Волшебство есть, если ты в него веришь

Николай I Император Всероссийский, царь Польский и великий князь Финляндский смотрел на огонь в камине Малой Приемной в Гатчине. Из Камердинерской слышались голоса, привычная возня, но закрытая дверь превращала их в далекий шум, даря иллюзию покоя усталому мужчине. Можно было подняться по тайной лестнице в покои фаворитки Варечки Нелидовой, или заглянуть к любимой жене Шарлотте на поздний ужин, или лично проверить караулы. Ничего не хотелось. Самодержец взял со стола донесение и скользя по уже не раз прочитанным строкам гордо улыбнулся. “И вот ты опять переупрямил меня, добиваясь своего, мой строптивый мальчик. Мой любимый старший сын. ” Воспоминания опять унесли его в далекий 1813 год. Отгремела страшная Отечественная война и гордый Наполеон Буонапарте, “Завоеватель Европы” бежал, бросив на произвол судьбы остатки своей некогда огромной армии. Теперь пушки грохотали за пределами России. Но и там продолжала литься русская кровь. В Бунцлау, в прусской Силезии, умер Кутузов, так и не смирившийся с затеянным Александром I зарубежным походом. Старик, никогда не боявшийся говорить Императору то, что думает, и на пороге смерти не изменил своим принципам. На ритуальную просьбу о христианском прощении Самодержца старик ответил: “Я прощаю, государь, но Россия Вам этого никогда не простит”. Для старого солдата сомнительная слава освободителей, не просившей об этом Европы, не стоила сотен тысяч жизней русских солдат. Но юный и горячий 17-летний Николай Романов, с рождения готовившийся к военной службе, грезил сражениями и мечтал оказаться на передовой, ну или хотя бы в ставке вместе со своим венценосным старшим братом. К сожалению, его мечты были весьма далеки от реальности. Императрица-мать категорически противилась отъезду младших сыновей в действующую армию. Все, чего удалось Николаю добиться от Императора - Великому князю начали преподавать военную стратегию. Пытаясь отвлечься, он сблизился со своей сестрой, Великой княжной Анной Павловной, некогда ставшей яблоком раздора между русским и французким императорами, отказавшись выйти замуж за “корсиканское чудовище”. Анна всегда была готова выслушать брата, поддержать, поделиться новыми сплетнями и, как ни странно, свежими сводками с полей сражений, которые ей мастерски удавалось выспрашивать у матери, властной царствующей Императрицы - матери, состоявшей в регулярной переписке с Александром I. Помимо прелести общения с сестрой, Николая Павловича привлекали и сопровождавшие ее фрейлины. Особенно веселая хохотушка, княжна Ольга Петровна Барятинская. Несмотря на выпавшие на ее фамилию несчастия - разорение подмосковных поместий, смерть родителей, тяжелое ранение зятя и болезни старшей сестры Веры Петровны, казалось ничто не может сломить этот игривый нрав и почти детскую веру в лучшее, светящуюся в прекрасных лукавых карих глазах. Оленьке было 16 лет. Темноволосая и темноглазая колдунья всерьез захватила мысли Великого князя. Считавшийся в семье солдафоном, бирюком и педантантом, Николай внезапно превратился в пылкого, настойчивого и изобретательного поклонника. Он был счастлив, когда после нескольких месяцев ухаживаний, услышал заветное “Да” и поспешил окунуться в омут чувственных удовольствий. Конечно, будучи Романовым, Великий князь достаточно рано вкусил прелести постельных утех, но это было нечто иное. Душевная и физическая склонность, сливаясь, дарили невероятное наслаждение. А то, что Оленька была совершенно невинной, только разжигало его влечение, даря юноше чувство ослепительной победы и полного владения женщиной, которую он может вылепить под себя, свои привычки и желания. Юная фрейлина была готова ради любимого на все. Пара старалась скрыть свои отношения от чужих глаз, наивно полагая, что война, расположение к брату Анны Павловны и обособленное положение двора скроют рассвет их чувства от чужих глаз. Но при дворе даже у стен есть глаза и уши. Вдовствующая императрица Мария Федоровна очень внимательно следила за развитием романа сына. А когда Великий князь после ночи любви опоздал на их традиционный совместный еженедельный фриштык, сама написала Александру I, попросив разрешить Николаю выезд заграницу, дабы совместить эту поездку с поиском подходящей невесты, благо мальчик уже совсем вырос. Возможно пылкая юношеская влюбленность переросла бы со временем в нечто большее, но когда в начале 1814 года юноша получил от брата разрешение ехать в Европу в действующие войска, принц был безмерно счастлив. Наконец Великий князь почувствовал, что его мечты об участии в военных действиях могут стать явью. И следуя за своей ожившей мечтой, жарко простившись с Оленькой, в феврале покинул Санкт-Петербург. Николай вернулся другим человеком. Он знал, что нашел любовь всей жизни и был счастливо помолвлен со своим ангелом, Фридерикой Луизой Шарлоттой Вильгельминой Прусской. И пусть свадьба состоится лишь почти через два года, но разлука не охладит чувств. Влюбленные будут все время писать друг другу письма. А когда через много лет в 1837 году в Зимнем дворце случится страшный пожар, Император будет беспокоиться только о сохранении портретов галереи героев войны 1812 года и портфеля, где лежали письма «жены, которые она писала мне, бывши моей невестою». Николай вспомнил, как тогда был даже доволен, не встретив Ольгу при дворе. Ему сообщили, что она осталась в поместье Корфов помогать сестре с ребенком. В то время будущий самодержец не озаботился узнать не оставила их многомесячная связь последствий, рассудив, что в таком пикантном положении девушка обязательно обратилась бы за помощью к августейшим особам, как всегда делали придворные фрейлины в подобных ситуациях. Благо желающих построить карьеру, пусть и на рогах, при дворе всегда хватало. Но Барятинские оказались слишком горды, чтобы просить о помощи. Вера, жалея Оленьку, сама предложила выдать ее ребенка за своего: - Пусть он будет верным братом или нежной сестричкой моему Володеньке. О том что Вера Петровна родит непременно сына и наречет его при крещении Владимиром между супругами давно было сговорено. Срок беременности у сестер отличался не сильно, поскольку Иван Иванович после военной кампании 1812 года почти год был вынужден восстанавливаться от тяжелого ранения, окруженный нежной заботой любимой жены. У Веры Петровны уже было 2 выкидыша, но она молила бога чтобы этот младенец, плод редких спокойных мгновений между битвами, родился на свет живым. Но ее мечтам не суждено было сбыться. Получив известие от соседа и давнего приятеля своего мужа Петра Михайловича Долгорукого об очередном тяжелом ранении Ивана Ивановича, Вера упала в нервическом припадке и потеряла ребенка. Врачи предупреждали, что и эта беременность была чудом, и в дальнейшем детей у нее не будет. Оказавшиеся на распутье, бедные женщины решились на подмену. Вера хотела почувствовать радости материнства, а Оленька опасалась скандала, который может закрыть все двери перед последним оставшимся в роду в роду мужчиной - младшим братом Александром Барятинским, которого сестры были вынуждены привлечь к решению деликатного вопроса. За обсуждением в семейном кругу именно Александр предложит сестрам переехать до родов в семейное гнездо рода Барятинских, Марьино под Курском, якобы для поправления здоровья Веры Петровны, где и скрыть грех среди преданной дворни. Неожиданно для себя юноша будет вынужден стать в 15 лет главой семьи и взвалить на себя бремя ответственности за любимых женщин. За 3 месяца отпуска молодой кадет успешно справится с задачей по организации переезда и обеспечения всего необходимого сестрам. В эти 90 дней втиснется спасение от разбойников, которые попытаются напасть на их карету , взятки чиновникам и пожертвования священникам, и даже первая дуэль в защиту семейной чести, на которой он убьет своего друга, соседа и приятеля детских лет. Саша хорошо запомнит кому обязан прощанию с детством. В 1825 году Барятинский Александр Петрович будет одним из декабристов, выведших полки на Сенатскую площадь против Николая I. Но, как сказано в Библии: “Дети не наказуемы за грехи, совершенные родителями; как и родители – за грехи своих детей”. Тем более, что Вера Петровна Корф, урожденная княжна Барятинская, в 1826 году уже преставилась после долгой болезни, оставив мужу единственного сына и наследника. Поэтому молодой Император Николай I, с учетом заслуг верного соратника своего брата, героя Отечественной войны, Ивана Ивановича Корфа, счел возможным милостиво удовлетворить прошение о зачислении в Пажеский корпус его сына Владимира и позволить молодому барону учиться вместе с представителями старинных придворных дворянских родов - Долгоруких, Репниных, Воронцовых, Ухтомских, Черкасских и других фамилий, составляющих цвет российского дворянства. Для Ивана Корфа, который, помимо безупречной военной службы во благо Государя и Отечества, не мог похвастаться связями при дворе или родовитостью, зачисление сына в Пажеский Его Императорского Величества корпус было большой удачей. В этом привилегированном учебном заведении, соединяющем военную школу на особенных правах и придворное училище, находящееся в прямом ведении Императорского двора, воспитывалось всего сто пятьдесят мальчиков, большею частью детей придворной знати. Обучение составляло пять общих классов (с учебной программой семи классов кадетских корпусов) и два специальных (с курсом военных училищ). На момент поступления новый паж должен был иметь возраст не менее двенадцати лет. Так, после семи лет в корпусе в возрасте девятнадцати – двадцати, максимум двадцати двух лет, по результатам выпускных экзаменов воспитанники подразделялись на четыре разряда. Причисленные к первым трем разрядам выпускались подпоручиками в гвардию, армию или специальные войска, а трое отличнейших из них могли быть прикомандированы к гвардейской артиллерии. Чаще всего, при переходе в старший специальный класс лучшие, по представлению начальства, производились лично императором в камер-пажи к различным членам императорской фамилии: к царю, царице, великим княгиням и великим князьям, что, конечно, считалось большой честью. Камер-пажи совмещали обучение с придворной службой. Молодые люди становились известны при дворе и имели возможность попасть потом в адъютанты к императору или к одному из великих князей и сделать блестящую карьеру. Поэтому все папеньки и маменьки, имевшие связи при дворе, изо всех сил старались, чтобы их дети попали в Пажеский корпус.