***
— Почти всё, не дергайся, — Кимэй зафиксировал повязки на запястьях. — Ты слишком мало бываешь на воздухе, сходи на прогулку. — Да, папочка, — фыркнув, я отвернулась, на все мои вопросы о Даниэле его близнец отвечал молчанием, и это бесило, а ещё подтверждало моё предположение, что для Даниэля я была всего лишь строчкой в таблице его побед. — Готово, — Кимэй отвернулся, собирая медикаменты, отстраненный и холодный, едва ли обративший внимание на моё недовольство. Однако именно благодаря его стараниям я чувствовала себя вполне сносно. — Жду тебя к ужину в столовой, подносы в комнату тебе больше носить не будут. — С чего такая строгость? — повертев запястьями насколько позволяла эластичная повязка, я потянулась к книге, лежащей на другой половине кровати. — Просто прими это, — Кимэй вышел, оставив меня в комнате одну. — Прими это, слишком мало бываешь на воздухе, — передразнила я, глядя на книгу у себя на коленях. — Как же! Последние два дня раздражало буквально всё: необходимость большую часть дня находится в постели, тугая повязка на ребрах и эластичный бинт на запястьях, холодная отстраненность Кимэя, не отвечающего на вопросы. Даже погода за окном, какой бы она не была, вызывала лишь недовольство. Тихий стук в дверь вызвал очередную волну раздражения. — Войдите. — Как ты себя чувствуешь? — Серпина несла в руках очередную книгу, которыми она меня буквально завалила в последнюю неделю. Причём это была не беллетристика, а редкие коллекционные издания. Уж не знаю, как она сумела вынести их из библиотеки в таком количестве. — Если исключить то, что от такого количества чтения легенд и мифов разных народов у меня опухла голова, то нормально, — очередная книга заняла своё место рядом со мной, но я даже не посмотрела в её сторону. — Фотограф должен быть всесторонне развит и подкован во многих вопросах, — Серпина на мгновение замерла, прислушиваясь к бою часов. Странно как — их вообще здесь слышно. — Не думаю, что мне придётся фотографировать мифологических существ или вести с ними дела, — я фыркнула, старательно отодвигая от себя очередной талмуд, и хоть до завтрака было ещё целых два часа, я не собиралась проводить это время за чтением. Серпина задумчиво на меня посмотрела, а потом вдруг предложила: — Прогуляемся? — Пожалуй, — она, понятное дело, поведёт меня в лес, но всё же лучше, чем лежать в четырёх стенах или читать никому не нужные книги. С каких пор я стала такой ворчливой и излишне раздражительной? Одевалась я медленно, аккуратно продевая руки в рукава рубашки, натягивая джинсы, морщась от тупой боли в запястьях. Однако я решительно отказалась от помощи Серпины. Прогулка меня взбодрила, несмотря на то, что я передвигалась с улиточной скоростью. Свежий воздух и солнце после недельного заточения в четырёх стенах, отчасти добровольного, сделали своё дело и возвращаться не хотелось от слова совсем. Серпина всё же увлекла меня в лес, где мы спустя какое-то время набрели на небольшую полянку. Оставаясь в тени деревьев, мы присели отдохнуть прямо на прошлогоднюю листву, сквозь которую вовсю пробивалась сочная трава с пряным дурманящим запахом, скрывшая нас почти с головой. — Смотри, — Серпина вытянула руку вверх, указывая в небо, и я подняла голову. Вначале мне показалось, что над поляной парят огромные птицы, но спустя несколько минут я поняла, как ошибалась. — Ты видишь то же, что и я? — едва шевеля губами произнесла я, наблюдая, как в небе парят люди с крыльями. Более того, крылья были разных цветов. Они что же ангелы? Демоны? Потомки Икара? Нет, Икар был человеком, и его крылья были из перьев, верёвок и воска. Это галлюцинация, совершенно точно. Сейчас Серпина скажет, что ничего не видит, и я радостно уеду прямо на приём к психиатру. — Конечно. И нет, групповых галлюцинаций не бывает, — Серпина улыбнулась, глядя на моё ошарашенное лицо, и перевела взгляд вверх, на плавно снижающиеся фигуры. — У Даниэля крылья белые. Нет. Нет. Нет! Это просто невозможно. Противоречит всему, что я знала до этого. Может, я сплю? Уснула после того, как ушёл Кимэй, или всё же галлюцинация, может, и Серпина мне привиделась из-за этой странно пахнущей травы. Но тут девушка взяла мою ладонь и чуть сжала, привлекая моё внимание. Тактильных галлюцинаций ведь не бывает, или всё же бывают? — Не выдай себя, не думаю, что Даниэль будет в восторге, если узнает, что я рассказала тебе. Кивнула я машинально, а сама не могла оторвать взгляд от спускающихся ниже фигур. Вдруг Даниэль сложил крылья и камнем бросился вниз, моё сердце замерло, чтобы затрепетать где-то в районе горла. Чуть было не вскочив, я зажала рот рукой и зажмурилась. Но неизвестность оказалась страшнее и, распахнув глаза, я завороженно наблюдала за падением, как вдруг, у самых верхушек деревьев, Даниэль резко распахнул крылья и, несколько раз ими взмахнув, приземлился в дальнем конце поляны. Почти сразу к нему вернулся человеческий облик: крылья и хвост исчезли, волосы, до этого закрывающие спину, стали привычно короткими, кожа приобрела свой обычный оттенок. Следом приземлялись остальные, тут же меняя облик. Необычным для меня было видеть абсолютно разные цвета их крыльев, хотя кому я вру? Всё в них было необычным, загадочным и пугающим как всё неизвестное. Поляну они покинули довольно быстро, а мы с Серпиной так и сидели, она улыбалась, а я ошарашено молчала. — Почему ты просто не сказала мне? — вопрос прозвучал глупо, но наверное мне хотелось найти подтверждение своих мыслей. — Неужели ты поверила бы, скажи я такую несусветную чушь? — девушка поднялась, отряхивая одежду. — Никогда в жизни! — покачав головой, я поднялась вслед за ней. — Кто они такие? — Асуры.***
Была уже поздняя ночь, а уснуть я даже не пыталась. После возвращения в поместье мы ушли на завтрак, который я провела полностью поглощенная едой, узором на посуде и вышивкой на скатерти и салфетках. Поднять глаза я боялась. Нет, страшило меня не присутствие вокруг таинственных существ, а то, что невольным жестом или взглядом я себя выдам. Точно так же прошел обед и ужин, а все остальное время я провела погруженная в книги, которыми меня снабдила Серпина. Теперь я не пролистывала их бездумно, разглядывая шрифты и гравюры, теперь я с жадностью перечитывала по нескольку раз заинтересовавшие меня абзацы и изучала иллюстрации до рези в глазах. С каждой страницей во мне крепла единственная мысль. Бежать! Отбросив на кровать книгу, я поплелась к шкафу. Собрать вещи или бросить всё тут? В итоге в рюкзак я упаковала только дорогостоящую камеру, остальное же, сколь бы не было ценно, я решила оставить. Дороже жизни у меня, пожалуй, ничего не было. Даже психическое здоровье уже было под вопросом. Надев куртку и закинув рюкзак на одно плечо, я вызвала такси через приложение и стала следить по карте за приближением транспорта. Медленно. Чертовски медленно. Решив выйти из поместья и подождать машину у ворот, я покинула комнату и крадучись двинулась по коридору. Шаг за шагом. Главное не бежать, просто спокойно идти. В конце коридора открылась дверь, и я прижалась к стене, пытаясь скрыться за постаментом с очередной антикварной безделушкой. Девушка в светло зеленом халате, напоминающем больничную форму, прикрыла дверь и не оборачиваясь ушла в сторону лестницы. Я же трижды прокляла своё любопытство и почти бесшумно подошла к неплотно прикрытой двери, из-за которой доносился писк каких-то приборов. — Нет, Лиэль, ты совершаешь огромную ошибку, — прошептала я и потянула за ручку. — Где твой здравый смысл, когда он так нужен? Первый шаг вглубь комнаты дался мне с трудом. Легче ли был второй? Отнюдь. Но любопытство гнало меня вперёд. Я, как Розали из сказки, стремилась поскорее сорвать покрывало с таинственного дерева, манившего блеском самоцветов. Полумрак помещения контрастировал с призрачно светящимися мониторами. Мерное попискивание приборов, едва слышное дыхание спящего человека, лицо было плохо различимо в полумраке. «Посмотреть и тут же уйти, посмотреть и тут же уйти» — твердила я себе, стараясь дышать глубже. Последний шаг, и вот я стояла рядом с кроватью и не верила своим глазам. Рюкзак соскользнул с плеча и упал на ковёр с глухим стуком, следом из ослабевших пальцев выскользнул телефон, но всё это было неважно. — Эмили, — я рассматривала осунувшееся лицо единственного во всём мире дорогого мне человека и не могла поверить в то, что я вижу. — Что ты делаешь здесь, Лиэль? Я не слышала шагов, а моральных сил повернуться и посмотреть в глаза тому, кто стоял за моей спиной просто не было. Пусто, ни радости, ни тревоги, ни страха. Почему? Я ведь должна хоть что-то почувствовать! — Любопытство сгубило кошку, Лиэль…