За льдом её глаз

      Сгусток чернил, соскользнув с пера, оставил очередную кляксу на тонких страницах. Чёрных пятен стало больше, чем заполненных строк. Фенрис, громко выругавшись, оттолкнул от себя дневник. Он надеялся, что, излив неоднозначные чувства и запутанные мысли на бумагу, почувствует облегчение — многим же это помогает. Мариан обращалась к солидной тетради в мягкой кожаной обложке всякий раз, когда тьма внутри и снаружи одолевала её, а Варрик… Фенрис, неприязненно скривив губы, отшвырнул от себя зародыш мысли. От дневника тоже захотелось избавиться, но, преодолев себя, Фенрис просто убрал его в ящик стола. Если бы он научился писать в юности, а не пару лет назад, было бы намного проще.       Или нет. Разве с чувствами вообще бывает просто? Раньше Фенрису казалось, что он начал неплохо понимать Мариан, а с её помощью — и себя самого. Их молчаливое общение, доверчивые прикосновения, схожие взгляды и привычки… Всё это было огромной ценностью, которую преподнёс недружелюбный, безжалостный Город Цепей. И теперь, когда Фенрис наконец-то привык к тому, что он не одинок, вдруг отнял самое дорогое. Понимание сгинуло во враждебно скалящихся чёрных волнах, оставив лишь сонм тоскливых вопросов. Почему для Мариан так важно то, что Варрик похож на неё, Фенриса, Андерса и прочих? Зачем ей нужна та же тьма, та же боль внутри, та же ярость, которая уничтожает и врагов, и близких? Почему она без раздумий простила предательство и устремилась к тому, что может её погубить? Впрочем, это были не главные вопросы. Сколь бы эгоистично это ни было, в первую очередь Фенрис мучился загадкой: как ему теперь… без неё?       Четыре года назад Мариан пришла к нему раненым зверем, а Фенрис, никогда прежде не знавший нормальных человеческих отношений, неожиданно для себя впустил её в свой дом и в свою душу. С тех пор они превратились в маленькую стаю: два измученных хищника, что нашли друг в друге уют и покой. Теперь всё станет иначе, а Фенрис не чувствовал себя вправе пытаться что-либо изменить.       — Проворонил ты свой шанс, мой угрюмый недруг, — посмеиваясь, сообщил Андерс. Он прямо-таки лучился счастьем в последние дни, что было нетипично для повёрнутого на свободе магов отступника. Радовался за друзей? Или наслаждался растерянной физиономией Фенриса?       — Какой ещё шанс? — буркнул тот, откинувшись на жалобно всхлипнувшее кресло в лечебнице.       Фенрис не виделся с Мариан больше недели. Пару раз заглядывал вечерами, но, слыша приглушённые дверью и взаимной нежностью голоса, тут же бросался прочь. Без цели слонялся по пыльному Киркволлу, вершил кровавую кару на угрюмых утёсах за городом. Пил в пропахшем рыбой трактире на окраине порта, намеренно избегая визитов в «Висельник». Он всячески стремился ко встрече с Мариан и в то же время старательно от неё скрывался, не желая вмешиваться в чужую — теперь чужую — историю. Неделя — короткий срок. Раньше они могли не видеться месяцами, а затем спонтанно просидеть перед камином до самого рассвета, обмениваясь идеями или просто занимаясь каждый чем-нибудь своим. Два порыва свободного ветра, они не нуждались в постоянном общении. Но теперь что-то изменилось, и Фенрис не мог перестать думать о том, что он потерял.       — Шанс на отношения с Мариан, что же ещё? — усмехнулся Андерс. Фенрис взглянул на него с недоумением в зелёных глазах, с трудом вырываясь из плена собственных мыслей. — У тебя было столько возможностей, но вышло вон как: гном нас всех обскакал.       — Что? — Фенрис скривился, вдруг осознав, к чему он клонит. — Я не стремился к… отношениям.       Внутри стало как-то холодно и противно, точно его окатили ведром пропахшей рыбой воды из трактира.       — А чего стыдиться? — неверно проинтерпретировав выражение отвращения на его лице, улыбнулся Андерс. — Мариан — красивая женщина. Умная, сильная, по-своему добрая… Ну кто хоть раз не думал о том, чтобы сблизиться с ней? Вон какими щенячьими глазками Мерриль на неё смотрит: влюбилась с первой встречи. Даже Изабела при ней шутит свои пошлые шуточки чаще, чем с остальными. Может, разве что на Авелин её очарование не сработало…       — Я не собирался тащить её в постель! — рявкнул Фенрис. Лириумные клейма вспыхнули на миг. Внутри бурлила ярость: этот недалёкий маг мнит себя знатоком человеческих душ, но ничего, совершенно ничего не понимает.       — Хорошо-хорошо, не собирался.       Андерс поднял руки в примирительном жесте. Золотисто-карие глаза внимательно изучали Фенриса. Может быть, он и правда хотел понять и поддержать, несмотря на извечную неприязнь между ними. Но сейчас Фенрис не желал этого замечать.       — Даже если не собирался… тебе тяжело видеть, что она с Варриком? — тихим вкрадчивым голосом спросил он.       Тёплая ладонь с длинными пальцами мягко опустилась на плечо Фенриса и легонько сжала. Наверное, Андерс хотел утешить. Наверное, он даже забыл на время об их непрекращающейся вражде. Но получил явно не ту реакцию, на которую рассчитывал.       — Убери свои руки! — прошипел Фенрис сквозь зубы, мгновенно сбросив с себя чужую ладонь. Лириум заискрился под кожей, и Андерс наверняка мог почувствовать потрескивание воздуха вокруг стиснутых кулаков.       — Но почему? — со смесью удивления и обиды в голосе спросил маг, не спеша делать шаг назад. — С Мариан-то ты постоянно обнимаешься…       — Потому что она — моя подруга! — Холодная ярость срывалась с его губ. Фенрис вскочил с кресла, буравя Андерса ненавидящим взглядом. — Потому что она не вопит каждый день о том, какие маги несчастные, а пытается что-то делать. Потому что я не хочу затащить её в постель и никогда не хотел! А, fenedhis, разве ты можешь понять…       Оттолкнув неуместно заботливого Андерса плечом, он стрелой вылетел из лечебницы и помчался прочь, не разбирая дороги. Казалось, что нежное прикосновение к плечу по-прежнему жжёт кожу. После всего, что Фенрис пережил в рабстве тевинтерского магистра, он мог лишь шарахаться от чужих рук. Несмотря на минувшие годы, лириум под кожей продолжал пульсировать, причиняя боль, и каждая его вспышка во время боя заставляла Фенриса морщиться и стискивать зубы. С Мариан, как ни странно, было иначе. Когда она впервые протянула к нему руки, Фенрис зажмурил глаза, ожидая боли, однако её не последовало. Наоборот: её прикосновения чаще всего приносили покой и умиротворение. Делало ли это её особенной, Фенрис не знал, но только с ней он чувствовал себя понятым и любимым.       Пока память о прикосновении Андерса жгла кожу, его опрометчивые слова разъедали мысли. Фенрис не мог перестать спрашивать себя: был ли маг в чём-то прав? Неужели его отношение к Мариан — это влюблённость, а чувство обиды, тоски и раздражения — самая банальная ревность? Это звучало так просто и убедительно… и в то же время слишком очевидно, чтобы быть правдой.       Вечерние тени укрывали город подобно огромному одеялу, смазывая очертания домов. Фенрис сам не заметил, как ноги привели его к увитому зеленью особняку Хоук. «Хватит себя жалеть. Разнылся, как Андерс», — одёрнул он сам себя. — Надо просто объяснить ей, что я чувствую, и вместе что-нибудь решить».       Воплотить незамысловатый план в жизнь оказалось, однако, не так легко. Фенрис не знал, с чего начать, что сказать, как не чувствовать себя предателем, глядя в понимающие голубые глаза Мариан… Постучать в парадную дверь он не решился. Вместо этого обошёл дом, чтобы устремить тоскливый взгляд на комнату Мариан на втором этаже. Свет в окне не горел. Учитывая, как сильно она любит засиживаться с книгой допоздна… «Её нет дома, — заключил Фенрис. — Убивает кого-нибудь или… или она с Варриком». Он неприязненно дёрнул плечом, как если бы хотел сбросить с себя раздражающую мысль. Раз её нет дома, можно зайти и… что? Подождать, пока вернётся? А может, стоит написать письмо? Выводить буквы будет тяжело, но эта перспектива понравилась Фенрису больше, нежели открытый разговор лицом к лицу.       Достигнув раскидистого бука под окном, он ловко взобрался по стволу. Окно было слегка приоткрыто. Цепляясь за ветви дерева и парапет крыши, Фенрис аккуратно спрыгнул на подоконник, потянул створку окна и пролез внутрь. В комнате было темно и пусто. В воздухе витал едва уловимый аромат чайных листьев. С усмешкой Фенрис рассмотрел давно остывший напиток и закрытую баночку чернил на столе. Раскрытый дневник он тут же отодвинул, а вот смятый клочок бумаги притянул к себе. Расправил и, обмакнув перо в чернила, начал писать.       «Мариан! Мои чувства к тебе… наши отношения… наша связь…»       Он писал новые и новые слова и тут же их зачёркивал, понимая, что ни одна из фраз не передаёт его настоящих чувств. Исчеркав весь листок, с раздражённым рыком скомкал его, как и Мариан когда-то. Отшвырнул тонкое перо. И замер, вдруг услышав голоса с первого этажа.       — Не нравятся мне эти её друзья. Они же все опасные типы! — Он уловил встревоженный женский голос и тут же узнал его: Лиандра Амелл. Смущённо вжался в кресло: поглощённый собственными мыслями, он даже не заметил, что в доме кто-то есть.       — Ох, Лиандра, ты становишься похожей на нашу мать. Она ведь точно так же говорила про Хоука…       Недовольный ответ принадлежал Гамлену — дяде Мариан. Сам того не зная, Фенрис попал на семейную встречу. Следовало поскорее убраться из дома, пока его не заметили, и Фенрис даже сделал шаг в направлении окна, как вдруг следующая реплика Лиандры заставила его замереть.       — Вовсе нет! Я просто беспокоюсь о моей малышке… — Сомнений не оставалось: они обсуждали Мариан. — Ты вообще видел её друзей? Пиратка, которая вечно ходит полуголой и так и норовит соблазнить каждого встречного… К Фенрису я ещё привыкла, он милый мальчик, хоть и эльф, но теперь появился этот гном! Сидел с Мариан в её спальне, пока она болела… Что, думаешь, он ей сказочки вслух читал?       — Это ты про Тетраса? — Даже сквозь дверь и лестничный пролёт было слышно, как громко фыркает Гамлен. — Знаю я его, как же… Врезал мне в трактире как-то раз.       — Наверняка заслуженно, — хихикнула Лиандра.       — В общем-то, да, заслуженно, — на удивление спокойно отозвался Гамлен. — Ну и что с того, что она общается с гномами, эльфами и пиратками, сестра? Наверняка они неплохие ребята, раз Мариан выбрала их. Уж эта бестия умеет выбирать друзей. Фенрис улыбался, слушая их. Он невольно подался ближе к двери в комнату и слегка приоткрыл её.       — В Лотеринге она общалась только с Бетани… — Из груди Лиандры вырвался печальный вздох. — Ты прав: хорошо, что у неё появились друзья. Но всё-таки… этот гном… Если она выйдет за него замуж, это же будет скандал! А какие дети? Репутация нашей семьи и так упала ниже плинтуса, а если она ещё и нарожает маленьких гномов…       — Милая, будем честны: это ведь мы с тобой испортили репутацию семьи. А твоя дочь, наоборот, её восстанавливает, — с неожиданной теплотой промолвил Гамлен. Фенрис хорошо помнил, как сильно Мариан расстраивалась из-за конфликтов в семье. Неужели за всем ворчанием и недовольством уже давно скрывается почти отеческая любовь? — Да и не кажется мне, что она из таких, кому лишь бы выскочить замуж да детишек настругать. Нет, твоя Мариан из другого теста… Ей свобода нужна, а не домашний очаг.       Гордость за подругу наполнила грудь теплом: всё верно, Мариан никогда бы не выбрала клетку тихой семейной жизни. Фенрис с удивлением поймал себя на том, что прижимается ухом к двери, жадно ловя каждое слово. Лиандра какое-то время ещё ворчала, но в конце концов согласилась с братом. Их голоса стали тише: похоже, они переместились в столовую. Фенрис повернулся обратно к письменному столу, тихонько смеясь… И в этот миг дверь распахнулась.       — Мариан… — Стыд мгновенно окрасил щёки в пунцовый. Увлечённый чужим разговором, он даже не заметил, что в дом вернулся ещё один человек, не услышал тихих шагов по лестнице. — Прости, я…       Без лишних слов Мариан подлетела к нему стремительным вихрем и сжала в крепких объятиях. Пустота в груди, мучившая его все эти дни, заполнилась уютным, доверчивым теплом. Фенрис обнял её в ответ, с несмелой улыбкой вдыхая запах дикого леса.       — Я скучала, — шепнула Мариан, щекоча лёгким дыханием шею. — Тебя не было ни дома, ни в «Висельнике»… Что-то не так, да? Я ранила тебя?       — Я сам себя ранил глупыми мыслями и пустыми вопросами, — признался Фенрис, тихо засмеявшись. — Хотел письмо написать, но как-то… не пошло.       — И хорошо, что не пошло. У меня тоже накопился багаж глупых мыслей. — Мариан присела на край кровати и потянула его за собой. — Всё дело в Варрике, да? Ты почувствовал себя… преданным?       Фенрис ткнулся лбом ей в плечо, пряча взгляд. В вечернем полумраке мало что можно было разглядеть, но он всё равно не решался посмотреть ей в глаза. То, как легко Мариан угадывала его мысли, радовало и смущало одновременно.       — Я понимаю, что надо бы смириться с тем, что ты теперь с ним, надо бы перестать надоедать… — Фенрис начал говорить, путаясь в словах и ненавидя себя за неспособность отпустить, но Мариан вдруг прервала его, сжала тускло сияющую ладонь.       — Прости, — шепнула она, мягко коснувшись его подбородка и заставляя встретиться с ней взглядом. Голубые глаза смотрели с грустью и надеждой. — Прости, Фенрис… Я должна была сразу объяснить, а не бросать тебя в одиночестве…       — Что объяснить? — быстро спросил он, совсем растерянный. Ведь это он должен извиняться за предательскую ревность и нежелание отпускать…       — Что тебе не нужно ни с чем смиряться. Что я никуда не денусь. Что ты для меня бесконечно важен, — выдохнула Мариан, вновь сжав его ладони.       — Я… не понимаю, — признался Фенрис. — Как же Варрик? Ты ведь любишь его…       — Думаю, да, — согласилась Мариан. — Но это не означает, что я ему принадлежу… или что-то в этом роде. Не значит, что я хочу проводить рядом с ним каждый день своей жизни — я не хочу, поверь. — Фенрис хмурился, внимательно слушая её. Сердце билось часто-часто, трепеща от слабой надежды. — Может, я неправильная, но… в мире есть столько чудесных вещей, понимаешь? Как я могу выбрать что-то одно и закончить свою жизнь на этом? Ты же знаешь меня: я всегда ищу большего. Больше книг, больше магии, больше приключений, больше эмоций… Я никогда не хотела найти себе милого муженька, создать семью и забыть обо всём, что люблю.       — Прости… — Теперь уже Фенрис сжал её ладони и невольно улыбнулся, вспомнив разговор Гамлена и Лиандры. — Кажется, это не ты неправильная. Это я запутался и забыл, какая ты на самом деле. Варрик… ничего не меняет, да?       — Точно. — Облегчённая улыбка тронула губы Мариан. — Ты для меня — куда больше, чем друг, Фенрис. Я ни за что не откажусь от нашей связи.       — А Варрик… он поймёт? — Фенрис вновь нахмурился.       — Думаю, да. В конце концов, он тоже не стремится к скучной размеренной жизни. — Она усмехнулась и игриво взлохматила серебристо-белые волосы Фенриса. — Не пропадай, ладно? Я загляну к тебе завтра утром: нашла потрясающую книгу со сравнительным анализом тевинтерского и эльфийского языков…       Мягкий смех вырвался из его груди. Фенрис взъерошил мягкие чёрные волосы в ответ, невольно любуясь: острый ум и невероятная чуткость, любопытство и вера в друзей, авантюризм и безграничное свободолюбие. Мариан была всё той же, и теперь сама мысль о том, что он может её потерять, показалась глупостью.       Он вновь потянулся к Мариан, чтобы её обнять, как вдруг услышал шаги на лестнице.       — Солнышко моё, ты ведь снова забыла поужинать? — ласково позвала Лиандра.       — Упс… — Мариан давилась смехом, наблюдая, как Фенрис вскакивает с кровати и протискивается сквозь узкое окно. — Так вот как ты это делаешь… Может, мне тоже сбежать?       — Даже не думай! — Фенрис громко фыркнул, переметнувшись с подоконника на прочную ветку. — Тебя там ждут тёплый ужин и лекция о том, откуда берутся дети…       Наверное, Мариан долго пришлось объяснять матери, с кем она говорила и почему не может перестать смеяться, но Фенрис этого уже не слышал. Спрыгнув на землю, он неспешно двинулся по ночному городу, чувствуя окрыляющую лёгкость на душе.