Когда о тебе говорят — всегда понижают голос. И не могут найти нужных слов, чтобы выразить весь свой ужас. Мастера намеков, — даже они бессильны. Объяснить за стаканом чая, что же в тебе такого (с)
В старой церкви на окраине Берлина время, казалось, остановилось. Замерло где-то в девятнадцатом веке, пока за ее стенами вовсю развивается двадцать первый, и семнадцатилетний Йендрик, переступая ее порог, чувствует себя странно. Раньше его сюда приводили родители, и эти походы были похожи на праздник. Сегодня он приходит сюда один, потому что нуждается в прощении. «Здравствуйте, святой отец. Меня зовут Йендрик, и я согрешил» Слова даются ему с трудом, но он произносит то, из-за чего на сердце камнем давит дикая боль. «Я полюбил мужчину» Сын верующих родителей, с раннего детства твердивших ему о морали и нравственности. Хороший мальчик, наивно верящий в доброту этого мира. Человек, влюбленный в жизнь и настроенный на яркое будущее. Как его, блядь, угораздило? Йендрик ждет осуждения. Это так неправильно — любить человека своего пола. Но в глазах священника — пока что не старика, но уже и не молодого парня, — расцветает тоскливое понимание. — Когда-то, — произносит он, — я был в той же ситуации, в которой сейчас находишься ты. Неправильные чувства уничтожали меня изнутри, и я решил действовать радикально. Стал священником, принял обет безбрачия и решил всю свою жизнь посвятить Богу. Мне казалось, что я поступаю верно, а сейчас считаю, что это моя самая большая ошибка. Разве можно назвать верным путь, который кроме пустоты тебе ничего не оставил? Йендрик смотрит на священника большими от шока глазами. — Но разве в этом не заключается смысл? — спрашивает он. — Посвятить жизнь Богу и смиренно перенести все страдания, чтобы после смерти удостоиться лучшей жизни. — Лучшая жизнь… О какой лучшей жизни там мы можем рассуждать, если никак не можем стать счастливыми здесь? — грустно усмехается священник. — Мой тебе совет парень — не беги от себя самого. Люби, признавайся, ошибайся, ищи свое место в жизни, пока не стало слишком поздно. Йендрик выходит из церкви, снедаемый противоречивыми чувствами. Не такого разговора он ждал, совсем не такого.***
Йендрик в семнадцать боится сделать один неверный шаг. Йендрик в двадцать один пускается во все тяжкие. «Вы были правы, святой отец, — думает он, целуясь в переулке с парнем, которого подцепил в клубе. — Черт возьми, как же вы были правы». Четыре чертовых года он пытался совершить невозможное — снова стать правильным сыном Зигвартов, которого ставят в пример другим. Из него получился хороший актер, но, кого бы он не изображал, в душе остается тем, кто есть. Грешник, который долго терпел, а сейчас падает в пучину порока, потому что больше не может. «Лучше гореть в аду с такими же, как я, чем попасть в рай лицемером» — думает Йендрик, снова целуя этого парня. Так хорошо, как сейчас, ему не было никогда.***
Однажды Йендрику приходит письмо. В последний раз бумажные письма ему писала влюбленная девочка из Мюнхена, дороги с которой разошлись много лет назад. На ее конвертах все было строго и официально, а на этом, кроме надписи черным маркером «для Йендрика Зигварта» нет ничего. Это настораживает, и Йендрик вскрывает конверт, ощущая нарастающее беспокойство. Как оказалось, не зря. Когда он видит фотографию, на которой он целуется со своим парнем Яном, Йендрика прошибает холодный пот. «Сделаешь то, что я от тебя требую, и эти фото не попадут к твоему отцу» — угрожающая надпись на обратной стороне фотографии дает понять, что шантажист настроен серьезно. Семья Зигвартов — очень хорошая. Всех своих детей родители любят одинаково, но, как только отец узнает, что один из них гомосексуалист, вместо пятерых детей у него останется четверо. Он убьет Йендрика. Не физически, но морально. Сожжет мосты, ни о чем не жалея, и навсегда отречется от сына, с которым ему было комфортнее всего. Фото еще не попало в отцовские руки, а Йендрик уже слышит его гневное «ты для меня больше не существуешь!». Страшно. Очень страшно. И непонятно, кто этот ебаный шантажист. Кому вечно милый и добрый Йендрик Зигварт умудрился перейти дорогу? Два дня он задается этим вопросом, перебирает в уме всех своих знакомых, почти не ест и не спит, а на третий день наконец-то объявляется его шантажистка. Йендрик не просто в шоке — он в диком ахуе. От Зельды Ларсон — однокурсницы с репутацией скромной милашки, поддерживающей всех и каждого, — он точно такого не ожидал.***
— Его зовут Андреас Хаукеланд. Зельда показывает Йендрику фотографии, которые «Мистер Тикс», он же Андреас, выставил на свою страницу. Выглядит он, мягко говоря, экстравагантно: шуба, очки, повязка на лбу и довольная лыба до ушей. — Когда-то он был моим другом, — вздыхает Зельда и произносит с нескрываемой злобой: — А потом он меня предал, и я ему этого никогда не прощу! Йендрик отходит от нее на пару шагов — так, на всякий случай. Вдруг в порыве злости она примет его за Андреаса и решит убить? — Все еще не понимаю, при чем здесь я. — Ты поможешь мне отомстить ему. — Ты должна отказаться от мести, Зельда. Она разрушает душу, уничтожает твою связь с Богом и… — Хорошая попытка, Зигварт, — улыбка Зельды похожа на оскал. — У меня на тебя компромат, так что заткнись и слушай, пока я не передумала с тобой сотрудничать. Йендрик послушно затыкается и слушает. — Хаукеланд настолько мерзкий человек, что его никто никогда не любил, — говорит Зельда. — Он не знает, что это вообще такое: любить кого-то, заботиться о нем, радовать приятными мелочами. Этот парень сам признает, что болен на всю голову, но вместо того, чтобы пойти лечиться, отравляет окружающим жизнь! И мне… мне он тоже ее отравил… Зельда всхлипывает, закрыв лицо руками. Она выглядит очень печальной, и Йендрик почти готов ей поверить. Ключевое слово — почти. Зигварт чувствует, что что-то не так, а когда на вопрос, что же такого ей сделал Андреас, однокурсница отмахивается словами про личное, он окончательно уверяется в этом. Зельда Ларсон, как выяснилось, мстительная сучка. Но Йендрик у нее под колпаком, и единственное, что он может сейчас сделать — познакомиться с этим Андреасом, а дальше действовать по обстоятельствам.***
Хаукеланд действительно странный. В первые дни знакомства он кажется замкнутым, но обычным парнем. Однако, чем больше Андреас общается с Йендриком, тем дальше отбрасывает маску нормальности, становясь абсолютно другим человеком. Он рассказывает многое: разговоры о фильмах, музыке, друзьях и увлечениях чередуются с рассказами про самые эпичные ссоры с матерью, про свою депрессию, одиночество и рабочее мозгожуйство, вызывающее ненависть ко всему живому. — Извини, что заваливаю тебя своими проблемами, — произносит однажды Андреас. — Но, как мне кажется, лучше сразу дать понять, что ты из себя представляешь, чем потом разбивать чужие иллюзии. Человеческое нутро все равно когда-то выходит наружу. Пусть лучше меня ненавидят за то, кто я есть, чем любят того, кем я не являюсь. Для Йендрика такой подход в новинку. Он сам всегда старается показать свои лучшие стороны, спрятав недостатки за семью печатями, так же, как и его семья, соседи, однокурсники… Хаукеланду похер, что думают какие-то левые люди. Он хочет, чтобы его не трогали, а те, кто все-таки трогают, принимали таким, какой он есть. Андреас — странный парень, но именно с ним Йендрик обретает покой. Такого не было даже с Яном — возлюбленным, ради которого Зигварт готов расшибиться в лепешку и примчаться по первому зову, доставая из космоса тысячи звезд. Ян — страсть, сжигающая дотла, но, кроме такой же страсти, ничего не подарившая в ответ. Андреас — помощь, поддержка, вечная заинтересованность в его делах и душевном состоянии… Впервые в жизни Йендрик чувствует себя по-настоящему любимым. Хаукеланду не нужно ничего говорить — Зигварт понимает это без слов. И этого человека он должен обмануть. Влюбить в себя, а потом бросить, потому что у проклятой Зельды Ларсон на него компромат, способный разрушить всю его жизнь. А стоит ли она хоть что-то, когда на повестке дня — предательство человека, с которым Йендрику максимально хорошо?***
— Он в меня не влюблен. По ту сторону трубки молчит Зельда Ларсон, и Йендрик нутром ощущает ее подозрительность. — Этого не может быть. — Но это так. Почему-то, устраивая заварушку с местью, Зельда была уверена на все сто, что Хаукеланд влюбится в Зигварта едва ли не с первого взгляда. Так в итоге и случилось, но Йендрик будет до последнего утверждать обратное. Хватит с него этих интриг. — Он мне недавно сказал, что ему нравится парень по имени Йохан, так что я, очевидно, в пролете. Слова Зигварта не так уж далеки от истины. Хаукеланду действительно нравился Йохан, и забыть его удалось с трудом. — Этот хер с горы упиздовал в Германию к своей невесте, — Андреас пытается вложить в эту фразу всю свою ненависть, но удается вложить только всю свою боль. — Вот с ней пусть и развлекается, а я и без него буду счастлив. «С тобой» — читается между слов. — Да знаю я, что ему нравится Йохан, — раздраженно произносит Зельда. — Но и ты ему тоже нравишься, Зигварт! — Да почему ты так в этом уверена, Ларсон?! Думаешь, если он гей, то будет бросаться на каждого встречного парня?! — ух, как же у Йендрика подгорает с упрямства этой мадам! — Знаешь, что? Я отказываюсь выполнять твои условия. Сливай то фото отцу, если хочешь, мне все равно! Зигварт сбрасывает вызов, чувствуя облегчение. Месяц назад он бы наизнанку вывернулся, лишь бы Зельда удалила ту фотографию, но сейчас ему все равно. Андреас — удивительный человек. Именно он довел до Йендрика очевидную истину, которую сложно принять: от себя не убежишь, а жизнь слишком коротка, чтобы прожить ее так, как хотят окружающие. Все равно он однажды спалится. Пусть не сейчас, пусть лет через пять, когда его, засидевшегося в холостяках дурака, начнут знакомить с дочками подруг. Или когда кто-то случайно увидит, как они с Яном за ручки держатся, и сообщит об этом отцу. В последние дни на месте Яна все чаще появляется Андреас, и это заставляет задуматься: а кто же нужен ему на самом деле?***
zelda_larson: Ты никогда не мог быть первым встречным, Зигварт. Не веришь — зайди на страницу этого Йохана. Зельда пишет ему через час, и, открывая ссылку, которую она прислала, Йендрик едва не роняет телефон. Руки дрожат, тревога бабочками разлетается по телу, и, когда страница наконец-то загружается, Зигварту становится еще хуже. Пиздец. Просто пиздец, потому что, смотря на Йохана Далагара, Йендрик видит свое лицо. У них не просто лица — даже мимика и стиль в одежде похожи. Зигварт открывает список групп этого Йохана, отмечает, что сам подписан на многие паблики, в списке аудиозаписей находит много любимых песен… Твою мать, это поэтому Андреас временами так странно на него смотрит? Потому что, едва смирившись с невзаимностью своих чувств, встречает копию любимого человека? Остановите планету, Йендрика, походу, укачало. Он звонит Андреасу, надеясь, что сможет увидеться с ним в самое ближайшее время. Им о многом нужно поговорить, и… — Зельда сдала тебя с потрохами, Зигварт, — слышит Йендрик вместо приветствия. — Как долго ты собирался меня обманывать?