***
— Мисс, вы меня слышите? — свет бил прямо в глаза, а затем на лицо легла кислородная маска. — Предположительно травмы грудной клетки и рук, в рентген-кабинет, — белый потолок с яркими люминесцентными лампами проносился надо мной. — Не двигайтесь, это всего лишь тугая повязка, вам повезло, родились под счастливой звездой, — медсестра тепло улыбается мне. — У нас мест не хватает, вас переведут в палату через несколько часов, доктор будет утром. Тишина нарушалась раздражающим писком приборов, он, кажется, становится всё громче, и я сползла с постели, чтобы найти медсестру. Кнопка экстренного вызова не работала, а может персонала просто нет на месте. Писк раздавался из-за ширмы, и я медленно шла к ней, опираясь по пути на спинку кровати. В помещение вбежал персонал: медсестра и, судя по одежде, врач. Ширма с противным скрежетом отъехала в сторону и я увидела девушку, сплошь опутанную датчиками. Подругу, которую так долго и безуспешно искала. Невозможно. — Займите свою кровать, пожалуйста, — на ходу бросает мне медсестра, и я успеваю схватить её за рукав. — Кто эта девушка? — Неизвестная, — бросает медсестра. — Ложитесь, не мешайте работать. — Я знаю её, — успеваю крикнуть, перед тем, как ширма занимает своё место. Сон пришел моментально, как только голова коснулась подушки. Меня не тревожит ни шум вокруг, не переживания, ни боль. Покой окутывает теплым покрывалом, даря краткосрочное забвение.16. Достаточно ль знаком ты с пустотой?
2 июня 2022 г. в 12:10
Мне было страшно. Неизведанное и новое всегда пугает, а процент нового за последнюю неделю взлетел до невообразимых высот. Я лежала на кровати рядом с Эмили и отчаянно соображала — не совершаю ли я сейчас ужасную ошибку. Рядом с кроватью напряженно застыл Рэми. Сколько он простоял так, не берусь даже предположить. С момента моего появления в комнате и по сию минуту он даже не шелохнулся.
— А если не получится? — я следила за тем, как Кимэй набирает в шприц неизвестное лекарство. — Я не попаду туда, куда нужно, или не найду её.
— Значит, ты просто проснёшься, когда действие препарата закончится, — Кимэй действовал уверено, но меня всё равно не отпускали сомнения.
Я повернула голову очередной раз — посмотреть на Эмили. С неё сняли все датчики и казалось, она просто крепко спит. Крепче сжав её холодные безвольные пальцы, так, что лежащий между нашими ладонями амулет врезался в кожу острыми гранями, кивнула Кимэю.
Это решение далось мне нелегко. После моего возвращения в комнату, я весь остаток ночи провела без сна. А кто бы уснул на моём месте? Но лишь только стрелки часов приблизились к шести утра, я отправилась на поиски Рэми.
— Ты ведь понимаешь, что это звучит как сказка? — вышагивая вдоль стены, увешанной картинами, я старательно пыталась уместить в голове факты, которые не поддавались никакой логике.
— Более чем, — Рэми сидел на одной из банкеток и равнодушно наблюдал за моими метаниями. — Но тут нет разницы, веришь ты или нет, всё это просто данность.
— Так, я понимаю, что ты тянешь на профессора философии, но объясни почему ты сам не сделал этого до сих пор?
— У меня нет души, а значит и доступа к тому месту, где она сейчас, — Рэми терпеливо объяснял мне все смущающие меня моменты, но в противовес его спокойствию я чувствовала смятение.
— Это безопасно? — я застыла и пристально посмотрела на Рэми, думая, что смогу распознать ложь.
— Нет! Это небезопасно! — к нам стремительно приближался Даниэль. — Что ж ты не скажешь ей, что она умереть может? Так просто обменять одну душу на другую, не так ли?
— Это не обмен, — Рэми покачал головой и тяжело вздохнул. — Тело живо, значит есть шанс собрать осколки души воедино. Мы говорили с тобой об этом.
— Мы не знаем наверняка, — Даниэль мотнул головой. — А пыльные книжонки Кимэя могут лгать.
— Они не лгут, Гро был свидетелем подобного, он не заинтересован и лгать ему нет смысла, если он говорит, что это возможно, я ему верю.
— А меня ты спросить не хочешь? — фыркнула в сторону Даниэля и сделала шаг к нему, его выходки раздражали меня не на шутку. — Или мнение людишек тебе не интересно? Я, знаешь ли, тоже не пустое место. Эмили моя подруга, и если есть шанс вытащить её с того света и не умереть при этом самой, я использую его.
Даниэль замер на несколько мгновений, вглядываясь в моё лицо. А потом вдруг удивил меня произнеся:
— Я понимаю твой выбор, но принять не могу. Твоя жизнь и благополучие мне дороже, и я не оставлю попыток переубедить тебя.
Он и вправду не оставлял, но после каждого разговора с ним, моя уверенность, что я поступаю правильно, только крепла.
— Как ты себя чувствуешь? — пока я была погружена в свои мысли, Кимэй успел ввести мне препарат и уже заклеивал место укола лейкопластырем.
— Нормально, — я пожала плечами, прислушиваясь к своему абсолютно неизменившемуся состоянию. — Ничего нового или необычного.
Стоило только мне замолчать, как я почувствовала, что амулет стал разогреваться, и когда тепло переросло в обжигающий жар, и я попыталась разжать пальцы, меня будто выбросило из тела. Я смотрела вниз на себя, лежащую на кровати рядом с Эмили, на Кимэя, проверяющего мой пульс, на Рэми, внезапно отвернувшегося к окну.
Меня наполняла лёгкость, но вместе с тем я отчетливо видела множество нитей, связывающих меня с телом. Разноцветные, они ярко сияли и тускло мерцали, а кое-где серели оборванными прядями. Касаясь их бесплотной рукой, я ощущала согревающее тепло, обжигающий жар, легкую прохладу или сковывающий мороз, иногда электрический разряд, а серые пряди отзывались пустотой, пугающей и глубокой.
Тело Эмили опутывало лишь несколько нитей — едва мерцающих. Казалось, их может затушить даже легкое дуновение ветерка. Я потянулась к ним. Было ли это моей ошибкой или счастливым стечением обстоятельств, но едва я прикоснулась к ним, как с невообразимой скоростью полетела по тоннелю, стены которого пестрели кадрами из моей жизни.
Свист в ушах сменился нестерпимым ультразвуком, после которого наступила внезапная тишина. Тоннель окончился и я повисла в пространстве, сплошь окутанном туманом. Не было ни верха, ни низа. Ноги не чувствовали опору, лишь истончившиеся нити, опутывающие меня и скрывающиеся в тумане, гасили зарождающуюся панику.
Вдруг правая ладонь ощутила усиливающееся тепло. Поднеся её к лицу, я увидела очертания амулета, будто он оставил ожог на моей руке. Пространство вокруг стало наполняться неясным шумом, который перерос в гул, сравнимый с пчелиным жужжанием. Хотелось зажать уши, но с бесплотными руками это было бесполезно.
— Приш-ш-шла, — звук человеческого голоса поверг меня в панику. — Тебе не мес-с-сто…
Знак на руке засиял ярче, и вдруг из тумана появилась нить и коснулась моей ладони.
— Не-э-эт, — взревел голос, оглушая. — Плата. Мена. Ценнос-с-сть.
Нить тем временем заполняла ладонь, скручиваясь, переплетаясь, повторяя очертания амулета, принимая его форму. А я отчаянно надеялась, что эта нить — то, зачем я сюда попала, и мне удастся вернуться живой и невредимой.
— Отдай плату, — голос стал тише, но всё равно почти оглушал. — Иначе тут будеш-ш-шь.
— Что? Какую плату ты хочешь? — у меня не было ничего и я не могла предположить, чего же потребует пустота.
— Память, мыс-с-сли, чувс-с-ства, — туман сгущался и стал почти осязаем, передо мной замелькали нечёткие образы, в которых я с трудом узнавала моменты своей жизни. Как часто мне хотелось забыть обиды, боль утраты или поражения, изгнать тоску. Но перед моими глазами проносились только радостные моменты. Бережно хранимые мной, те, в которых я черпала поддержку и вдохновение, те, благодаря которым я делала следующий шаг.
— Стой! — воскликнула я, и образы замерли. В руке я ощущала тяжесть, последний конец нити завершил узор, а передо мной застыл туманный образ Даниэля. Насколько равноценным будет этот обмен? Почему нет? Чувства, крепнущие во мне с каждым днём, но ещё не пустившие корни слишком глубоко, или душа единственного близкого мне человека?
— Принимаю, — голос стал отдалятся, а перед моими глазами таял образ Даниэля. — С-с-сделка соверш-ш-шена.
Меня будто резко дернули или толкнули, и я провалилась в темноту, судорожно сжимая в ладони сплетенный из нити души амулет.