Эпидемия

— По характеру распространения это похоже на инфекцию. Но никакая инфекция не работает вот так — пуф! и человек уменьшается. Сперва мы вообще не знали, куда деваются люди. Профессор Шлифель взял стакан, наполнил его водой, отпил пару глотков. — Мы рекомендуем полный карантин, но не можем быть уверены, что это поможет. Гришка был молод, и другие шофёры не очень-то уважали его. Потому он и был не Сергеич, не Григорий, а просто Гришка. Он привык. Когда часами крутишь баранку, а с другими общаешься только по рации, как-то не очень обращаешь внимание на то, как тебя называют. Сегодня ему совсем не повезло — у Василича, напарника, прихватило живот, и теперь весь перегон надо было делать одному. Хорошо хоть, не далеко, и все же впереди было восемь часов за рулём. Ещё утром Василич был бодр, шутил, даже когда ему прямо на голову наградила какая-то птица, только посмеялся — к деньгам, мол. Деньги, мол, из дерьма… А спустя час начал жаловаться, что жар у него, и мол, все тело ломит, и живот… Вот и пришлось сперва задержать рейс, а потом и вовсе Гришке одному ехать. Сам он тоже чувствовал себя странно, но ничего не болело. Наоборот, во всем теле была странная бодрость и возбуждение, хотелось чего-то, но непонятно, чего. Гришка ехал, и в полный голос напевал. Петь он не умел, но здесь стесняться было некого. И когда увидел девушку, голосующую у дороги, он не колебался ни минуты. Огромный трейлер остановился, девушка подошла и с ходу заявила: — Пятьсот, и я отсосу так, что ваще! Гришка хмыкнул. — Я думал, ты ехать хочешь, — сказал он. — А тебе не надо, что ли? — удивилась девушка. Гришка хотел было отказаться, и так рейс задержался, но… Хорошая погода, хорошее настроение несмотря ни на что. Да и девушка симпатичная — высокая грудь, пухлые губки, из-под короткой юбки видны стройные ноги. Вульгарна, конечно, ну так она и не из консерватории! При мысли о консерватории Гришка вспомнил, как только что пел, и засмеялся. — Давай, — сказал он и вытащил из бардачка мятую купюру. Девушка взяла деньги, обошла кабину, забралась внутрь. Гришка расстегнул ширинку, спросил: — Тебя как зовут-то? — Меня? Эммануэль, бля, — девушка не теряя времени наклонилась и приступила к «работе». Член нырнул в объятия губ, и Гришку обдало таким жаром, что он испугался, что кончит прямо сразу. Самый быстрый минет, только коснулись, и уже все… Но оргазм все медлил. Каждое движение отдавалось невероятным кайфом во всем теле, Гришка шумно выдохнул. — Ого, — только и сказал он. Эммануэль язычком и губами принялась массировать член, не очень умело, но Гришку подхватила волна наслаждения. Зинка, которая представлялась Эммануэлью, относилась к своей работе просто — пока мужикам этого надо, пятисотку она заработает. Главное, чтоб потом не побил и деньги не отнял — говорят, и такое случалось. Она просто делала свое дело, а что некоторые нос воротят… ну, так от них мужики к Зинке тоже бегали. Парнишка-водитель сразу показался Зинке слегка не в себе, но пятисотка есть пятисотка. Пока она трудилась над его отростком, он так пыхтел, что казалось, кончит вот прямо сейчас. Только все не кончал. Зинка любила, когда мужики кончают быстро — раз-два, дело сделано, все довольны. А этот все пыхтел, сопел, стонал и скулил, но хер его так и не стрелял. А потом ей вдруг показалось, что все выскальзывает, вываливается и слабеет, и она автоматически подхватила рукой… И обнаружила, что парень вдруг стал крошечным, меньше собственного хера только что… Гришка чувствовал себя очень странно. Девушка старалась, ее губки ходили туда сюда по стволу, язычок лизал, теплое дыхание щекотало волосы в паху, но все это было не главным. Внутри разливалась волна непонятного жара, от этого хотелось чего-то большего. А потом по телу прошла волна непонятного чувства, он словно бы падал куда-то, но в то же время оставался на месте. Стало холодно, жар внутри внезапно погас, и Гришка открыл глаза. Несколько секунд он не мог понять, где оказался. Он не раздевался перед проституткой, только приспустил штаны, а сейчас был совершенно гол. Он сидел в кабине своего трейлера, а теперь не мог понять, на что опирается спиной, и что такое огромное перед ним. — Что происходит? — голос девушки был гулкий и мощный, словно усиленный мощным сабвуфером. От этого голоса у Гришки дрожали внутренности, но именно мощность голоса пояснила положение. Над ним нависало огромное лицо девушки, а лежал он на ее ладони. Губы шевелились и теплый ветер дыхания обдавал его запахом клубники. Гришка не мог шевельнуться от ужаса, только смотрел на темную щель рта, на нависающий нос с черными провалами ноздрей, на розовую скалу подбородка. Глаз девушки было не видно отсюда, зато слишком хорошо блестели зубы за губами, и розовый язык шевелился там, ещё глубже, в темноте. Она выглядела сказочным чудовищем и богиней одновременно. — Как это?! — отчаянно закричал Гришка. Девушка вздрогнула, словно эти слова ударили ее, наклонилась, разглядывая крошечного мужчину. Стали видны огромные глаза, ещё и расширившиеся от удивления. Огромный розовый язык скользнул наружу, облизал губы, оставил на них влажный след. Гришка почему-то испугался этого ещё больше и заорал: — Что ты наделала?! Наверное, не надо было так говорить, но Гришка просто ничего не соображал. Слишком невероятным было происходящее. Девушка вздрогнула, испугалась того, что ее обвинят в случившемся… и торопливо скрыла улики. Гришка онемел, когда огромный рот открылся шире, и не мог ничего сделать, когда чудовищные пальчики проститутки сунули его между губами. В последний момент, когда рот уже закрывался, Гришка попытался вывернуться, он перевернулся на живот, уперся руками в плоть, напрягся… Но тут огромный язык под ним слегка загнулся, верхняя губа надавила на лопатки, и он беспомощно лег. Член, все ещё возбуждённый, уперся в скользкую поверхность языка, и наконец, разрядился мощным оргазмом, от которого мышцы мужчины разом превратились в вялые тряпочки. Гришка только охнул, когда язык прижал его и потянул внутрь, когда губы вытянулись и подхватили грудь, когда ноги бессильно вытянулись в глубину. — Не надо… — только и успел прошептать он, когда с громким чмоканьем его втянуло внутрь целиком. Прямо перед лицом блеснули зубы, и тут же наступила темнота. Запах клубники и дешёвых сигарет стал почти оглушительным, а когда зубы сомкнулись, глухой стук вышел очень громким и страшным. — Нет-нет-нет! — закричал Гришка, и пополз вперёд, туда, где только что исчез свет. Он слабо дёргался, скользил и пытался тянуться, а язык неумолимо мусолил его тело. В результате всех его усилий, Гришка понемногу сползал все глубже к горлу хотя, конечно, и не мог этого видеть. Потом вдруг язык резко толкнул тело, ноги свесились вниз, бедра сжали мышцы горла, и Гришка покатился в глубину. «Как в аквапарке…» — мелькнула растерянная мысль. Запах сменился, теперь невыносимо воняло кислотой, и Гришка начал задыхаться. Когда он плюхнулся в жгучую жижу в желудке, он уже ничего не соображал, и даже боль от ожогов почти не дошла до его сознания. Зинка сперва просто растерялась. И в рот мужика она засунула, просто от растерянности — минет-то не доделан! А потом до нее дошло, что клиент обвиняет в случившемся ее. А ведь она ни сном, ни духом! И к тому же, само ощущение, что мужик оказался полностью в ее власти, беспомощный и слабый, покорно качался на ее языке — это пьянило. Вкус кожи и пота, спермы и страха — все вместе давало ощущение могущества и грело сердце. И поэтому она даже не сразу поняла, что проглотила мужика живьём. А когда поняла, очень испугалась — ведь если об этом узнают, ее… посадят в тюрьму? расстреляют? просто побьют? Она прислушалась к собственному животу, но мужик затих и не дёргался. Или Зинка не чувствола этого. — Пусть будет, как есть, — пробормотала она, и торопливо вылезла из кабины. Огромный трейлер остался стоять на обочине, а его водитель пропал…