Прыжок в бездну

      — Когда Даниэль проектировал поместье, он предусмотрел множество тайных переходов, комнат и ниш, — Авриэль открыл верхний ящик стола и достал оттуда кристалл на цепочке. — Наш образ жизни заставляет многое скрывать.       Камень блеснул отполированной гранью. Мужчина подошел к каминной полке и опустил кристалл в специальное углубление.       Какое-то время ничего не происходило, но затем послышался приглушенный шум, и часть стены слева от камина пришла в движение с тихим шорохом.       — И это не единственная дверь в тайну? — Серпина смотрела в приветственно чернеющий проём, слегка хмурясь. Подземелья не вызывали в ней теплых чувств. Страх волной прошел по телу, вызывая дрожь, и угнездился внутри. Спускаться вниз не хотелось.       — Не единственная, — Авриэль приобнял девушку за талию, ощущая её напряжение. — Кимэй сейчас спускается со стороны библиотеки.       Серпина поглубже вдохнула, как перед прыжком в холодную воду, но так и застыла на месте.       — Доверься мне, — Авриэль крепче прижал её к себе. Ледяные пальцы девушки легли в его ладонь в поисках поддержки. Он чувствовал отголоски её страха, но как только они шагнут в темноту, страх станет сильнее. Мужчина не гасил её эмоции, не успокаивал, он просто держал её в объятьях, просто согревал её руки, просто ждал, когда она решится.       Серпина ещё раз глубоко вдохнула, сжала его пальцы и шагнула в темноту. Освещение отсутствовало в принципе, длинный спуск в абсолютной темноте требовал от девушки всей её выдержки. Она все плотнее прижималась к Авриэлю, всё крепче сжимала его руку.       Девушка внезапно остановилась. До конца их пути оставалось преодолеть примерно половину лестницы. Страх захватывал Серпину всё сильнее. Она зажмурилась до цветных кругов перед глазами. «Это всего лишь лестница, всего лишь подвал, я не одна». Авриэлю болезненно хотелось укутать её в свои эмоции, поделиться своей уверенностью, успокоить, но он только наблюдал. Всё, что он мог себе позволить сейчас, это переживать её кошмар вместе с ней, наблюдать со стороны и просто быть рядом.       Робкий шаг вниз на ещё одну ступеньку, ноги подкашивались, тело мелко дрожало, пропуская через себя эмоцию, которая никогда её не покидала, просто прячась в глубинах подсознания. Ещё шаг, и ещё, и ещё. С каждым движением вниз ей становилось легче, стихала дрожь, походка становилась увереннее, дыхание успокаивалось.       Он едва не наплевал на всё и уже было потянулся к ней своими эмоциями, как внезапно ощутил, что её ужас блекнет. Она сделала робкий шаг, и напряжение схлынуло. Она справилась.       Помещение за очередной дверью оказалось светлым и просторным, что никак не вязалось с образом подземелья. Лампы дневного света тянулись по потолку, бесшумно работала вентиляция, нагнетая чистый воздух определенной температуры, слышалось приглушенное пиканье медицинских приборов. Чтобы попасть в основную часть помещения, нужно было пройти через ещё одну дверь, абсолютно прозрачную и совсем не мешавшую обзору.       — Это ты хотел мне показать? — Серпина обернулась к Авриэлю, сознательно отворачиваясь от прозрачной двери. Но тут створки распахнулись.       — Все в порядке, заходите, — Кимэй сделал приглашающий жест и отошел в сторону. Вирамиен Ревера       В галерее я мог находиться часами. Сидеть на одном месте, глядя в пустоту. Так безопаснее для всех, мои эмоции в этот момент слабо поддаются контролю. Однажды меня застала здесь Лиэль. Я не услышал её шагов, настолько был погружен в себя, опомнившись лишь, когда девушка стала оседать на пол в глубоком обмороке.       Отчаяние и тоска теперь мои постоянные спутники. И время не способно притупить ту боль, которую я ощущаю.       Во всех своих бедах виноват был я один, как бы братья не пытались убедить меня в обратном, взять на себя часть вины. Мои решения, неосторожность, поспешность привели к катастрофе. Винить некого, я был беспечен. Поверил мечте и ошибся. Будь у меня больше времени или действуй я не под влиянием захлестнувших меня эмоций, то возможно, все сложилось бы иначе.       Но тогда мне тяжело было мыслить здраво. Что дало мне ложную надежду на взаимность? Что заставило меня вывалить на голову неподготовленной девушки правду? Какая иллюзия владела мной тогда? Сейчас я понимаю, что поступил непростительно. Сейчас я понимаю, что испуг и отторжение её были вполне ожидаемы. Сейчас я понимаю…       Поздно.       Я не смог защитить её, не смог укрыть, обезопасить, и это терзало меня едва ли не сильнее.       Всё что было после — долгие годы агонии, горькие и изматывающие. Годы, когда я пытался бороться с неумолимой действительностью, когда надеялся, верил, обжигался, падал, но шел вперед, пытаясь что-то сделать, предпринять, найти выход. Каждый раз я натыкался на глухую стену, каждый день был борьбой, но я упорно шел вперёд, не теряя надежду.       Вот только всё чаще меня накрывало отчаяние. И год назад я совершил то, что в здравом рассудке совершить был не способен. Тогда я потерял последнюю надежду.       Сейчас я всё чаще задавался вопросом, что чувствовал, вонзая клинок в сердце Эмили. Ответа я не знаю. Все, что произошло, я могу вспомнить в мельчайших подробностях, только эмоций в памяти не осталось. Я не помню их и ощущаю это как предательство.       В тот самый момент я готов был последовать вслед за ней, но Кимэй решил за меня.       Подойдя ближе к одной из картин и сдвинув неприметную панель, я набираю простенький код. Картина сдвинулась, открывая проход. Поместье полно тайных ходов, комнат и ниш. Там скрыт совсем другой мир, отличающийся от позолоченной обложки.       Мои шаги бесшумные, и свет мне не нужен. Я спускаюсь по ступеням вниз, привычно касаясь рукой стены, за долгие годы камень отполирован до зеркальной гладкости. В конце пути меня ждёт ещё одна дверь. Это помещение раньше служило другим целям. Прислонившись лбом к прохладной поверхности на ощупь набираю еще один код. Дверь открывается, и глубоко вдохнув, я делаю шаг навстречу ослепительному свету.       Я редко прихожу сюда один. Чаще всего я спускаюсь сюда вместе с Кимэем. Вот и сейчас он проверяет показания приборов, что-то записывает. В углу, на своем обычном посту, застыв как изваяние сидит Эйвери. Она не отлучается из этого помещения почти год, ночуя в смежной комнате. Как бы всё не обернулось, она получит щедрую компенсацию и покинет поместье с измененными воспоминаниями. Раньше она была горничной, а теперь выполняет роль сиделки.       Кимэй не один, рядом с ним Авриэль и Серпина. Я наблюдаю за ними из-за прозрачной двери. Зачем Авриэль привел её сюда? Неужели это было настолько необходимо? Они кажутся чужеродными в этом белоснежном, будто ледяном чертоге. Я чувствую эмоции Серпины, отголоски страха, но больше заинтересованность, немного смятение. Она внимательно слушает, что говорит Кимэй.       Посреди помещения стоит реанимационная кровать, а на ней опутанная проводами и трубками лежит девушка, навсегда забравшая моё сердце. Она настолько бледна, что кажется неживой, но датчики фиксируют биение пульса. Изменений в её состоянии нет, вот уже почти год оно стабильно. Ни разу она не пришла в себя, не открыла глаза.       Возможно, в момент удара моя рука дрогнула, но Эмили не умерла мгновенно. А Кимэй, вовремя оказавшийся рядом, смог её спасти. Не зря же у нас в доме полностью оснащенная операционная. Почему брат, уговаривающий меня не мучить ни себя не девушку, вдруг изменил своё решение, для меня до сих пор загадка. Но тогда он смог вселить в меня новую надежду, которая опять умирала под гнетом обстоятельств.       Серпина подошла к кровати и прикоснулась к руке Эмили. Зачем она это сделала, я не знаю, но мне показалось, что-то изменилось в комнате. Серпина обернулась к Эйвери и сказала что-то ей, на что сиделка удивленно округлила глаза, а потом робко улыбнулась. И тут Кимэй бросился к приборам, я ощутил его смятение, удивление, интерес.       Толкнув дверь я вбежал в комнату, не в силах сдержать свои эмоции. Я смотрел только на Эмили, краем глаза отметив, как сиделка, схватившись за голову, сползает на пол, а Авриэль подхватывает Серпину, прижимающую руку к носу, и из-под пальцев её стекает кровь. В ушах звенело от напряжения, и эмоции обрушивались на всех присутствующих.       Кимэй схватил меня за плечи и встряхнул, что-то прокричал, но все моё внимание было приковано к слегка порозовевшим щекам Эмили.

***

      Авриэль протянул девушке полотенце, смоченное в горячей воде. Серпина забрала влажную ткань и приложила к лицу. Она почти уже пришла в себя, только слегка подрагивающие руки и неестественная бледность выдавали её состояние.       — Прости, я не смог вовремя закрыть тебя, — Авриэль забрал полотенце и аккуратно оттер остатки крови с лица и рук девушки. О случившемся теперь напоминали только пятна на её белой блузке.       В голове Серпины роились десятки вопросов и предположений, но она задумчиво застыла, отрешаясь от действительности.       — Не молчи, — шепнул он, привлекая её внимание. Серпина вздрогнула и посмотрела на Авриэля, раздумывая, какой вопрос задать первым. Рука неосознанно коснулась шрама на лице, выдавая волнение.       — Он не специально, просто не контролирует себя, — мужчина чувствовал её смятение, интерес, волнение, напряжение, но девушка всё ещё молчала.       — Идём, — Авриэль взял Серпину за руку и повел к выходу из кабинета.       Он увел её в лес, где они до ночи бродили по тропинкам, разговаривая. Оказавшись в лесу, Серпина расслабилась, произошедшее в подземелье поблекло и уже не воспринималось так болезненно. Выслушав историю Рэми и Эмили, она задумалась, задала несколько уточняющих вопросов и, получив все ответы, успокоилась.       Присев отдохнуть под дубом, который они оба теперь считали мистически знаковым местом, девушка согревалась в объятьях Авриэля. И хоть её всё еще не отпускала подспудная тревога, она позволила себе раствориться в той нежности и покое, которыми он окутал её сознание. Серпина уснула, положив голову на плечо мужчины, и он ещё какое то время сидел, прижимая её к себе.       Домой он возвращался за полночь, Серпина спала, уютно устроившись на его руках. Разминувшись с Даниэлем у входной двери, Авриэль унес девушку в спальню, и когда он укладывал её на кровать, он услышал, как Кимэй зовет его.       «Пора».