За Солнцем Луна стоит

— Быстрее, Айла! Не смотри по сторонам! Халиль! — На нас кричал стоящий в стороне Якуб. — Не поддавайся ей, бей в полную силу! Поворот, резкий выпад в сторону, который он, будто издеваясь, с лёгкостью отбил. Я крепко сжала зубы, почувствовала тихий срежет, что чуть не зашипела от боли, слегка прикусив язык. Да он издевается надо мной! Напор Халиля, направленный на меч, почти сбил с ног. Правая рука заныла от боли и напряжения мышц, а рот заполнил мерзкий металлический вкус крови. Нахмурив брови, я посмотрела на ухмыляющегося товарища. Холодное выражение лица и еле заметная улыбка уголками губ. Если бы я не знала его так хорошо, то можно было подумать, что его лицо это воплощение статуи Моаи, но при всем этом его обеспокоенные глаза так и пытались найти что-то в моих. Хорош красавец! Моргнув, я тихо сглотнула, быстро соображая. Пусть мне и хотелось врезать, чтобы стереть эту улыбочку, надо уметь держать эмоции и желания в себе. Перегруппировавшись, я ушла в сторону, избегая острого и быстрого оружия. Халиль подбросил меч, с размаху занёс сверху, конечно, он не вкладывает всю силу в удар. Я же резко присела на корточки, подмечая позу товарища и взгляд. Он открыт! Потерял бдительность и слишком самоуверен! Явно знает, что не проиграет, такой малявке, как я. Я выставила ногу вперёд, развернув её на несколько градусов. Замахнулась, ударив со всей силы по мышцам икр. Сверху послышалось ругательство, а после тело подростка с грохотом шлепнулось на густую траву. Меч выпал из рук, а он сам глухо застонал от боли. Я хихикнула. Товарищ зло посмотрел на счастливую меня. Теперь моя очередь улыбаться! — Бьешь по самым больным местам, — Халиль сменил гнев на милость, и громко рассмеялся от того, что я показала ему язык. Должна же я хоть когда-то одерживать вверх. Это моя первая победа за несколько месяцев. Я прищурилась, слушая крехтенье. Его голос за несколько лет изменился, стал более взрослым, грубым. Обрёл приятное низкое звучание и лёгкий бас, — это было очень подло с вашей стороны, моя госпожа. Вы ранили меня в сердце. Точнее в ноги, — он немного помассировал кожу. — На войне все методы хороши, — широко улыбнулась, а после добавила с сочувствием, — не сильно больно? Я наблюдала, как он, посмотрев на меня, насмешливо произнёс: — Оу, так у нас война оказывается… — Спустя несколько секунд буркнул, качнув головой, отчего его вьющиеся длинные волосы до плеч повторили движение. — Жить буду. — Я вам не мешаю, голубки? — К нам медленно подошёл Якуб, последнее слово он протянул писклявым голосом. — Это что за неуклюжие повороты, Айла? Ты танцуешь или дерёшься? Убирай грацию и изящество, никто тобой в бою не будет любоваться. Это не танцевальный зал. Пропустишь удар и встретишь смерть! Действуй резко и быстро, — я стушевалась от его взгляда, стыдливо отведя взор. Якуб опять начал читать нравоучения… — С Халилем все понятнее, но друг мой, что за открытая поза? Где стойка? Где стиль боя, а? Подросток смущённо улыбнулся и почесал затылок. Якуб, закатив глаза, прям как это люблю делать я иногда, отправил переодеваться с тренировки. А сам, что-то бубня и ворча себе под нос, зашёл куда-то за дом, в небольшой сарай, убирая затупленные мечи. Было раннее летнее утро. Скоро встанет солнце, а птицы уже давно начали петь свою тихую и спокойную мелодию. Где-то размеренно звучала кукушка, и стрекотали кузнечики. В лесу летом было свежо, немного прохладно. Вокруг одни высокие и длинные деревья, слегка двигающиеся от лёгкого дуновения ветра. Маленький домик на опушке стоял одиноко, словно скрытый от всех посторонних глаз, а в нем как отшельник жил Якуб, покинувший шумный город несколько лет назад, и теперь все свободное время он проводил или в лесу, собирая травы, или рядом с озером, ловя рыбу. Я думала, что он не задержится здесь надолго, и после того, как разъярённый Ибрагим-Паша потеряет его след, вернётся в своё старое убежище. Но каково было мое удивление, когда мы шли ночью по улице и увидели полыхающий дом. Еле как откачав шокированную меня, думающую, что наш дорогой и любимый наставник решил устроить вечеринку с шашлыками, Халиль побежал за откуда-то появившейся Кешей. Я же, размазывая сопли и слёзы, бежала за ними. Так мы и вышли к окраине города рядом с густым и страшным лесом. «Старый садист», — подумала я, когда зашла в дом и начала переодеваться. В последнее время наши тренировки становились все сложнее. Было трудно драться с семнадцатилетним парнем, у которого силенок хоть отбавляй. Халиль почти никогда не поддавался, будто из своего привычного спокойного состояния превращался в крушащего демона. Хоть он и старался сдерживать свой настрой, я все равно часто проигрывала, за что мы оба получали нагоняй от наставника. Якуб объяснял все тем, что в реальном бою никто поддаваться не будет. Халилю он говорил стараться бить со всей силы, а мне выкладываться на полную. Если б мы оба упорно старались все время, от меня бы и мокрого места не оставалось… Хмыкнув, я завязала желтого цвета ленточки на скромном бледно-голубом платье, а после собрала свои кудрявые волосы в пучок, закрепив заколкой. Провела пальцами по ней, чувствуя холод украшения. Недавно откуда-то Халиль притащил. Красивая вещь… Пучок получился небрежный, и я чуть-чуть выпустила передние пряди, чтобы скрыть торчащие волосы во все стороны, слегка покрутившись у зеркала. Под глазами как обычно залегли круги, которые даже и не думали проходить. Хотя с моим режимом спим одну ночь, бегаем и тренируемся другую, и так по кругу, было не удивительно. В 14 лет мое тело полностью изменилось. Я окончательно стала девушкой, начав обучение в гареме, как полноценная наложница. Потихоньку рост остановился. Были времена, когда я обгоняла Халиля, а сейчас, он выше почти на полторы головы. Если посмотреть со стороны, то фигура стала приобретать более округлые формы, и даже с бешеным темпом жизни я не была худощавой, на удивление. Моя мама, Суфия, имела красивую, пусть и немного полноватую фигуру. Наверное, и я пошла в неё. Настроение иногда скакало, будто с высоты Эвереста. Переходный возраст проходил как надо… Потерев виски и зевнув, я вышла на улицу, где уже ждал переодетый друг. — Айла, — Якуб медленной и шаркающей походкой направлялся к нам, — жду тебя завтра вечером. И прихвати с собой Кешу. Птица, уже сидевшая у меня на плече, каркнула, а мы с Халилем переглянулись. — Что-то случилось? Почему такая серьёзность? — Надо, — сказал как отрезал. Якуб махнул рукой, что, идите уже быстрее и не мозольте глаза. Я взглянула на Халиля, который пожал плечами, и качнул в сторону головой. Мы помахали рукой собравшемуся в лес наставнику, а после направились обратно во дворец. Бегать, если честно, туда-сюда очень надоедало. Я со страдальческим вздохом вспоминала машины и автобусы в прошлой жизни. Сейчас же приходилось мотаться из дворца на окраину города, чтобы встретиться с Якубом. Это безумно тяжело и выматывает, но зато хорошо у меня получалось скрываться и не попадаться на глаза страже и строгой Дайе-Хатун, которая постоянно требовала от меня каких-то достижений и прогресса в учёбе. Помимо базы, как письмо и математика, добавились предметы связанные с искусством ублажения мужчин, привлечения внимания, танцев и прочей ненужной чепухи. Видя мой скептический и недовольный взгляд, Дайе долго объясняла, что теперь я не простая Хатун, а будущая наложница, для одного из Шехзаде, благо не для повелителя! Либо же, если я буду ещё больше стараться, Дайе попытается в будущем сделать меня Калфой. В гареме отлично преподавали, что даже самые глупые бестолкуши были обучены всему самому важному. Я, порой, засыпая на скучных уроках, все равно слышала монотонный голос одной из девушек, и каким-то магическим образом запоминала всё, что она говорила. Конечно, нагоняи от Дайе я тоже получала, но сон и лень одолевали меня всё сильнее… Также особый упор делали на музыкальные навыки. Решив сильно не загружать бедную и измученную от тренировок себя, я тыкнула пальцем в небо, выбрав пение, которое за года, хорошо так улучшилось, поскольку я часто пела вместе с Шехзаде Мехмедом в детстве. И еще мне понравилось восточное звучание багламы. Что-то похожее на гитару, но чуть сложнее и тяжелее, а сам инструмент по форме напоминает грушу. Учитель по этому предмету был не сахар, но за несколько лет с Дайе и Якубом, я привыкла к любым недовольствам и испытаниям. Я медленно превращусь в мазохистку? Кстати про Мехмеда, после того, как Мустафа уехал вместе с матерью в Эдирне, мы стали ещё больше общаться с первенцем Хюррем. Если раньше я носилась по дворцу за Мехмедом, Мустафой и Михримах, тем самым веселив весь гарем, то сейчас во дворце остались только дети Хюррем, с которыми я была в хороших отношениях. Слишком уж часто я находилась в покоях Хюррем, тем самым повышая свой авторитет среди малолетних сорванцов. Вздохнув, я ловко проскользнула в дверь с самой дальней стороны замка. Разгладила невидимые складки на платье, почесала притихшую птицу, и тихо пошла в сторону гарема. Было ранее утро, но думаю, многие обитатели уже не спали. — Опять где-то носишься, — сзади послышался недовольный голос Дайе-Хатун. Женщина за несколько лет ни капли не изменилась. Разве что, она стала ещё угрюмее и мрачнее. Недавно калфа выдала замуж Нигяр за Матракчи. Я видела, как хазнедар скучала по девушке. Было невооружённым глазом заметно, что она относилась к Нигяр как к собственной дочери. Пусть тихо и незаметно, но Дайе выражала свою любовь разными, порой и грубыми способами. Сейчас же рядом с ней не находилось никого, кроме меня и Валиде. Но судя по моему последнему кошмару, скоро будет нападение на Хюррем с огнём, а после Дайе начнёт отдаляться от матери Султана. — Выходила в сад, подышать свежим воздухом, — я поклонилась в знак приветствия, тепло улыбнулась, — Дайе-Хатун, вы бы слышали, как меня хвалил учитель по музыке. — Приблизившись ближе, я пыталась увести её подальше от стороны, где был мой тайный проход. Не хватало ещё, чтобы она узнала о ночных вылазках. Прокашлялась, стараясь сделать грубый голос. — «Хорошо, Хатун, очень хорошо. Скоро ты не будешь путать струны, и у тебя получится мелодия не умирающей цапли!» Хазнедар еле заметно улыбнулась, но тут же ущипнула за уши. Я запищала от боли, позволяя ей увести меня в сад. — У меня дурное предчувствие, — женщина покрепче ухватилась за трость, тихо пошла по тропинке, — словно комок поперёк горла стоит, но убрать его никак не получается. Я молча следовала за ней, слушая её низковатый и грубый голос. — Пусть я и выдала её замуж, но чувствую, от этого брака одни беды пойдут. Ох, неспокойно мне на душе. Нам урезали финансы, скоро султан отправится в поход… — В гареме тоже ситуация накаляется, пропасть между Хюррем-султан и Валиде-султан с каждым днём все больше, — я немного смяла платье от нервов и предстоящих событий в каноне, но вдруг вдалеке заметила одного очень интересного человека. — Дайе-Хатун… Женщина было уже обернулась ко мне, когда я мягко потянула её за рукав, кивнув в правую сторону. Оттуда из-за поворота только что вышел молодой парень в дорогих шёлковых одеждах. — Это же Шехзаде Мустафа, — Дайе, с удивлением в глазах смотрела, как он приближается к нам. — Я не ожидала, что он приедет так скоро! Быстро взяв себя в руки, она приняла своё обычное выражение лица, немного приветливое от еле сдерживаемой радости, но в то же время холодное, пока я с любопытством наблюдала за Мустафой. Он стал выше, крупнее и мужественнее. Широкие плечи, сильные и подкаченные руки. Сразу заметно, парень много тренируется и уделяет время мечу. Его походка была размеренной, с быстрым шагом, но твёрдая и уверенная. Смелый и отважный львёнок превратился в дикого и свирепого льва. Как быстро растут дети… Соберись, Айла. Его темные волосы были коротко подстрижены, что я хорошо рассмотрела лицо, когда он приблизился. Карие глаза внимательно, оценивающе проходили по мне. Густые брови, которые в удивлении взлетели вверх, гладкий подбородок, отчетливые скулы без ямочек. Небольшая родинка на правой щеке. И мягкая, словно само солнце, улыбка расцвела на его лице. От того мальчишки, с которым я иногда гонялась по дворцу и играла в саду, не осталось почти ничего, разве что его теплая и свободолюбивая аура до сих пор находилась в поисках приключений. Передо мной стоял такой знакомый, но и совершенно чужой человек. — Добро пожаловать, Шехзаде, — Калфа поклонилась, а после следом за ней и я. Опустив голову, я отсчитывала себя за то, что почти с открытым ртом пялилась на Мустафу. Если Халиль узнает, что я распускаю нюни на проходящих мужиков, не сносить потом на тренировках головы. — Приятно видеть вас снова во дворце! — Спасибо, Дайе-Хатун, — проговорил он спокойным голосом, — приготовь покои для меня и матушки. Она очень устала после дороги. — Я велю приготовить хамам, если будет угодно. — Да, благодарю, — Мустафа, последний раз бросив на меня пронзительный и странный взгляд, пошёл во дворец, видимо, к своему отцу. Щеки вдруг вспыхнули от какого-то стыда и смущения, что я резко покачала головой в разные стороны, а потом получила лёгкий укус за ухо от Кеши. — Айла! — Дайе прикрикнула, из-за чего немного вздрогнула от её голоса. — Найди Сюмбюля. Пусть начинают приготовления к празднику, — она быстрым шагом направилась в гарем. И как у неё только здоровье позволяет быть такой шустрой? — Гюль-аге скажи, чтобы приготовил баню и отобрал самых красивых наложниц для наследника. Шехзаде должен быть доволен. Пусть спросит, есть ли у него самого какие-то пожелания. — Слушаюсь, Дайе-Хатун. Почти бегом, я поспешила в гарем, в то время как хазнедар отправилась к Валиде с известием о приезде. Пока искала евнухов и объяснила им такую скорую спешку, весь гарем гудел новостями о приезде сына Султана. По всюду были слышны хихиканья да восхищённый шёпот. «О Аллах, дай мне терпения», — я выбежала из своей комнаты, оставив там сонную Кешу, и помчалась к Мехмеду. Думаю, он будет рад услышать радостные новости и приезде брата. — Куда ты так торопишься, Айла? — Я чуть не налетела на Михримах и Хюррем, недоуменно смотрящих на суетящихся туда-сюда слуг. Женщина недавно родила Шехзаде Джихангира, поэтому сейчас была слаба и редко выходила из покоев, предпочитая сидеть с больным ребёнком. — Шехзаде Мустафа приехал, — отдышавшись, я осмотрела госпожу и её дочь. Повзрослевшая Михримах чуть повеселела, услышав новость о брате. Мехмеда рядом с матерью не было. — Скоро будет церемония вручения сабли, вот он и вернулся. Сейчас готовят для него служанок и собирают гарем. — Махидевран, как я полагаю, тоже здесь? — Хюррем притворно улыбнулась. — Да, госпожа вместе с Шехзаде вернулись во дворец, — прямо посмотрела на султаншу, набрав воздух в легкие, — Хюррем-султан, где я могу найти…? — У него только что закончились занятия, — она лукаво посмотрела. — У тебя на лице написано к кому ты бежишь. Иди, Хатун, не заставляй моего сына ждать! Рыжая махнула свободной рукой, радостно наблюдая, как я поклонившись, быстро побежала к Шехзаде. Её непонятный взгляд долго прожигал спину, пока я не скрылась за поворотом. Спустя несколько минут, оказалась в крыле, где обычно у Мехмеда проходили занятия. Остановилась, услышав голоса в коридоре. — Шехзаде, ваши успехи просто поразительны, вы очень умело и правильно раскрыли идею этого произведения, — учитель стоял рядом с наследником, который спокойно смотрел на него, держа в руках какую-то книжку в коричневом переплете. — У меня был прекрасный учитель в детстве. Но и вам спасибо, что обучаете меня, — ребёнок улыбнулся. — Не могли бы вы посоветовать ещё что-то похожее на эту книгу? Уж слишком мне понравились умозаключения в ней! Немолодой мужчина ненадолго задумался, а после продолжил с сожалением в голосе: — Простите, Шехзаде, в данный момент у меня нет с собой ещё книг по этой философии, но думаю завтра, я смогу предоставить их вам. — Нет, не нужно, — Мехмед качнул головой, — я сам поищу в библиотеке что-нибудь, а потом мы вместе обсудим непонятные мне моменты. Хорошо? — Как скажете, Шехзаде. Позвольте я вас оставлю, — учитель поклонился и ушёл обратно в кабинет, оставив мальчика одного в коридоре. Он задумчиво стоял, смотря на обложку какой-то книги. А после, может, почувствовав взгляд, заметил меня в конце коридора. Поклонившись, я счастливо улыбнулась, глядя на ребёнка, который был тоже рад меня видеть. — Здравствуй, Айла, — Мехмед чуть смущённо взглянул, — давно меня ждешь? Прости, я задумался над кое чем. — Нет, что вы, — махнула рукой, — ваша матушка недавно была здесь, я по дороге к вам её и встретила. На нервную улыбку он сощурился и оглядел мой растрёпанный пучок сзади, остановившись на лице, произнёс: — Что-то произошло? Ты взволнована. — Все в порядке, Шехзаде, просто хотела сообщить одну очень приятную новость, — Мехмед вопросительно взглянул, — ваш брат Мустафа вернулся. Скоро вы увидитесь с ним. 10 летний мальчик издал поражённый вздох, а после будто резко посветлел. Как же тут все любят Мустафу. — Он сейчас у повелителя? — Думаю да, Шехзаде должен решить дела с отцом, и к тому же скоро будет церемония вручения сабли, — я приложив палец ко рту, призадумалась. Прикидывая события в голове. — Тогда, думаю, сейчас ему немного не до нас с братьями и сестрой. Айла, не можешь ли ты сходить со мной в библиотеку? Одному мне будет трудно найти какую-то интересную книгу, а с твоей помощью я прекрасно справлюсь, — наследник, чуть смущаясь, потеребил края своей одежды. — Шехзаде, — спрятала руки за спину, чуть наклонившись к его лицу, — все что вашей душе угодно, — подмигнула, усмехнувшемуся мальчику. В свои 10 лет Мехмед очень умён и начитан. Его спокойствие и уверенный взгляд всегда знал, что подмечать и что видеть. Это и отличало его от старшего брата. Если первенец Султана был импульсивен и сам искал приключения и неприятности на свою голову, то Мехмед старался находить более разумное и логичное решение. Порой, он тоже подвергался эмоциям и вспышкам. Бурный нрав отца и хитрый, изворотливый характер матери идеально сочетались в маленьком мальчике. Иногда мне казалось, что я говорю с каким-то парнем, нежели с ребёнком младшим на несколько лет. Но это ни сколько не мешало нашему общению. Наследник, с прекрасными манерами, речью и характером, был словно бриллиант среди камешков угля. Но у всего есть недостатки. Излишняя наивность и мягкосердечность вводили меня в ступор. Мехмед был слишком добрым, что очень плохо скажется на будущем, если ничего не предпринимать. Конечно, часто я старалась окунуть мальчишку головой в полное ведро помоев всяких историй, рассказывая весь ужас обычной жизни, за пределами дворца, наставляя его и помогая что-то понять. Ведь если не убрать эту черту характера, боюсь, что я просто потеряю ребёнка, ставшего мне родным. Голос совести и ответственности не позволит мне бросить этого человека. Надеюсь, и он понимает, что жизнь не детская игра, как симс, а реальность, где каждый третий хочет тебя убить. Мехмед видит мою усталость после уроков и тренировок. Слабость, вспышки агрессии и много всего, что не замечает та же Дайе. Мои руки не такие мягкие и нежные, как у большинства здешних девушек, которые стараются понравиться госпожам и привлечь к себе внимание наследников. Мои знакомые из гарема редко общаются со мной, предпочитая держаться своими компаниями. Я не удивлюсь, если узнаю, что они называют меня странной или чокнутой. В конце-концов я сильно отличаюсь от понятия «послушная и скромная Хатун». Пожив несколько лет в дворце, волей не волей замечаешь как ведут себя здешние люди, и как тяжело девушкам находиться в этой золотой клетке. Я никогда не горела целью прожить здесь всю жизнь, что эти мечтательные клуши. Да, тут тепло, есть еда и хорошие купальни, но и цена за все это немаленькая… За несколько лет обучения с Якубом, многие вещи, которым я радовалась в прошлой жизни, перестали приносить удовлетворение. Осталось лишь желание не умереть, и чтобы близкие были в порядке. Поэтому из-за нереальных нагрузок, я не обращала внимание на потертости на руках, мозоли и шелушения, синяки на ногах и ноющую уже несколько месяцев боль по всему телу. Мне просто было не до этого. Мехмед тоже видел все. Наблюдал за моей внутренней борьбой и метаниями, но никогда не жалел меня. Просто поддерживал и проявлял понимание. Этого было вполне достаточно. Часто вместо того, чтобы я рассказывала что-то, мальчик делал это сам, но в большинстве таких случаях я просто засыпала где-то на подушках в покоях, почти никогда не дослушивая до конца его спокойный и тёплый голос, читающий книгу. Стыдно, конечно, но никаких обид и ссор у нас не было. Этакая маленькая традиция, начавшаяся ещё с самого раннего детства, когда я читала или рассказывала малышу сказки на ночь. Теперь мы поменялись ролями. Я тяжело вздохнула, что не осталось незамеченными. — Что-то не так? — Шехзаде оторвался от просмотра корешков книг, внимательным взглядом прошёлся по бледному лицу. — Если душно, давай выйдем на улицу? — Нет, лучше продолжим искать что-то стоящее вашего внимания. Мы находились в большой и просторной библиотеке дворца. Пахло старыми книгами и краской от чернил. В помещении ряд за рядом стояли длинные и высокие шкафы, которые словно тянулись вверх до красочного и расписного потолка в форме купола. Тут не было никого, стражники стояли за дверьми, поэтому мы спокойно говорили вслух, не боясь быть услышанными. — Вам нужно что-то философское? — Достала какую-то книжку на неизвестном языке. Пролистав пару страниц наткнулась на похабные картинки. — Фу, какой разврат. Хентайная манга даже лучше выглядит. — Желательно на итальянском, — напротив, с другой стороны этого стеллажа стоял Мехмед, который на мою последнюю фразу странно покосился, не поняв её смысл. — Но боюсь, такими темпами мы вряд ли что-то найдём быстро, хотя… Притихнув, он встал на носочки, пальцами рук пытаясь дотянуться до книжки, которую заприметил. Я чуть повыше ростом, с другой стороны ткнула пальцем. В толстом переплете книжка корешком шлёпнулась на лицо Шехзаде. Не выдержав, я засмеялась от его забавного и шокированного лица, а после чихнула от пыли, попавшей в нос. Ребёнок ошарашено вытаращил глаза, глядя на мое хрюканье. — Обхохочешься, Айла-Хатун, — через книжки, недовольный взгляд был направлен на меня. На детском лице это было очень забавно. Спустя пару секунд он сам тихо засмеялся. Хихикнув, я протянула руки через полку, ущипнув его за румяную от стыда щеку. Он чуть не схватил меня за ладонь, когда заметил название упавшей на пол книжки. А после присел на корточки, поднял её и с восхищением выпалил: — Айла, я нашёл! — Повысив голос, его фраза раздалась на всю пустую библиотеку тихим эхом. — Это то, что нужно? — Любопытно уставилась на обложку. Ничего не понятно. — Да, итальянская книжка по философии. Я слышал про неё. Говорят, «Божественная комедия», считается бессмертным произведением мировой культуры! — В его шёпоте можно было услышать столько радости. Я было уже хотела сказать, что рада за него, как вдруг почувствовала резкую нехватку воздуха. Мои ноги подкосились, а руки, пытающиеся ухватиться за полки, лишь окоченели, покрываясь мелкой дрожью. Появилось странное ощущение дежавю и какого-то спокойствия. Сглотнув слюну, я проморгалась, но ничего не пропало. Какая-то дымка заполонила глаза, из которых маленькими дорожками потекли слёзы. Из оцепенения вывела тёплая рука, взявшаяся за мою ладонь. — Все хорошо? — Мехмед как-то быстро оказался рядом, расположившись рядом со мной на полу библиотеки. Его глаза метались туда-сюда, пытаясь что-то найти в моих, но лишь ещё больше становились обеспокоенными. — Да, — я растерянно кивнула, вытерев непрошенные слезы. Без понятия, что это было. Такие случаи не в первый раз… — Может отвести тебя к лекарю? Вдруг что-то серьезное? — Не надо, — я покрепче взяла его за руку, сжав ладонь, — просто переутомилась. Лучше пойдёмте обратно, ваша матушка поди заждалась. Мехмед хотел сказать ещё что-то, когда дверь в библиотеку раскрылась нараспашку, а после послышался звук быстрых, приближающихся шагов. Мы застыли, чуть прижавшись спинами к стеллажу. — Вот вы где, — сбоку вылетел запыхавшийся Гюль-ага, — почему сидите на полу? Хотя, не до этого сейчас! Айла, Валиде-султан приказала собрать тебя в гарем к Шехзаде Мустафе…