Пепел твоих сигарет – это пепел империй. (Аквариум «Небо становится ближе»)
1.
В октябре Ниа простудился и заболел пневмонией. Это вышло очень глупо: у него не получалось упражнение по стрельбе, и он три часа торчал на улице, его отрабатывая. За это время сильно похолодало, но упорный Ниа не ушёл, пока не попал заданное количество раз в нужную мишень. На следующий день ему стало так плохо, что пришлось вызвать врача. Врач назначил лекарства и велел соблюдать постельный режим. Ниа покорно пил таблетки и горячий чай, но его состояние только ухудшалось. Рентген показал двустороннюю пневмонию, и Ниа отправили в больницу. Жизнь без Ниа поначалу казалась мне сказкой. Не приходилось ни с кем соревноваться, никто не бесил своей спокойной правильностью и чересчур большими мозгами. А потом мне стало скучно, и я начал бесить всех сам. Мой подростковый организм оказался не в состоянии жить без эпатажа. Я начал красить ногти и ресницы. Это оказалось весело, поэтому я купил для полноты образа бриджи со стразами, топик на лямках и другие вызывающие шмотки. Если же кто-то говорил, что я похож на девушку, то я устраивал показательный скандал и как-то даже прилюдно снял штаны. Учителя не знали, что и думать, некоторые старались вообще со мной не связываться. Роджер несколько раз вызывал меня на суровый разговор, но ничего не добился. Он не мог пригрозить мне отчислением, потому что я оставался одним из преемников L. Дресс-кода в приюте не было, так что все в итоге просто перестали обращать на меня внимание. Тогда я снова переоделся в обычную одежду и стал жить, как ни в чём не бывало. Пока я эпатировал народ своим внешним видом, Мэтт вдруг начал курить. Это было неожиданно и странно, так как курить обычно начинают или чтобы успокоиться, или для крутости. Спокойствие и крутость Мэтта ни у кого не вызывали вопросов. – Зачем ты это делаешь? – спросил я наконец. – Это я вечно на нервах, курить было бы логичнее мне. А тебе не о чем волноваться. – Ты думаешь? – Мэтт посмотрел на меня очень странным взглядом. – Что ж, пусть будет так. Я просто чувствую, что слишком много времени сижу в четырёх стенах. Сигареты – повод чаще выходить на улицу. – Я тебе сегодня раз 20 предлагал пойти играть в мяч. – Не хочу я в мяч. – А я не хочу, чтобы ты травил себя. – Тогда я не хочу, чтобы ты ел так много шоколада. Я демонстративно надкусил новую плитку: – Прости, но тебе придётся принять меня таким, какой я есть. С моим шоколадом и вздорным характером. – Как и тебе меня. Увы. Я на пару секунд задумался, потом кивнул. – Ты прав, Мэтт. Будем принимать друг друга такими, какие мы есть.2.
В ноябре Ниа наконец вернулся из больницы. Он ещё больше похудел, кожа приняла какой-то зеленоватый оттенок. Весь месяц, проведённый вне Дома Вамми, Ниа не пускал к себе никого, кроме учителей. Один раз к нему всё-таки просочилась Линда. Ниа признался ей, что ему страшно одному, но в палате с другими пациентами он чувствует себя ещё хуже. Вернувшись в приют, Линда нарисовала серию картин «Ниа в больнице». Картины получились такие пронзительно-грустные, что даже мне захотелось немедленно вырвать Ниа из лап врачей и забрать домой. – Если Ниа так некомфортно в больнице, почему он не выпишется раньше? – недоумевал Крис. – Его жизнь была в серьёзной опасности. Пневмония дала осложнения. Он и сам понимает, что стоит подольше побыть под наблюдением. Несмотря на слабость, Ниа всё же сделал большую часть домашних заданий и настоял на том, чтобы его аттестовали. Поскольку больной Ниа оказался не таким гениальным, как здоровый, первое место в триместровом рейтинге досталось мне. Впервые с момента появления Ниа в приюте я вернул себе верхнюю строчку, но особой радости не было. Я с таким же успехом мог бы радоваться тому, что я умнее дохлого осла. Впрочем, я думал об этом всём куда меньше, чем мог бы, потому что в моей жизни начался новый виток гормонального хаоса.3.
Я никогда не любил информатику, поскольку у меня не было шанса обогнать по ней Мэтта. При этом задания по информатике становились из года в год интереснее. Нас учили взламывать сайты, писать программы разной степени вредоносности. Каждый воспитанник Дома Вамми подписывал бумагу о том, что не будет использовать полученные знания во вред человечеству, но я сомневался в действенности такого документа. В тот день мы с Мэттом сидели вдвоём за компьютером, пытаясь разобраться, как добыть заданную информацию. Мэтт справился бы и один, но сайт был на японском языке, которого он не знал. Когда у нас начался иностранный язык, я выбрал японский, поскольку этим языком в совершенстве владел Рюдзаки. Мэтт взял испанский, как один из самых распространённых в мире. Поначалу Мэтт ржал над прописями, где я «чертил свои закорючки», потом вдруг признался, что в качестве повелителя «закорючек» я выгляжу ужасно круто. Сайт на японском ломал наш мозг уже не один час. Он был очень путаный, с какими-то странными гиперссылками и всплывающими окошками. Мэтт никак не мог понять, где же спрятана заданная по информатике штука, а я уже отчаялся разобраться и просто служил переводчиком. Мэтт постоянно отходил к открытому окну курить, я в это время старался размять затекшее тело. В пепельнице собралась целая куча окурков, в урне – обёрток от шоколада. «Забить» на задание мы не могли, так как без него нам не поставили бы зачёт. Когда Мэтт в очередной раз отошёл, я лёг щекой на сложенные руки и закрыл глаза. Скучная рутина утомляла. Хотелось чуда. Или хотя бы просто чего-нибудь приятного. Когда моих губ коснулось что-то тёплое и мягкое, я в первую секунду даже не понял, что происходит. Потом пришло осознание, что кто-то обнимает меня за плечи и прижимается губами к моим губам. Я распахнул глаза. В нескольких сантиметрах от моего лица виднелось лицо Мэтта. От него пахло табаком и ещё чем-то неуловимо-родным. – Михаэль, – прошептал он. – Я люблю тебя. Я медленно поднял голову и сел ровно. Мне нужно было осмыслить случившееся. Мэтт стоял рядом, потупившись. Обычно невозмутимый, он нервно теребил рукав своей полосатой кофты. Мозги после нескольких часов штурма сайта работали совсем плохо. «Мэтт сказал, что любит меня? То есть, он предлагает стать моим парнем? Ему снесло крышу из-за моего сексуального наряда или это давнее и глубокое чувство?..» Я вспомнил, как Мэтт выстрелил в Рамиро. Как ласково обнимал меня, когда я валялся на кровати с сотрясением. Как он смотрел на меня в последнее время. Сосредоточенный на соревновании с Ниа, самосовершенствовании и эпатаже, я пропустил нечто важное. ОЧЕНЬ важное. – Майл. – Я встал со стула и потянулся к Мэтту. Поцелуй получился неумелым, но он выразил всё, что требовалось. Я принял чувства Мэтта.