Просмотренные до рассвета

Его взгляд не был веселым и ясным — взглядом, каким он смотрел на нее, когда был школьником. Теперь его взгляд был усталым — как будто Драко видел слишком много того, что видеть не хотел. Впрочем, именно так оно и было. Он отвел глаза и отвернулся к Крэббу, который кричал егерям выводить дракона. Гермиона плотнее закуталась в мантию, чувствуя растущий безотчетный страх. Моросил дождь. Она с Люциусом стояла у искусственной запруды, в неподвижной и темной воде которой лежали обожженные стволы деревьев. Пещера, где держали дракона, находилась неподалеку. Гермиона закрыла нос ладонью, когда воздух наполнила вонь. Дракона, держа за веревки, вывели из пещеры несколько егерей. Он водил маленькой головой, закрытой намордником, из стороны в сторону. Его чешуйчатое серое тело могло бы слиться с темным выжженным пейзажем, если бы животное не двигалось то и дело, принюхиваясь, готовое наброситься на любого. Драко подошел к нему. Руками в перчатках взялся за поводья. Егеря что-то заорали, потянули за веревки, которыми удерживали дракона. Драко забрался в седло. Гермиона вздрогнула, когда животное попыталось выгнуться и сбросить наездника. Ей показалось, что Драко взглянул на нее. Но он тут же перевел взгляд на дракона и натянул поводья. Крэбб заорал егерям отпускать. Те отпустили веревки, сняли намордник и разбежались, укрываясь мантиями. Дракон выгнулся и выпустил струю огня. Жар наполнил холодный воздух, и Гермиона закрыла лицо ладонью. Дракон выгнул спину, и Гермионе показалось, что Драко сейчас упадет. Она дернулась к нему, хотя и понимала, что ничего не может сделать. Сердце бешено колотилось. Животное яростно выгибалось, пускало огонь. Драко начал заваливаться на бок. По его мантии лизнул огонь. Гермиона почувствовала во рту вкус крови, так сильно она закусила губу. Перевела взгляд на Люциуса, который стоял, глядя на сына пустым и безжизненным взглядом. Затем снова посмотрела на Драко. Он сумел выровняться в седле. Дракон выгибался. Вертел головой на тонкой шее. Шипел и плевался огнем и медленно взлетал, руководимый движениями Драко. Почти царапнул брюхом торчащие из воды черные стволы деревьев. Мелкий дождь не мог погасить огонь, который вырывался из его пасти. Если бы не запруда, огонь спалил все кругом. Гермиона стояла, онемевшая от страха за мужа. Дракон между тем набирал высоту, все так же пытаясь сбросить наездника, выпускал огонь и рычал. Ей надо уйти, чтобы не беспокоить Драко своими эмоциями. Он должен быть собранным и спокойным и реагировать мгновенно. Гермиона поняла, почему он никогда не разрешал ей смотреть, как объезжает дракона. Зря она настояла в этот раз. Она взглянула на Люциуса. Он смотрел на все происходящее с удивительным равнодушием, словно это не его сын объезжал дракона. Люциус никогда не проявлял к Драко теплых чувств. Он покупал ему дорогие вещи, он даже принял их брак, хоть и не сразу, но никогда Гермиона не видела от него душевной теплоты. Она знала, что он любит Драко и искренне желает ему самого лучшего. Люциус всегда переживал за него, хоть и показывал это в своей манере, критикуя и придираясь, когда у Драко что-то не получалось. Но даже он никогда бы не смотрел так безразлично, как смотрел сейчас. Гермиона вспомнила свой утренний сон. В этот раз она даже не хотела его записывать. Ей приснилось, что Драко пришел в ее кабинет в Министерстве. И он сказал, что Волдеморт приказал им создать Крестражи. И что его отец уже сделал это. Неужели это правда? Поэтому Люциус сам на себя не похож? Она снова почувствовала страх. Ей надо успокоиться и прийти в себя. Природа всегда действовала на нее умиротворяюще. Гермиона попрощалась с Люциусом и аппарировала в Малфой мэнор. В парке моросил дождь. Гнили увядшие розы, на дорожке лежала грязь, а ветер ставился холоднее и жестче. Ни одного светлого облачка не было на небе, ни одного солнечного луча. И мысли все были одна другой мрачнее. Гермиона улыбнулась через силу: ей надо подумать о хорошем… Однажды у нее получилось это сделать. — У меня есть красивый сад, у меня есть огромный дом, у меня есть любимый муж, у меня есть солнце, у меня есть запах дождя, у меня есть розы, у меня есть магия, у меня есть сконы с изюмом, которые готовит Типпи, — проговорила она. И продолжала вспоминать вслух все, что у нее есть и делает ее счастливой. Настроение понемногу менялось. Дождь утих. Облака расходились, показывая кусочек голубого неба. В каплях дождя вспыхивало заходящее солнце. Серый пасмурный день уже не казался таким безнадежным. Прибитые дождями розы не навевали тоску. Наоборот. Это были последние розы. И они все еще сладко пахли. Гермиона вдохнула аромат цветов, улыбаясь, — и улыбаясь в этот раз искренне. Она не могла убивать Драко своими эмоциями: они связаны. Он мог скрывать от нее свою боль. Она не могла. Ей не оставалось ничего другого, как передавать ему свое спокойствие, свое счастье, свою радость, пока он был там. Гермиона вернулась в дом, когда стемнело. Драко уже должен был вернуться. Вероятно, не один, а с Крэббом и Гойлом, и остальными. Он уже был в доме. Его мантия разорвана и опалена с одной стороны. Гермионе ужасно хотелось броситься ему на шею, несмотря на драконий смрад и запах горелого от его одежды, но вслед за ним в холл вошли его приятели. Следом Люциус. Драко так похож на отца: та же осанка, несколько высокомерное выражение на вытянутом лице, абсолютное владение собой, что бы ни случилось, и совершенно естественное умение управлять людьми — не зря же столько лет Крэбб и Гойл таскались за ним в школе. Только Драко по какой-то причине был более человечным, чем отец. Наверняка сегодня все его приятели будут ужинать в Малфой мэноре, потом напьются. Гермиона решила, что будет ужинать одна, и, пока ее не заметили, аппарировала в спальню. Вскоре в спальню зашел Драко. Гермиона бросилась ему на шею, как и хотела. Наплевать на грязную мантию и отвратительный запах. — Дай я сначала приму душ, — сказал он, стаскивая перчатки. Гермиона провела ладонью по его волосам. — Я тебя люблю, — произнесла она. Он ушел в душ, а Гермиона взяла дневник и села на кровати. «И чем все это закончилось? Тем, что все приближенные Волдеморта должны доказать ему свою преданность. Должны расколоть свою душу и создать Крестраж», — прочитала она последнюю запись. Она снова подумала о Люциусе. Ей не терпелось поговорить с Драко, но надо подождать, когда все разойдутся. Она почувствовала сильную усталость и легла на кровать, положив рядом дневник. Драко долго не выходил из душа; наконец, Гермиона услышала его, почувствовала, как он касается ее губами. Кажется, он спросил, будет ли она ужинать. Но она так хотела спать. Потом. «Я один из последних, кто еще не сделал это». Драко стоял у двери в ее кабинете в Министерстве, и тогда Гермиона поняла, что задремала. Она распахнула глаза. В спальне было темно. Гермиона включила ночник, накинула мантию и вышла из комнаты. Ей нужно немедленно найти Драко. Она знала, что в столовой его нет. Они с друзьями наверняка уже поужинали, а теперь сидят в гостиной, курят и пьют огневиски. В столовой, действительно, было пусто. Дверь в гостиную была распахнута. Гермиона воспользовалась дезилюминационными чарами и вошла. Вокруг столика, на котором стояли бокалы с огневиски и полные пепельницы, сидели Крэбб, Гойл, Нотт и Забини. Драко стоял поодаль. Гермиона встала за портьерой, хотя все равно никто не мог ее увидеть. — Ты стал слишком сентиментальным, Малфой, — говорил Нотт. — Будешь колебаться так же, как с директором? — Все это сделали, Малфой, — добавил Крэбб. Он едва помещался в кресле — так сильно он располнел. — Ты почти год избегаешь этого, — продолжал Нотт. — Сделали почти все, кроме тебя. Твой отец был последним. — Ты тоже еще не сделал, — ответил Драко. — Я жду приказ Темного лорда, — ответил Тео, покрутил свой полный бокал с огневиски и добавил: — Начинают ходить слухи, что на тебя влияет твоя маглорожденная жена. Драко выпрямился и посмотрел на него. — Не смотри на меня так, Малфой, — сказал Нотт. — Давай будем честными. Ты мог бы достичь большего, если бы женился на чистокровной девушке. — Например? — отозвался Драко холодно. — Что, например? Ты избегаешь ходить на задания. Ты отказался от должности в Министерстве. Ты давно мог бы сделать карьеру при Темном лорде, вместо этого ты выкупаешь какие-то странные артефакты, что-то там варишь. Кому это вообще сдалось? А сейчас ты отказываешься от бессмертия. — Алкоголь тебя разговорил, Тео, — хлопнул его по плечу Забини, но Гермиона видела, что тот не был пьян. — А как же единство души, тела и разума? — сказал Драко, глядя на Нотта. — На тебя слишком влияет твоя жена. — Можно подумать твоя жена, Тео, не влияет на тебя, — ответил Драко подчеркнуто равнодушно. — Я ее неплохо знал. Во всех смыслах. Нотт посерел и дернулся в кресле. Крэбб что-то крякнул. Гойл начал смотреть в свой бокал. Драко налил себе огневиски и залпом выпил. — И где сейчас твой Крестраж? — спросил Драко, обращаясь к Крэббу. — Где-то у Темного Лорда на хранении, — пожал тот плечами. — Почему Астория? Почему Гринграссы? — спросил Драко зло, переводя взгляд на Тео. — Она слишком много и открыто симпатизировала маглам, — ответил тот. — Ты сомневаешься из-за того, что придется убить Асторию? — спросил Забини. — Мы были в детстве помолвлены, — ответил Драко. — Блин, мы играли с ней в этой гостиной, когда наши родители приходили сюда после обеда! Он налил себе еще. Нотт перевел тему. Драко пил и молчал. Затем поднял взгляд и посмотрел на нее. Гермиона отпрянула за портьеру. Может, Драко и не заметил ее под дезиллюминационными чарами, но, когда он отвернулся, она скорее вышла из гостиной и вернулась в их комнату. В спальне продолжал гореть ночник. Гермиона вздрогнула от страха и вжалась в край письменного стола, когда в полутьме возникла фигура в темном. Драко стоял у стены и смотрел на нее. Она почему-то вспомнила шестой курс: перепуганного мальчишку, который сбежал из Большого зала, чтобы плакать в туалете. А потом он убил Гарри. Как бы ей ни хотелось ненавидеть его за это, ненавидеть его она не могла. — Что это было? — спросил он тихо. — О чем ты? — Ты следила за мной. — Я случайно. — Под чарами невидимости? За кого ты меня держишь? Она вспомнила, что он был пьян. Испуганно отшатнулась. Драко усмехнулся. — Грейнджер, Грейнджер, Грейнджер, — протянул он, — только не говори, что ты меня боишься. — Я тебя не боюсь. — Ты же прекрасно знаешь, что я не могу причинить тебе вред. Мне не надо видеть тебя, чтобы знать, что с тобой что-то случилось. Когда тебе больно, мне больно так же. Когда ты думаешь обо мне, я читаю твои мысли. То, чего ты хочешь, желаю я. Линия света, которую не разорвать. Я чувствовал сегодня твой страх. Чертов дракон чуть не скинул меня тогда. А потом я чувствовал это. — Он наколдовал на столе вазу с мокрыми розами — теми самыми, которые Гермиона видела сегодня в парке. — Почему ты мне не сказал про Крестраж? — сказала Гермиона мягче, чем хотела. — Потому что я пытался этого избежать. — Ты понимаешь, что с тобой будет? С нами? Ты будешь в его руках. Половина твоей души будет у него… — Ты думаешь, я не понимаю? — заорал он так, что она сильнее вдавилась в край стола. Рядом с букетом возникли бутылка огневиски и бокал. — Прошу тебя, не пей больше. Драко не послушал и выпил. — Я не должен был на тебе жениться, — сказал он. — Посмотри, на что похожа твоя жизнь… — Я счастлива с тобой. Он скривился. Хотел сказать что-то, даже открыл рот, но затем сжал губы. — Я не хочу убивать Асторию! Я никого не хотел убивать! Я не желал нам такой жизни! — воскликнул он наконец. — Я знаю. У тебя есть совесть. И сострадание. Он молчал. — Ты не убийца, Драко. Он усмехнулся: — Возможно. Возможно, в другом мире это так. От него пахло им и ещё огневиски, когда он подошел и обнял ее. То, как он обнял ее, как снимал с нее мантию, напомнило ей сегодняшний сон. Тот сон, в котором они не могли быть вместе. Гермиона застыла, ощущая его руки на своем теле. Его поцелуй, на который она ответила. Не могла не ответить. Она жадно целовала его, пытаясь выбросить из головы тот сон. Как же она скучала по нему. Как же ей не хватало его. — Почему у нас нет детей? Он посмотрел на нее как-то странно. — Когда же это закончится? — сказал он устало. — Что закончится? — На этой неделе у тебя два раза пропадала память. Я пошлю сову Северусу Снейпу. То, что он тебе посоветовал в прошлый раз, — записывать сны — не помогает. — Я помню почти все. Только скажи, почему у нас нет детей? Драко сжал губы и отвернулся. — Пожалуйста, Драко. — Темный лорд запрещает нам иметь детей с маглорожденными, — ответил он наконец. Он рассказал не всё — она просто это знала. — Это всё? — Не всё. — Расскажи. — Мы ждали ребенка. Сразу после войны, когда еще не было законов, запрещающих иметь детей от маглорожденных волшебников. Темный лорд заставил меня дать тебе зелье, чтобы прервать беременность. Он отвернулся. В комнате повисла тишина — только слышен треск дождя. А потом Гермиона увидела, что его плечи дрожат. Она притянула его к себе. Драко Малфой плакал у нее на груди, потому что ему пришлось убить собственного ребенка. Она прижимала его голову к своей груди и глотала беззвучные слезы. Да, она помнила.