о прелестях и проблемах первой беременности

Чимин садится, вытягивая перед собой ноги, и мысленно начинает молиться тому человеку, кто решил поставить на горнолыжном курорте подъемники с кабинками. Такими теплыми, в сравнении с температурой за их пределами, относительно комфортными и даже чистыми. Омега вообще представить не может, как люди морозят свои задницы в открытых кабинках, когда можно проехаться с комфортом. — Хэй, комочек, подвинь свою пухлую задницу немного, чтобы я смог… Блять, какого хуя она такая маленькая? — Юнги спотыкается почти на ровном месте, скорее всего о свои ноги. Является ли это проблемой? Совершенно нет, с одной той пометочкой, что Чимин смеется, а альфа пытается грациозно забраться на движущуюся адскую машинку. — Моя задница идеальна, Юни, — Чимин фыркает, но чуть отодвигается. Ржет, но отодвигается, даже руку протягивает, чтобы помочь. Юнги гордый, конечно. В любое другое время и перед всеми, кроме Чимина. Свой маленький комочек он обожает невероятно, поэтому и готов открываться со всех сторон. Пусть некоторые и не выглядят как радужный понос единорога. Вот как сейчас, например, у Юнги красные щеки и нос, шапка съехала на бок, а волосы слишком неряшливо торчат во все стороны. И у него встает чертов вопрос, почему его омега смотрит на него с таким выражением лица. Почему у него так ярко глаза сияют, а этот румянец, едва коснувшийся щек, выглядит невероятно. Да, сто процентов, — это сила его юности. — У тебя задница еще не отвалилась? Потому что мне кажется, что мои яйца сейчас пиздец какие синие, — альфа ежится, потирая друг о друга замерзшие ладони и пытается согреть их дыханием. — Прям синие? — омега прячет улыбку в широком шарфе. — Пиздец синие. Такое ощущение, что сейчас нахуй отвалятся. И искать их придется в жопе, а к таким экспериментам я еще не готов, — о, дерьмовые эксперименты. Чимин смеется так громко, что едва успевает прикрывать рот ладошкой. А потом и вовсе даже не пытается, потому что ну и пофиг. Улыбка у него красивая и настоящая, пусть и не голливудская. К тому же, как любит повторять Юнги, пиздец какие аппетитные губы. И сразу о губах. Омега поджимает их, когда все же прекращает смеяться, а Юнги смотрит на него странным взглядом. Одним из тех, как смотрят на что-то очень ценное и важное. А Чимин… Чимин слишком простой, чтобы противостоять этому. Возможно, он еще совсем немного влюблен, а еще у него через пару недель течка, так что гормоны шалят вовсю. Даже они с Юнги так не шалили, когда сломали кровать. — Думаю, в таком случае о твоих яйцах нужно позаботиться, чтобы они не залезли в твою задницу, — омега закусывает губу, подаваясь немного вперед. Вот такой он, если хочет— то хочет, и пусть весь мир пойдет к черту и подождет. — Воу, комочек, не сильно ли ты разогнался? — в противовес ему Юнги с муками совести. Ну как «муками»? Он просто иногда слишком много думает, а омега умеет сделать так, чтобы мысли докучали не долго. — Я еще и не начинал разгоняться, — с улыбкой говорит Чимин и кокетливо взгляд опускает, придвигаясь еще ближе. Прижимается грудью к чужой руке и наклоняет голову немного набок, позволяя себя рассмотреть. Окей, он просто забыл, что на нем куртка, термобелье, несуразная шапка с помпоном, широкий шарф и выглядит он в целом как диско-шар без музыки. Не особо, так сказать. — Может, ммм? — Мы буквально хуй знает где, а вокруг ебаные горы людей, комочек. А ты думаешь только о моем члене? — Юнги бровь насмешливо приподнимает. А сам выглядит как довольный кот. Или алкоголик со стажем и красным носом. — Блять, это пиздец как заводит. Хоть и голоебица какая-то получается. Чимин делает такое лицо, словно морщится. Но сразу же расслабляется, когда чувствует, как аккуратно чужие ладони сжимают его талию. Морщится, потому что ему периодически хочется своего альфу по губам ударить. Своими губами, желательно. Но иногда и просто хочется. Чаще, чем просто иногда, но это такие детали. — Юни! — омега резко подается вперед, вжимаясь в Юнги еще ближе. Потому как кабинка резко дергается и замирает на месте. Прямо посреди канатной, если можно ее так назвать, дороги. — Пиздец, — альфа, не ожидавший такого, сжимает пальцами чужую талию и ударяется спиной о сиденье позади себя. — Не ушибся? — Все хорошо, — Чимин удивленно моргает, отлипая от своей пары, и оглядывается по сторонам. И вот они висят посреди горного ущелья. В одной кабинке. В одной закрытой кабинке. А у омеги гормоны в голову ударяют так неожиданно, что, если бы он стоял, ноги бы обязательно подкосились. Но он сидит, а Юнги перед ним. Открытый, доступный для него одного и всегда жадный до ласк. — Комочек, ты меня взглядом выебать решил? — Юнги прищуривается. Не дурак он. — У нас с собой нет блядской защиты, а смотреть «беременна в 16» мне пиздец как не понравилось. — Ты хочешь сказать, что не хочешь от меня детей? — омега хмурится, чуть надувая пухлые губы. Чертовски запрещенный прием, потому что в таком виде они похожи на две воздушные зефирки. Юнги слаб до всего, что касается Чимина. — Блять, нет, конечно нет, — омега хмурится сильнее. И это заставляет альфу паниковать. Юнги и паника, которые обычно даже не стоят рядом. Поэтому паникует он откровенно хреново, взмахивая перед собой руками и сжимая ладошки омеги в своих. — Не то, хуйня. Я хочу от тебя детей, комочек. Чтобы мелких таких, с большими губехами и до пизды громких. Хотя не, в жопу вообще какими они будут. Главное, что наши. Можешь назвать это моим заебом, но потрахаться здесь без гандона?.. В спальне будет как-то… — Юни, — и Чимин применяет запрещенный прием хлопанья ресницами, — ты меня любишь? — Мне пиздец? — Нет, я слишком добрый сегодня. Поэтому нет, — омега отрицательно качает головой. А Юнги знает, что он попал. Как минимум в тот день, когда увидел Чимина в первый раз. Или когда осознал свою влюбленность. Или еще в какой-то момент, связанный с омегой. Однохуйственно. Он не может сказать «нет» по той простой причине, что не хочет. — Как думаешь, сколько у нас времени? — Да хуй его знает. — Мне у него спросить? Юнги зависает на несколько минут, а после смеяться начинает. Хотя нет, смеется омега, а альфа просто беззастенчиво ржет. Ну, бывает. Противоположности притягиваются, да? И притягиваются настолько, что губами сталкиваются, целуют друг друга настолько жадно, словно сто лет не виделись и сейчас единственная возможность насытиться друг другом вдоволь. Чимин всегда в поцелуе покорный, но сейчас решает перехватить инициативу на себя. Он кусает Юнги за нижнюю губу и улыбается, отстраняясь на пару секунд. Просто чтобы увидеть удивление в любимых глазах и разгоревшийся огонек азарта. Азарта, от которого по венам кровь бежать быстрее начинает. Приливая в одно определенное место. Однако Юнги был прав, сказав, что у них мало времени. Поэтому стоит поторопиться, а уже на месте можно не спеша позасовывать языки друг другу в рот. — Бля, комочек, немного… Придержи коней, — альфа хрипит, чуть отстраняясь. А у Чимина взгляд плывет настолько сильно, что тот пару секунд просто пытается сфокусироваться на глазах напротив, придерживая ладонями лицо своей пары. — Комочек, тшш, повернись, будь хорошим мальчиком. Может ли омега отказать? Нет, а вот самым что ни на есть жалким образом заскулить, желая стащить с себя всю эту чертову мешающую ткань — да. Чимин начинает стягивать с себя одежду чуть ли не рывками, стараясь как можно быстрее обнажиться. Вот только уже через секунду альфа издает тихий рык, а омега получает подзатыльник. Не сильный совершенно, скорее просто взъерошивание волос на макушке. Но, справедливости ради, его пара все равно недовольно пищит. — Ты чего это, Юни? — Какого хуя, комочек? Ты вообще ахуел на таком морозе раздеваться? Ты же застудишь свою сладкую задницу, — Юнги только тихо выдыхает и притягивает к себе омегу, нежно целуя в лоб. И параллельно к себе на колени садит. — Давай помогу. — Не возражаю. Но теперь моя шея будет грустить без твоих губ, так что давай исправляйся, — Чимин улыбается довольно, разводя ноги в стороны, чтобы принять более устойчивое положение. Альфа сразу начинает действовать: все еще помнит про время и желание своей пары. Он расстегивает свою ширинку и чуть снимает штаны, термобелье и белье с задницы своего омеги. Но так, чтобы он заморозить ее не мог. И, чтобы отвлечь, касается губами кожи за ушком — до шеи при всем желании не сможет добраться из-за слишком большого количества одежды. Потом это возместит, когда вернутся в номер. А сейчас… Чимин стонет несдержанно. И словно спохватившись, закусывает губу. Потому что пальцы Юнги холодные, что ощущается внутри иначе, нежели обычно. Холодные, будто кубики льда ласкают изнутри и прямо там начинают плавиться. И от этого по коже мурашки бегут. — Юни, я там и так очень мягкий после нашего сегодняшнего сеанса в ванне и спальне, — Чимин шепчет сбивчиво, отчетливо ощущая, как в кабинке становится жарче. — Пожалуйста… А кто такой Юнги, чтобы отказать? Особенно своему нежному комочку. Поэтому альфа входит, придерживая свою пару за бедра. А у омеги под веками самые настоящие фейерверки взрываются. Он запрокидывает голову назад и снова оказывается не в силах сдержать рвущийся наружу стон, но, будто опомнившись, закусывает губу. — Мкх. Ах! Омега чувствует в себе член своего альфы так глубоко, что плакать хочется от удовольствия. И какого-то слишком собственнического осознания, что сейчас он только Юнги, а Юнги только его. Особенно сейчас. Альфа начинает двигаться неторопливо. И это только для того, чтобы Чимин привык к этому, пришел в себя и готовился, что в ближайшее время двигаться нужно будет и ему тоже. Постепенно темп толчков становится быстрее и быстрее, ведь альфа тоже не железный. Ему хочется испивать своего возлюбленного омегу до основания. Хочется обладать им еще сильнее и больше, чем сейчас. — Ю-Юни… Быстрее, я хочу… Ам-ах! Быстрее… Они целуются грязно. Смазано. Сталкиваются зубами и совершенно развязно стонут — молодые, безбашенные и очень страстные. Чимин, не в силах сдержать эмоций, высовывает язык, позволяя своему альфе вылизывать и посасывать, потому что самостоятельно омега уже не в состоянии. Он двигается быстро, но совершенно без какого-то ритма. Большое количество одежды ощутимо сковывает движения Чимина, но не альфы. Юнги двигается быстро, придерживая ладонью омегу на себе за бедра, чтобы он не сполз вниз. У него в голове сейчас просто блаженно пусто, а внутри вихрем поднимается жадность: двигаться быстрее, входить глубже, целовать сильнее. Жадность и желание впитать в себя каждую эмоцию до последнего, впитать в себя поцелуи и навсегда вбить под кожу прикосновения нежных маленьких ладоней. Омега кончает громко, опускаясь на член своей пары до основания и дрожа всем телом. Он чувствует, как Юнги наполняет его изнутри, чувствует внутри себя самый настоящий пылающий огонь. И как-то справиться с таким невероятным удовольствием не получается. Тем более, что Юнги кусается. Покусывает донельзя чувствительные уши, вознося своего комочка куда-то еще выше, чем он сейчас есть. — Комочек… Пиздец. Это был какой-то ебаный пиздец, — отдышавшись выдает альфа, аккуратно поднимая с себя омегу и довольно оперативно помогая Чимину одеться. — А мне понравилось, Юни, — а омега улыбается довольно, всем телом повисая на своей паре, потому что устал и потому что может себе позволить быть немного капризным сейчас. — Хочу спать… — А после этого пиздишь, что ты не комочек, — по-доброму смеется альфа, нежно целуя Чимина сперва в лоб, затем щеки и кончик носа. — Мы скоро уже будем у подножья, там гостиница, горячая ванна и теплая постель. — Но я хочу сразу в постель, — надувает обиженно губы. — Отсоси, потом проси, — а в ответ ржач и возмущенный возглас Чимина, который несильно кусает свою пару за нос. — Ладно, но я не пущу тебя в кровать всего заляпанного. Задницу себе отморозишь, а я ухаживать должен? Нет, ну, конечно буду, если так случится, но в пизду до этого доводить. — Ты у меня такой романтик, — тепло улыбается Чимин, обхватывая ладонями лицо Юнги и начиная расцеловывать его, несильно в конце прикусывая за нос. Нужно вести себя прилично, ведь кабинку уже совсем скоро встретят внизу. Хороший отпуск получается.