Улыбнись, братишка!

- Бофур, барлог тебя дери! Я просил присмотреть за ним, а не трахать его! Кили подскакивает на кровати и непонимающе жмурится. Когда к окружающей картинке возвращается резкость, он видит взбешенного Фили, орущего на Бофура, который пытается успокоить механика, но Кили почти уверен, что еще немного - и они подерутся. - Да не трахал я никого! - в конце концов срывается Бофур. - Ты опять в трусах, - констатирует Кили, привлекая к себе внимание. Спорщики оборачиваются одновременно и смотрят, как он зевает и кутается в одеяло. - Это традиция такая? И каждый новый день я буду встречать тебя, Фили, а ты — в трусах. - А чем плохо? - усмехается уже остывший светловолосый эреборец. - Скажи спасибо, что не без оных. - Спасибо, - Кили шутливо кланяется, - но я уже имел счастье лицезреть Вашу задницу, уважаемый. Одного раза достаточно. Бофур хмыкает и возвращается к кровати, чтоб плюхнуться рядом с Кили и вытянуться во весь рост, добродушно ворча что-то о полоумных малолетках. - Э! Я что-то не понял, - возмущается Фили, - а что не так с моей задницей? - С ней все замечательно. Она прекрасна, - совершенно серьезно отвечает Кили, опуская глаза; под прикрытием пушистых ресниц скачут смешливые бесенята. - Но задницу Двалина, ты уж прости, твоей не переплюнуть. Кили, под хохот Бофура, с удовольствием рассматривает охреневающего эреборца пару минут, но тоже не выдерживает и начинает смеяться, почти одновременно с присоединившимся к ним Фили. Он просыпается под аккомпанемент хриплых стонов и бешеный скрип кровати. - Да что ж за день-то такой, - бормочет Кили в подушку, пытаясь сообразить, где он вообще. Даже в мягком полумраке рассветных сумерек, меняющем очертания окружающего мира, ему, хоть и не сразу, но удается узнать место, хотя он совершенно не помнит, как добрался до комнаты приютившего его эреборца. Сползая с дивана в поисках одежды, он никак не может решить, что его мучает больше — жажда или вот эта «музыка». В конце концов, когда неловкость ситуации начинает собираться в теплый комок внизу живота, он выбирает второе и спешит ретироваться, но невольно замирает у арки буквально на несколько мгновений, оказавшихся достаточными, чтоб в деталях рассмотреть могучую спину Двалина и то, как выгибается в приступе нахлынувшего удовольствия Фили. Он даже не замечает, как слетает по лестнице вниз, осознавая себя снова, только когда край стакана больно стукается о зубы, вздрагивая в трясущихся руках. Кили выдыхает и залпом допивает воду, но давится и заходится в кашле, а когда вспыхивает свет, заливая уютную кухню Бэггинсов, парень еще и стакан роняет от неожиданности. Стекло разлетается брызгами. Кто-то заботливо хлопает парня по спине. - Ты как? Живой? - Да. Все нормально. Спасибо, Бофур, - парень стирает выступившие слезы с глаз. - Надо же. Запомнил, - усмехается эреборец. - Ты чего тут? - Воды попить. Да и там... - парень судорожно выдыхает, не замечая, что лицо снова горит. Бофур понимающе ухмыляется и уводит его к себе. - Ты тоже живешь здесь? - Иногда. Бофур, неторопливо покуривая трубку, рассказывает ему о братьях, о пещерах, о своей мастерской, о породах дерева, о жене Бомбура, о металлической пластине в голове буйного в молодости Бифура и о многом другом. Кили слушает завороженно, лишь изредка зябко поводит плечами и кутается в одеяло. - Мне хочется тебя поцеловать, - полусонно шепчет Кили, устроившись на одной подушке с эреборцем. - И что тебе мешает? От Бофура пахнет табаком; на шершавых обветренных губах сладковато-горький привкус дыма, и Кили нереально ведет от тепла и близости. Он в который раз уже судорожно вздыхает, пряча пылающее лицо в изгибе шеи эреборца. На большее он сейчас просто не способен, но Бофур ни на чем не настаивает, и беглец засыпает, пригревшись в крепких объятиях, думая о том, что это была все-таки самая безумная и самая длинная ночь в его жизни. Небо за окном неумолимо перекрашивает серый цвет в розовые оттенки. Светает. Завтрак просто сказочный. И дело даже не в чудесных ароматных пышных оладьях размером с тарелку, дело в... атмосфере. В людях. В смехе. Спокойный и невозмутимый Двалин с серьезным лицом подначивает Бильбо, как умеют делать только старые друзья. Сам Бильбо отшучивается и пытается уговорить Бофура на рыбалку. Бофур не говорит ни да, ни нет, а только посмеивается и ест. Фили кокетничает с Оливией, и та отвечает ему тем же, не забывая при этом тормошить Кили. А Кили никак не может перестать улыбаться и, как галчонок, крутить головой, даже жуя. Впрочем, на Двалина он старается не смотреть, краснея от одной только мысли о том, что случайно увидел ночью. После завтрака вместе с Фили и Двалином Кили уходит в мастерскую. Бофур перехватывает его в дверях и целует под одобрительные возгласы и комментарии эреборцев. Кили смущается, но вырваться даже не пытается. Ему не хочется вырываться. - Я уже говорил, братишка, что Бофур — хороший выбор, - Фили всю дорогу обнимает парня за плечи, словно боится, что тот снова куда-нибудь сбежит и его опять придется искать. - Иди на фиг, - вяло отбивается Кили, изредка косясь на Двалина, который только ухмыляется себе в усы, никакого интереса не проявляя. Двалин уходит в кузницу, что стоит чуть дальше за мастерской, а Кили путается под ногами у механика, который чинит его старенький кабриолет. - Да не кисни, братишка. Все будет нормально. Мотор у колымаги твоей, кстати, хоть и старенький, но родной, а их на совесть делали тогда. Он еще лет двадцать отходит. Только пару деталек поменять. Ключ на тринадцать подай. Да не на девятнадцать, а на тринадцать! Ты цифры, что ли, не знаешь? Да, на нем написано «тринадцать». Я всегда хотел брата. Вообще-то, знаешь... у меня ведь был брат. Мне кажется, что если б он вырос, то был бы похож на тебя. Глазами. Характером. Только волос бы точно было больше. - А что с ним стало? - Отвертку подай. Да не эту, а ту. Да другую ту. Да, гоблинову ж бабушку, я отвертку просил, а не индикатор тока! Вот это отвертка. Вот. Видишь? Это отвертка!.. Я на самом деле не знаю, что с ним стало. Никто не знает. Он совсем мелкий был, когда у него какая-то болячка хитромудрая обнаружилась. Мама увезла его в какой-то шибко крутой центр к разным умникам, а меня отправили к Торину, сюда, в Эребор. А вернулась она через несколько лет. Одна. - Болезнь победила? - Нет, не в этом дело. Ключ на пятнадцать. Смотри-ка, с первого раза угадал. Молодец, растешь. А брат... Он исчез. Уже на обратной дороге, когда возвращались домой, они попали в какую-то страшную аварию. Машина всмятку. Мама отделалась парой синяков, а его так и не нашли. Она до сих пор пытается его искать. Знаешь, что во всем этом самое занятное? Его тоже звали Кили. - А может, останешься? - Фили хмурится, вытирая руки ветошью. - Жить будешь со мной, у Бэггинсов. Они не будут против. Ты им понравился. А работать... Я тебя возьму. Научу. - Не могу, Фили. Надо кое-что закончить. Это важно, братишка. - Ну... ты это... Возвращайся тогда? Просто знай, что тебе есть куда вернуться. Ладно? Кили порывисто обнимает эреборца и, уткнувшись лбом в лоб, шепчет какие-то слова, фактически не имеющие смысла. Механик стискивает его в ответ и потом долго хмурится, провожая взглядом серый кабриолет. - И ты его отпустил? Фили, укуси тебя варг, о чем ты только думал?! В какую-то минуту Фили становится действительно страшно. Он никогда не видел Бофура... таким. Более того, никто никогда не видел и даже представить не мог улыбчивого добродушного эреборца в такой ярости. И светловолосый механик, не придумав ничего лучше, уходит в глухую оборону. - А что мне было делать? К батарее его приковать? Он сказал, что ему нужно что-то закончить. Я просил. Не силком же его держать. Он - взрослый парень, а мы ему фактически никто. Ты это понимаешь? - Я не хочу ничего понимать, - огрызается Бофур. - Ты не понимаешь. Кили в беде. В большой беде. Ты же ничего не знаешь. - А ты, можно подумать, что-то знаешь? - Да уж побольше твоего. Он, оказывается, разговорчивый, когда пьяный. Дай мне ключи от мотоцикла. - Зачем это? - Искать его поеду. - Куда ты поедешь? - Не знаю! Но сидеть и ждать я тоже не буду! - Вряд ли это что-то решит. Это его судьба. И вы не в силах ее изменить. Голос Торина, как бочка ледяной воды на голову, и Фили понимает, что прав дядя, но все равно встает на сторону Бофура, бросая тому шлем и ключи от второго байка. - А мне похуй! - срывается на крик эреборец. - Клал я на эту вашу судьбу. Я может, всю жизнь этого пацана ждал! И хрен я теперь отступлюсь! По-хорошему прошу. Торин. Уйди. С дороги. И Торин отступает. Впрочем, он и не собирался их держать. Судьба судьбой, а за тех, кто дорог, надо драться. Зубами глотки рвать, если понадобится. Двалин протягивает Фили шлем и коротким условным жестом напоминает: «если хоть что-то, сразу свяжись». Фили кивает в ответ, и уже через пару минут округу оглашает рев байков. Байкеры, не сговариваясь, синхронно движутся по дороге до автострады и, лишь миновав поворот, разъезжаются в разные стороны.