♡♡♡
Джун влюблен в своего спутника жизни бесконечно. Он в какой-то степени понимает, что все это не совсем нормально и все такое, однако ничего с собой не может поделать и просто наблюдает за тем, как его нежный и прекрасный Джин ставит на место особенно наглого альфу, нагрубившего милой девушке-бариста. Они решили заехать и выпить по кружке кофе перед спектаклем. Частично потому, что альфа уже неделю говорил о латте на миндальном молоке, который обязательно придется по душе бете. — Если у вас, молодой человек, не хватает мозгов для того, чтобы ими думать, и вы решаете использовать член — спешу вас расстроить, эта идея неудачная. Ибо, видимо, использовать там нечего. Джун смотрит на аккуратно уложенные темные волосы, вспоминает их мягкость. Наслаждается тем, как красиво подведены выразительные глаза, делая взгляд беты таким, что по спине мурашки пробегают. — Засуньте язык себе в задницу, может, от этого пользы будет больше. А еще эти прекрасные руки, которые сжимают перевернутый на чужую голову стакан: изящные пальцы, аккуратный маникюр на ногтях. Они еще невероятно мягкие и дело тут не только в природной красоте, но и множестве процедур, которые делает с собой бета. Джун вздрагивает, когда рука альфы тянется к Джину, собираясь сжать руками его прекрасную белоснежную рубашку с кружевным воротником под горло, которую альфа с таким трудом выгладил. На деле рядом стоял и морально поддерживал бету, потому что если он возьмет в руки утюг, то, скорее всего, рубашке придет конец. — Держи себя в руках, приятель, — альфа хмурится, перехватывая чужую руку и с силой сжимая ее. Он обычно против насилия, но если это дело касается его семьи — то никто не выживет. И конечно, бета не всегда поступает правильно… Но Джун влюблен. И ни в коем случае не позволит сделать больно своей паре. А Джин рядом со своим женихом элегантно отряхивает несуществующую грязь со своего черного, расписанного серебряными ветвями, пиджака. А после просто руки на груди складывает, видя, как альфы вошли в режим «прими смерть через взгляд». — Джуни, пошли закажем твой кофе и уже пойдем, а то я чувствую, как мой уровень интеллекта понижается рядом с этим индивидуумом. — Жемчужинка, не будь таким грубым, — Джун тихо выдыхает в ответ и медленно отпускает руку незнакомого альфы. — А вам советую извиниться перед девушкой и уйти, — а после чуть кланяется посетителям, что стали невольными свидетелями ссоры. — Простите за неудобства. Джин в ответ на это только фыркает и подходит к кассе, чтобы сделать заказ.♡♡♡
— И все же она откровенно тупая, — Джин тихо выдыхает, делая глоток шампанского и расстегивая верхнюю пуговицу рубашки. — А по моему — жертвенная, — альфа в ответ улыбается, неторопливо потягивая из пакета апельсиновый сок. После объявления антракта паре было жизненно необходимо заглянуть в буфет и выпить. Каждому разные напитки, естественно, ведь у обоих впечатления и эмоции были совершенно разными. — Никогда не понимал всю красоту подобного: она из-за невероятной любви под поезд бросится, чтобы… А собственно зачем? Чтобы променять оставшуюся жизнь, возможно, с другим мужиком на какую-то непонятную смерть. И этот засранец даже жив, между прочим! Джун медленно ставит уже пустую упаковку из-под сока на стол и облизывает губы. Наверняка сладкие. Но бета предпочитает не думать сейчас об этом. Потому что если начнёт, ничем хорошим это не закончится для их просветительного вечера, и спектакль не будет досмотрен. — Скажи мне, жемчужинка, что бы ты делал, если бы я тебе изменил? — Кастрировал, скорее всего, — Джин морщится, но отвечает незамедлительно. Мысли о чем-то таком неприятны. — А если бы я умер? Бета хмурится. Представлять что-то подобное он совершенно не собирается. Как минимум потому, что сердце в груди сжимается слишком сильно и, кажется, на пару секунд даже биться перестаёт. — Я не хочу отвечать, — после долгого молчания выдыхает бета и отворачивается в сторону, залпом допивая содержимое бокала. Джун ничего не говорит. Его вопрос не совсем соответствовал теме спектакля, откровенно от неё в сторону отходил, однако Джин понял, что он пытался дать понять. Все влюбленные — глупцы и по-разному со своей болью справляться могут. Говорить на подобные темы не хочется в культурном заведении с огромными залами, высокими потолками, украшенными золотыми узорами, со свисающими с них хрустальными люстрами. Они переливаются так ярко, что невольно засматриваешься, словно в этой необычной мозаике кристаллов скрывается какой-то не очевидный смысл. Да и ходящие туда-сюда люди в красивых костюмах и пышных или строгих платьях навевают настроение далёкое от философского. А если уж совсем откровенно, то Джун в костюме такое настроение не навевает. Потому что темный костюм на мужчине с потрясающей, по скромному мнению его жениха, спортивной фигуре, выглядит ещё лучше, чем великолепно. Джин бы с удовольствием возвел своего альфу в ранг бога, только бы подольше на чужую широкую грудь, обтянутую белой тканью рубашки, и сильные бедра в тёмных штанах посмотреть. Так что Джин принимает решение просто отдыхать и наслаждаться высшим обществом. — Осторожнее, — голос Джуна неожиданно нарушает воцарившуюся между ними уютную тишину. Бета оборачивается довольно быстро, из-за чего ему кажется, что шея начинает жалобно стонать. Но желание посмотреть на то, что происходит, гораздо сильнее. И все оказывается довольно иронично. Потому что какой-то маленький мальчик врезается в Джуна, а тот, чтобы удержать ребёнка, придерживает его за плечи. — Простите, господин, — ребёнок довольно быстро отстраняется и кланяется перед двумя в знак раскаяния. — Всё хорошо, если ты цел, — Джун улыбается. — Где твои родители? — бета подаёт голос, но звучит он довольно хрипло. Виной всему ком в горле, который не получается проглотить. — Я вот как раз их ищу, — мальчик снова кланяется, такой вежливый. — Жемчужинка, если ты закончил, давай поможем? — когда альфа что-то просит, Джин никогда не может сказать «нет». Поэтому кивает, оставляя пустой бокал, который уже долгое время почему-то в руках держал, в сторону. Поднимается, задвигая стул с тихим скрежетом по полу, а после чуть одергивает полы пиджака. Джин любит детей, очень. Вот только иметь их не может, и от каждого взгляда на чужое счастье у него внутри что-то сжимается. И при этом он работает в клинике для омег. Иронично получается, верно? Джун берет ребёнка за руку, чтобы он случайно не потерялся снова, а бета просто идёт рядом, смотря по сторонам. — А как выглядят твои родители? — интересуется Джин, когда понимает, что ищут они без особой конечной цели. Которая имеет вид. — Они… Ой, вон там, — мальчик прерывается на полуслове и указывает куда-то вперёд. — Отец! Папа! И тянет Джуна за руку по направлению к ещё незаметным для беты, но уже окрещенным безответственными, родителям. А куда идут спутники Джина, туда идёт и он сам. — Наоки! — голос довольно грубый, но пропитанный волнением, который не совсем вписывается в атмосферу театра. Не тем, что он такой, а тем, что он громкий. Джин хочет цыкнуть и глаза закатить, но сдерживается, подходя к своему жениху и складывая руки на груди. Родителями ребёнка, которые все же появились, оказываются два рослых и загорелых мужчины. Один выглядел довольно уставшим, а его светлые волосы были в самом настоящем беспорядке. Другой был спокойнее и неформальнее: тату на шее, проглядывающееся над воротом рубашки и уходящее под подбородок, зелёные волосы и озорной взгляд жёлтых глаз. Но… Они оба были альфами. Почему-то это поражает бету так сильно, что он невольно цепляется пальцами за ладонь Джуна, который сразу же её и сжимает в знак поддержки. — Наоки, солнышко, в следующий раз ты держишь меня за руку так, как свою любимую игрушку, и никуда не отходишь без ведома, — хмурится блондин, прижимая к себе сына. — Я Акихико, а это мой муж Ютака, — альфа с зелёными волосами первый замечает, что ребёнок пришёл сюда не сам, поэтому сразу почтительно кланяется и протягивает Джуну руку. — Спасибо вам большое, что нашли нашего сына. — Сына, — бета повторяет словно эхо. — Да, не родного, конечно, — Ютака улыбается, поднимаясь с мальчиком на руках. — Вижу, вы уже заметили, что мы одного вторичного пола и подобное невозможно физически. Джин кивает, а после растягивает губы в лёгкой улыбке, пожимая протянутую и ему руку. Кажется, он слишком много времени тратил свои нервные клетки впустую. Он самый настоящий параноик и дурак, у которого есть самый потрясающий в мире жених. — Жемчужинка, ты в порядке? — тихо интересуется альфа, словно бы почувствовав, что что-то не так. Джин не отвечает, только касается губами чужих. — Пойдём, скоро второе отделение.♡♡♡
После театра, горячего душа и вкусного ужина, Джин лежит в постели и смотрит в потолок. Слушает звуки текущей в ванне воды и прикрывает глаза, сосредотачиваясь на своём дыхании. И том, что хочет сказать Джуну. Прямо сейчас, иначе в другой день просто не решится. И вот альфа выходит из душа в одних свободных штанах, а бета оказывается к этому не готов. Накрывается одеялом по самый нос, отодвигаясь немного, чтобы освободить вторую половину кровати. — Ты выглядишь взволнованным. Всё хорошо? — Джун опускается на кровать и совершенно не стесняется забраться под одеяло жениха, переплетая с ним ноги. — Давай заведём ребёнка? Вопрос повисает в воздухе, словно тучи перед грозой. Альфа сразу становится серьёзнее, касаясь кончиками пальцев лица беты. Нежно поглаживает, а после подаётся вперёд и целует в лоб. — Я боялся, что ты не хочешь, — тихо шепчет довольный Джун, покрывая поцелуями чужие щеки. — Чего не хочу? — а бета удивлённо глазами хлопает. — Наших общих детей, жемчужинка. Все же это такой серьёзный шаг, это на всю жизнь. А я младше тебя на пару лет и… — А я переживал, что не могу родить тебе ребёнка. Джин впервые признается в том, что его так сильно беспокоило так открыто. И совершенно кристально открыто. Джун молчит несколько секунд, а после тихо выдыхает. Внимательно смотрит в глаза супруга, словно бы молчаливо спрашивает, серьёзно ли он вообще или нет. Но бета честен, и альфа это видит. Поэтому несильно сжимает кончиками пальцев чужую щеку. Ругается с лёгкой улыбкой и абсолютной любовью в глазах. — Я люблю тебя. А Джин немного морщится и прижимается ближе, укладывая ладони на чужую грудь. Прикрывает глаза и целует жениха в губы, чтобы показать раскаяние. Которое-то и не особо есть. Потому что бета чувствует себя так свободно и легко, как никогда. — И я тебя.