Останется один лишь голос

— Боже, как бы хотелось провести целое лето, просто валяясь в травушке… — прошептал печально, с растраченной страстью Иван, заложив под голову руки. — Здесь слишком жарко, почему ты решил провести отпуск именно здесь, у моря? Море бурное шумело, взметаясь пеной у прибрежных скал, сам же латыш одиноко и тихо сидел, лениво беря разные камушки и безучастно бросая их в море. Он не очень-то и внимательно наблюдатель за тем, как они падают на самую глубь. — Мне нравится вот так вот сидеть у моря и смотреть куда-то вдаль, наслаждаясь времяпровождением и самой атмосферой. Я люблю стоять перед морем и обдумывать разные вещи, пока тем временем моя печаль улетучивается вместе с чайками. Я люблю наблюдать за тем, как горизонт тускнеет в сумерках! — Галанте пожал плечами, а после обернулся, и красота его в который раз ошеломила русского, сразила будто бы наповал одним точным ударом. — Знаешь, я всегда мечтал поселиться в мирной маленькой деревушке у моря и прожить там хоть пару лет рядом с любовью всей моей жизни. Услышав это, Брагинский сначала широко улыбнулся, а после поднялся и подошёл к Латвии, присев рядом с ним. Румянец, укусивший щёчки латыша, покидать его раскрасневшегося лица почему-то не торопился. — А я когда-то мечтал научиться писать стихи, чтобы таким образом воспеть в будущем свою любовь, к сожалению, стихи получаются у меня не очень. Даже не знаю почему! — Иван взглянул на Латвию, странно прищурившись, а после приобнял его за плечи. — А что насчёт красоты? Обычно поэты воспевают чью-то красоту, — Галанте с интересом взглянул на русского, пока тем временем лучи солнца сверкали на его коже, и не было страха в его сияющей бездне, что зовутся очами. — Что касается красоты — она подобна бликам на море, и её довольно сложно воспеть, если человек не видит в первую очередь внутреннюю красоту! Но не стоит забывать, что любуясь внутренним миром человека и наслаждаясь лёгким ветерком, ласкающим его образ, можно позволить этой любви подойти достаточно близко, чтобы жар полуденной агонии выжег не только душу, но и глаза. Латыш вздрогнул, услышав это, из-за чего Россия с какой-то осторожностью погладил его по влажными от солёных волн моря волосам. — Знаешь, если вдруг ты умрёшь, то даже мёртвый ты не будешь мерзок мне, по-прежнему будешь мною любим и желанен. Клянусь Богом, половина моей души! — неожиданно тихонько на ушко прошептал Брагинский, обжигая кожу своим дыханием. Его голос, льющийся, как мелодия, Равис готов слушать часами без остановки, даже если иногда Иван говорит странные, пугающие вещи.… «Никогда, даже в минуты полного оцепенения мысли и чувства, я не сомневаюсь в великолепии этого юного создания…» — подумал вдруг русский, продолжая вглядываться в любимые черты лица. — Как насчёт искупаться вместе? — неожиданно предложил, покраснев, Латвия. — Почему бы и нет? — Россия наклонил набок голову, улыбнувшись. — Только не пытайся меня утопить, пожалуйста… — умоляюще прошептал Галанте, сжав пальцы в кулачки, из-за чего коротко стриженные ногти немного больно впились в кожу. Брагинский ничего не ответил, он лишь странно и многообещающе улыбнулся.