Волшебство есть, если ты в него веришь

На востоке еще сияла заря, золотя ряды облаков. Заиграл рожок, и деревенское стадо потянулось мимо барского двора. Весь дом еще спал, когда проснувшаяся маленькая белокурая девушка открыла окно и забралась на подоконник. Утренняя свежесть, говорящая о близости осени, ветерок и пение птичек не смогли развеять тревожные думы Анны. Уже совсем скоро приедет погостить перед отправкой в полк Владимир. Каким вернется в отчий дом молодой барон? Как теперь подпоручик, служивший при самой особе Государя Императора, обласканный вниманием придворных дам, будет относиться к воспитаннице его батюшки? Легкий вздох девушки был полон сожаления. Слово-то какое - воспитанница. Действительно, воспитание дали, но за безупречным фасадом юной барышни скрывается постыдная пустота. Она такая же бесправная крепостная, как и любая дворовая. Приживалка в господском доме, развлекающая по велению барина его и гостей. Иногда Анна напоминала себе дрессированную собачку, которую, еще будучи совсем крошкой, видела на детском празднике у Долгоруких. Та по велению владельца вставала на задние лапки и носила мячик для игры в лапту визжащим от восторга детям. Вот и она сейчас вынуждена выполнять все пожелания старого барона. Конечно девушке грех жаловаться: Иван Иванович по-своему добр и заботится о воспитаннице. Барон редко повышает на нее голос, и даже почти не бранит за ошибки при разучивании сложных ролей и романсов. А уж до порки на конюшне вообще и разговор не заходит. “Дядюшка”, как требует называть себя барин, к подопечной весьма снисходителен. Слугам в доме, под угрозой забрить солдаты или отдать замуж за последнего пьяницу, запрещено говорить о происхождении Анны. У нее есть отдельная комната в господском крыле, учителя, красивые платья, девушке дозволено пользоваться библиотекой или заниматься за роялем в гостиной. Все как у настоящей благородной барышни, но только судьба других крепостных актеров стоит перед глазами вечным напоминанием о подневольном положении. Уже больше года назад вернулись из пансиона Полина, Акулина, Катюша, Антип и Фрол. Там крепостных сирот выучили французскому и итальянскому, рисованию, пению и другим наукам. Иван Иванович надеялся, что толковые ученики станут актерами и украсят театральную труппу. Но после первой же репетиции Польку, до этого задиравшую нос перед Анной, рассердившийся барон выгнал на кухню, заявив, что такой дуре и неумехе место только в служанках. А когда полюбившие друг друга Акулина с Фролом, упав в ноги, попросили дозволения пожениться, то Иван Иванович осерчал за нахальство и, приказав для оснастки высечь Фрола на конюшне, спешно продал обоих в знаменитый шепелевский крепостной театр в Выксу. Анна помнила, как зимой Иван Иванович посещал те места и потом с восторгом вспоминал свой визит. Как рассказывал барин, зал лишь немного уступал петербургским театрам, вмещая 300 человек публики, а роскошное внутреннее убранство, драпировано бархатом и золотыми украшениями. Оркестр, костюмы, декорации, освещение показались барону весьма качественными, да и пьесы разыгрывались актёрами и семейством Шепелёвых очень недурно. Один только оркестр насчитывал 50 человек, да еще 40 хористов. Была даже балетная труппа из крепостных девушек... Особенно Иван Иванович поражался хитрому внутреннему устройству сцены, дозволявшей демонстрировать много волшебных эффектов, так восхищавших публику. Барон полагал, что театр в Выксе мог во всех отношениях равняться с театром столичным, и планировал устроить в Двухгорском не хуже. Сопровождавший же барина в поездке молодой конюх Никита на кухне у Варвары делился печальными историями про житье-бытье тамошних артистов. Местного барина за глаза называли “Нерон Ардатовского уезда”. Шепелеву нравилось изображать себя султаном, окруженным одалисками, специально обустроив обстановку, костюмы, заведя распорядок жизни «под турецкий стиль». Роль одалисок выпадала на долю крепостных актрис. А за погрешности в игре хозяин приказывал надевать крепостным актерам на шею рогатки, которые не позволяли им поспать или хотя бы прилечь, приковывал их к стульям, колотил палками. По сравнению с такими зверствами, обращение Иван Ивановича, который, выходя из себя, мог ударить плохо, по его мнению, старающегося актера камышовой тростью, силу которой в минуты гнева хозяина дворовые часто ощущали на своих спинах, казалось совсем невинным. Печальная судьба Насти с Антипом не остановила певицу Катюшу - дочку ключницы, быстро ставшей благодаря хорошему сильному голосу ведущей хористкой. Иван Иванович по совету нового управляющего вознамерился извлечь из таланта своей крепостной рабы особую выгоду. Барин послал актерку на Нижегородскую ярмарку петь для увеселения публики по трактирам. А в качестве устроителя концертов отправил с ней и конями на продажу и verwaltend (нем. управляющего) Карла Модестовича Шуллера. В прошлом году предприятие удалось. Катюша доставила барину несколько сотен рублей, за что и получила “щедрую награду” в виде шелкового платочка. А этим летом певицу послали на ярмарку вновь; однако, в одном из трактиров девушку увидел какой-то молодой щеголеватый купец и потерял голову. Влюбленные сговорились и скрылись. Пока все попытки найти “неблагодарную” беглянку оставались тщетными. Возможно, памятуя об этом случае, Иван Иванович не разрешил Аннушке поехать вместе с соседскими дочками - Лизаветой и Сонечкой на проходящую рядом с уездным городом ярмарку, под предлогом недавней простуды своей воспитанницы. За невеселыми мыслями время бежало быстро. Когда девушка выплыла из своих тяжелых раздумий, оказалось, что двор уже ожил. Дворня активно готовилась к приезду молодого барина: выбивались перины, сушилось белье, Никитка с Дмитрием убирали конюшню. Полька с другими девушками на траве перед домом чистила столовое серебро под зорким присмотром Карла Модестовича. Анна спустилась с подоконника. Пора было собираться к завтраку. Иван Иванович, как человек по-немецки пунктуальный, не терпел опозданий. Девушка быстро оделась в простое повседневное платье со шнуровкой спереди, завязала волосы узлом и приготовилась спуститься в столовую. Глаза зацепились за лежавшие на подушке «По́вести поко́йного Ива́на Петро́вича Бе́лкина». Выписанная из Москвы nouveauté (фр.новинка) разочаровала барона и тот настойчиво не рекомендовал воспитаннице забивать голову подобными водевильными глупостями. А Анна зачитывалась историями, живо сопереживая героям. Особенно ей полюбилась “Барышня-крестьянка”. Девушка много раз в мечтах видела себя на месте Акулины, живо представляя как добрый молодой дворянин предложит ей свою руку и сердце. В мечтах возлюбленный, после объяснения, навсегда увозил её из поместья Корфов. Анна даже придумала облик своего прекрасного принца: он должен обладать приятной наружностью, располагающими манерами, светловолос, добр, романтичен, обходителен и непременно влюбится в нее с первого взгляда. Полная противоположность часто холодного и насмешливого Владимира. Отсутствие книжки, которую по просьбе княжны Лизаветы Иван Иваныч обещался с оказией передать Долгоруким, могло вызвать неудовольствие барина. Не стоило сердить “дядюшку”, выступавшего единственной защитой от колких фраз, вздорных поручений и горячих взглядов его сына. Аннушка тихонько спустилась по лестнице и пробралась в библиотеку. Неожиданно послышались шаги, судя по голосу - Полина провожала кого-то обождать барина в любимую комнату хозяина. Испугавшись, что это Владимир приехал пораньше, золотоволосая девушка проскользнула за портьеру, решив спрятаться, дабы не оказаться наедине с молодым бароном. Но, как говорится, у страха глаза велики. В комнату вошел вместе с Полиной сосед - князь Долгорукий, и, распорядившись позвать налить себе вина и поскорее позвать барина для неотложной беседы, засел за неоконченную партию в шахматы. Анна неловко замерла у окна за парчовой занавесью. Момент был упущен. Если выйти сейчас, придется отвечать на неудобные вопросы, зачем барышня пряталась. Тем более недовольства барина не избежать - в ее руке все еще зажата запретная книга. Испуганная девушка малодушно решила переждать, поскольку, судя по нетерпеливому постукиванию пальцев по шахматной доске, князь торопился, а значит беседа не могла быть долгой. Иван Иванович тепло поприветствовал друга и, налив себе бренди, сел напротив князя: - Петр, с чем пожаловал в такую рань? Долгорукий замешкался с ответом, по-видимому собираясь с мыслями: - Маша послала меня поговорить с тобой о будущности наших чад. Владимир получил назначение на Кавказ, и нам хотелось бы до его отъезда сговорить детей. Чтобы Лизанька дожидалась Володю уже в качестве официальной невесты. Я знаю, что ты пока не говорил с сыном, но, нам с женой кажется - дальше тянуть нечего. Раз уж ты не разрешил мне похлопотать о переводе на твоего fils (фр. сына) службу при штабе, желая чтобы Володя понюхал пороху, то мне бы тем более не хотелось затягивать. Иван Иванович подумав, согласился: - Ну что ж, я не против. Как раз через несколько недель собираюсь собрать у себя общество - ставлю драму „Зельмира и Смелон, или взятие Измаила“. Я уверен, даже ты, вечный скептик, будешь впечатлен! Недавно привезенная из туманного Альбиона машинерия обеспечивает невероятно быстрые перемены декораций и разнообразные шумы — звуковые и световые. Уверен, что спектакль и Анну в роли “Зельмиры” ждет оглушительный успех. Надеюсь видеть тебя со всей фамилией. А потом за ужином и объявим о помолвке. Петр Михайлович недоуменно спросил: - Откуда такие средства? Год же был неурожайный. В пьесе, если я правильно помню, должен быть штурм крепости, шествия русских и турецких воинов, финальные пляски победителей. Это же, небось, не одна тысяча рублей! Иван Иванович довольно пояснил: - Я заложил в Опекунском совете Марьино. Но это же имение записано на Владимира? - удивился Долгорукий. Барон запыхтел трубкой: - Я его опекун, а мой новый управляющий весьма ловкий малый, умеющий свести правильные знакомства и вовремя за небольшую мзду достать нужную бумагу. Князь нахмурился: - Иван, я прошу тебя быть осмотрительным. Этот embobineur (фр.ловкач) со своими плутнями может и тебя обмануть. Иван Иванович встал, налил другу еще вина, а себе бренди и после паузы решил сменить предмет беседы: - А почто Марья Алексеевна так торопится? Все равно еще несколько лет Володе жениться по службе не позволят. Неужели княгиня не хочет порадовать дочь и вывезти Лизавету на зимний сезон в Петербург? Не верю что Ваши дела столь плохи, что Вам не под силу обеспечить княжне достойный прием в свете. Петр Михайлович замялся: - Ну ты же знаешь, как упряма mon bébé (фр. моя дочка) . Она с детства влюблена во Владимира и не желает слышать ни о каких других кавалерах. А Маша опасается, что живость и individualité (фр. самобытность) нашей девочки могут не быть одобрительно восприняты при дворе. Манеры моей егозы и непоседы вряд ли можно назвать безупречными. Лизанька никогда не была прилежной ученицей, не то что твоя воспитанница. Уверен, скоро из Анны вырастет настоящая красавица, а с ее изысканным образованием, барышня будет блистать в обществе и непременно составит хорошую партию. Иван Иванович закурил трубку: - Да, Аннушка - чистый ангел. Не зря я нанимал лучших учителей музыки, танцев, итальянского и французского языков, рисования, заботясь как о родной дочери. Но с ее артистическими способностями, я верю, что мою petit délice (маленькую прелестницу) ждет прекрасная артистическая карьера. Ее таланту покорятся лучшие сцены столицы! Нельзя позволить этому бесценному таланту погибнуть у домашнего очага. Уже сейчас она главная жемчужина моей труппы. Недавно, посетивший меня князь Оболенский, директор Императорских театров, сделал комплимент моей девочке и постановке в целом. Пока, конечно, моя troupe (фр.труппа) уступает Шепелеву, но я затеял ремонт сцены и уверен, что смогу скоро приятно удивить гостей. В голосе Петра Михайловича слышалось недоумение и легкий укор: - Иван, как можно? Ты же знаешь, что такое жизнь актрисы! Без протекции даже при таланте немыслимо добиться успеха. Да и сцена закроет перед Анной двери в приличное общество. Брак с достойным человеком будет исключен. Неужто ты желаешь своей воспитаннице такой судьбы? Ответ Иван Ивановича звучал также безмятежно: - Аннушка невероятно талантлива. На первых порах мое имя и состояние обеспечат ей необходимую защиту и покровительство. Ты еще увидишь, я вырастил настоящую звезду не менее яркую, чем Прасковья Жемчугова. Моя воспитанница будет сверкать на столичных подмостках и удостоится чести заслужить благосклонность самого Государя Императора Петр Михайлович поперхнулся вином, слушая хвастливые речи приятеля: - Но Иван, окстись, Жемчугова была крепостной. Анна благородная, пусть и бедная девушка. Поверь, даже без существенного приданного твоя воспитанница вполне может составить прекрасную партию. Скажу тебе по секрету, мой Андрюша испрашивал у нас с маменькой разрешения ухаживать за Анной. Конечно, нам пришлось ему отказать. Девушка без рода без племени не может стать княгиней Долгорукой. Но я уверен, многие из столь же горячих и упрямых, как и сам Володя, приятелей твоего сына, увлекшись прекрасной сельской нимфой, не будут столь благоразумны. Иван, одумайся. В голосе Иван Ивановича начали проскальзывать тяжелые нотки гнева: - Как опекун Анны, я решу ее судьбу. Я хозяин в этом доме и буду сам принимать решение о будущности своих крепостных и домочадцев. Анна стояла дрожа от страха. Еще немного, и в запале старый барон выдаст постыдную тайну ее происхождения. Тогда даже о радости общения с соседскими барышнями придется забыть. Крепостная актерка не ровня благородным княжнам. Петр Михайлович, хорошо знавший приятеля, сразу быстро поменял тему беседы, перейдя к наиболее заботившему его вопросу : - Иван, раз мы объявим о сговоре у тебя, то прошу пойти навстречу и выполнить мою деликатную просьбу. Я хотел бы попросить до праздника дать вольную Марфе и готов заплатить сколько скажешь, разумеется в пределах разумного. Не хотелось бы, чтобы Маша видела ее у тебя дома и догадалась о моих особых с ней отношениях. Иван Иванович неискренне удивился: - Что-то раньше княгиню присутствие моей экономки в имении не сильно смущало. Если дело в празднике, я могу попросить Марфу оставаться на кухне или отослать в деревню. Или есть еще какая-то причина, почему ты хотел бы удалить ее? - Не буду врать. Есть и другая. Я хотел бы чтобы ты купил у меня Глашку, − неожиданно смущенно звучал голос князя. Барон понимающе потянул: - Ту что при барышне Лизавете Петровне ходит? Опять не смог устоять, а Маша заподозрила измену? Долгорукий запнулся: - Во всем виновата проклятая беспутная девка. Ради бус и нарядов в постель прыгнула. Да не девушка была чай, я в первый раз хоть и пьян был, но помню, что ублажала она меня весьма искусно. Вот сделай милость - купи ее у меня, да и выдай замуж за кого нибудь из вдовых оброчных по-тихому, чтобы ни Марфа ни Маша не узнали. Я приплачу. Думаю, с твоими расходами на увлечение Мельпоменой, деньги будут не лишними. Корф ответил немного насмешливо: - Пожалуй, ты прав, служение музам весьма накладно. Но, уверяю, и твоя дань Венере coûter une fortune (фр.влетит тебе в копеечку). Видит Бог, Петр, стоит меньше идти на поводу своих слабостей с дворовыми. Вот прознает Марья Алексеевна, и тебе достанется. Это же истинная femme de feu (фр. женщина огонь)! Петр Михайлович улыбнулся и, не скрывая удовольствия от успешного разрешения деликатного дела, добавил: - Ну что ж так все мы не без греха. Qui ne tente rien n'a rien (кто не рискует, тот не пьет шампанского). Поехали заедем к исправнику и оформим бумаги. Деньги у меня с собой. А потом отметим сделку в трактире. Я угощаю. Господа встали и удалились. Анна вышла из-за занавеси и без сил опустилась в кресло. Ее душили слезы. Барон очередной раз самостоятельно распорядился ее и Владимира будущностью. Девушка не понимала, что расстраивает ее более - мечты “дядюшки” о ее успехе в театре или сговор молодого офицера и княжны. Успокоившись и приведя себя в порядок, Анна вышла из комнаты и спустилась на кухню. Необычно бледный вид девушки встревожил кухарку, и, привычно стараясь накормить Анну, Варвара поставила на стол свежее печево, налила чая из самовара: - Что ты, горлинка моя, призадумалась? Что тебя так расстроило? Может, Полька обидела? Или боишься выступать, коли барин важную роль доверил? Анна слабо улыбнулась хлопотам любящей старой кухарки, всегда одинаково относившейся к подрастающим в усадьбе детям. Сколько раз Полька, Никитка, да и озорничавший на кухне барчук получали полотенцем от справедливой Варвары, не жалевшей, впрочем, вкусностей и добрых слов для детворы: - Все хорошо, Варя. На что поглощенная хлопотами у печи, кухарка продолжила уговоры: - Ну коли хорошо - улыбнись. Зачем барина бледным видом расстраивать. Можно подумать, что к тебе плохо относятся в доме. Не забывай, твоему привольному бытью здесь могут позавидовать многие свободные. Эвон какое тебе дали образование, не чета многим соседским барышням. К чему грустить? Анна очередной раз почувствовала незавидность своего положения. Вечно застрявшая меж двух миров. Как объяснить Варе, что Анна мечтает сама выбирать свою судьбу, если над отеческой волей не властен даже молодой барон. Варя решила попробовать развеселить любимицу по другому. - Аннушка, барина-то до вечера дома не будет, возьму-ка я тебя с собой на ярмонку. Да у меня и рупь припасен. Мне с Антипом в городе по хозяйству прикупить велено, а ты пока вдоль рядов походишь, на петрушек, скоморохов, медведчиков да облезьянок посмотришь. Мне Фекла из Долгоруковских заходила, ну и сказывала. Говорят облезьянки припотешные. Только одёжу переодень. Чай не в коляске поедем, а на простой телеге. Аня, обрадовавшись перспективе посмотреть на гулянья, поцеловала в восторге добрую Варечку и побежала переодеваться. Через полчаса выглядящая скромной институткой девушка в черном закрытом платье и спрятанными под шляпку волосами, села к Варе и Антипу в повозку. Конюх скомандовал лошадям трогать. День входил в свои права, солнце поднималось все выше озаряя своим светом и теплом все вокруг. Привычная красота родных просторов и неожиданная городская суета увлекли Анну. Время в дороге пролетело как единый миг. Путешественники благополучно добрались до ярмарки и, оставив Никитку рядом с трактиром сторожить лошадей, Варвара, дойдя до церковной паперти, в который раз повторяла наставления девушке: - Как пробьют колокола на 6 час, ты подходи сюда, к паперти. Тут я или Антип ждать будем. И ты, девка, деньгами- то не размахивай, а коли обидит кто - обращайся к господам жандармам, они тебя к трактиру отведут и Никитку найти помогут. Скажи, что ты от Корфов. Да, и к раешнику не подходи, отъявленный греховодник. Негоже такое невинной девице слушать. Анна, восхищенно глядевшая на залитую народом площадь покорно повторила, все сказанное Варварой прижимая ридикюль к груди. Густота толпы и окружающий шум ошеломили девушку. На торговых рядах шел оживленный торг. Отовсюду слышались крики разносчиков, многоголосый говор, остроты мастерового люда. Из балаганов звучала музыка и раздавались громкие зазывания посмотреть кукольные «комедии». Протиснувшись сквозь толпу девушка смогла полюбоваться на обещанных танцующих под балалайку обезьянок. Переодетая в сарафан мартышка под “Барыня-сударыня” важно ходила по кругу премило помахивая платком, пока вторая в зипуне танцевала в присядку. Анна кинула в картуз несколько медных монеток и двинулась дальше рассматривая балаганы и медведчиков. Подойдя к прилавку с леденцами, Анна застыла, восхищенно разглядывая богатство форм и размеров. Барин сладкое не жаловал, считая что оно вредит фигуре. Правда, в далеком детстве, когда еще жива была мама Володи, Иван Иванович, поймав на очередной проказе непоседливого сына, часто вовлекавшего в свои игры малышку Анечку, строго наказывал их обоих. А потом жалел и присылал пирожные. Как же давно это было. Вздохнув, девушка попросила себе леденец на палочке. Получив желаемое, дабы освободить руки, Аня засунула в рот карамельного петушка и начала искать деньги в ридикюле. К ее ужасу, монеток там уже не оказалось. Видимо, пока она глазела на прилавки и диковины, кто-то стащил все деньги. Анна беспомощно обернулась и позвала господина жандарма. Раскричавшийся купец, собравшаяся шумная толпа, злорадные выкрики “воровка”, сурово распрашивающие ее жандармы ввели девушку в ступор. Тем временем Варвара и уже уставший ходить от торговца к торговцу в тесноте и гомоне Антип, нагруженный мешком и корзинками, стояли у рыбного прилавка. Кухарка вела жаркий, но степенный спор с продавцом о свежести и цене предлагаемой семрюги и белужины. Горячий торг был в самом разгаре и доставлял немало удовольствия обоим участникам. Заскучавший Антип, от нечего делать крутил головой по сторонам и, заметив процессию, направлявшуюся в общее присутствие в испуге дернул Варвару за рукав. Кухарка рассмотрев кого ведут жандармы от ужаса закрыла рот пухлой рукой: - Ой что делается-то. За что? Ироды проклятые, куда же они Аннушку-то? Что же делать-то? Варвара задумалась, но после минутного замешательства скомандовала: - Отнесем Никитке припасы и пойдем вызволять нашу ласточку... Кухарка ловко подхватила корзины со снедью и с неожиданной для дородной и степенной бабы прытью стала проталкиваться сквозь толпу. Варвара выходя на трактирный двор, услышала оклик и обернулась: - Ой батюшки-святы! Вернулся барин! Варвара кинула на землю поклажу и споро подошла к барону. Молодой Корф стоял вместе с Андреем Долгоруким и улыбался: - Варечка! А я домой на побывку. Очень соскучился по вам. Вот приехали с князем Андреем пораньше, гостинцев на ярмарке купить. Что ты хочешь? Платок или бусы? - Обождите Владимир Иванович, не до подарков тут. Дело у меня срочное. - Ну говори. - Наклонитесь, барин. Барон склонил ухо, дабы услышать, что же такого срочного и секретного хочет по-секрету рассказать ему старая кухарка. В это время Анна, сжавшись в комочек, сидела на лавке в общем присутствии. Делопроизводитель сидел за столом напротив и что-то сосредоточенно писал, деловито макая перо в чернильницу. По бокам от нее в карауле стояли охранявшие “преступницу” жандармы. На чудо надеяться не приходилось. Документов при ней не было, да и какие документы у крепостной! Доказать жандармам, что она не воровка и произошло недоразумение, растерявшейся девушке не удалось. Анна с ужасом думала, что будет, когда Иван Иванович узнает о ее самовольной отлучке, но как скрыть от вспыльчивого старого барона происшествие придумать не смогла. От безнадежности положения девушка заплакала. Неожиданно в комнату ворвался высокий молодой офицер. Разглядев вошедшего, воспитанница старого барона постаралась успокоиться, следя глазами за стремительно приближающимся Владимиром с тревогой и удивлением. Все сразу пришло в движение. Жандармы вытянулись во фрунт, даже делопроизводитель поднялся со стула и степенно осведомился: - Господин подпоручик, какое у вас до нас дело? Офицер указал на Анну и резко сказал: - Да как вы смеете так обращаться с дворянкой? Немедленно отпустите эту девушку! - Ваше Благородие, так откуда ж нам понять что она благородная, коли ходит по ярманке без провожатых, да и платье на ней не для барышни, - подал голос один из жандармов. Владимир так сурово посмотрел на жандарма, отчего тот вытянулся по стойке смирно: - Как без провожатых?! Мы просто разминулись в толпе. Я - барон Корф. Вот мой послужной список. А это воспитанница моего отца - Анна Платонова, и, я требую объяснить, по какому праву ее здесь держат. Девушка смотрела на спасителя, широко открыв глаза. Она помнила веселого и ловкого мальчишку - заводилу в их детских играх, помнила вредного кадета, проливавшего чернила на ее французские глаголы и ломавшего ее игрушки, помнила следившего за ней тяжелым оценивающим взглядом камер-пажа. Но этот храбро защищавший ее подпоручик был кем-то новым. Казалось, властному напору и уверенности офицера невозможно не подчиниться. Легкость, с которой он превратил самовольный побег из дома устроившей маскарад крепостной в благопристойную прогулку юной барышни под присмотром старшего родственника, поразил Анну. Она узнавала и не узнавала сына своего хозяина. Делопроизводитель мельком глянул в брошенный на стол документ и, убедившись в подлинности, протянул Владимиру какую-то бумагу: - Так воровку ловим, Ваше Благородие, а эта “воспитанница” под описание подходит. Да и никаких документов предъявить не может. Корф вырвал документ и зачитал, путаясь в незнакомом почерке: - “Одета гувернанткой, рост небольшой. Платье синее”. - Но на Анне - черное. Да и лет вашей воровке не менее 20, а Анне и 15 нет. Ротозеи! Отпускайте барышню немедленно! - Никак не можем без распоряжения. Но не извольте сумлеваться, долго ждать не придется. За исправником уже послано. Сейчас быть изволят. Действительно в комнату степенно вошел осанистый представительный господин средних лет в зеленом мундире. Владимир отдал честь и обратился: - Ваше Благородие, господин капитан-исправник, произошло досадное недоразумение. Жандармы по ошибке задержали воспитанницу моего отца. Я барон Корф. Вот мое отпускное свидетельство. Я прошу Вас дать распоряжение отпустить Анну Платонову. Господин внимательно осмотрел документ, недоверчиво покачав головой, и с сомнением поглядел на маленькую скромно одетую девушку: - Всенепременно. Но я должен прежде проверить Ваши слова и переговорить с Вашим батюшкой о поведении его воспитанницы. Юная красивая барышня без документов, разгуливающая по ярмарке в одиночестве, - такая история могла очень плохо закончится. От ужаса несчастная снова забыла как дышать. Невинная шалость опять грозила обернуться катастрофой. И Анна боялась не столько за себя, сколько за остальных крепостных. Рассерженный Иван Иванович в пылу гнева мог приказать засечь на конюшне за ее самоволие Варвару, Антипа и Никитку. Уж с ними-то барон не станет церемониться. А новый управляющий будет только рад-радешенек подвернувшейся оказии. Такая удача, наказать старую кухарку, мешающую Шуллеру устанавливать свои порядки в доме. Анна умоляюще произнесла, надеясь что son sauveur (фр. ее спаситель) сможет прочитать все по ее залитому слезами лицу: - Владимир…. Корф взглянул на девушку и нахмурился. Глубокий голос посуровел, в нем появилась надменность и язвительность: - Так, господин-исправник вы хотите чтобы не только я, но и весь уезд узнал как по вашему приказу жандармы арестовали благородную девушку? Подумайте, с каким интересом в гостиных будут обсуждать историю несчастной воспитанницы барона Корфа, повинной лишь в том, что у нее на ярмарке при попустительстве нижних жандармских чинов украли деньги. А остолопы в голубых мундирах, вместо того, чтобы искать вора, отвели несчастную запуганную барышню в присутствие, довели до слез угрозами посадить как преступницу по вздорному обвинению, да еще и отказались отпустить благородную девушку под поручительство сопровождающего ее дворянина, практически родственника. И все с вашего ведома и по вашему указанию. Исправник рассерженно воскликнул: - Вы пытаетесь мне угрожать, господин подпоручик? Владимир криво улыбнулся и снисходительно ответил: - Отнюдь. Я хочу договориться. Как мне кажется в наших общих интересах освободить из под стражи Анну Платонову и навсегда забыть об обстоятельствах этого досадного confusion (фр.недоразумения). Хорошенько подумайте господин исправник, хотите ли вы чтобы я предал огласке историю ареста воспитанницы батюшки. Мой отец, барон Корф, герой войны 1812 года, известный в уезде и влиятельный человек. Не уверен, что после того, как рассказ о scandaleux (фр. возмутительный) издевательстве над pupille (фр.воспитанница) Иван Ивановича , станет известен в округе, земское дворянство захочет избрать Вас на новый срок. - Вы не посмеете , − возмущенный наглостью молодого подпоручика, возразил исправник. Владимир тоже повысил голос: - Еще как посмею. Да и разве вы можете мне запретить? Что вы сделаете? Вызовете на дуэль? Извольте. Только знайте, что против вас выйдет лучший стрелок Императорской армии. Так считает сам Государь Николай Павлович. Владимир в процессе спора жестом показал на висящий на стене портрет Самодержца. Анна не знала, что повлияло на исправника - то ли упоминание о меткости Владимира в стрельбе, то ли оценка его способностей самим Императором, но важный господин вдруг побледнел. Скоро лицо исправника искривилось широчайшей улыбкой, а сам сам он казалось уменьшился, сузился... — Помилуйте... Господин подпоручик... Зачем вы торопитесь...Что вы-с..,— произнес исправник, еще более съеживаясь.— Действительно, глупо беспокоить столь занятых людей, как ваш глубокоуважаемый батюшка, подобной безделицей. Я от имени присутствующих здесь приношу-с извинения барышне. И давайте навсегда забудем об этой прискорбной ошибке. Владимир кивнул соглашаясь и, улыбаясь, протянул руку Анне. - Пойдемте, мадемуазель. Вы свободны. Только выйдя из душного помещения на свет божий, Анна наконец поверила в свое волшебное спасение. Не зная, как благодарить спасителя, девушка, как в детстве, обняла Владимира, спрятав лицо у него на груди. Голос барона звучал удивительно тепло, а объятья Владимира оказались неожиданно нежными: - Не надо Анечка, ты свободна, все хорошо. Пойдем глупенькая, Варя небось уже испереживалась. Но чудеса этого странного дня на этом не закончились. Владимир отказался отпускать девушку с Варей, заявив что Анну небезопасно ни на минуту оставить одну, и вызвался сопровождать девушку в прогулке по торговым рядам. Они вместе смеялись над потешными куклами, еще раз полюбовались на обезьянок, а потом Владимир под руководством Анны выбрал подарки дворне, Иван Ивановичу и Долгоруким. Владимир решил поехать домой вместе с дворовыми, взяв обещание с крепостных обещание молчать о поездке Анны на ярмарку и своем участии в ее вызволении. Уже подъезжая к усадьбе, Владимир приказал Никите остановиться, спрыгнул с коня и подал руку Анне, помогая сойти с телеги. Молодые люди неторопливо направились к дому. Барон не хотел рассказывать о маневрах, о собственном ранении, поэтому побуждал девушку говорить и говорить, ласково поглядывая на спутницу. Иногда красавица, с воодушевлением рассказывая о ценах на урожай, здоровье старого барона, репетициях в театре и местных новостях, забывала привычную сдержанность и легонько касалась его руки. Владимир и Анна зашли в сад при усадьбе, но расставаться не торопились, продолжая неспешный разговор. Время застыло для откровенно любующегося золотоволосой девушкой офицера и его юной спутницы, украдкой кидающей на подпоручика восхищенные взгляды. Потерявшись друг в друге, молодые люди не заметили, как на стоящую рядом пару ревниво смотрел из окна старый барон. Антип прервал беседу Анны и Владимира: - Владимир Иванович, батюшка Вас и Аннушку видеть желает. Ждет в библиотеке. Просит подойти немедленно. Слова лакея быстро вернули Анну из сказки в привычную жизнь. Барин потребовал явиться безотлагательно. Значит гневается. Неужто прознал про проделку своей крепостной любимицы. Румянец на щеках девушки уступил место холодной бледности. Анна схватила подпоручика за руку. - Владимир, пообещайте, что ничего не скажете батюшке про нашу встречу в городе. Он не должен узнать о моей неосмотрительности. - Конечно, Анна. Слово офицера, − ободряюще улыбнулся барон. Иван Иванович встретил сына и воспитанницу в библиотеке, сидя за столом с бокалом любимого бренди. Держался холодно и после привычного обмена приветствиями предложил молодым людям присесть. Старый барон сам начал разговор: - Володя, я недоволен тобой. Я закрывал глаза на твои проделки в корпусе, со снисхождением относясь к молодым годам в надежде что ты остепенишься. Но последняя выходка на маневрах, о которой поведал мне Петр Михайлович, недопустима. Да как ты посмел возражать самому Государю? Офицер остолбенело откинулся на кресле, очевидно не ожидая столь жестких слов от родителя: - Отец, вы не все знаете: я не возражал Императору, я сказал ему правду, как того требует мой офицерский долг. Неужели вы хотели бы, чтобы я изменил присяге, обманув того, кому клялся служить честно и преданно до последней капли крови... Но отец не дал Владимиру продолжить, нетерпеливо перебив: - Твой отец проливал кровь в боях с Наполеоном, а ты, негодный мальчишка, даже не способен держать язык за зубами! Аня, трепеща, смотрела как под воздействием несправедливых обвинений все больше застывало лицо молодого офицера и молила Бога, чтобы юноша сдержался. Она присутствовала при обсуждении ссылки Владимира на Кавказ у Долгоруких, когда Петр Михайлович зачитывал письмо Андрея с маневров и помнила, что и старший, и младший князья считали, что Владимир поступил безупречно, как велит code de l'honneur (фр. кодекс чести), хоть и навлек на себя немилость Императора. Старший Корф тем временем продолжил, как показалось Анне, театрально возвысив голос: - Ты разочаровал меня Володя, ссылка, обхождение в чине. Если бы не смелость и благородство твоих друзей - неизвестно как бы закончилась эта постыдная affaire (фр. история). Да и о твоих похождениях я наслышан. Мой сын - позор славного рода. Дуэли, карцер, какие-то скандалы, кутежи, карты! Я рад что тебя направляют на Кавказ. Надеюсь, что хоть там, ты сможешь делом доказать, что достоин носить фамилию Корф. Растерянный и подавленный Владимир молчал.А Иван Иванович продолжил: - Но позвал я тебя не за этим. Я достаточно долго терпел твои амурные похождения и перед отъездом, желаю сговорить тебя с Лизонькой Долгорукой. Не хочу, чтобы сын привез мне в невестки какую-нибудь дочь полкового врача. Хмурый подпоручик, с трудом держащий себя в руках, попытался возразить: - Зачем торопиться, отец, мне нет и 20. Да и на службе вряд ли мне позволят жениться в ближайшие несколько лет. Неужели Долгорукие готовы ждать так долго? Анна, сидевшая как на иголках с ужасом смотрела на разгорающуюся ссору. Старый барон вскочил и резко прикрикнул на сына: - Не сметь мне возражать. Я здесь хозяин, а ты будешь меня слушаться. Я все решил. Владимир встал следом, также повышая голос: - Но Лиза заслуживает лучшего. Я не люблю ее. Иван Иванович разозлился и отмахнулся от возражений: - Замолчи! Стерпится, слюбится, поверь мне Владимир. Вторую так преданно любящую тебя девушку в свете не найти. Да и приданое за ней Петр дает хорошее. Молодой барон, тяжело дышал, стараясь не дать волю гневу: - Я не хочу жениться на приданом, отец. Мне казалось, мы вполне состоятельны. Иван Иванович неожиданно ласково улыбнулся, глядя на воспитанницу: - Не забывай, что талант Анны нуждается в великолепной оправе. У нее есть задатки великой актрисы, и я планирую и дальше шлифовать ее дар. Ошеломленный Владимир произнес: - Но отец, неужели крепостная воспитанница тебе дороже родного сына? На что Иван Иванович довольно ответил, вернувшись в кресло: - По крайней мере Аннушка сама покорность и здравомыслие. Она никогда не доставляет мне хлопот недостойным поведением. Владимир посмотрел на девушку криво ухмыляясь. От холода в голосе молодого барона красавица вздрогнула. - Действительно, само совершенство! Анна густо покраснела под обличающим взглядом серых глаз. Но признаться “дядюшке” в сегодняшнем происшествии не посмела. Это была не только ее тайна, от гнева старого барона могли пострадать невинные люди. Девушка опустила золотоволосую голову. Иван Иванович ошибочно увидев в ее жесте очередное подтверждение своим словам и, проигнорировав иронию в словах сына, добавил: - Ты смущаешь Аннушку. Но действительно, ее достижениями я могу гордиться. В отличии от твоих. Я все сказал. Отправляйся завтра же к Долгоруким и постарайся получше узнать свою будущую невесту. А на Богородицу, после вечернего представления, объявим о сговоре. - Воля ваша, батюшка, − только и смог промолвить Владимир, и вышел из комнаты. Став свидетельницей ужасного объяснения и не найдя силы сказать ни слова в защиту своего спасителя, девушка несколько раз предпринимала робкие попытки приблизится к молодому барону, дабы объяснить свое молчание и вернуть расположение Владимира. Но Анна была встречена так холодно и высокомерно, что отступила в испуге. В обращении молодого барона появилась надменность к занимающей не своё место дворовой. А крепостная красавица спрятала свои переживания под привычной маской довольства и почтительности, доверяя свои печали лишь подушке. Теперь Владимир почти все время до отъезда проводил у Долгоруких, возвращаясь в поместье вечерами. Даже после представления, когда Иван Иванович вместе с ней принимал поздравления и похвалы игре и прекрасному голосу юной воспитанницы, офицер сказал отцу несколько банальных вежливых фраз об успехе пьесы, старательно избегая взглядом актрису, и весь вечер не отходил от невесты. Лизанька светилась от счастья рядом с красавцем-женихом, на которого были обращены восхищенные взгляды многих барышень, да и их маменек. Анна же, покорно стоя рядом с “дядюшкой” и, слушая комплименты постановке и своему выступлению от гостей, украдкой наблюдала за парой. Княжна была прелестна: высокая, стройная, живая. Барышня смотрела на спутника с нескрываемым обожанием, а на окружающих дам с гордостью. Владимир был безукоризненно учтив, заботлив и, казалось, нежен со своей нареченной. В день отъезда старый барон и дворовые попрощались с Владимиром во дворе, Иван Иванович обнял юношу, благословив в дорогу. Аня глазами полными слез смотрела на проводы из окна своей спальни. И только когда силуэт всадника скрылся за поворотом, позволила себе горько разрыдаться. В ее сказке о барышне - крестьянке не будет счастливого конца.