All the Right Moves

      Видимо, у некоторых женщин судьба такая — влюбляться в мужчин, от которых стоит держаться подальше.       Первая в этом убеждается Алида.       В шестнадцать лет Скуало Суперби опьяняет не хуже вина, поэтому нет ничего удивительно в том, что, сойдясь характерами, они сближаются. Алида бросается в омут чувств с головой, не боясь никого и ничего. Судьба награждает посмевшую рискнуть: она не только получает Скуало, но и место Облака Варии, пусть Занзас и признал её нехотя.       — Алида, ты уверена, в том, что делаешь? — Оливия смотрит на старшую дочь и гадает, насколько далеко она может (и готова) пойти. — Он же не простой парень, он же… Друг Занзаса. Бог только знает, в какую авантюру тот может втянуть Скуало.       — Уверена. Мам, это моя жизнь. Позволь мне самой совершать ошибки и учиться на них.       Оливия отступает, поскольку знает: если вмешается, то может потерять доверие Алиды навсегда, а она у неё девочка своенравная и упёртая.       Вмешивается, на удивление, Занзас, устраивая переворот против своего приёмного отца.       — Всё будет хорошо, — Скуало целует потрясённую Алиду в лоб, пока она пытается осознать: Занзас заключён в ледяной плен, он больше не глава Варии. — Ты ничего не сделала, я не дам им тебя обидеть, ты не виновата, — твердит, снова и снова целуя её в лоб.       — Что Вы будете делать с офицерами? — Оливия чувствует, что сердце бьётся птицей в клетке. — Девятый…       — Скуало будет назначен новым командующим Варии. Скажи, Оливия, твоя старшая дочь… Она же не против жить в Италии?       «Пощадил? — думает правая рука Внешнего Советника. Затем качает головой. — Нет, прибавил новых проблем: всё за неделю не восстановишь».       Отступать некуда, да и не хочется, если честно, поэтому Алида помогает Скуало. Они вместе выдерживают насмешливые взгляды, разбираются с гнусными сплетнями, порочащими и без того тёмную репутацию Варии; получают не только потери, но и лучшее (как посмотреть): занимаются воспитанием Бельфегора и клянутся, что детей заводить не будут; учатся вытрясать деньги из Вайпера на нужды и учатся взаимодействовать с такими, как он.       — И в горе, и в радости, — как-то замечает Луссурия. Алида оборачивается и, сверкнув зелёными глазами, шипит:       — Пошёл нахуй!       Слишком много чего она отдала, чтобы заплатить за это «и в горе, и в радости». Осознание приходит поздновато, слегка за тридцать, когда её бросают, но лучше поздно, чем никогда, верно?

***

      Если Алида Агрест с разбегу наступает на свои грабли, то Тсунаёши Савада медленно приближается к ним, как к чему-то неизбежному. Обе в итоге получают одинаковый удар.       Влюбляться в Занзаса — медленно входить в реку, где однажды попадётся такой участок, что твёрдо стоять на ногах не будешь и резко уйдёшь под воду. Тсуне такой участок попадается в двадцать четыре, и она понимает это с какой-то обречённостью, с какой-то надломленностью во взгляде.       Покоя после такого не будет — отец не оставит в покое, будет изо всех сил подыскивать ей старого и лысого дона, а Занзас… Что скажет Занзас?       То, что он не хочет свернуть ей шею каждый раз, что они видятся, не показатель, что их отношения прогрессировали.       — Ты мне нравишься.       — Плохая идея, Савада. Вздыхай по кому-нибудь своего уровня. По тому, кто тебе будет таскать тебе цветочки и петь серенады под окнами.       Она мотает головой.       — Мне это не нужно.       Занзас даёт ей всё и ничего одновременно.       — Ты, как бы ни прискорбно звучало, не такая уж и плохая, — Занзас хватает её за запястье, заставляя взглянуть в глаза. Тсуна облизывает пересохшие губы, — чтобы связываться со мной.       — Мне что, начать кидаться стаканами и крыть всех матом, чтобы тебе соответствовать?       — Я пытаюсь уберечь тебя, идиотка, от необдуманного поступка. Не нужно совершать то, о чём ты потом пожалеешь.       — Кто сказал, что я буду жалеть?       Занзас разжимает пальцы, и они отшатываются друг от друга.       — Будешь, потому что у меня нет к тебе серьёзных чувств. Не знаю, что ты себе вообразила, Савада, и знать не хочу.       Сдержанность Тсуны трещит по швам, когда дверь за Скайрини закрывается. Она опускается на колени. Дышать становится тяжело, словно кто-то стискивает грудную клетку и не даёт сделать вдох. Она то ли задыхается, то ли всхлипывает, то ли стонет.       «Вой раненой белуги», — прокомментировал бы Гокудера, увидев её на полу.       Чьи-то тёплые руки обхватывают её за плечи, прижимая к груди. В глаза бросаются ухоженные руки с тонким золотым браслетом.       Бьянки.       Бьянки прижимает её к себе, не возмущается, когда блузка пропитывается слезами. Смотрит на Тсуну, гладит её по волосам и шепчет, что всё будет хорошо.       — И зачем ты это сделал?       — Ей будет лучше без меня, — кратко произносит Занзас. — Уйди с дороги.       — Кто сказал, что так будет лучше? — Алида протестует, не давая ему пройти.       — Вы же со Скуало справились без меня. Она тоже справится.       — Мы справились? — нервно смеётся Агрест. — О, ну если ты считаешь восемь лет поливания грязью и попытками держать всё под контролем… Занзас, мы нихера не справились. Продержались восемь лет, но не справились.       — Я не хотел её ранить, довольна? — выдаёт он, осмыслив слова Алиды.       — И зачем тогда ей это сказал?       — Потому что ей не стоит влюбляться в такого, как я.       Тсуне определенно не стоило влюбляться в него.       Отношения с Занзасом — сложные и противоречивые, полные страсти и строчек между строк.       Но Савада, кажется, не ищет лёгких путей.