We all are living in a dream

Сто сорок семь дней и ночей он не жил, а существовал. Точнее пытался существовать. Единственной ниточкой с внешним миром была Дон. Больше никого он не впускал. Он просто не мог их видеть. Ведьма Уиллоу пыталась, как-то встретиться, как-то поговорить. Но все закончилось не успев начаться у могилы Баффи. Он просто прогнал ее, выхватив из рук букет ирисов. Ее любимых. Он вполне мог покинуть Саннидейл, но его словно призрака, что-то удерживало. Незавершённые дела, данные ей обещания. Он обещал оберегать Дон. А Дон обещала не бросать его, такого странного, такого верного вампира безответно влюбленного в истребительницу. Входить в дом на Равелло драйв он конечно же мог. В свою последнюю ночь, Баффи впустила его. Но ему просто было невыносимо там находится. Ему не нужен был алтарь, как тогда, ее больше не заменить БаффиБотом. И курить под ее окном нет смысла. Вечера он коротал уставившись в одну точку и мечтая, проигрывая все возможные варианты, чтобы спасти ее, и вообще не дать произойти всему тому, что перевернуло их жизни. До остальных ему в прочем не было дела. Никогда. Разве, что он просто терпел ее окружение. А ещё, он думал о душе. Что было бы возможно вернуть ее. Если Ангел был ею проклят, он же ради нее жаждал этого, лез из кожи вон. Но это уже не важно. Зачем, если нет той, которой он может отдать свою душу. Шли дни, недели, месяцы. Но он так и не научился жить, как раньше. Однажды ему приснилось, что она вернулась. Что увидев его на крыльце ее дома, она радостно обнимет его и взяв за руку войдёт и шокирует всех. Тогда он и знать не мог, что ее друзья буквально одержимы этой идеей. Это эгоистично. Не правильно, но если это произойдет, если она вернётся прежней, а не тем кем могла вернуться Джойс, то он обязательно поблагодарит Уиллоу и Тару. Теперь узнав об этом от Дон, он стал ждать. Продолжая считать дни. Ни одна ведьма не должна ломать временные рамки, не должна использовать магию для возвращения мертвых. За это придется платить. Не важно когда, но платить придется. Знали ли они, что так и будет? Знали, но все равно сделали. Не спросив. Жалкие существа, беспомощные котята. Без Баффи снова боялись стать неудачниками. Глупцы. Вы давно справлялись без нее. Разве что Руперт пил по страшному, и в этом они схожи. Как бы это странно не звучало. Джайлз не впускал к себе никого, единственный раз, когда он попросил у него прощения, был снова на кладбище. И этого было достаточно, чтобы понять, наблюдатель пал. Руперт Джайлз просил прощения у Уильяма Кровавого, как забавно и горько. Через сто сорок семь дней, двадцать часов и пятнадцать минут, он проснулся, вышел из ступора, из-за настойчивого стука в дверь. Лил проливной дождь, его шум заглушал бранные слова. Открыв нехотя дверь, Спайк замер. Дон Саммерс стояла и дрожала, обнимая себя руками. — Спайк, она… Она вернулась.