За Солнцем Луна стоит

Бешено колотящееся сердце было готово выпрыгнуть из груди. Я молилась всем богам, которых только знала. Думала, что сейчас придёт мой конец, ведь никто в такое время не бодрствует, разве что стража, которая найдёт труп только ближе к утру. Я не шевелилась, слушала тяжёлое дыхание сзади. Девушка сжимала крепко, плотно прижав кинжал к моему горлу, что чуть сглотнув, шея коснётся окровавленного лезвия, кровь с которого, падала мне на халат и сорочку. Противно и страшно, словно я зажатый в угол зверь, пытающийся найти выход. — Долго же ты гонялась за мной, — яростный голос с шипящими нотками прозвучал сверху, — испортила мой план. Если бы не ты, я бы давно убила этих выродков, оставив только мелкие угольки. Пусть этот варвар собирал бы их, рыдая от боли! Девушка всхлипнула, из глаз её глаз, наверное, потекли горькие слёзы, но хватку она не ослабила. — Мой любимый не заслужил этого, а ваша армия ворвалась в мой дом, и на моей свадьбе убила его! — Она крикнула в ухо, от чего я чуть не оглохла. — Я убью тебя также мучительно, как убили и его. А затем спокойно продолжу свой план мести. Султан Сулейман заплатит за то, что сделал… Она не договорила. Сзади послышалась возня, а после резкий и сильный удар по голове моментально вырубил её. Девушка соскользнула с меня, из её рук выпал кинжал, на который я с ужасом посмотрела. Испустив короткий вдох, осела на пол. Ноги дрожали, будто я бежала несколько километров без передышки. Обернувшись, заметила Халиля в чёрной форме и с какой-то железной палкой в руках. Он стоял в оборонительной позе и серьезно, с упреком в глазах, смотрел на меня, будто говоря: «Я же предупреждал». В тот момент, я не задумалась о том, что у ребёнка в его возрасте не должно быть такой силы, способной вырубить с одного удара взрослого человека. Но про что я вообще говорю? Айнур так сильно и упорно тренирует Халиля, вкладывая в него не только свои многолетние знания, но и, кажется, всю душу. Не удивлюсь, если друг скоро будет по стенам ползать… Облегченно вздохнув, я устало прикрыла глаза. Мне хотелось кричать, выплеснуть весь свой страх и панику в пустоту, чтобы она растворилась в кромешной тьме этого замка. Руки до сих пор мелко тряслись от паники. Меня резко дернули, заставляя встать с холодного пола. — Дура! — Халиль прикрикнул, схватив за плечи, сжал их и встряхнул как тряпичную куклу. Чувствую, останутся яркие синяки на бледной коже. Взяв за руку, он быстро развернулся и пошёл вперёд в сторону моей комнаты. Я видела его напряженную спину, вздувающие от гнева вены на шее. Я не злилась на него за такую вспышку, будь я на его месте, то кричала и злилась бы также. Честно говоря, было стыдно за всю эту ситуацию. Тихо миновав опасные проходы, словно он тут жил несколько лет, мальчик с размаху открыл дверь и грубовато впихнул меня в комнату. Перед тем как запереться, друг выглянул в проход, проверив, нет ли за нами хвостов. Хмыкнув, закрылся и гневно обернулся ко мне. — Ты головой соображаешь хоть немного? А что, если бы Якуб в панике не отправил весточку твоему отцу, и я бы не прибежал сюда? Ты понимаешь, что ночью маленьким девочкам, как ты, ходить в одиночестве по огромному замку вообще нельзя? — Его бешеный взгляд пытался найти эти ответы в моих глазах. Казалось, он метал молнии, а над его макушкой бушевал ураган. Я неловко улыбнулась, будто говоря, что всё в порядке. Переведя дух, он нервно руками откинул волосы, затем взъерошил их, и посмотрел на меня. От этого мне стало не по себе ещё больше. Как же неловко, когда тебя отчитывает мелкий пацан. Но и возразить я не могу, ведь он поступает правильно. Вдруг он резко дёрнулся вперёд и крепко прижал меня к себе, вдыхая запах волос, поглаживая по макушке. Я почувствовала его тёплое дыхание около шеи. Было дикое желание завыть в голос от этого отчаянного жеста. Мне было очень страшно в тот момент. И я понимала, что Халиль испытывал тоже самое, только не за свою жизнь, а за мою. Мне было стыдно, ведь я заставляю переживать дорогого мне человека, которому явно не безразлична моя жизнь. — Прости, — схватившись за его накидку, как за спасательный круг, я облегченно вздохнула и всхлипнула. Не вздумай реветь перед ним, Айла! — И ты извини, накричал, сорвался, — отодвинувшись друг от друга мы замерли ненадолго, — не больно? — Нет, все хорошо, Халиль, — он спрашивал про плечи, которые в порыве гнева тогда сильно сжал. — Может помазать чем-нибудь? — На отрицательный кивок он закатил глаза, а потом указал на мою окровавленную одежду. Отлично, испортила новую ночнушку. — Я подожду за дверью, а ты переоденься. Он медленно приоткрыл дверь и вышел. Оставшись наедине с огромной кашей в голове, я быстро переоделась и запихнула в самый дальний угол шкафа окровавленный халат и ночнушку. Лучше, конечно, застирать её, но тащиться в прачечную сейчас — самоубийство. Позвав Халиля, он как кошка, грациозно вскользнул в комнату, перепроверив, нет ли в коридоре никого. Сняв с себя верхнюю одежду в виде короткого плаща, он положил тяжёлую железяку на стол, которую каким-то образом умудрился прицепить себе на бедро. Друг обернулся ко мне, окинув внимательным взглядом моё белое ночное платье. — Ложись, — он указал на кровать, — я посижу тут на полу. Подожду, пока ты уснёшь. — Боишься, что я опять пойду искать приключения? А ты знал, что нельзя к незамужним девочкам в комнаты ломиться. Ай-яй-яй… — Тогда я привяжу тебя к кровати, и спокойно уйду, зная, что ты никуда не сбежишь ночью, — он хитро улыбнулся, из-за чего его улыбка при тусклом свете почти догоревших свечей больше походила на жуткий оскал. — Ложись ко мне сюда, — я проморгалась, прогоняя наваждение, и устроившись под тёплым одеялом, пододвинулась ближе к стене и указала на край кровати, — так будет спокойнее и мне, и тебе. Мальчик, слегка растерявшись и смутившись, начал отнекиваться, но наткнувшись на мой закипающий вид, сдался. Товарищ аккуратно прилёг на край, пристально наблюдая за моим лицом. Он легонько начал перебирать мои кудрявые волосы, похожие на вермишель, будто ища там какой-то клад. Ну, или был в поисках блох и вшей… Спустя какое-то время он тихо произнес: — Когда я увидел рядом с твоим горлом чёртов кинжал, то был готов убить эту чокнутую. Но делать рядом с тобой этого не стал. Незачем тебе видеть такое, Айла. Давай, поспи немного, ты получила достаточно впечатлений на несколько дней вперед, — он как-то грустно улыбнулся, будто вспоминая что-то. — Ты не уйдёшь? — Не уйду, будь спокойна, — произнёс это мягким голосом, с каким-то страхом и теплотой смотря на меня. Пододвинувшись ближе, я обняла товарища. Стресс, накопившийся за несколько дней, бессонные ночи и пережитое за сегодня, дали о себе знать. Кажется, я становлюсь слишком эмоциональной. Быть ребёнком ужасно! Пусть моя взрослая личность и пытается подавить эти вспышки эмоций, все равно до конца это контролировать не получается. Мальчик аккуратно убрал лезущие в лицо и в рот мои волосы, глубоко вздохнул. — Скоро ты начнёшь тренироваться с Якубом в свои выходные. Будешь уходить вечером и возвращаться ночью. Все это будет тайно. Даже не спорь, Айла! Тебе это точно пригодится. Не став отрицать этого, я прошептала слова благодарности. Эти люди слишком много делают для меня. Иногда я скучаю по нашим вечерам у Айнура. По его раздражённым вздохам на наши косяки. Это были такие беззаботные моменты, которые буду всегда трепетно хранить и оберегать в своей памяти. В тишине, нарушаемой лишь нашими стуками сердец и сонными вздохами ворона, мы лежали в обнимку. Халиль тихо рассказывал смешные истории из его детства. Как он в первый раз чуть не отрубил себе палец, взяв в руки топор, и по неопытности занёс слишком близко к руке. Или как пошёл собирать грибы с матерью, но принёс одни мухоморы. И как его матушка заливисто хохотала над его красным от смущения и волнения лицом. Мне было интересно узнать о друге больше, но Халиль редко рассказывал о своей жизни до нашей встречи на рынке. Обычно он избегал ответов на эти вопросы или мастерски переводил тему. После двух-трёх попыток растормошить друга, я плюнула на это дело. Если захочет-расскажет сам. Мне незачем лезть к нему в душу. Нельзя сыпать соль на раны. Его простые слова и присутствие действовали настолько успокаивающее, что я даже не заметила, как провалилась в сон, вымотавшись за весь день. Во сне почувствовала, как Халиль поправил одеяло и вышел в окно, тихо скрепя решеткой. Всю ночь я то и дело вставала и просыпалась. Сны были непонятными, никак не связанными друг с другом. Просто набор рандомных картинок, меняющихся с невероятной скоростью. Не выдержав очередной американской горки, почти к утру я открыла тетрадь, записывая туда основное, что помнила из канона по пунктам. Я не знала, что случится в будущем, но если вдруг забуду что-то или полностью утрачу воспоминания, то смогу всегда обратиться к записям. Тетрадь решила вести на русском, но английскими буквами. Коверкая почерк до невозможности. Мне не хотелось бы, чтобы кто-то читал эти записи. Лучше пусть думают, что это какие-то детские записульки, чем потом получать кучу неудобных вопросов. Получалось писать странно, но благодаря такому мозговому штурму и копанию в своей памяти, смогла полностью вспомнить важные события. Я смотрела сериал давно, и в голове отложились только самые главные моменты. Например, рождения Шехзаде, как Хюррем получила статус жены султана, приезд Шах-Султан и другие. Это я и пыталась зафиксировать на бумаге. Получилась примерная картина на ближайшее будущее. Другие же, более мелкие детали, превращались в серую дымку в голове, из-за чего я зависла на несколько минут, копаясь у себя в мозгах. Задумчиво уселась на стуле, от напряжения кусая палец. Я думала, как сложить все знания в одно целое и не допустить, чтобы повторялись такие случаи, как сегодня, потому что я совершенно забыла про Викторию! Да, и я сама подействовала глупо, выйдя из комнаты ночью после своего ужасного сна. «Первый раз списал-удача, второй-удача, третий-аллес капут», — вспомнились слова учительницы по немецкому в школе. С одной стороны я боялась, что рано или поздно мои неосмотрительные действия могут привести к страшным последствиям. До сих пор не знала, как правильно относится к своему «дару» предвидения. Я больше опиралась на знания канона, чем на это. Тогда что мне делать? Стать более внимательной и меньше лезть в дела Хюррем с её разборками? Но я уже являюсь нянькой её сына и дочери. В любом случае буду находиться в эпицентре событий. Мне не уйти от бури, по крайней мере в ближайшем будущем. С одной стороны гарем, где каждый готов съесть тебя заживо, с другой политика и дворец, полный интриг и борьбы за власть. Участвовать в этих всех играх я никогда не хотела, но кто меня спрашивает? Была бы возможность, уехала или сбежала б отсюда сверкая пятками, но, опять же, кто мне позволит? Сейчас я лишь рабыня, полезная тем, что слишком маленькая и много могу слышать и видеть. Попробовать втереться в доверие к Хюррем? Но я уже приближённая к ней. С одной стороны я гордилась этим, ведь после моего шикарного спасения из горящей комнаты, за мной не следил разве что слепой или глухой. Наложница Султана тоже с опаской относилась ко мне, пока я играла с маленьким Мехмедом. Но видимо подумав, что я слишком маленькая для какой-то глупости, то она стала более лояльной. Сейчас для меня русская-лучший щит из всех возможных. Статус ведьм закрепился за нами, судя по всему до самой смерти. Хотя других служанок, подобранных Валиде, Хюррем гнала с криками и истериками. Почти все из них были подосланы к ней, как шпионы. Сейчас на Хюррем работали только Эсма и Гюльнихаль, из-за чего у нас образовался небольшой кружок русскоговорящих. Почесав макушку, я посмотрела на написанное. Следующим ударом будет падение Шехзаде в бассейн, дальше Гюльнихаль, а после борьба Хюррем и Валиде, где куча тонких факторов и деталей, точности которых я уже не помнила. Решив для себя, что буду как-то пытаться отходить от сюжета и действовать по интуиции. Учась опираться на «дар». Чуть-чуть успокоилась и легла в постель, напряжённо думая. Я не заметила как, задремала. Меня разбудила взволнованная Дайе-Хатун. Женщина, оглядев с ног до головы, задержалась на подавленном настроении, строгим голосом сообщила, что во дворце произошло убийство наложницы, а самая главная подозреваемая-Хюррем. Более того, пока мы бежали вместе с Калфой в гарем, она рассказала, что султаншу отправляют в ссылку в старый дворец по приказу повелителя. — А что делать мне? Шехзаде Мехмеда оставляют здесь? — Да, будешь выполнять свои обязанности, как и прежде. Валиде будет присматривать за Шехзаде и за тобой. Гюльнихаль и Эсма отправятся вместе с Хюррем-султан и Михримах-султан в старый дворец на неопределённый срок. — Но Хюррем-султан не виновата, — я от подозрительного взгляда немного съежилась. Дайе уже давно подозревала, что я слишком привязалась к русской. Сжав кулаки, твёрдо продолжила, — ей нет смысла убивать наложницу. Это же полный бред! — Вчерашняя ссора говорит о другом. Докажут невиновность-вернётся, если нет, будь что будет. Мы не имеем права перечить приказу повелителя. Качнув головой, женщина велела идти в покои к русской, а сама она отправилась к Валиде. Подходя ближе к двери из тёмного дерева я услышала крики: — Я не убивала её! Мне незачем это делать! Я даже не знаю, как её убили! Сулейман, почему ты мне не веришь? — Достаточно, Хюррем. Завтра вы с Михримах отправитесь в старый дворец. — Не поддавайся влиянию других, Сулейман, прошу, поверь! Я только успела отойти от двери, как мужчина промчался мимо меня, даже не обратив внимание. Заглянув во внутрь, я заметила сидящую на диванчике женщину, со слезами на глазах смотрящую в одну точку. — Госпожа, — Хюррем горько всхлипнув, отвернулась в сторону, — госпожа… Присев рядом с её коленями на ковёр, взялась за тёплые напряженные руки, заставив тем самым посмотреть на меня. — Я знаю, что у вас на родине есть замечательная поговорка: «Русские не сдаются». Если хотите, чтобы вам поверили, то постарайтесь предъявить доказательства. — Где ж я их достану? Сулейман даже слушать меня не хочет. — Будет проводиться расследование, если действительно не виноваты, вас оправдают. Насколько я знаю, Ибрагим- Паша будет заниматься этим делом. — Я слегка улыбнулась уголками губ, глядя на сморившееся лицо девушки. — не бойтесь, госпожа. Утрите всем нос своей стойкостью и гордостью! Великая Хюррем-султан не убийца! Пусть недруги будут кусать локти от вашей победы. Главное сейчас не отчаиваться. — Почему Сулейман так поступил со мной? Он ведь знает, что я не способна на такие злодеяния! А сейчас даже в глаза не смотрит… — Госпожа, в гареме сейчас слишком много слухов о вашей жестокой расправе с «бедной и несчастной» наложницей, не заслужившей такой смерти. Может быть, султан отправляет вас в другое место, чтобы все немного успокоились? — Возможно, он пытается защитить меня и Михримах от обезумевших наложниц. Всё-таки, они могут накинуться на меня, как вороны на мясо, — рыжая задумчиво пробормотала, немного успокоившись. — Тогда почему не отдают мне Мехмеда? — Валиде-султан, к сожалению, приказала оставить своего внука тут. Девушка прикрыла глаза и глубоко вздохнула. — Надо набраться терпения. Спасибо, Айла. Легонько сжав пальцы госпожи, я встала с пола, оставив её одну. Ей нужно подумать в одиночестве и решить, что делать дальше. Я заглянула в детскую, где полным ходом шли сборы вещей маленькой Михримах и её матери. На кивок, Эсма и Гюльнихаль уныло поздоровались и дальше продолжили аккуратно упаковывать в сундуки вещи. Взяв на руки девочку, с похожим значением имени, я посмотрела на спящее личико. Пухлые щеки и красивый розовый румянец добавляли малышке особую хрупкую красоту, словно она была маленькой жемчужиной. — Пусть Аллах наблюдает за тобой и за твоей мамой, — я поднесла её ближе к губам, поцеловала лоб ребёнка, — я присмотрю за твоим братом, не переживай, Михримах. Мехмед, сидящий на диванчике с игрушкой в руках, наблюдал за действиями служанок и забавно щурился с любопытством, пытаясь своей погремушкой на что-то указать. Заметив, что я улыбаюсь на это, он пытался повторить мое выражение лица. У меня резко защемило в груди. Небольшая тоска наполнила душу. Будто тысяча мечей пронзило сердце. Я так сильно привязалась к этим детям, что вряд ли уже могу спокойно бросить их на произвол судьбы в этом жестоком мире. Для меня люди, находящиеся в этом времени, уже не были какими-то персонажами из сериала. Я понимала, что это полноценные люди со своими тараканами, или пока ещё маленькие дети, которые доверчиво жались ко мне в попытках найти утешение и поддержку. Я испытывала к ним только нежность и искреннее беспокойство. Привязалась за такое-то время. Отбросив такие печальные мысли, я нагнулась и поцеловала его тёплый лоб, от чего мальчик что-то пробурчал. А после заливисто засмеялся, видя, как в моих руках копошится его сестра. На следующий день весь гарем кипел новостью про отправление Хюррем-султан в старый дворец. Её провожали злыми глазами и громким шёпотом. Девушка гордо выносила все, тихо стояла на улице, держа крепко в руках дочь. Она даже не думала сдаваться, как-то горевать по этому поводу. Но со стороны я видела, что прямая спина и плотно сжатые губы выдавали страх, что султанша больше не вернётся во дворец к своему любимому. На последних минутах, она обернулась и строгим голосом приказала смотреть за её сыном. Шехзаде сидел на моих руках и с какой-то печалью смотрел на улыбающуюся мать. Наложница подошла к ребёнку, в последний раз потрепала за пухлую румяную щечку, чмокнула своего сына, погладив его по мягким и пушистым волосикам, и оправилась вместе со служанками в путь. Подправив на Мехмеде одежду, я следила, как карета отъезжает все дальше, а после потопала к Валиде-султан: отнести ей внука. В просторные покои Айше-Хафсы открыли дверь служанки. Женщина была не одна, сидела рядом со светящейся от счастья предстоящей помолвки дочерью на диванчиках. Хатидже-султан широко улыбнулась, увидев своего племянника. Она была похожа на тёплое солнышко в августе, или на яркий оранжевый закат. Настолько Хатидже светилась. — Здравствуй, Айла-Хатун, проходи, садись, — девушка указала на подушки, а после попросила на руки ребёнка. Шехзаде тихо сидел, но на улыбки и веселый смех своей тети никак не реагировал, лишь сжимал ручки в кулачки и с дрожащей губой глядел на меня. «Бедненький, он уже соскучился по маме», — я мысленно держала за руку малыша, который так и ждал от меня каких-то слов и ласки. — Хатидже, дай его сюда, — видимо, Валиде заметила нерадостное лицо ребёнка. — Мехмед, мальчик мой, все хорошо. Валиде с тобой, тетя и отец тоже. Мама приедет когда-нибудь, и ты её увидишь, а сейчас потерпи, мой хороший. — Мама, — расстроившись, он начал хныкать и повторять одно слово. Женщина начала его укачивать, шептать разные тёплые слова, чтобы отвлечь Мехмеда, заливающегося слезами. — Госпожа, могу я? — Вопросительно протянула руки к ребёнку. Та с беспокойством отдала его мне. Хатидже тем временем со всей внимательностью следила за моими движениями. Может быть, запоминала, как правильно успокаивать ребёнка. Так, на будущее. Перевернув малыша на спину, голову положила на сгиб локтя, а туловище уместила на коленях. Слегка качнув, я тихо запела любимую колыбельную Мехмеда. Хюррем-султан часто убаюкивала своих детей русской песней. У меня же получилось немного по-другому из-за турецкого акцента, но слова вполне можно было разобрать. Взгляд Валиде сначала был удивленным, а после задумчивым и каким-то грустным. В тишине песня казалась особенно завораживающей. Шехзаде спустя несколько минут уснул, тихо сопя мне куда-то в подмышку. Хатидже подозвала служанку, беззвучно приказав отнести его на кровать. После отъезда Хюррем дни полетели очень быстро. Сестра Султана часто навещала нас. Её проницательные светлые глаза видели, как сын брата мучился и кричал без матери. Один раз она возила Мехмеда в старый дворец повидаться на несколько часов. После этого он ненадолго успокоился. Рядом со мной ребенок был тих, но чуть что, начинал плакать. Из-за этого пришлось ненадолго переехать в детскую комнату, в покои Хюррем. Ночью я лежала рядом, вслушивалась в мирное сопение малыша. Была глубокая ночь, нарушаемая лишь какими-то еле слышными шагами служанок за дверями. Зевнув, я прикрыла глаза, напоследок укутав себя и ребёнка одеялом. Слишком сложно быть нянькой 24/7. Мне снился необычный сон. Он отличался от всех, что я когда-либо видела и ощущала. Оказывавшись в лесу, заметила, что мои руки и волосы были длинными, а тело более взрослым и крепким. Я была не сильно высокой, если сравнить с огромными деревьями, тянущимися куда-то вверх и скрытыми за клубами плотного серого тумана. Было прохладно и сыро. На земле на зелёных листьях цветов и растений большими каплями лежала холодная роса. Я шла вперёд, внимательно всматривалась в туман и пыталась найти хоть что-нибудь в белой пленке. Поёжившись от какого-то пристального внимания, сбоку заметила движение. Развернувшись, никого не увидела. Но ощущение слежки не пропало. Я напряглась и ускорила движение, сорвавшись на бег. Короткое белое платье цеплялось за бесконечные ветки и коряги, а босые ноги болели от впивающихся камней и покрывались пылью вперемешку с сырой землей. Остановившись, повернула голову в сторону, где на меня смотрела глазами волчица. Её угольные глаза, как у человека, следили за каждым действием, подмечая все. Животное обойдя кругом, что-то тявкнуло и побежало, скрываясь за непроглядным туманом. — Подожди! — Крикнув, эхо раздалось по всему лесу, повторяя слово с разной интонацией, что я немного смутилась от громкости своего повзрослевшего голоса. Я дернула за животным, почти каждый раз теряя волчицу из вида. Но она будто сама искала меня в этом дыме, вела в какую-то чащу. Запнувшись об выступающий корень дерева, кубарём покатилась вниз по сырой траве и листве, которая сменилась на холодный песок. Затем шлёпнулась в прозрачную воду. Шокировано вынырнув из воды, отплевалась от попавшей в рот земли и травы. Разинув рот от удивления, уставилась на несколько зелёных ив, спускающих свои длинные ветки прямо в воду. Само место казалось сказочно красивым и необычным. Но самое интересное было то, что на другом берегу стоял человек. Зрение не позволяло рассмотреть его ближе с такого расстояния, но я чувствовала внимательный, изучающий взгляд, который словно оценивающе проходил по мокрому лицу и волосам. Хоть и была в почти ледяной воде, почувствовала жар, расползающийся по телу, а особенно по лицу. Все чувства будто знали этого человека, тянулись к нему с силой, теплотой, нежностью и радостью. В голове крутилось имя незнакомца, которое я не могла вспомнить. Мотнув головой, посмотрела на берег ещё раз, но никого не обнаружила.