Прыжок в бездну

      Я взяла следующую фотографию и положила рядом. На меня смотрела сама хозяйка поместья. Никакого труда не составляло поймать её взгляд. Она всегда смотрела прямо. Казалось, она заглядывает тебе в самую душу. Иногда серьезно и изучающе, иногда с полуулыбкой и снисходительно. Она всегда выглядела безупречно и изящно. Амира Ревера       Пришел день, когда годами устоявшиеся правила нашего дома претерпят изменения. Из-за человека. Жертвы, открывшей врата, инструмента идеально подходящего для ритуала, еды. Немыслимо. Что ж, оставалось надеяться, что Авриэль наиграется со своей смертной, а потом ей можно будет стереть память и отпустить, предварительно вкусив её души. Или она умрет. Люди ведь такие хрупкие. Но почему-то не она. Сколько раз за этот короткий месяц девчонка была на границе смерти, но так и не преступила её. Что же было упущено? Неужели сила её души так велика, что может противостоять смерти? Невозможно.       Она не была обычным человеком, это уж точно, но в то же время и была самой простой смертной. Её силу мне, возможно, еще предстоит понять. Все же люди иногда удивляют. И то, что её обучала Хранительница Границы, не могло пройти бесследно. Память вернется к ней, и я решу, чем она может быть полезна семье. А пока, пусть играют в свою любовь.       Пора было объяснить ей здешние правила, и узнать её поглубже. Я позвала Авриэля и сказала, чтобы он привел девчонку. С ней у нас намечался интересный разговор.       После того, как Серпина села в предложенное кресло и сложила руки на коленях, я вгляделась в неё. Мне была не интересна её внешность. Оболочка вторична, а вот то, что внутри, для таких, как мы, имело наибольший вес. Я чувствовала волнение Авриэля за дверью, он не ушел далеко, но поставь я целью убить её, он бы не успел даже войти в комнату.       — Ты должно быть удивлена, что я пригласила тебя? — я посмотрела на неё в упор, и она ответила мне тем же. Любопытство в её глазах позабавило меня.       — Нет, — она качнула головой и задумчиво коснулась ниточки шрама на лице, выдавая свое волнение. «Правильно волнуешься, детка. Кто бы там тебя не обучал, но ты не ровня мне. Не обольщайся на мой счёт. Малейший намек на опасность с твоей стороны и ты будешь лежать со сломанной шеей у моих ног».       — Так уж получилось, что ты знаешь, кто мы, — я смотрела, как она молча кивнула в ответ, и продолжила говорить. Но этот разговор всего лишь ширма для моих действий. Мы вполне могли бы посидеть и молча. Я легко проникла в её сознание. Незаметно, исподволь.       Немного задела её прошлое, но там нет ничего, что заинтересовало бы меня. Прошлая жизнь тщательно изменена, воспоминания только общие. Детство, юность, семья, работа изначальны, а дальше все сглажено. Ровное белое пятно. Она помнит, что на этом месте была тюрьма и пытки, но не более. Эти воспоминания не терзают её. И даже знание о том, что там было нечто ужасное, не беспокоит, а принимается как данность. Чистая работа, я узнаю почерк. Я всегда восхищалась тем, как он умеет это делать, даже у меня бы так не получилось.       — Поскольку тебя выбрал Авриэль, ты теперь часть этой семьи, — я посмотрела, как она опять молча кивает, и вдруг решила немного позабавиться, выбить почву у неё из-под ног.       — Можешь называть меня матушкой, если хочешь, — её реакция удивляет, она выпрямляется, пытается пронзить меня взглядом.       — Нет, — говорит она тихо, но твердо. — Я не стану этого делать.       — Это твое право, — я разыграла притворное удивление. — Но все же, почему?       — Моя мать мертва, — она опускает глаза и вздрагивает, а на поверхность всплывают воспоминания о её матери. — А больше я никого так не назову.       — Кажется, я понимаю, что нашел в тебе Авриэль, — и здесь я не лукавлю. В девчонке стержень явно из стали. — Он пояснит тебе правила этого дома. Те, которые нарушать не стоит ни под каким предлогом.       Она опять кивнула, а я продолжила свое исследование. Дальше воспоминания скрыты. Их охраняет странная печать, я не видела таких раньше, ставил явно не человек. И от нее веет жизнью, нет, даже не так — Жизнью с большой буквы. Одна из причин, что не дает ей умереть? Этот период, скорее всего связан со временем пребывания в одном интересном месте под названием Граница. Даже если бы она отрицала это, правду я уже выяснила. Она безошибочно назвала атрибуты Хранительницы, и это была ещё одна причина, почему я согласилась принять её в семью.       — Тебе может показаться, что я излишне жестока. Что ж, возможно, так и есть, — еще немного времени, чтобы изучить её доскональнее. — Строгое следование правилам позволяет нам выжить. Сохраняет наше существование в тайне. За их нарушение я наказываю. Для того, чтобы сыновья не забывали, почему мы скрываемся. Никто не должен подозревать о нашем существовании.       — Они ведь не родные вам, — я вижу её волнение. Или это всего лишь любопытство?       — Они не родные мне, это правда. Но ближе друг друга у нас никого нет. Мы связаны узами намного более тесными, чем семейные, — и это действительно так. Наши узы разорвать очень тяжело. Но, к сожалению, не невозможно.       После времени, скрытого печатью, ничего интересного. Все, как в саване, ничего яркого и значительного. Видимо, это действие медикаментов, что отравляли её и держали сознание в тумане. Мучали и не давали обрести себя, а Печать не давала умереть. Хотя она много раз была на грани. Нам пришлось снять этот саван, очистить её кровь и разум. Это было непременным условием договора с Алоисом. Жертва должна была быть добровольной, а затуманенный разум не имеет ничего общего с доброй волей.       — Ты знаешь, как мы питаемся, — она вздрагивает, но взгляд не отводит. — И ты должна поклясться, что ты никак не выдашь девушкам-донорам, для чего они здесь.       — Вам никогда не бывает их жаль? — её непосредственность забавляет.       — Мы не убиваем их, — я пренебрежительно махнула рукой. — Домой они возвращаются абсолютно здоровыми. А моя жалость может обернуться опасностью или смертью для моей семьи. Скажи, напади на твоих овец и на твою семью волки, кого бы ты защитила в первую очередь?       — Но ведь не все вернулись домой, — она даже подалась вперед, чтобы не пропустить не единого моего слова. Интересно, кто ей рассказал? Впрочем, это могла быть только Лиэль, что так забавно мечется по поместью, играя в детектива.       — Лишь одна, — я тяжело вздыхаю, вспоминая свою оплошность. Нужно было его выслушать тогда, но я решила, что это все несерьёзно. — Несколько лет назад я поддалась эмоциям и забрала большую часть души у избранницы Рэми. И мой сын мучается до сих пор. Поэтому я избегаю эмоций, ты ведь знаешь каково это, ничего не чувствовать?       — Знаю, — она все же отвела глаза, рассматривая теперь обстановку комнаты. Но вдруг её взгляд опять устремляется на меня, и она задает вопрос застающий меня врасплох:       — Любили ли вы когда-нибудь?       Я горько усмехнулась. Интересно, что изменит мой ответ в её картине мира.       — Иногда долг превыше любви. И как бы не рвалось сердце, ты будешь делать, что должна, а не то, что оно тебе говорит. Потому что выбора нет. Потому что на тебя надежда, ты столп, основа, ось, что держит весы. Твоя любовь неуместна, твои чувства ничтожны. И ты приносишь их в жертву своему долгу. — На сей раз мой ответ честен. И девчонка улыбается, глядя на меня. Неужели она чувствует мою игру и способна отличить правду от лжи? Чему все же научила её старая ведьма?       Невольно Серпина все же вызывает во мне тень уважения, но она всего лишь человек, и до нас ей далеко.       Самое интересное в ней — душа. Она изменилась с того времени, как попала в поместье. Огонь её души теперь совсем другой. Ярче, ослепительнее и в постоянном движении, замысловатом танце. На миг мне кажется, что он разделяется, но потом опять сливается в одно. Странно. Она ведь всего лишь человек. Или уже нет?       — Запомни, теперь ты член семьи, но если ты будешь создавать проблемы, пострадает Авриэль.       Ещё долго после её ухода я сидела и раздумывала над тем, что увидела.

***

      Они молча спускались по лестнице, взявшись за руки. Им нравилось это прикосновение, и они наслаждались им. Мужчина чувствовал волнение спутницы, оно было густым, плотным, и она начинала мелко дрожать. Он потянулся к ней своим спокойствием и почувствовал, как её сердце начинает замедлять свой бег.       Лишь когда они вышли в сад, Серпина повернулась к Авриэлю и, вынырнув из своей задумчивости, спросила: — Можно ли как-то защитить свое сознание от вмешательства асуров?       — Прямому приказу человек не сможет противостоять, — Авриэль встревожено смотрел на девушку. — Но можно скрыть эмоции, память, мысли. Что сделала Амира?       — Разговор был только предлогом, — Серпина задумчиво коснулась шрама на лице. — Она проверяла меня, я чувствовала её присутствие в своем сознании. — Девушка вздрогнула, вспоминая свои ощущения.       Авриэль прижал её к себе и поцеловал в макушку.       — Я научу тебя.