Просмотренные до рассвета

После работы Гермиона аппарировала домой. Шел дождь. В последний раз такая дождливая осень была несколько лет назад. Казалось, Гермиона вернулась в прошлое. В тот год она так же аппарировала после работы, чтобы не промокнуть на улице. Рон опять задерживался на работе. За окном шумел дождь. Убаюкивал. Гермиона задремала, а когда открыла глаза, увидела кружку с чаем; перевела взгляд на окно, за которым уже начинало темнеть. Наверное, всё дело в чае — поэтому она уснула. Она видела во сне Драко и читала в Аврорате его досье, но запомнила из него только слово «окклюмент». Впрочем, ничего нового. Они постоянно чувствуют друг друга и знают мысли друг друга, благодаря сияющей нити в сердце, которая связала их. И именно способность Драко прятать свои мысли и эмоции делает их жизнь более или менее нормальной. Во сне они спускались в лифте, и ей показалось, что они застряли. Но каким-то удивительным образом, как всегда бывает во сне, в лифте появилась вторая дверь, откуда они и вышли. Потом Драко пришел в ее кабинет в Министерстве и показал ей свою метку. Записав этот сон, Гермиона решила выйти в парк, пока не село солнце. Чувство спокойствия, мягкого умиротворения разливалось здесь, между кустами роз и гардений, которые она так любила. Последние два-три цветка гардении источали аромат, такой яркий во влажном воздухе. Жизнь соткана из мелочей. Гермиона отобрала несколько роз, чтобы поставить в вазу. Драко все не возвращался. Он никогда не рассказывал ей о своих проблемах. Так было и на шестом курсе, когда он скрыл от нее задание Волдеморта. Во сне он скрывал, что у него появилась метка. Что такого произошло год назад, когда ей впервые приснился этот сон? Осень в прошлом году была очень теплой и солнечной, почти как в том сне, где Гермиона нашла убитого Пожирателя. В тот день Нарцисса и Люциус ушли к друзьям, а они с Драко ужинали в их гостиной, а не в столовой. Гермиона с утра была не в духе — даже зла. Причин было много — все сейчас и не вспомнить: нельзя выходить без защитной мантии из поместья, друзья Драко хоть и общаются с ней, но считают ниже себя из-за ее происхождения, жестокий закон, по которому Драко не может иметь детей с маглорожденной. В общем, причин быть обиженной на жизнь было очень много. К тому же она опять вспомнила свою беременность и то, что ей пришлось прервать ее по приказу Волдеморта. Наверное, стоило сбежать тогда, а не подчиняться приказу. И все эти мысли ходили друг за другом. И настроение было хуже некуда. Вечер был прекрасным, и Драко предложил прогуляться в саду. Она что-то грубо ответила. Приближалась поздняя — холодная и темная — осень. Но какое ей тогда было дело до последнего теплого вечера! — У меня не получилось, — сказал Драко. — Что именно? — бросила она раздраженно. — Сделать тебя счастливой. Драко глядел в окно, хмурился, и нарастала ссора. — Я счастлива, — сказала Гермиона через силу. — У меня всё есть. — Что же у тебя есть? — Красивый дом, — начала она, — большой парк, розы, которые мы посадили с твоей мамой весной… Драко поднял бровь. — Мой муж, сердце мантикоры… — Да, сердце мантикоры — дорогой, очень дорогой и редкий, компонент; Гермиона никогда бы не смогла попросить Драко сварить зелье от заклятия медленной смерти, если бы они его не достали. Она продолжила через силу: — Библиотека, старинные книги, отличный секс… Драко улыбнулся на этих словах. Она перечислила еще много всего. Длинный список. И даже развеселилась. Мысли каким-то образом перестроились, и теперь она снова смотрела на солнце за окном, улыбалась и даже была не против прогуляться. Пока Драко не сказал: — Но у нас нет детей. Драко следовало жениться на чистокровной, не на ней. На той же Астории Гринграсс, с которой он в детстве был помолвлен. — Я дал слово, что сделаю тебя счастливой. Но как он мог сделать ее счастливой, когда служил злу? И они оба это понимали. Орден Феникса был давно уничтожен, но Драко, будучи Пожирателем, участвовал в карательных рейдах Волдеморта. Их ненавидело слишком много людей. Она помнила тот разговор, потому что он был важным, он был особенным. В тот момент оба приняли для себя решение — одинаковое, конечно, — ведь линия света, которая их связала во время бракосочетания, сделала их одним целым. Как они оба приняли решение, что теперь будут мужем и женой, и позволили магической линии соединить их сердца, так же они приняли для себя внутреннее решение, что сделают свою жизнь лучше. Светило солнце, они мечтали о будущем, и Гермиона ужасно хотела ребенка и знала, что он у нее будет. В ту ночь ей впервые приснилось, что она в Хогвартсе на встрече выпускников. На ней платье, на котором вышиты созвездия, а у левой груди, у самого сердца, — созвездие дракона. А в этом году постоянно льет дождь, кошмарный сон продолжает сниться. И теперь ещё случаются провалы в памяти. А ребенка нет и не будет, по крайней мере, с Драко. И в этом мире. Небо снова затягивалось тучами. На мантии уже блестели капли дождя. Гермиона вернулась в спальню, поставила цветы в вазу и переоделась к ужину в длинное платье теплого золотистого цвета, в котором чувствовала себя очень красивой. Вскоре она ощутила, что Драко близко. Он был где-то рядом. Гермиона вскочила и бросилась к окну. Действительно, он появился на мокрой подъездной дорожке в вихре аппарации. Следом аппарировал Люциус. Люциус выглядел даже хуже, чем в последнее время, еще бледнее и истощеннее и как будто чем-то подавленный. Драко выглядел не лучше. А она ничего не чувствовала и не могла прочесть его мысли. Окклюменция! Зато он сразу почувствовал, что она смотрит на него. Поднял голову, и их взгляды встретились. Они с отцом зашли в дом, а Гермиона стала ждать. Драко вошел в спальню, усталый и мрачный. Скинул мантию. Гермиона знала, что, когда он в таком состоянии, — взвинченный, разбитый и злой — у него лучше ничего не спрашивать. — Распорядись, чтобы ужин принесли в комнату. Обычно они ужинали в столовой с Нарциссой, Люциусом и друзьями семьи. Гермиона не стала спрашивать, почему сегодня они едят отдельно. Спросит, когда Драко отдохнет. Тогда он сам расскажет ей всё. — Тебе приготовить ванну с пеной? — Было бы неплохо. Гермиона налила ему в воду зелье с успокаивающим эффектом. Позвала Типпи. Эльф принес ужин и зажёг огонь в камине. Когда Драко вышел из ванной, Типпи уже сервировал столик в гостиной. В камине трещал огонь, за окном шел дождь. Драко был рядом. На ужин была курица с шампиньонами и какими-то травками, на гарнир пюре — вроде обычная картошка, но божественно вкусно. Гермиона забыла обо всем, пока ела. И только когда Типпи принес десерт, а Драко расслабленно откинулся на спинку стула, спросила: — Как прошел твой день? — Отлично. — Твой отец? Он в порядке? — Ужинает с матерью. — Драко отложил приборы и посмотрел на нее. — Твоя память восстановилась? — Почти полностью. Я вспомнила, как мы ужинали тут год назад. Гермиона призвала к себе дневник и дала его Драко: — Почитай, если хочешь. — Твои сны? — Он взял тетрадку, пролистал ее. — Там мы никогда не были женаты, а войну выиграл орден Феникса. — Неужели? — Да, там ты с Асторией. Драко нахмурился. Одно-единственное движение, которое она едва уловила, — и он снова был совершенно спокоен. Гермиона вдруг ощутила острое и болезненное беспокойство. Драко вернулся сегодня утром, когда почувствовал, что она зашла в опасную комнату без защитной мантии. Она тоже могла почувствовать, когда ему что-то грозило. Но Драко был настолько мощным окклюментом, что легко мог скрывать от нее, когда был в опасности. — Ты женат на Астории Гринграсс, — уточнила она, чтобы посмотреть на его реакцию. — Какой кошмар… — он улыбнулся, и у нее отлегло от сердца. Пробежался взглядом по записям и произнес: — Уизли вернулся в палатку. — Он неприязненно усмехнулся. — Как там Нотт? — спросила Гермиона, чтобы не говорить о Роне. — Как всегда, отлично. — Вы снова объезжали драконов? Драко раздумывал мгновение, всего мгновение, прежде чем ответить «да». — Я совсем не чувствовала тебя сегодня. Драконы, которых выводил Нотт, были разновидностью драконов, давно исчезнувших с лица земли. Никто не знал, откуда он их взял. Они были лишены интеллекта и жили исключительно инстинктами. Объезжать их было очень опасным делом. И это бы объяснило, почему Драко и Люциус вернулись в таком состоянии и почему Драко использовал окклюменцию, чтобы она лишний раз не волновалась за него. — А Панси как? Обычно они не упоминали Панси в разговоре. — Понятия не имею, — сухо ответил Драко и продолжил листать тетрадь, давая понять, что разговор окончен. Однажды в школе она застала Драко и Панси, заходящими в мужскую раздевалку. Все знали, что они там делали. Это было прямо перед уроком прорицаний, на котором Трелони поставила Гермиону вместе с ним. Именно на этом уроке они заговорили впервые. И чем дольше они общались, тем более привлекательным он ей казался. Пока их встречи не стали чем-то необходимым. Она вспомнила их вечера в Выручай-комнате, их ссоры и примирения, свой первый поцелуй. Тогда ей казалось, что она может в любой момент порвать с Драко отношения. И порвала, когда он впустил Пожирателей в Хогвартс. После она с Гарри и Роном искала Крестражи. Рон долго носил медальон Слизерина, а потом бросил их в той палатке. Он не мог простить ей связь с «мерзким хорьком». В лесу Дин она проснулась, увидев сон, что Гарри тонет. Побежала к озеру, бросилась в ледяную воду и смогла вытащить тонущего Гарри из воды. Гарри достал меч со дна озера и уничтожил медальон. Но она так сильно замерзла, пока вытаскивала Гарри из озера, что ночью у нее началась лихорадка. И им пришлось задержаться. Тогда-то их и обнаружили егеря. Гарри отвели к Волдеморту. И тогда всё и закончилось. Точнее, с этого всё и началось. Ее пытали, а потом бросили в подвале Малфой мэнора. Она лежала в подвале и ничего не знала. Не знала, что ее собирались отдать Сивому и его компании, и Драко пришел просить за нее к Волдеморту. Не знала, что Волдеморт согласился отдать ее ему, но с условием — Драко должен убить Гарри Поттера. И Драко сделал это. — Почему ты не ушла, когда я предложил тебе сбежать? — спросил он, прочитав ее мысли. Драко предложил сымитировать ее смерть и отправить в магловский мир, но она отказалась. Она отказалась оставить его. Она потеряла всех, кого любила, — родителей, Гарри и Рона — и не могла потерять ещё и его. — А ты разве не знаешь? Гермиона так тяжело переживала разлуку, что когда они встретились снова, не смогла расстаться второй раз. — Я знаю, — ответил он, отдавая ей дневник. В груди поднялась волна бесконечной любви — их связь. — Сегодня в моем сне ты приходил в Министерство. Ко мне. — Ты слишком честная для того, чтобы работать в таком месте. — Поэтому моя карьера и не задалась. А твой друг Нотт уже помощник министра. — Я в нем не сомневался. — Я так хотела, чтобы ты меня поцеловал… — А я это не сделал? Гермиона поднялась, чтобы отнести дневник на стол в их спальне. В гостиной нежно благоухало розами, которые она принесла. Но запаха, смрадного драконьего запаха, которым обычно пропитывалась одежда, в комнате не было, хотя именно здесь Драко снял мантию. Гермиона не успела задуматься об этом, потому что Драко положил ладонь ей на задницу. Взгляд скользнул по его лицу, по спальне, в которой они находились, — реальность это или сон? Впрочем, неважно. Стол дернулся под нею как раз в тот момент, когда она была так близка. Гермиона подняла голову. Ей так хотелось досмотреть этот сон. Но Рон уже вернулся. И, наверное, была уже ночь. — Представляешь, кого я видел сейчас? — сказал Рон. — Кого? — пробормотала она, все еще пытаясь ухватиться за обрывки сна — почувствовать, что Драко рядом. — Малфоя, — сказал Рон, бросая ботинки у двери, — выхожу из магазина, на улице никого, все уже закрыто. И тут аппаририрует Паркинсон. А затем Малфой. — Ты уверен, что это был он? — Не узнать белобрысого хорька? — И что они делали? — Не знаю. Наверняка то же, что делали в школе. Только теперь втайне ото всех. В груди все похолодело. Гермиона встала. Автоматически взяла две тарелки и поставила их на стол, вся внутри испытывая глухое чувство обиды и стыда. Сегодня они разговаривали в Министерстве, и вот он уже с Паркинсон… — Курица, Рон? Гермиона вынула из холодильника блюдо с жареными окорочками, которые так любил Рон. — Да, дай две ножки. И вон тот кусок тоже. Гермиона вывалила дрожащими руками курицу ему на тарелку. — Вспомнил! — Гермиона напряглась, ожидая, что он вспомнил что-то ещё о Паркинсон и Малфое. — Мама вчера передала картофельную запеканку. Где она? Гермиона рассмеялась. До нее дошло: ее довело до такого состояния собственное воображение. Уже более спокойная, она села рядом с Роном и наложила себе еду.