Eins, hier kommt die Sonne

Наше время

Приёмная дирижабля. Дождь перестал идти, и теперь по стеклянной стене дирижабля медленно, одна за другой стекали капли. К этой стене прислонился человек в чёрном пальто, накинутым на чёрно-белую рубашку. Он рассматривал стоящего в другом конце комнаты юношу в сине-жёлтой национальной одежде. Тот твёрдо возвращал взгляд. Внезапно глаза юноши загорелись красным цветом, его тело покачнулся, дыхание сбилось, цвет лица из бледного стал совсем белым. Однако он продолжал смотреть широко открытыми глазами на другого человека.

***

Лидер Геней Рёдана — его родственная душа. Его родственная душа — лидер Геней Рёдана. Две похожие, но не одинаковые мысли бились у Курапики в голове. — Моё имя Куроро Люцифер. Я по-другому представлял себе нашу встречу, но рад, что нашёл тебя, — с улыбкой произнёс предмет размышлений. Он не был удивлён. Он видел цвета уже сорок минут как. Даже с той ужасной кашей, что была сейчас у Курапики вместо мозга, он узнал это выражение лица. Оно появилось, когда его обладателю удалось спровоцировать удар Курапики. Выражение удовлетворения полученным результатом. Если по-другому, сворованной добычей. И сейчас добычей является сам Курапика. — Это… обстоятельство ничего не меняет! — вырвалось у Курапики прежде, чем он это осознал. Под изучающим взглядом на свету казавшихся серыми глаз отчётливо почувствовалась необходимость взять себя в руки и убрать из голоса истеричные нотки, прозвучавшие в предыдущей фразе. Сейчас нельзя думать об открывшемся обстоятельстве. Как ни странно, лидер Гене… Куроро Люцифер не стал бить в открывшееся слабое место, предоставляя время на перегруппировку. Курапика обдумает это позже. — К тому же, неужели ты действительно рад этой встрече? Ты больше не сможешь использовать Нэн! Не сможешь никак контактировать со своей труппой, ты её лишился! Одиннадцатый номер Геней Рёдана мёртв! — Курапика просто не мог видеть на этом лице улыбку. Однако на последней фразе больное после событий этого дня сердце неприятно сжалось. — Ты убил не только Уво. Паку тоже умрёт от твоей цепи после обмена, — бесцветно прозвучал голос Куроро Люцифера. — Что?… — только и успел сказать Курапика прежде, чем начал осознавать новую информацию. Паку. Пакунода. Она расскажет всё остальным паукам после обмена. Чтобы прекратить начавшиеся разногласия. Она пожертвует своей жизнью ради организации. Нет, не то… Женщина, в чьих глазах он видел желание спасти… Она пожертвует своей жизнью ради близких людей. Он ведь должен обрадоваться этому?.. Почему тогда его сердце пропустило удар? — Зачем ты говоришь мне это? Ведь я всё ещё могу сорвать обмен. — Ты не станешь рисковать друзьями. И теперь точно не поддашься своей ненависти и не пойдёшь в безумную атаку на следующей же неделе, — улыбка вновь мелькала на губах. — Как ты можешь быть уверенным в моих действиях?! — едва не срывался на крик Курапика. — Ну, в конце концов я твоя родственная душа. “Я твоя родственная душа”, слова, присутствующие в мечтах почти всех людей в этом мире, в таком обличии ощущались, как удар обухом по голове. Если бы такие удары отражались на теле, то на пользователе цепей и живого бы места не осталось. Даром, что постороннему показалось бы, что дали по лицу в этой комнате вовсе не Курапике. На этих словах речь и мимика Куроро Люцифера изменились. Его глаза расширились, словно поглощая в себя пространство, а лицо замерло в выражении светлой радости. Впервые за этот день Курапика до конца понял, что стоящий перед ним не просто человек с острым языком и странным отношением к смерти. Именно он шёл по тысячам трупов лишь для того, чтобы получить желаемое. Раз за разом. Во время сотен операций. И именно он, именно этими глазами смотрел, этой улыбкой улыбался, отдавая приказ о начале обернувшейся побоищем кражи предметов с аукциона. И о нападении на клан Курута. Ведь иначе он бы не понял, почему Курапика с таким опозданием осознал, что теперь может видеть цвета. Он знал о способности клана после нападения. Сомнений не осталось. Удар. И ещё. Ещё. На место красной ярости пришла чёрная ненависть. Голодная, ненасытная, ей было тесно внутри, и она выплёскивалась наружу в ударах. Однако это была не только ненависть. Ещё удар. И опять. Курапика не помнил, как приблизился к улыбающейся твари. Как замахивалась рука, как двигалось тело. Рядом не было ни Леорио, ни Сенрицу, и никто не остановил его. Позже он поражался, что не пустил в ход цепи. Тогда последствия могли быть катастрофическими. Затем во тьме сознания блеснула мысль о Гоне и Киллуа. Она дала силы прервать следующий удар. Очнувшись, Курапика посмотрел на существо перед ним. Из-за разницы в росте почти все удары прошли мимо лица, а рубашка оказалась удивительно прочной, и этот ублюдок выглядел так, будто Курапика его и не касался. Взгляд изменился, но на лице по-прежнему не было видно ни малейших признаков недовольства. Так и не размотавшийся ещё клубок чувств болезненно запульсировал в груди. — Я убью тебя, — глухо выговорил Курапика, — Я планировал тебя отпустить, но теперь после обмена я найду и убью тебя. Ведь до принятия друг друга пути родственных душ пересекаются вновь и вновь. — Тогда до встречи, — улыбаясь, легко произнёс Куроро Люцифер. Пламя мгновенно разрослось и теперь обжигало изнутри. Невыносимо! — Но сначала… я убью весь Геней Рёдан! — лишь так было возможно его задеть! Из другого конца дирижабля донеслись звуки шагов и голоса Леорио и Сенрицу. Только сейчас Курапика осознал, что снова находиться очень близко от заложника, хотя теперь на том не было сковывающей цепи. Машинально разорвав дистанцию, Курапика попытался восстановить дыхание и успокоить сердцебиение. На недавнего собеседника он старался не смотреть. У Сенрицу появится много вопросов. Расспросить друзей о прошедших переговорах; понять, как устроено управление дирижаблями; подключить камеры наблюдения на втором дирижабле к монитору первого; построить маршрут; придумать проверку на применение нэн манипуляции; не смотреть на стеклянную стену и прислонившегося к ней и игнорировать встревоженные взгляды Сенрицу. С радостью увидеть друзей пока только на экране монитора; встревожится при появлении в камерах Хисоки; с усилием переждать недолгий полёт. Тотальное облегчение захлестнуло Курапику с головой, когда Гон и Киллуа наконец пересекли разделяющее дирижабли пространство. Облегчение смыло и страх, и гнев, и напряжённость, и зудящее чувство вины за то, что он впутал их в свою месть. Это было очищение после всей этой грязно-кровавой эпопеи с мафией и пауками. Но какое-то тревожное чувство ещё оставалось внутри. Оно заставило его вновь взглянуть на каменную площадку, на которой в данный момент стояли две человеческие фигуры. Хисока вроде что-то говорил, но голова Куроро была повернута в сторону дирижабля. С момента разговора Курапика избегал мыслей о лидере Труппы, и только после воссоединения с друзьями позволил себе впиться в него взглядом. Казалось, что он смотрит в ответ и, почему-то, что эта полуулыбка наконец отсутствует на его лице. После потери нэн и возможности контакта с пауками Куроро Люцифер всё равно улыбался. Лишившись головы, Геней Рёдан продолжил действовать. В голове всплывало слово «бессмысленно», произнесённое ненавистным голосом: полумеры не сработали, а преимущество в виде неизвестных способностей почти полностью исчерпало себя. И возникшее обстоятельство. — … до конца ещё далеко, — не сколько отвечая на вопрос Гона о своих действиях, сколько подводя итог своим размышлениям, сказал Курапика. Как только человеческий силуэт окончательно затерялся в скалах, Курапика отвёл взгляд от иллюминатора. То странное ощущение так и не пропало. Но теперь он в полной мере почувствовал усталость после всех происходивших сегодня сумасшедших событий. Курапика беспомощно посмотрел на друзей и понял, что падает. Он почувствовал, как его поймали, перед тем, как отключился.