За Солнцем Луна стоит

Первый звоночек, который заставил меня напрячься — письмо Якуба. Проснувшись утром от того, что Кеша чуть не выцарапала мне глаза, я сонно уставилась на маленькую записку, прикрепленную к её лапке. Отвязав бумажку, почесала в благодарность ворона, за что получила укус за палец. Птица, пару раз каркнув, уселась рядом на постель, туда-сюда мотая головой и чуть ли не прыгая по мне попрыгунчиком. На бумаге размашистым и нервным почерком, судя по прыгающим словам, были всего две напрягающие строчки. «Держись подальше от темноты, но тень держи рядом с собой», — вот, что там было. Перечитав ещё несколько раз, пыталась вникнуть в смысл, только в голове гулял ветер и перекати-поле. Сфокусироваться толком я так и не смогла. Запустив руки в волосы, взъерошила их, пытаясь взбодрится. Подойдя к зеркалу заметила темные круги от недосыпа и вечных переживаний. Переодевшись и умывшись, я отправилась к Дайе-Хатун, прихватив при этом исписанные листы бумаги с заданиями по арабской письменности, которые мне дали вчера. Стукнув в дверь, зашла в кабинет. Несмотря на раннее утро, хазнедар уже была по уши в работе. Иногда мне становилось даже жаль эту женщину, потому что столько работы, мне кажется, было только у повелителя. Она управляла всем гаремом, то есть счета, одежда, питание, развлечения и другие дела были именно на руках у Дайе. Да, безусловно, Валиде-султан тоже имела свои обязанности, но зная любовь хазнедар к своей госпоже, я не думаю, что та давала повода для беспокойства и личного вмешательства. Даже не взглянув на меня, женщина, махнув рукой, указала на свободное место на столе, куда я и положила ещё одну стопку бумаг со своими заданиями. Бедная Дайе. — Дайе-Хатун, я могу идти? — Она быстро бросила взгляд, задержалась на моем лице. — Ты выглядишь уставшей, все в порядке? — Женщина отложила бумажки и потёрла переносицу. — Просто немного устала писать все за одну ночь, — качнула головой, мило улыбнувшись, — вот и не выспалась. — Там в нижнем шкафу травы, попроси Шекера-агу их заварить в чай, скажи, что для меня. Выпей и должно ненадолго помочь взбодриться. Я с благодарностью поклонилась и пошла рыться в ящиках. В самом низу нашла голубой моток ткани с какими-то приятно пахнущими травками. Захотелось узнать, что это такое, но ходячей энциклопедии под именем Халиль рядом не было. А жаль! Дайе кивнула, заметив его в руках. Чтобы не отвлекать женщину от работы, я тихо пошла на кухню. Хоть и было утро, там кипела жизнь. Толкнув тяжёлую дверь, вошла в просторное помещение, похожее на показанное в сериале. Единственное различие было в размерах. Эта кухня была гигантской! Темно-синяя плитка с красно-белыми узорами украшала комнату. Вдоль стен стояло куча шкафчиков с разными банками, травами и бутылками. С другой стороны столешницы, где были маленькие вставленные во внутрь плиты. Мне сразу вспомнился дом в прошлой жизни, когда я вместе с мамой готовила на кухне различные блюда. Было спокойно и создавалась особая атмосфера уюта. Здесь же было точно также. В комнате находилось несколько поваров. Самый пухленький из них был Шекер-ага. Темные усы под носом и красные щеки придавали ему вид особо старательного человека, любящего свою работу. Заметив меня, он удивлённо спросил: — А ты чего тут делаешь? —  поздоровавшись, показала ему травы. — А, понял-понял. Посиди тут, Хатун, скоро для Дайе будет готов чай, пусть слегка остынет, и потом отнесёшь. Я села на диванчик, стоящий рядом. Принялась наблюдать, как Шекер, отдав кому-то мешочек, начал собирать тарелку с завтраком для членов Османской династии. Мой живот, со вчерашнего вечера не думавший даже о еде, громко заурчал. Покраснев, заметила, как Шекер, широко улыбнувшись, подозвал к себе. — Ты поди голодная, на вот, оценишь новый рецепт каши, — сунув тарелку с остывшей похлебкой какого-то мутного цвета, подозрительно прищурилась, но попробовала творение кулинара, — как тебе? — Соли не хватает, — было не так ужасно, как я думала, всё-таки мужчина прекрасно готовил, — попробуйте добавить сахара и соль, а то вкус совсем не ощущается. Мужчина потрогал свои усы и кивнул себе. Я же ела и смотрела, как он продолжает работу, параллельно что-то комментировала и помогала. Мужчине, должно быть, скучно проводить здесь все время за готовкой. Единственное развлечение на кухне — это карты с Симбюлем. Вся прислуга знала, чем занимаются мужчины после работы вечером, но никто ничего не говорил, потому что как говорится: «Чем бы дитя не тешилось, лишь бы не плакало!». Шекер был добродушным мужчиной, который порой тихонько подкармливал девчонок из гарема. У него была хорошая репутация и его любили многие. Меня он тоже часто угощал, поскольку я всегда слушалась строгую Дайе и была под её строгим надзором, из-за чего многие считали меня доброй и правильно воспитанной девочкой. Мне же было это на руку. — А ты не плохо разбираешься, дитя, — ага усмехнувшись, достал из шкафчика красное яблоко и вручил мне, — чтобы сил набиралась побольше! Подмигнув, он поставил на поднос чашу с чаем и завтрак для меня и Дайе. Попросил не уронить, а после вернулся к готовке опять, ругаясь на какого-то новенького повара. Я тихо зашла в комнату к Калфе, и мы вместе позавтракали. Женщина проследила, чтобы я выпила этот приятно пахнущий, но такой горький чай, и дала один день отдыха. Решив не терять время зря, отправилась к Хюррем-султан, но подходя мимо гарема услышала чьи-то крики. Суть спора я так и не поняла, потому что прибыла уже под конец перепалки, но отчётливо увидела рыжую макушку и Айше-Хатун. Я стояла за проходом, тихо нагнувшись вперёд, подсматривала за девушками. — Что ты тут делаешь? — Резко подпрыгнув, заметила строгий взгляд Ибрагима-Паши. В его глазах за суровостью были заметны веселые огоньки злорадства и какого-то еле заметного превосходства. — Наблюдаю, Паша, — поклонившись, снизу вверх посмотрела на него. Наглость — мое всё. Я не видела смысла строить из себя дурочку рядом с этим человеком, который видит меня и мои мотивы насквозь. — Любопытство до добра не доведёт. Не стоит смотреть за всеми, словно крыса. — Просто смотреть и наблюдать — это разные вещи, Паша, — за крысу он ещё ответит когда-нибудь, — когда смотришь, не думаешь, что люди делают и чувствуют. А когда наблюдаешь — анализируешь и делаешь выводы. Тот, кто владеет информацией, может владеть миром. — А не сильно ли у тебя язык острый? Учить меня вздумала? — Мужчина нахмурил брови и наклонился к моему лицу. — Дружба с Хюррем-султан ударила в голову? Сумасшествие через воздух передаётся? — Открою секрет: лучше буду сумасшедшей, чтобы такие люди как вы, не обращали внимание на меня, а теперь мне пора. Всего хорошего! — Пока мужчина не понял смысла моих слов, быстро поклонившись, почти пулей проскользнула через него. Недавно Ибрагим вернулся спустя несколько дней отсутствия. Никто не говорил, куда он делся, но я знала, что мужчина отправлялся в Паргу, навестить семью. А после этого, стало известно о помолвке с Хатидже-Султан. Ибрагим-Паша вызывал у меня страх и желание убежать, хоть я и скрывала это. Он словно дикая пантера ждал косяков и моих ошибок, чтобы потом прыгнуть и разорвать в клочья за любую оплошность. Мужчина был дотошным и имел скользкий и Перский характер. Он прекрасно выкручивался из всех ситуаций и знал, какую маску нужно принять с тем или иным человеком. Такая поворотливость характера и пугала, и восхищала. Уметь держать лицо даже в самых сложных и стрессовых ситуациях он умел. Возможно, именно за его холодный ум и умение думать его и назначили Великими Визирем. Все было б хорошо, если б не его напыщенность. Получив новую должность, он, будто павлин, везде качал права и гордился этим. Рано или поздно с такими мыслями и развивается мания величия. «Кто задирает голову, тот много спотыкается», — вспомнила одну пословицу, которую часто повторял друг в прошлой жизни. Ибрагиму же, наверное, не нравилось, что какая-то мелкая пигалица вместо того, чтобы бояться, уважать и бежать от страха, лишь одаривала не самым приятным взглядом. Я видела этого человека насквозь, поэтому и не боялась его. Похоже, это било по его самолюбию, что он все время пытался где-нибудь подколоть или докопаться до мелкой пигалицы в виде меня. «Дядя, мне пять лет, отстань, пожалуйста», — думала я, пока бежала в сторону покоев Хюррем. Постучав, мне открыла Гюльнихаль. Заметив мой растрепанный вид, недоуменно посмотрела, но впустила в комнату. В детской на кровати лежала маленькая Михримах. Она тянула крохотные ручки вверх и что-то лепетала, а рядом сидел Мехмед и наблюдал за сестрой, но заметив меня, неумело встал на ноги и медленно пошёл, повторяя мое имя. — Вы выучили мое имя, Шехзаде! — Радостно улыбнувшись, я села на колени на пол, вытянув руки. — Вы такой молодец! — Ай-ла, — рассмеявшись, потрепала его за пухлую и тёплую щеку. Ох, Аллах, как же я люблю детей в этом возрасте! И даже то, что они капризничают, не отменяют того факта, что они такие мягкие и тёплые, как солнышки! — Главное, твоё имя он запомнил, а мое повторять не хочет, — еще одна служанка Эсма следила, как Гюльнихаль нахмурилась, но аккуратно и с легкой улыбкой потрепала его по волосам, — завтрак, должно быть, уже сделали, я схожу, проверю. Посидите с ними, ладно? Кивнув ей, девушка ушла на кухню, а я осталась вместе с Эсмой, взяв маленькую расчёску, аккуратно проводила по темно-каштановым волосам Мехмеда. Ребёнок сидел спокойно, наслаждался прикосновениями к макушке. В голове возникла шутка про вшей, но сдержавшись, чтобы не рассмеяться, лишь улыбнулась странным мыслям. Вдруг со стороны входа послышался стук двери об стену, выглянув с мальчиком и служанкой, застали разъярённую Хюррем. Наложница повелителя грозно смотрела в одну точку и кусала губы. — Мама! — Девушка, заметив Мехмеда, резко успокоилась, натянув на лицо маску доброй матери, и вытянув руки, наблюдала, как сын топает к ней. Вот и ещё один человек, прекрасно держащий себя в руках в обществе детей. — Привет, мой мальчик, — султанша кивнула, на наши поклоны, — а Гюльнихаль где? — Она ушла за завтраком, госпожа. Позвольте, не буду мешать, — я уже собиралась уйти, но Хюррем, мотнув головой, прервала. — Останься, — переведя дух, продолжила, — расскажи, как там Нигяр и Дайе? Усмехнувшись, я присела на место. Насколько помню, рыжая хотела переманить в начале сериала калфу на свою сторону, но Махидевран и Ибрагим мешали её планам. Поэтому такой вопрос не удивителен, так как я общалась с Дайе и Нигяр чаще всего. С Дайе я виделась каждый день по несколько часов, ведь она учила меня тем вещам, которые не я не до конца понимала в гареме. Например, письменность, которая упорно не поддавалась мне в изучении. А поскольку Калфа была на побегушках у хазнедар, то и общались мы очень часто. — Я бы не стала с ней связываться, — на мои слова Хюррем выгнула бровь, — Нигяр-калфа служит Ибрагиму. Она его уши и глаза в гареме. Везде следит и докладывает. Сегодня утром я видела, как Паша говорил с ней, — пришлось немного приукрасить. Все равно это правда, основываясь на знаниях из прошлой жизни. Просто узнает это Хюррем гораздо раньше, чем в сериале. От слов про Ибрагима, девушка вся скорчилась. — В этом дворце каждый второй готов сожрать заживо, — она фыркнула и мотнула рыжими кудрями, за которые уже потянулись ручки Мехмеда. — Да поможет вам Аллах во всех начинаниях. — Иншалла. Мы продолжили вести беседу, но уже на легкие и нейтральные темы, ждали возвращение Гюльнихаль с подносами еды. На самом деле Хюррем-султан была хорошим человеком. Ну, или она казалась мне сейчас таковой. Она полна решимости, амбиций и энергии, как солнышко окутывала лучами близких ей людей. Я несколько раз видела, как тепло и с заботой она относилась к своим пока двум детям. Мехмед купался в ласке матери, а маленькая Михримах счастливо смеялась на его иногда корчившееся от поцелуев матери лицо, прося обласкать и её тоже. Такая искренняя любовь к детям меня умиляла и заставляла проникаться к женщине уважением, потому что русская могла быть не только такой, но и хитрой особой. Её подозрительность и ненормальная забота иногда доходила до того, что она нескольких служанок просто вышвыривала из своих покоев, потому что не доверяла их работе. «А вдруг они навредят моим детям?!» — как-то истерично кричала Хюррем. Хоть я и спасла её сына из пожара, первые дни на служении, она присматривалась ко мне, наблюдала пристально, как я вожусь с Мехмедом. Узнав, что я могу говорить на русском, кажется, ещё больше удивилась. И судя по всему, приняла меня в свой круг «русских», куда входила Эсма и Гюльнихаль. Девушка напоминала лисицу, этакую кицунэ из японской мифологии, не только по характеру, но и по внешности, благодаря её огненно-рыжим волосам. Она была красива, но отличалась от той внешности, которую привыкли видеть здесь люди, так сказать, присутствовала особая изюминка, которая и привлекла внимание повелителя. Если одни девушки в гареме все были либо писанными красавицами из каких-то европейских стран, то были и не особо привлекательные (по мнению Сюмбюля) девушки, которые в основном выполняли роль уборщиц. Как я слышала, Валиде — султан относила Хюррем именно ко второму типу. Хюррем не была своей копией из сериала. Она обладала чисто славянской внешностью. Круглолицая, с еле заметными веснушками по всем щекам и лбу. Небольшой нос и огромный лоб. Единственное, что выделяло её кроме волос — это глаза. Её пронзительные большие голубые глаза, с хитрым взглядом, лишь добавляли загадочности и надменности в её образ. А мимика лица постоянно менялась: то радость, то злость, а то и печаль. На мой внимательный осмотр внешности она как-то смутилась, но продолжила спокойно завтракать. Невольно, я взглянула на её сына, который больше, конечно, походил на отца, но тоже имел черты матери. У ребёнка были темные глаза, в отличие от родителей, и темные волосы. Видимо, османская кровь династии даёт о себе знать. Мальчик отличался уже в таком малом возрасте тягой к новому. Может, года через два-три я смогу начать помогать ему в образовании, ибо такое любопытство нужно направлять в правильное русло с самого раннего детства. Также, наследник отличался заботливостью, часто наблюдал за младшей сестрой и любил с ней играть в ладушки, которым научила его я. Мне было искренне жаль его в сериале, поэтому желание помочь и сберечь этого ребёнка было искренним. Как-то спросив у Хюррем, я узнала, что Шехзаде родился раньше положенного срока, видимо из-за отравления Махидевран. Недоношенный Мехмед имел слабое здоровье, что тоже нужно взять во внимание. Но даже при этом, он был достаточно крупным в своём возрасте, видимо, Хюррем хорошо питалась перепелками во время беременности. Я выпросила у Халиля все возможные баночки с мазями и лекарством, спрятала их в ящик в детской. На вопрос Гюльнихаль, откуда это у меня, сказала про близкого друга-врача. Служанка посмотрела содержимое и удовлетворенно кивнула, не находя в этих вещах ничего подозрительного. Меня дернули за волосы, и я тут же выбралась из мыслей. Мехмед сидел на коленях Хюррем и дергал за косу и меня, и её. Оглядевшись, я заметила, что достаточно засиделась у госпожи, поэтому попрощавшись, отправилась к Валиде, узнать как там Мустафа. Служанки, стоявшие около покоев, сообщили, что Валиде-Султан ушла недавно. Пожав плечами, я вернулась к себе, читать дальше свои книжки от Якуба. В комнате была открыта форточка, чтобы нагулявшаяся Кеша смогла вернуться. Майский свежий воздух заполнял помещение. Сев за стол, наткнулась на брошенную записку от Якуба. Перечитала ещё раз, но так ничего и не поняла. Не знаю, сколько просидела за книжкой, но меня сильно увлекла история про одну ведунью и умения гадать, смотреть в будущее с помощью карт таро. Вдохновившись, я взяла свои самодельные карты в руки, пыталась повторить написанный обряд в книжке. «Перевёрнутая башня-отрицание происходящего и кризис. Плохая карта, несущая в себе негатив и разрушение», — прочитала описание выпавшей карты. Посмотрев на догорающее пламя в чаше, заметила, что стояла уже глубокая ночь. Взяв в руки источник света, отправилась в крыло помещений, где лежали все запасы свечек, подушек и различных бытовых предметов. Спать одной в темноте этого замка было тяжело, особенно со странными снами тут ещё чуть-чуть и точно сойдёшь с ума. Во дворце было оглушающе тихо, обитатели спали в такое позднее время. Слышен был еле заметный звук тресканья горящих факелов. Темные коридоры лишь придавали дворцу вид тайны и мрака. Я поежилась от мерзкого ощущения, резко обернулась назад, в сторону гарема. Оттуда исходила злая энергия, жажда крови и мести. Интуиция орала, чтобы я немедленно бежала в ту сторону, но здравый смысл в глубине души противился этому. — Шайтан меня раздери, — прошипев, дернула в сторону, где исходили все отрицательные эмоции, — Якуб меня убьёт, если все же останусь живой и не подохну из-за своего резко взыгравшего героизма! Из рук выпала чашка со свечкой, громко издав противный звук. Огонёк погас, но мне было совершенно не до этого. Вылетев из поворота, я чуть не запнулась об лежащий в крови труп Айше-Хатун. Девушка находилась в неестественно странном положении, а под ней становилась все больше и больше лужа крови. Пустые глаза и перерезанное горло было точь-в-точь как из кошмара. Я хотела завизжать от этой картины перед своими ногами, но меня резко схватили за рот, представив к горлу окровавленный кинжал. Душа ушла в пятки, вытаращив глаза, я пыталась не шевелиться, но четко расслышала тихий и полный злобы голос девушки: — Дёрнешься и тебе конец, — сглотнув, я поняла, что это была та самая Виктория.

***

Ибрагим-Паша никогда так сильно не жалел о принятом решении. Он был готов вернуться любым способом в прошлое и ни в коем случае не брать в гарем рыжую змею-Хюррем. Эта женщина бесила его всеми возможными способами, извиваясь как самая настоящая гадюка, она втерлась в доверие к повелителю, да к тому же родила от него двух детей. Слава Аллаху, пока только одного Шехзаде! Сын греческого рыбака из Парги подозревал, что русская не остановится и продолжит ставить сети вокруг Султана, дергать ниточки и управлять правителем, словно кукловод марионеткой. А через пару лет дворец Топкапы превратиться в зверинец под командованием Хюррем. Он не мог допустить этого, всеми силами пытался образумить падишаха, и сослать куда-нибудь эту рыжую бестию, но его друг, его сердечный товарищ, лишь только влюблённо смотрел вдаль и думал о Хюррем и дальше! Ибрагима в принципе раздражали столь самоуверенные и дерзкие в себе девушки. Его нервировало то, что кто-то смеет общаться с ним на равных и диктовать ему свои условия. Он считал себя самым главным, самым лучшим и самым… Вообщем, самым-самым! Его возлюбленная-Хатидже отличалась мягким и покорным нравом, то, что ему нравилось и было по душе. Раб из Праги любил подчинение и тёплая Хатидже удовлетворяла его потребность в этом. Мужчина, возможно, был искренне влюблён, но любовь не одурманивала его разум, в отличие от любви повелителя, который только от одного упоминания Хюррем, был готов летать и порхать по дворцу, как бабочка или кузнечик в саду. Поистине уникальный случай любви. Невольно, но Ибрагим сравнивал Хатидже и Хюррем, и ещё больше начинал ненавидеть вторую. Великий визирь предположить не мог, что на него таким же презрительным взглядом будет смотреть не только русская, но и её служанка, нянька Шехзаде Мехмеда. Первый раз, когда он заметил Айлу-Хатун, чуть не рассмеялся в голос. Маленькая девочка, ростом со спичечный коробок, спасла двоих наследников, вытащив их из пожара. Ибрагим не воспринимал её всерьез из-за столь юного возраста, но кто ж знал, что эта малявка окажется умным не по годам ребёнком. Девочка смотрела на него, как на покойника и не видела в нем угрозы, будто смешивая его с грязью и помоями. Отвратительное чувство, что даже ребёнок не воспринимает его власть всерьез! Паша замечал в её глазах лишь ехидство и раздражение, направленное на него. Айла спокойно могла подколоть с милой улыбкой на губах, вскинуть брови и одарить презрительным взглядом, нахмурив своё невинное личико, которое тут же из доброго превращалось в отвратительную гримасу. За такое отношение к себе, он бы давно приказал утопить девчонку в море, а её язык без костей скормить бродячим псам, но за ней девчонкой стояла Валиде-султан и, на удивление, сам падишах. Раб из Парги был шокирован, что государь сам попросил Айше-Хафсу отправить девочку к Шехзаде и своей дочери. Возможно, из-за того, что разница между детьми была небольшая, и повелитель думал, что ребёнок лучше понимает других детей. Но Ибрагим-то знал, что эта малявка была истинным шайтаном! Правду говорят в гареме, что она одержимая и ведьма. Ибрагим проводил параллель между ней и Хюррем и не видел никаких отличий. Яблоко от яблони недалеко падает, вот только они не являются друг другу родственницами. Два волка в овечьих шкурах, только первая выше по статусу и старше, а другая лишь прислуга, но кто знает, что произойдёт в будущем. Наведя справки и подняв на уши своих шпионов, Ибрагим откопал информацию о Айле-Хатун, но ничего подозрительно он не заметил. Мать скончалась, когда девочка была ещё совсем крохотной, воспитанием занимался отец, так и не сумевший жениться во второй раз. А после отдал дочь в гарем, видимо побоявшись какой-то отвественности, или ещё чего. Честно, Великому Визирю было плевать на то, что у них там случилось. Он лишь хотел сослать эту девку куда-нибудь подальше. Но приказ повелителя есть приказ. С этим не спорят. Но Ибрагим боялся, что с таким паршивым характером Айла поднимется высоко при поддержке Хюррем. Он не даст возможности впустить ещё одну фурию к ним во дворец, поэтому сначала избавится от рыжей змеи, а после и от девчонки. Удобный случай подвернулся, когда во дворце нашли труп Айше-Хатун, накануне с которой, Хюррем-султан крупно поссорилась, но сомнения по поводу убийства одолели Визиря. Рыжая не могла убить девушку, пока не доросла и вряд ли бы хватило смелости сделать это одной. Но если кто-то и хотел подставить султаншу, то у него это прекрасно получилось. Подозрения сразу пали на русскую. Та, испуганно метала глазами, но упорно и твёрдо кричала про свою невиновность. Ибрагим верил ей, пусть и не говоря это вслух, но и убийцу нужно было найти сейчас же, иначе скоро будет ещё один труп, и неизвестно уже чей… Сомнения в виновности его заклятого врага подтвердились, когда он нашёл свидетельницу убийства. Служанка утверждала, что Айше-Хатун была убита незнакомкой с тёмными волосами и чуть ниже ростом, чем Хюррем. Но самое интересное заключалось в том, что девушка увидела там не только убийцу, но и Айлу, находящуюся в захвате. «Убить двух Зайцев одним выстрелом», — Ибрагим было уже начинал радоваться, но следующие слова служанки повергли в недоумение. — Я стояла за углом и смотрела, как к горлу девочки представили кинжал. Лицо убийцы не видела, но, клянусь, у ребёнка был такой испуганный вид, что она вряд ли ожидала подобное и готовилась к смерти. А затем, меня кто-то ударил по голове. Очнувшись, заметила только труп. Ни Айлы, ни нападавшей. Там не было никого. Может быть, мне все показалось? Паша хмуро прокручивал слова девушки и думал, что конкретно произошло там. Потому что утром, девочку нашли спокойно спящей в своей комнате, с открытым окном нараспашку.