малость ослаб, но оставался почти таким же ярким. Теперь я уже не вглядывался напряжённо вниз, стараясь различить там знакомые места, а молча слушал. Ветер продолжал свистеть так же громко, но сейчас в его песне я мог различить и мерные хлопки крыльев, и гулкое биение сердца. Моего — и моего зверя.       Разумеется, ни залетать в сам Анор Лондо, ни даже приближаться к нему слишком мы не стали. Если людей Дейтбурга мы смогли застать врасплох, а после обратить их панический ужас в неописуемый восторг, то с Повелителями такой трюк бы точно не прошёл. В городе много ещё оставалось тех, кто помнил давнишнюю войну с драконами, и… скорее всего, нас бы расстреляли из луков и баллист, стоило бы нам только подлететь на расстояние выстрела.       Вместо этого мы приземлились в отдалении, на небольшой лесной поляне. И только тогда, попытавшись слезть с виверны, я понял, насколько же одеревенели мои ноги. Я держался ими за бока зверя так крепко, что уже просто слегка разогнуть их потребовало немалого усилия — и то меня сразу же чуть не схватила судорога. А поглядев на остальных, я невольно усмехнулся: эта участь не избежала и их, по всей видимости. Только Гвинедд справился ощутимо быстрее, но спрыгнув на землю, сразу же оступился и чуть не упал.       Я думал, что стоит нам только спешиться, виверны сразу же улетят — но нет. Вместо этого моя, слегка изогнув шею, внимательно посмотрела на меня своими глубокими чёрными глазами, а потом тряхнула головой. Небольшая алая искорка отделилась от её морды — и медленно опустилась на мою протянутую ладонь.       — Благодарю тебя, — кивнул я ей. — Ты откликнешься на мой зов?       Она ничего не ответила — но я прекрасно понимал, что мог бы и не спрашивать. Силу, заключённую в этой крохотной чешуйке, сложно было не почувствовать.       А потом они — все четверо — взмыли в небо так быстро, что я не успел проследить за ними. Четыре мелкие точки удалились прочь, скрылись в облаках и пропали из виду.       Мне очень хотелось сказать что-то, но говорить, по сути, было не о чем. Стоило, скорее, серьёзно обдумать произошедшее. Ведь что это, в самом деле, было? Небольшое выигранное сражение? Или вообще — начало войны? Ведь действительно — хотим ли мы?..       Кажется, только сейчас я начал понимать Арториаса — тогдашнего, охваченного сомнениями. Мы ведь не просто ищем иной способ продолжить существование Повелителей — мы своими поступками в первую очередь бросаем вызов Гвину. Прямо-таки всеми своими действиями показываем, что стремимся завладеть его же оружием и пустить в ход против него самого.       На стороне короля была безмерная мощь, тонкий ум и огромный опыт сражений. На нашей — почти не уступающая Гвину сила Гвинедда, расчётливость Орнштейна и… теперь — драконы?       От этого всего голова шла кругом. Или же от вдруг посвежевшего лесного воздуха?       — Эрдис, — негромко окликнул меня Арториас. — Ты идёшь?       Я слегка вздрогнул и тут же кивнул. Принц и его ближайший соратник уже развернулись и неспешно зашагали в сторону города — я же всё это время, похоже, просто таращился в небо.              В Анор Лондо мы не стали заходить через главные ворота — не хотелось вызывать у горожан лишние вопросы и домыслы. Вместо этого пришлось потратить ещё немного времени и обойти город, чтобы зайти так же, как мы с Арториасом утром вышли — через переходы, ведущие к архивам. Гвинедд всё это время шагал, заложив руки за спину; я давно не видел его так напряжённо о чём-то рассуждающим.       — Гвинедд, — наконец не выдержал я и окликнул его, когда мы уже подходили к дворцу. — Всё в порядке?       Он повернулся ко мне и кивнул — хоть и с некоторой задержкой.       — Кажется. Просто произошедшее сегодня… создало больше вопросов, чем дало ответов.       Я невесело пожал плечами. Чистая правда.       — Пока что же я хотел попросить у тебя следующее. Помнишь, когда-то давно ты говорил, что мог бы провести некоторые изыскания, касающиеся огня?       На самом деле об этом говорил в первую очередь сам принц — но это было, конечно, сейчас неважно.       — Помню. Что-то конкретное или?..       — Да. Сможешь выяснить, чем драконье пламя отличается… например, от того, которое создаёшь ты?       Мы подошли уже к самому дворцу — но Гвинедд не спешил подниматься по ступеням, ведущим ко входу. Он ждал моего ответа.       — Ничем, — ответил я, почти не задумавшись. — Всё оно одинаковое в итоге — яркое, горячее и жёлтое. Ты же сам видел…       — Нет, — качнул он головой. — Меня интересует его происхождение, а не конечный вид.       — Ох, — потёр я переносицу. — А это, право, уже сложнее. Надо будет копаться в записях… Я постараюсь, но ты поймёшь, если я не добуду ничего внятного?       — Просто постарайся, — пожал он плечами, — а там уж разберёмся. Если тебе понадобится что-то из архивов, можешь сказать мне — я сам добуду для тебя всё необходимое.       Эта неожиданная забота принца меня даже несколько растрогала. Он-то прекрасно знал, какое отвращение у меня вызывают те места… и, видимо, он действительно настолько нуждался в моей помощи.       — А вас. — обвёл он взглядом Орнштейна с Арториасом, — попрошу вновь приступить к исполнению своих обязанностей.       — Будет сделано, — хором ответили рыцари, а Орнштейн ещё и добавил:       — Всё в то же время у тебя в кабинете?       — Без изменений, — кивнул Гвинедд.       Принц, быстро взбежав по ступеням, кивнул стражам, отворившим перед ним двери, и скрылся в бархатном полумраке. Я же распрощался с Орштейном и Арториасом, но уже ни прислушивался особо к тому, что они говорили мне, ни следил за тем, куда они направились в итоге. Всю мою голову заняла лишь одна мысль:       «Предстоит очень много работы».              Несколько последних дней я почти не вылезал из своего кабинета. Все те государственные дела, которыми мне полагалось заниматься… что же, они отошли на второй план. Сам ли Гвинедд сейчас решает эти вопросы — или, быть может, ему помогает Орнштейн — мне было всё равно, по большому счёту. Мою голову, все мои мысли сейчас занимало только одно — исследование.       Только сев за стол в первый день и взявшись за перо с бумагой, я ощутил себя почти как в те давние времена, когда я ещё был в учениках у Хозяйки Квилы. Придя на самый первый урок, я, разумеется, точно уж не мог предполагать, что меня ожидает — но тем не менее, всё равно удивился. В моей голове искусство управления огнём почему-то совсем не вязалось с кучей писанины и пальцами, вечно испачканными в чернилах. А сейчас… без лишних слов, в общем.       Я знал, что работа предстоит долгая и кропотливая, но утешало хотя бы то, что я знал, где стоит искать. Вся ведь пиромантия как таковая была отчасти создана и как подражание драконам; если бы Хозяйка не ушла в Изалит, конечно, мне было бы намного проще. А так приходилось справляться своими силами.       Никакие из моих старых заметок, увы, не пережили войну — но я знал, что некоторые из её учеников писали научные трактаты (некоторые — даже несколько сразу) на тему природы и происхождения магического огня. Часть из них, насколько я мог понимать, хранилась в городской библиотеке Анор Лондо, часть — в Изалите. Возможно, что-то лежало и в архивах, но иметь с ними дело мне совсем не хотелось — даже пускай и опосредованно, через Гвинедда.       Пожалуй, это был первый раз, когда я решил воспользоваться хоть какими-то привилегиями моего положения: вместо того, чтобы идти в библиотеку самому, а потом сидеть там часами на неудобных стульях, я послал лакея за нужными мне трактатами. И опасения, что он что-то перепутает, а то и вообще принесёт лишь часть, оказались напрасными: он притащил с собой ещё обрывки записей из каких-то совсем давних времён. Библиотекарь откопал их где-то у себя в закромах; возможно, они даже были написаны рукой самой Квилы.       Первой трудностью стал язык. Разные времена, разные нормы, разные стили… Всего ещё пару десятков лет назад я бы сказал, что разбираюсь в них достаточно, но сейчас как никогда чувствовал, что знания мои совсем заржавели. Пробираться через все эти горы витиеватостей, сокращений, опущений даже некоторых фраз было увлекательно, конечно, но… Это отнимало просто невероятное количество времени.       Второй же проблемой было то, что некоторые из работ были написаны на удивление небрежно и очень по-любительски — как будто люди (или Повелители), писавшие их, совершенно не заботились о том, чтобы передать сведения как-либо достоверно и упорядоченно. Вместо этого мне временами приходилось продираться через сплошные потоки мыслей, имевшие к теме трактатов лишь очень отвлечённое отношение.       Довершало это всё то, что оставшиеся работы умудрялись ещё и противоречить друг другу. Не в слишком крупных вещах, конечно; но меня-то сейчас интересовали именно мелочи. Потому что если драконий огонь чем-то и отличался от нашего, обычного, различие наверняка должно быть очень мало, почти несущественно на первый взгляд.       Но сдаться на полпути я не мог. И дело было даже не в обещании Гвинедду — чем дальше, тем больше меня захватывал азарт первооткрывателя. К третьему или четвёртому дню весь пол моего кабинета целиком укрыли стопки бумаги и пергамента, разложенные в согласии с аспектами, которым уделялось больше всего внимания в том или ином трактате. Где-то четверть из них я отбросил сразу: они были настолько бестолковы, что пошли бы разве что на растопку камина. «Кожа человеческая и воспріятие ея тепла огненнаго», «Объ искрахъ, пламенемъ во время нощи возметаемыхъ» — ещё далеко не самые худшие, которые мне повезло просмотреть.       На утро какого-то очередного дня — наверное, пятого — я решил дать себе хоть немного отдыха и прогуляться по королевскому саду. Сперва я бродил бесцельно, любуясь пышными раскидистыми клёнами, нежными папоротниками и уже начинающими расцветать там и сям розами. Но чем больше я ходил, тем больше росло во мне чувство… ожидания — не напряжённого и острого, а скорее радостного и очень лёгкого.       — Эрдис!       Услышав этот голос единожды, вряд ли бы кто смог его забыть. Я быстро обернулся, а улыбка возникла на моём лице будто бы сама собой: я наверняка знал, кого там увижу.       Гвиневер, подобрав полы бело-золотистого платья, бежала прямо ко мне — а чуть приблизившись, вдруг остановилась и присела в полушутливом реверансе. Я ответил ей нарочито серьёзным поклоном, а потом сам шагнул навстречу. От её волос пахло бадьяном и корицей.       — Составишь мне компанию?       Как же я мог отказаться?              Солнечное небо вскоре затянулось сеткой сероватых облаков и начал моросить дождь, но нашей прогулке это не помешало. Наоборот, она стала даже веселее: когда дождь усиливался, Гвиневер выбегала из-под покрова деревьев и начинала неспешно кружиться, ловя капли ладонями. Её волосы, разметавшиеся по плечам, летели по воздуху каштановым водопадом, а я смеялся и догонял её. Позабыв о заботах, я ненадолго стал, кажется, самым счастливым человеком во всём мире.       Облака, впрочем, совсем скоро снова разошлись, а солнце начало сиять ещё ярче, чем прежде. К этому времени бы уже успели вымокнуть чуть больше, чем наполовину, а потому нашли ближайшую свободную лавку, смахнули с неё оставшиеся капли и сели прямо рядом друг с другом. Гвиневер расправила складки на своём платье, а я вытянул ноги и подставил лицо горячим и мягким лучам.       — Как там твой огонь, Эрдис? — даже не глядя, я был наверняка уверен, что принцесса улыбается.       — Горит и трещит, — тихо засмеялся я в ответ. — Гвинедд рассказал, да?       — Скорее, я заставила. А то ты так пропал и уже несколько дней не появлялся; я даже и не знала, о чём думать. Хорошо хоть догадалась, кто истинный виновник!       Мимо сновали неясные тени, о чём-то переговариваясь, но я их не слушал. Мне было сейчас слишком хорошо.       — А как Гвиндолин, кстати? — задал я внезапно пришедший в голову вопрос. — А то я с того самого собрания его не видел, кажется.       — Очень много времени проводит с матушкой, — голос Гвиневер сразу же ощутимо потускнел. — Ей что-то нездоровится после рождения дочери. То ли из-за того, что отца снова нет рядом, то ли… ну да ладно, — вздохнула она. — Она наверняка поправится. Ты лучше расскажи…       Гвиневер вдруг хитро прищурилась и, поманив пальцем, склонилась прямо к моему уху.       — Расскажи лучше о драконах!       Она, пожалуй, не могла бы задать ни более лёгкого, ни более сложного вопроса. Я сам до сих пор не мог смириться с мыслью о том, что наши когда-то заклятейшие враги вдруг обернулись союзниками, а теперь хоть какими-то внятными словами рассказать об этом принцессе…       — Кажется… они — совсем не то, чем мы раньше их представляли. Огнедышащие чудовища, твари, желающие истребить оба наших народа, враги и извечные противники. Всего пару месяцев назад, наверное, я бы сказал именно так, если бы ты вдруг спросила меня о них.       Гвиневер согласно кивнула; я прочёл в её глазах понимание. Впрочем, что я объясняю? — она наверняка знает это не хуже меня.       — Главная наша ошибка — мы никогда не воспринимали их как ровню нам. Они были настолько чужи, настолько непохожи, что вряд ли кто всерьёз задумался о самой возможности того, что они могут иметь разум, похожий на наш. А если и задумывался, то наверняка забывал в следующем же сражении.       — А их разум?.. — Гвиневер вопросительно посмотрела на меня.       — Более молодые, похожи, способны говорить — судя по тому, что рассказал нам Арториас. А старшие же… тот, которого мы встретили, не говорил с нами, но общался лишь малейшими движениями своих мыслей. Возможно, так они и разговаривают друг с другом?       — Возможно, — согласно кивнула принцесса. — Любопытно бы знать — сколько ему вообще лет?..       — Думаю, не меньше тысячи, если он был рождён ещё до Пламени. А то и…       Я сам не понял, на каком именно слове умолк. В голове словно что-то щёлкнуло; теперь я мог видеть ясно, что четыре дня копошения в документах не прошли зря. Если я прав, но нужно просмотреть ещё два трактата — те самые, которые я отложил в отдельную стопку…       — Эрдис! — голос Гвиневер вывел меня из размышлений. — Ты в порядке?       Я озадаченно посмотрел на неё, а потом постарался выдавить из себя улыбку — и получилось, кажется, совсем скверно. Так хотелось закончить работу — закончить прямо сейчас, но я ведь…       — Да, — всё-таки кивнул я. — Я просто…       — Беги! — она вдруг засмеялась так звонко, что я аж вздрогнул от неожиданности. — Беги скорее домой. Что-то важное? Связанное с пламенем?       Я снова кивнул, в очередной раз поразившись её проницательности.       — Беги тогда! — повторила она ещё раз. — Не потеряй мысль. А мы с тобой встретимся как-то в иной раз.       Я хотел сказать ещё что-то — наверное, очередные ненужные оправдания — но Гвиневер не дала мне этого сделать. Вместо этого она быстро огляделась по сторонам, а потом, склонившись ещё ближе ко мне, коснулась губами самого моего лба.       — Идите, советник Эрдис, — вслед за этим она напустила на своё лицо невероятно важное выражение. — Ваш долг зовёт!              Мои руки дрожали от волнения так сильно, что в замочную скважину я смог попасть только с третьего раза. Закрыть дверь за собой? Какое там!       Когда я ворвался в кабинет, часть бережно сложенных стопок слегка покосилась от порыва воздуха, но меня они не волновали. Я даже помнил названия тех работ, которые мне нужны были сейчас.       Так просто! Почему я не додумался раньше!       «Колебания огня и солнечные затмения», — гласило название первой из них, выведенное изящными буквами с завитушками. Усевшись прямо на пол, я начал перебирать страницы одна за одной; нужные мне сведения должны были быть где-то в самом начале.       Вот оно! «Только заметив, как связаны между собою яркость Солнца и мощь пламени, мы еженедельно стали отмечать как первое, так и второе. Мощь пламени мы измеряли временем, за которое сгорал небольшой стог сена…»       И таблица, таблица тоже должна быть приложена, в самом конце. Я просто сбросил в сторону все листы кроме того, который держал, а потом начал перебирать их с конца. И наткнулся на неё почти сразу же: месяцы, годы, десятки лет записей! Даже беглого взгляда хватило, чтобы понять: да, связь безусловно есть.       Теперь другой трактат. «Противодействие драконьему огню». Меня интересовало там всего одно предложение. Не слишком важное на первый взгляд, но…       И нашёл его я тоже поразительно быстро. «…Стоит отметить такой случай: однажды Солнце во время боя ощутимо потускнело — и пламя драконов, которое мы рассеивали и отражали, вдруг начало прорываться сквозь нашу защиту. Продлилось это недолго, но многие пострадали; драконы же, насколько могу судить сейчас, свой напор не увеличивали и не уменьшали».       Схватив все нужные листы, я бросился прочь из кабинета. Споткнувшись на лестнице несколько раз, я кое-как спустился; мгновение, как я закрывал дверь на замок, то ли не существовало, то ли просто напрочь вылетело из моей памяти.       Не знаю, что подумали стражи у входа в дворец, когда я опрометью промчался мимо них. Гвинедд… наверное, он мог быть занят? Неважно! Он должен об этом знать.       Я, кажется, ворвался в его кабинет без стука. Или просто не услышал, что он мне ответил.       — Гвинедд, наш огонь! Драконий! Всё настолько просто, что…       Я вдруг умолк, когда увидел то, что он держал у себя на руках. И сделал шаг вперёд, чтобы убедиться, что не ошибся.       Но нет. Белая, то ли сероватая, то ли слегка синеватая кожа. Огромные синие глаза, по краям обрамлённые узором, похожим на розоватую чешую. Младенец, совсем маленький — но уже ни единого следа обыкновенной детской пухлости.       Она отвернулась, увидев меня — с испугом, похоже — и только тогда я заметил длинный, гладкий хвост.       — Чудо, правда?       Принц смотрел на меня с улыбкой, в которой я не мог рассмотреть ни следа добродушия.       — Что… — я постарался, чтобы мой голос звучал ровно, — кто это?       — Ещё несколько дней назад — моя самая младшая сестричка. А теперь — почти безупречное…       — Сит? — не выдержав, перебил я Гвинедда.       Или мне просто не хотелось дослушивать.       — Что с того? — он безразлично пожал плечами. — Считай, впервые в своей жизни он сотворил нечто воистину доброе.       Я крепко сжал листы в руках. Внутри вдруг стало невыносимо больно — почти так же, когда Арториас усомнился в моих словах. И всё же несколько иначе.       — Ты правда веришь… — я крепко сжал челюсти, ощутив, как на глаза наворачиваются слёзы, — правда веришь, что это — благое дело?..       Принц снова пожал плечами, а потом внимательно посмотрел мне в лицо. Золотистый огонь в его глазах был как никогда ярок.       — Да.       Я кивнул ему в ответ и быстро подошёл к столу, за которым он сидел.       — Вот, — положил я перед ним один лист, — и вот.       Когда я клал на стол остальную стопку, моя рука дрогнула, и листы чуть не посыпались на пол.       — Наш огонь происходит из Пламени. Их — был всегда. Ознакомься, если будет время.       — Постараюсь найти. Благодарю тебя.       Я коротко поклонился ему и вышел. Лишь за дверью я наконец зло вытер рукавом лицо.              Золотистый огонь в глазах Гвинедда ещё никогда не лгал мне. До этого дня.