***
Сверху каркнула Кеша. Резко распахнув веки, я пораженно уставилась на чистое голубое небо, где медленно плыли легкие облака. Шумный шелест листвы, тёплое и яркое солнышко пробивалось сквозь качающиеся ветки, игриво бегало по растерянному лицу. — Айла, — я перевела взгляд на перевёрнутое лицо Халиля. Охнула, увидев его детское и беззаботное лицо. Нет этой ужасной щетины, волосы коротко стрижены. Он серьезно и вопросительно посмотрел, пока я пыталась провести параллель между детским и нынешним обликом. Какой образ выигрывал, сложно сказать, но определённо в мальчишеской улыбке было особое очарование, — ты какая-то странная, кошмар опять приснился? Что-то промычав, я попыталась встать с его тёплых и немного жёстких колен, но чуть не грохнулась на траву из-за резкой нахлынувшей слабости, если бы не худые руки, крепко схватившиеся за мой локоть. — Я много раз говорил тебе не спать после тренировки, — друг встал передо мной спиной, присев на одно колено, — давай уже залезай. — Вот и старость пришла. Мужики на спинах таскают, — я пробубнила, запрыгивая на спину. В детстве он часто катал так после издевательств Якуба. Поскольку мышцы очень сильно ныли из-за непривычных упражнений, даже ходить было трудновато. Сердце предательски забилось чаще с мыслью о том, что тут наставник живой. Но это не реальность, а всего лишь осознанный сон. Иллюзия и обман. Мотнув головой, я лбом стукнулась об затылок товарища. Халиль зашипел, чуть подкинув сзади на руках. Я ойкнула на резкое движение, покрепче сжала мягкие плечи. — Не мотай головой, иначе прибьёшь меня. Халиль дотащил нас до старого дома Якуба-Эфенди. Я чуть прищурилась, вспоминая те времена, когда часто прибегала в эту маленькую, но по-своему уютную квартиру. Тихие скрипы половиц, когда Халиль тренировался быстро передвигаться бесшумно. Мои вечные недовольные вопли из-за миллиона сложных и непонятных книг, которыми загружал наставник. Или его хитрые улыбки, которыми нас одаривал при малейших ошибках. Это было странное время. Сложно даже назвать это «детством», поскольку я давно не являюсь ребёнком, но все же это важный этап в жизни каждого. Этап, обставляющий глубокий и явный след в формировании личности в будущем. Столько всего произошло… Товарищ открыл дверь, позволяя войти первой. Сердце сразу защипало от боли и грусти, опустившейся на только начавшую заживать рану. Проморгавшись, я наткнулась на наставника, стоящего спиной. Мужчина обернулся, наклонив голову, внимательно осмотрел меня. Лицо без явных морщин и бледного оттенка кожи оставалось, как всегда, невозмутимым. Лишь глаза внимательно, подозрительно-надменно, с осуждением действий смотрели на меня. Будто он видел сущность и личность человека настоящей меня, а не эту оболочку в этом мире, которую я пыталась создать. Спустя пару секунд, он медленно подошёл вплотную, опустившись на корточки на одном уровне с моим лицом. Дотронувшись до подбородка, властно и строго спросил: — Ты помнишь, что я сказал тебе в последний раз? И я почти задохнулась, распахнула глаза, вскочив с места, где лежала. Воздуха не хватало, поэтому как рыба раскрывала и закрывала рот. В груди был пожар, грудная клетка болела, словно в ней поселилась банда муравьев, требующих отдельного место под кожей. Подбородок горел и пылал в непонятном раздражении, как будто я прижала к нему раскалённый на углях металл. Все чесалось до невозможности. Медленно опустила глаза на свои руки. Было ощущение, что по ним что-то быстро течёт, капает на одеяло и платье. Проморгала несколько раз и ничего такого не заметила. Лишь быстро обернулась, натыкаясь на спящее лицо товарища. Видимо он после того, как закончил, расстелил диван, устроился на другой части так называемой кровати. Халиль спал на спине, еле заметно тихо дыша. Брови нахмурены, а вся зажатая поза говорила о не очень приятном сне. Чуть приблизилась к нему, отдавая своё одеяло, которым была укрыта, чтобы чуть согреть, отогнать плохие и дурные мысли. «Бедный, видимо всю ночь маялся с моей просьбой», — проследила за бардаком на столе, вглядываясь в красивую маленькую бутылочку с бледно-розовой жидкостью. Аккуратно встала с постели, рукой провела по щеке товарища, проверяя хрупкий сон. Тот не шелохнулся, продолжая сопеть в подушку. Подойдя к столу, взяла в руки бутылёк, вспоминая последние слова Якуба-Эфенди. — Что же ты сказать хочешь, друг мой, — прошептала, чуть мотнула в сторону бутылочку, наблюдая за колыхающейся жидкостью, — неужто, я ошибку сейчас совершаю?***
Несколько дней назад Шехзаде Мехмед вместе с султаном вернулись из охотничьего домика. Оба были тихими и неразговорчивыми. Разговор по душам не прошёл бесследно. Я отстранённо наблюдала, как парень уже минут пятнадцать наворачивал круги вокруг своей комнаты, пребывая в задумчивости, совсем не замечал моего присутствия. Его лицо, кажется, переменилось почти во все оттенки: сначала красное, потом бледное, как полотно, затем хмурое выражение и грустный взгляд. Я же мотала головой туда-сюда, в кармане сминая пузырёк с настойкой, чувствуя, что либо проиграю, либо все пойдёт как по маслу. Шехзаде первым делом позвал меня сегодня к себе сегодня вечером, но решив схитрить, я попытаюсь улизнуть из дворца, чтобы Мехмед побыл вместе с Кларой. До этого, мне надо приказать Шекеру-аге, чтобы сделал чай для наследника и его новой наложницы. Я передернулась от отвращения, засовывая свою собственность куда подальше. Мехмед не любит сладкое, предпочитая крепкий и ядреный напиток, запах которого очень резок, поэтому определено учует неладное, если ему что-то подмешать. Он не станет пить из кружки с добавленным «зельем». Так что, проблем не должно возникнуть с определением для кого какой чай предназначен. Мехмед выпьет одно, будущей Нурбахар останется другое. Их отношения были довольно непонятными (хотя со всеми девушками в гареме у него были сложные отношения). Я видела пару раз наследника и эту Клару вместе, но они держались вполне отдалённо друг от друга, не переходя границы дозволенного. По взгляду наложницы я замечала, что та без ума от красивого и начитанного Шехзаде, но вот сам Мехмед удивлял меня. Он с еле заметной каплей интереса рассматривал Клару, но не с обожанием, страстью и любовью. А с каким-то безразличием и холодностью? Словно она была лишь забавной игрушкой в его руках. И чуть что, с лёгкостью сломает ей руки или ноги. Выкинет как пустышку. Но с его порой подозрительным характером, такое было не удивительно. Шехзаде редко подпускает к себе близко незнакомых людей, в основном, по моим очень позитивным рассказам в детстве, предпочитает сначала присмотреться к личности, а потом решает, надо ли связываться с человеком. Клара как раз вызывала ощущение доверия и теплоты, которой порой могло не хватать в девушках гарема. Возможно, именно поэтому она и вызывала у него интерес. Хотя даже несмотря на это, парень продолжал крутиться вокруг меня, словно мотылёк около свечи. Я не знала, получится ли зажечь между ними искру сегодня, но до вечера осталось совсем мало времени, поэтому сейчас, пока Наследник в раздумьях после разговора с отцом, пора тихо улизнуть. Я встала с подушки, поклонившись, сказала: — Шехзаде, простите, но у меня есть дела в гареме. Афифе-хатун попросила помочь ей в одном деле, — парень остановился, с интересом и любопытством глядя в глаза. Наклонил голову и прищурился. — Ты можешь идти, Айла, но после заката я жду тебя за чашечкой чая. Хочу рассказать кое-что, — он улыбнулся, но продолжил мерить шагами покои. Поклонившись, я вылетела в коридор, напряжённо думая. Подхватив юбки, направилась в гарем, где обычно тусуются все девушки. Сплетни, разговоры о мужчинах, нарядах и украшениях летают в воздухе. Как вороны каркают все время. Эти клуши понятия не имеют о настоящей жизни в дворце. Красивая обертка, скрывающая в себе ядовитого паука, в чьи сети очень легко попасть. Выбраться же сложно, почти невозможно. Разгладив складки на синем платье, я взглядом пыталась найти Клару. Девушка сидела рядом со своими подружками, что-то тихо обсуждала и смеялась. Она была красива, несомненно. Её каштановые волосы, овальное, будто кукольное, лицо, широкий лоб и пухлые губы. Заметив взгляд, а после подзывающий жест, она приблизилась ко мне. — Что такое, Айла-Хатун? — Голубые глаза внимательно следили за моим холодным лицом. — У меня к тебе, скорее, не просьба, а жесткое указание. Сегодня вечером ты принесёшь чай Шехзаде Мехмеду, а если повезёт — останешься у него в покоях на ночь, — наложница удивленно посмотрела на меня. Скорчив страдальческое лицо, я закашляла. — Боюсь, я не смогу присутствовать рядом. Вдруг заражу ещё. А ведь его здоровье такое слабое, — произнесла печальным голосом. Кажется, во мне умирает актриса… — Хорошо, — наложница улыбнулась, уверенным взглядом одарила меня. Повернувшись назад, радостно побежала к своим подружкам, рассказывая такую новость. Я же ядовито улыбнулась. Птичка в клетке. А теперь на кухню! Спустя несколько минут скитания по коридорам, зашла в просторную кухню для повелителя и его семьи. Шекер-ага что-то бубнил себе под нос, помешивая суп. Мужчина попробовал своё творение и скривился. — Ну-ка, добавь соли. Как будто сопли какие-то жую, — я хихикнула, отчего повар вздрогнул. — А ты чего тут делаешь, Айла-Хатун? Шехзаде что-то нужно? — Верно, дядя Шекер, — он смутился на моё обращение. Все-таки какой приятный и душевный мужчина живет в этом гадюшнике! — Сегодня вечером подготовьте ужин для Шехзаде Мехмеда и его наложницы. Я же могу пока сделать чай для него, чтобы вам было проще. Смотрю, многовато у вас работы… — А разве не ты пойдёшь в покои? — Шекер удивленно посмотрел, а после вздрогнув, быстро затараторил, — то есть, кто-то другой там будет? — Да, наложница по имени Клара, думаю, через два часа зайдёт за чаем, поэтому у вас все меньше времени, чтобы успеть к вечеру, — я понизила голос, жутко заговорила, — тик-так, тик-так. Часики тикают, Дядя Шекер! Мужчина завыл, начиная быстро отдавать приказы слугам, все время поговаривая: «О Аллах, О Аллах!». Улыбнувшись, я подошла к месту, где хранят чайные сервизы и собственно сам чай. Открыв дверцу шкафа, достала небольшой чайничек из фарфора белого цвета, расписанного красочными узорами и две чашечки. «Чувствую себя Халилем», — хихикнула от глупой мысли. Он ведь тоже любит чаи распивать. Попросила одного мужчину-повара поставить чайник на странную на вид плиту, чтобы вода закипала. А сама принялась искать сладости в закуску и любимый чай Шехзаде. Наверное, прошло минут сорок, а может и больше, когда все было готово. Залив кипяток, закинула туда ложку всяких вкусно пахнущих травок, медленно помешивая. Придав красивый вид всей композиции, оглянулась. Шекер-ага подгонял всех поваров, чтобы те работали быстрее, сам же краснея, пытался накладывать в тарелки горячую еду. Лепешки, какие-то салаты, вторые блюда, соусы — все было на большом подносе. Прищурившись, я достала из кармана пузырёк, наливая в одну чашку настойку, а после добавляя горячий чай. Вторую кружку ожидала та же участь, только с обычным напитком. Только я закончила, как на кухню заглянула Клара. Девушка обвела взглядом присутствующих, останавливаясь на мне. Словно статуя или солдат, увидевший своего командира, я убрала руки за спину. Сжала в кулаке оставшийся пузырёк, чуть отодвинулась, чтобы она заметила чайник и кружки. Ничего не сказав, Клара тут же взяла его в руки и ушла. — Айла, — я вздрогнула от голоса Шекера, — вот, пока ты здесь, ну-ка отнеси Шехзаде это. — Мужчина протянул мне поднос с несколькими тарелками еды. Я вроде бы сказала на двоих, куда он столько наготовил? — Но, Дядя-Шекер, разве не слуги этим занимаются? — Спина не отвалится — донесёшь, — мужчина хитро улыбнулся, ударив по плечу, отчего чуть не упала вперёд. — Давай быстрее, а то все остынет! Проклиная весь этот день, я медленным шагом направилась в покои к Мехмеду. И как назло, мне никто не попался, будто все обитатели замка как сквозь землю провалились! Так бы отдала кому-нибудь еду и ушла восвояси. Зашипев, остановилась около дверей, взглядом пытаясь передать поднос двум стражникам перед выходом. Или же научится мысленно произносить «Вингардиум Левиоса». Стражники спокойно потянулись открыть дверь, как из неё вышла рассерженная и злая Клара. Девушка, заметив меня, кажется ещё больше побагровела, твёрдо направилась, стреляя глазами. Явно не с добрыми намерениями. — Ты! — Она воскликнула, от чего я непонимающе уставилась. — Думаешь это смешно? Из-за тебя я теперь опозорилась перед Шехзаде! Он даже видеть меня не хочет! — Она взвизгнула, из-за чего я ошарашенно моргнула. Не успев ничего сказать, она грубо толкнула плечом, пройдя мимо. Чуть не уронив все тарелки, балансируя, ногой ударила в тяжёлую деревянную дверь. Простите, но у меня заняты руки! Послышалось грубое «да», взяв в одну руку поднос, вошла в покои, встречаясь взглядом с рассерженным Мехмедом. Тот удивленно уставился, но после нахмурился, следя за тем, как я поставила еду на стол. — И где ты была, Айла? Почему ко мне заходит совершенно другой человек, если я ясно дал тебе знать, что жду именно тебя? Я стыдливо отвела взгляд в сторону, чувствуя себя первоклашкой, которого отсчитали при одноклассниках. — Я была на кухне, Шехзаде, а Клара любезно согласилась помочь отнести чай, — исподлобья посмотрела на его мрачный и недовольный образ. Любезно, ага. — Простите, если вдруг опоздала, — я неловко улыбнулась. Мехмед быстрым шагом оказался рядом, всматриваясь в мое покрасневшее лицо. И стыдно, и страшно. Его проницательный взгляд, который как клещ проникал под кожу, очень напрягал. Он будто видел насквозь мою ложь и все замыслы. Я зажмурилась, ожидая манны небесной, чтобы он приказал оставить его и позвать эту чёртову Клару. Когда я уже было решила, что он там заснул, обкусанные губы внезапно накрыли чужие, мягко согревая тёплым дыханием и пуская приятную, щекочущую волну по всему телу. Я съёжилась, почти машинально захотела остановить его, но сердце сначала вздрогнуло, а потом бешено заколотилось. Чувствовала этот громкий стук, словно у меня в сердце толпа водила хоровод. Столько противоречивых мыслей было в голове: с одной стороны хотелось отстраниться, ведь до сих пор я не могла привыкнуть к таким переменам в отношениях, а с другой хотелось прижаться ещё ближе. Мозг говорил, что правильный первый вариант, ибо не нужно торопить события, а второй так и просил продолжения. Прежде чем все же понять этот сложный коктейль из эмоций и чувств, Шехзаде отодвинулся, коснулся лбом моего лба, прикрывая устало глаза, обдувая своим дыханием. Я же смотрела на его темные густые волосы, в которые так и хотелось запустить руку. Взъерошить, оттянуть и услышать лёгкий и томный стон. Залилась краской от таких мыслей, чувствуя, как Мехмед отстранился, за руку ведя к столику с едой и чаем, пока я пребывала в полном замешательстве и недоумении. «Я схожу с ума?» — Подумала, глядя на то, как парень самостоятельно расставлял тарелки, любезно подавая мне кружку чая. Быстро схватилась за неё, будто это был спасательный круг, я сделала глоток, чтобы убрать сухость во рту после поцелуя, отрезвить мысли, как резко закашлялась от вкуса. Он был каким-то горьким и кислым, а ещё жутко горячим. Вздрогнула, когда почувствовала сладкий вкус на языке. Если бы это была кружка Мехмеда, там была бы чистая горечь! В душе начала подниматься нешуточная паника, ведь я выпила то, что предназначалось не мне. На мгновение выпала из реальности, глупо хлопая ресницами и даже не до конца осознавая, что натворила. Тёплая и слегка шершавая мозолистая от меча ладонь легла на затылок, легко, но при этом настойчиво поворачивая мою голову к лицу Наследника. — Ты вся раскраснелась. У тебя жар? — Он приблизился подбородком ко лбу, отчего я, кажется, ещё больше смутилась, чувствуя, что голова плавится под его нежными пальцами. — Айла, ты в порядке? — А? — Заторможенно посмотрела на него, понимая, что теряю контроль над своим телом и мозгами. — Позвать лекаря? — Мехмед обеспокоено тронул за щеку, отчего я чуть не замурлыкала от его прикосновений. Это плод моей больной фантазии? Все это сон? — Нет, просто мне очень хорошо, — как желе, расплылась, затуманенным взглядом смотрела на шокированного парня. Тот же отстранился, непонимающе оглядел меня. — Давай выйдем на свежий воздух, — подхватив мою тушку, отчего я охнула, оказалась на его плече, — может ты на кухне перегрелась? Давай позовём лекаря? — Нет, не надо! Лучше отнесите меня на улицу! Выйдя на балкон, он поставил меня на твёрдый мраморный пол. Мрачная атмосфера ночи, лёгкий и воющий ветер где-то вдалеке, скрывающийся за длинными и высокими деревьями. Засмотревшись на яркую, ослепительно белую и манящую холодным цветом луну, я чуть не свалилась вниз, если бы не твёрдая рука Мехмеда. Парень внимательно и как-то бдительно следил за моими вялыми движениями. И даже не стал сопротивляться, когда я ласково и медленно положила его ладонь к себе на талию. Прижалась к твёрдой груди, вдыхая родной запах моего мужчины. Моего человека. — Шехзаде-е, — протянув последний слог, обвила шею руками, встала на носочки, чтобы получше всматриваться в карие глаза, сверкающие блеском от полной Луны, но при этом и темнотой в глубине души. Заботливо пальцем очертила линию прямого носа и гладких скул. Такой юный, стеснительный и передо мной! Краснеет и даже не понимает как реагировать на ласку со стороны женщины. Тот неловко улыбнулся, пытаясь понять, что твориться у меня в голове, — ответьте на один вопрос, только честно, без скрытых смыслов и тайн! Вы меня любите? Мехмед застыл, поражено рассматривал мое серьёзное, глядящее с опаской и настороженностью лицо. Сначала он молчал, пытаясь понять ход мыслей и следующие шаги. А после аккуратно, положив одну руку на лопатки прижал к себе ближе. Я грудью ощутила сильное и жаркое тело. Его рука что-то медленно, мучительно долго выводила на спине. Или какие-то слова, или рисунки, смысл которых до меня не доходил. Мозг начал плавиться от его прикосновений. Мысли улетали далеко-далеко, будто бы растворяясь где-то на границе сознания. Не было никаких проблем и тревог, только мы вдвоём. Не он и я, а мы. Одно целое и один мир… Шехзаде наклонился к уху, опаляя дыханием чувствительную кожу. Я почувствовала мурашки по всему телу. Его голос понизился, медленно, будто лениво прошептал: — Ты сама знаешь ответ, Айла. Но раз ты хочешь услышать это ещё раз, то мне каждый раз сносит крышу от одного твоего голоса вдалеке. Твой шёпот и ласковый смех. Даже не представляешь, каких усилий мне стоит сдерживать себя. Шехзаде подхватил за ягодицы, направляясь в сторону большой и мягкой кровати. Словно в тумане, я даже не понимала, куда все ведёт. Мысли, что мы здесь вдвоём и никто не помешает, доставляли такую детскую радость. Как только голова касается гладкой и шелковистой ткани, чувствуя сверху обжигающее тело, я прижимаюсь ближе. Будто стараюсь слиться в одно целое с этим человеком. Мехмед же, проведя носом от уха до шеи, остановился рядом с ключицей. Дотронулся до мягкой и нежной кожи языком, оттягивая зубами, оставляя ярко-красный след укуса. Я тихо застонала от такой жесткой и в то же время сладкой ласки. Его руки плавно двигались с моей талии до бёдер, легонько пощипывая кожу под тканью платья. Поглаживающие движения срывали крышу, и резко схватившись за его подбородок, приблизилась к губам, жадно и страстно впиваясь руками в волосы. Взъерошив и оттянув, чувствую в голове счастье, что исполнила такое маленькое желание коснуться головы и прижать к себе. Наследник с напором сминает губы, прикусывая и оттягивая их до крови, пока в глубине души я ощущаю себя окрылённой. Словно то, чего так давно хотела, вырвалось наружу, отдавая всю любовь и самые тёплые и искренние чувства этому родному человеку. Мне хорошо настолько, что даже не задумываюсь о правильности или неправильности своих действий. Я просто следую зову сердца, иду на этот свет, который так давно таила в себе. Раскрывая душу. Ту самую закрытую от множества переживаний и неудач, ища утешения и мимолетной поддержки в нем. Мне хорошо. Я не жалею о том, что делаю. Просто хочу быть счастлива и сделать его счастливым тоже. Это чувство и называют любовью? Обхватываю его торс ногами, смотря, как он наклоняется надо мной, горячо и тепло смотрит сверху вниз. В голове мелькают воспоминания. Все, что мы пережили вместе вдвоём. Наше прошлое и приближающееся будущее. Мехмед проводит рукой по щеке, отчего я отчётливо чувствую внизу живота тянущее желание. — Мехмед, — умоляюще, дрожащим голосом зашептала, — не оставляй меня сегодня одну. Прижалась к его плечу, чувствуя, что сейчас расплачусь от переизбытка чувств. Шехзаде отстранился, и я почувствовала, как постель прогибается с другой стороны. Он крепко прижал к себе. Еле касаясь, поцеловал в каждый палец дрожащей руки. А после тихо пробормотал: — Спи, Айла. Да дарует тебе Аллах спокойную ночь. Прикрыв уставшие глаза, не раздеваясь залезла под одеяло, удобно устраиваясь на подушке, неосознанно прижалась к нему ближе. Впервые за всю жизнь почувствовала парящее чувство легкости и счастья.