"Od plamene k jiskře..."
Переход в Кутна-Гору был крайне малоприятным для меня шествием. Только для меня, ибо мой жизнерадостный спутник Ян Палацкий думал совершенно иначе, разговаривая за нас обоих, шутя за целый народ и насвистывая за целую ораву хулиганов. Этот маленький город, лежащий меж горбатых холмов, славился своими крепкими серебряными копьями. Их и продавали на главном рынке, выкрикивая в голос все достоинства обладания таким мощным и нужным оружием. Ян всё оглядывался по сторонам, и не ленясь останавливал коня каждый раз, когда наш путь преграждали босые и чумазые дети, пытающиеся продать ленты для волос, расчёски из костей и помятые кружева. Уже в четвертый раз за день он вновь наклонился, принял товар из рук маленькой девочки, и с любопытством повертел в руках пуховый платок, напоминающую серебристую паутину и связанную из пуха местных коз. Затем вопросительно обернулся ко мне. — Нравится? Я изумлённо приподняла брови, глядя на переливающийся на солнечном свету платок. Подобная роскошь даже пугала меня. Мы всегда носили платья из обычного грубого хлопка, который зачастую выцветал из тёмно-красного до бледно-розового оттенка. Унылый гардероб не раз спасал меня от приставаний пьяных мужчин. Со стороны было сложно понять, как же я выгляжу под бесформенной и мешковатой тканью. Частенько мне приходилось притворяться и девушкой в положении, чтобы избежать наглых рук и пахнущих пивом тел. «Скромность — это добродетель», — часто повторяла нам Квета. А сейчас я понимала, что это был отличный способ слиться воедино с серыми стенами Брно. Что ж, возможно, сейчас самое время пытаться стать частью этого мира, а не только его фоном. — Красиво. — легко коснулась я платка рукой. Мягкая ткань приятно заструилась по коже, подобно водопаду, сотканному из лунного света. — Сколько за неё просишь? — Ян похлопал себя по карманам с таким видом, словно кошелёк у него был без дна. Девочка замялась, накручивая светлый локон на палец, а затем смело ляпнула: — Три золотых. Не сдержавшись, я громко и возмущённо ахнула, едва не уронив челюсть на землю. Как же дорого! Судя по покрасневшим щекам юной и неопытной торговки, она и сама понимала, как небесно завысила цену, но решила попытать счастья, причём по-крупному. Ян обворожительно заулыбался. — Две, и мы в расчёте. Девочка радостно закивала в ответ. Мой спутник вручил ей две монетки, и выпрямился в седле, с ухмылкой вручая мне платок. — Тебе так нравится попусту раздавать золотые монеты? — тихо поинтересовалась я. — Платок красивый, но он не стоит и серебряной монеты. — Ну что ты, Мятежная, не стоит так благодарить. — любезно отозвался он. Но когда мы остановились у прилавка круглолицего мужчины, то Ян удивил меня своей ужасающей настойчивостью спорить. Он умел торговаться, и причём так назойливо и неустанно это делал, что в конце концов торговец устало развёл руками и продал хороший серебряный клинок на целых четыре монеты дешевле, чем просил изначально, лишь бы мы оставили его в покое. Он даже застонал от ужаса, когда Ян поинтересовался: «А сколько же стоит этот мешочек сахара?», и узнав цену, начал вновь оживлённо и горячо спорить, что цена чуть завышена. Через пару минут мешочек с сахаром уже лежал на моих коленях, а мужчина за прилавком с тревогой накрывал свой товар покрывалом, всё повторяя, что уже пришло время обедать. Торговец по соседству сочувственно и насмешливо качал ему головой, но когда Ян подошёл и к нему, желая купить патронташ, то улыбка быстро сползла с его лица. Довольный собой и чересчур рыжий Ян с ухмылкой сидел за моей спиной, пока мы отдалялись от раздражённого и почти испуганного, от такого нечеловеского напора рыжего, торговца, который обеднел на десять монет. Я не выдержала и обернулась через плечо. — Ты… Ян перебил меня: — Голодна? Он умел затыкать мне рот. Я заняла его активным жеванием трдельника, посыпанного сахаром и грецкими орехами, который Ян купил у женщины, громко хохочущей от его бесконечных шуток. Казалось, нет на свете человека, который не устоял бы перед ним. У одних он вызывал жуткое раздражение, у других симпатию и задорный смех, но равнодушным не оставался никто. Лучи полуденного солнца грели мне лицо и затылок. Я глядела на дорогу, которая вскоре сильно преобразилась. По бокам появились совсем иные зелёные и густые холмы, скачущие по полям олени, а затем, уже за высокими холмами, и мирно пасущиеся коровы с козами. На глаза бросилась большая мельница, выкрашенная в синий, а за ней показалась и обширная ферма, на территории которой кудахтали куры, встревоженные появлением новых гостей. Двое беззаботно смеющихся мальчиков сидели под густыми кронами деревьев, метая куда-то в небо деревянные стрелы из лука. — Ферма? — искренне удивилась я, всё оглядываясь по сторонам. До этого Ян хранил лишь загадочное молчание, не говоря о месте, в которое мы направлялись, и я действительно ожидала чего угодно, кроме фермы с раскиданными по полю фруктовыми деревьями. Едва мы миновали высокую деревянную изгородь, как навстречу нам выбежали двое людей. Девушка, худая и румяная, в чёрных кожаных брюках и рваной рубашке, и мужчина, загорелый и крепкого сложения, точно в таком же странном одеянии. Оба искренне улыбались. — Власта, Павол. — произнёс Ян. Он натянул поводья, останавливая коня, и спрыгнул наземь. Я неуклюже сползла следом с седла, во все глаза разглядывая девушку. Власта. Она мягко коснулась рукава Яна, и тот кивнул ей, ответив знакомой улыбкой. В этом жесте не было ничего откровенного. Или же только мне одной так показалось? — Знакомьтесь, — рыжий бросил на меня взгляд и шутливо склонился в почтительном реверансе. — Мятежная ведьма из Брненских земель. Не советую её злить. Она дружит с огнём. Я фыркнула. — Позволь говорить за себя. Он вскинул брови. — Ну что ты, мои рекомендации ещё сослужат тебе добрую службу. Не обращая на него внимания, я сделала шаг вперёд, сдернув платок с головы. Мои растрёпанные волосы с радостью вырвались на свободу. Павол удивлённо замер, округлив свои синие глаза. — У тебя белые волосы… — Седые, — поправила я его. — Меня зовут Агнесса Чапек. Можно просто Несс. — Здравствуй, ведьма. — «дружелюбно» поприветствовала меня Власта, а затем уставилась на Яна, но уже без тени прежней улыбки и радости. — Это ведь на неё охотится вся армия Свободы? Они обещают десять золотых тому, кто принесёт им её голову. Я вздрогнула. Мне и не думалось, что за эти три дня весть обо мне дошла и до этих земель. До самой Кутна-Горы. Но Ян удивился вовсе не этому. Его лицо даже исказилось от возмущения. — Всего десять? Вот скупцы! Она стоит целых двенадцать. — Это не смешно. — отрезала я, глядя в землю, себе под ноги. Перспектива стать добычей не только для охотников на ведьм, но и всех бедняков, мечтающих нажиться на моём очищающем сожжении — казалась не самой привлекательной идеей. Новая жизнь начиналась довольно сказочно. Помолитесь за меня, Квета. Это будет затяжная война. Только непонятно, кто же сгорит. Я на костре, или они от моей руки? Или же все мы? Ян заметно выпрямился, проницательно взглянув на Власту. В его голосе появились стальные нотки, не имеющие ничего общего с прежней беззаботной любезностью. — Отведи её к Леосу. Он знает, что с ней делать. Загляни по пути к Боре. Пусть она ознакомит Мятежную с местностью и людьми. Жить она будет тоже с ней. Посели в её доме. — Ян отошёл от нас, и Павол тут же последовал за ним, сложив руки за спиной. Меня поразил командный тон Палацкого. От знакомой жизнерадостности не осталось и бледного следа. — Что на севере? — Всего три ящика, Ян. — Мало… Их голоса отдалились от нас, и я осталась наедине с Влатой, пытающейся проникнуть своим враждебным взглядом под мою кожу. Если бы её глаза могли метать молнии — я тотчас оказалась бы зажаренной, сильно упростив задачу и головную боль Лукашу. Мне вдруг захотелось поднять руку и призвать огонь, но это было бы не самым лучшим началом для крепкой дружбы. Мне не хотелось сближаться с ними… но не то, чтобы у меня был какой-нибудь выбор. Демонстрация того, что я сильнее их всех вместе взятые — означало вызвать как страх, так и их зависть и затаенную злобу. Одних суеверных охотников мне хватит до конца жизни. — Кто такой Леос? — мы шагали по полю, направляясь в одно из циклопических построек, находящихся прямо за широкими и разрыхлёнными грядками. Несмотря на густые виноградные лозы, которые избороздили крыши ровных маленьких домов, было заметно, что все они построены довольно искусно и продуманно. Даже изящно. Комфорт и красоту здесь явно ценили. У меня создавалось впечатление, что Ян богат как Крез, а ферма является его собственным детищем. Тогда зачем же я ему сдалась? Дать прикурить с указательного пальца? Зажигать свечи и костры? Исполнять роль фонаря в его спальне? Власта повернула к левой тропинке и неохотно заговорила: — Леос является нашим врачом. И не только. Он изготавливает лекарства, которых ты не найдёшь на прилавках даже самых лучших рынков Чески-Крумлова. Они не продаются. Леос многое знает. Я вспомнила про тёмно-зеленый порошок, который Ян смешал с водой и размазал по своей ране ещё в трактире в Градеце. И засохшая кровь на ране вспенилась самым магическим образом. Я вдруг с горечью осознала, что забыла спросить Яна про его раненое плечо. По дороге он совсем не жаловался, но я всё же сидела к нему спиной и не видела выражение его лица. — Ян сказал, что Леос знает, что со мной делать. Что именно? Власта обернулась и коротко кивнула на мои волосы. — Их цвет. Ты сильно выделяешься. — Мои волосы покрасят? — возмутилась я. Она пожала плечами. — Если ты против, то тебя состригут налысо. Ян не хочет, чтобы здесь гуляла беловолосая девушка. Таких в округе не водится. А лысая — пожалуйста. Таких у нас две. — Мне всегда нравился чёрный. — поспешила ответить я, следуя за ухмыляющей девушкой. Мы спустились вниз по холму, где рядом с конюшней находилась маленькая постройка, напоминающая собой старую хижину. Здесь и царствовал хвалённый Властой знаменитый Леос. Я ожидала встретить парня, помешанного на лекарствах, утопающего в море баночек, и совершенно не ошиблась. Леос был низким брюнетом с умными серыми глазами. Он встретил нас у порога своего дома, видимо, уже заранее зная о нашем визите. — Меня зовут… — начала было я, но Леоса мало интересовало моё имя. Его пальцы шустро потянулись к моим волосам. Я удивлённо замерла. Он словно кивнул самому себе. — Проходите. — Без меня! — засмеялась Власта, вскинув руки. — Будь добр, задержи её до вечера. Пусть не слоняется без дела. Сейчас у меня нет времени, чтобы возиться с ней. Я тут же открыла рот, чтобы ответить ей, но Леос согласно закивал. — Ян уже знает? — А то! Целых два. Ничего, мы им отомстим. Марек уже в кузнице, работает над новыми мечами. Правда, пули быстро заканчиваются… Надолго его не хватит. С каждым днём мы теряем всё больше людей. Леос кивнул в мою сторону, и его глаза вдруг вспыхнули, но уже по-доброму. — Больше нет. Благодаря ей у нас появилась надежда. Власта взглянула на меня, а затем покачала головой. — Не думаю, что она будет нам чем-то полезна. — Сомневаюсь… — начал было парень, но я перебила его, подняла руку и раскрыла ладонь, сузив глаза. — Я тоже очень сомневаюсь в твоих словах. Огонь, спящий внутри меня, словно очнулся, лениво потянулся, и стремительно метнулся к моей ладони, заставив кожу загореться. Не подведи, мысленно молила я его, понимая, что он может заупрямиться, вновь затаившись меж рёбер. К моему счастью, над ладонью вспыхнуло пламя, но оно было дрожащим, совсем бледным. Я вдохнула побольше воздуха через нос, вложила в огонь все силы, хотя и умоляла себя не пытаться произвести «позёрный» эффект перед едва знакомыми мне людьми. Пламя вмиг покраснело, взвившись чуть выше, пуская рыжие языки, кусающие воздух. Я улыбнулась, наблюдая, как танцует огонь на моей ладони, радуясь тому, что его наконец-то видят другие люди. Впервые я не скрывала, не гасила и не удерживала его. Словно красующийся ребёнок, пламя всё ликующе вспыхивало, желая большего. Власта поджала заметно побелевшие губы. Сила и власть невероятной мощи обуяли меня, испугав на короткое мгновение. А затем я поспешно сжала кулак, заставив огонь тихо погаснуть. Леос поправил очки на переносице своего носа и заулыбался. Затем бросил сияющий взгляд на хмурую девушку. — Вот и демонстративное опровержение всех сомнений.***
Чрезвычайно довольный выступлением, устроенным мной, Леос суетливо усадил меня на табурет, кружась вокруг меня с таким волнением, что я начала с опаской глядеть на баночки, выстроенные в один ряд. Рядом расположилась аптечная склянка с мазью, имеющая резкий и неприятный запах. Комната Леоса была завалена всевозможными посудинами, полными порошков самых разных оттенков и ароматов. На широком и пыльном подоконнике был выстроен кривой ряд маленьких цветов в горшках, половина из которых находилась на последнем издыхании, умоляя о солнце и воде. Вторая половина уже давно высохла, и косые почерневшие стебли грозились превратиться в пыль при малейшем потоке воздуха в их сторону. Растительный мир в этом доме точно не щадят. — Цвет будет чёрным? — с подозрением переспросила я, задрав голову вверх. Леос закивал. — Тебе пойдёт чёрный. Под цвет глаз. Я с любопытством оглядывала разнообразные кожаные кисеты, лежащие на круглом столе. — Точно такой же был и у Яна. — А! — видимо, я затронула его любимую тему. Парень тут же отставил в сторону смесь, которую размешивал, и присел рядом, извлекая из кисета порошок знакомого тёмно-зелёного цвета. — Я зову его клеем. Если тщательно размешать его с водой, а затем тонким слоем нанести на открытые ножевые ранения, то края кожи срастаются вместе. Шрамы почти не остаются, если работать аккуратно. — И что же в его составе? Как ты его сделал? — изумилась я. Леос загадочно прищурился. — Не только ты одна умеешь колдовать, ведьма. Не только я одна… Но эта сила во мне только растёт, удваивается, не желая влачить прежнее покорное существование, играя в прятки. Если научусь управлять ею, то… Смогу защитить других или защититься сама? Не стану ли угрозой, не потеряю ли со временем управление? Голова пошла кругом от таких размышлений. Чтобы отвлечься, я начала задавать вопросы про местность и людей, желая побольше узнать о ферме, но Леос больше не заговорил, так же не позволив говорить и мне самой. Его изящные длинные пальцы придерживали мой подбородок, пока он водил пушистой щёткой по прядям моих волос, размазывая кричаще-красную смесь. Не уверена, что после всех стараний фермерского врача из меня выйдет хорошенькая брюнетка. Зеркало, висящее напротив меня, отражало моё нежеланное преображение. Красная смесь поглощала белоснежный оттенок моих волос. — Они вновь отрастут. — с горечью пробормотала я вслух, но Леос упрекающе стукнул меня по плечу кончиком щётки. — Не отрастут, если я хорошенько постараюсь. Сиди молча, ведьма. — Меня зовут Агнесса и… — Так сиди молча, Агнесса. Я уныло уставилась на стену, увешанную исписанными бумагами, пока он не хлопнул в ладони, довольный своей проделанной работой. — Посиди ещё немного. Смесь словно жадно пожирала мои волосы. Я глухо застонала, когда кожу на голове начало жутко покалывать. Крошечные зубки словно впились в затылок, высасывая всю мою кровь. Не сдержавшись, я вжала голову в плечи и начала встревоженно махать руками. — Больно! — Конечно же больно! — Леос наклонился, изучая меня взглядом. — Твои волосы возрождаются. — Что?! Он закатил глаза, словно объясняя это умалишённой. — Твой родной цвет — чёрный, верно? Я утвердительно кивнула. — Верно. К восьми годам передние пряди моих волос вдруг начали седеть. А позже и все остальные. С тех пор их цвет так и не менялся. Все дети тогда боялись меня. А Квета свято верила в то, что это из-за того, что я никогда не причёсываюсь по утрам, и таким образом Господь наказывает меня за лень и неопрятность. Я проплакала всю ночь, умоляя его простить меня. — Белый цвет — это первый признак того, что ты из мира колдунов, Агнесса. Все бы это поняли, если бы знали чуть больше доступного и... нужного. Но твой родной цвет… он кроется внутри, и всё просится наружу. Я уничтожаю лишь внешнюю оболочку, стирая тот цвет, который принадлежит не тебе. Я обеспокоенно взглянула на свои ладони. — Но мои силы… — Они с тобой. И всегда будут только с тобой. Пока не испустишь последний вздох. — Леос нахмурился. — Береги его. — Кого? — Огонь. Он сделает тебя сильнее, но в то же время, именно он и уничтожит тебя в свой срок. Я оглянулась через плечо. — В свой срок?! Это неизбежно? Он исчерпывающе пожал плечами, отводя глаза в сторону. Затем принялся соскабливать смесь с моих волос, словно и забыв про вопрос. Я жмурилась, пока Леос колдовал над моими волосами, оттягивая их назад так, что слёзы весенним дождём капали из моих глаз. На мои охи и вздохи парень не обращал ни малейшего внимания. В конце концов я уже сдалась, устало опираясь локтями на свои колени. Он взъерошил мои волосы и улыбнулся, отступая назад. Я взглянула на своё отражение, на какое-то мгновение даже не узнав себя. Словно это была я, и в то же время... не я. Угольно-чёрные, чуть влажные волосы струились по моим плечам. Они казались чужими. Плохо подобранной ролью, которую я не сумею сыграть. И всё же я сумела взять себя в руки. Поразительно. Меня едва не казнили, а я о таких приземлённых вещах думаю. — Нравится? — Неплохо, — неохотно выдавила я, вставая с табурета. — Спасибо. Он радостно улыбнулся. — Сделал всё, что смог. Дорогу к Боре найдёшь сама. Она живёт за оружейным складом, дом с жёлтым фасадом. Я кивнула, желая поскорее покинуть берлогу чудаковатого парня. Но когда я уже скрывалась за дверью, Леос окликнул меня: — Агнесса! — Да? — развернулась я. Он задумчиво почесал свой подбородок. — Причёсывайся по утрам, ладно?***
Бора оказалась симпатичной и приветливой шатенкой, болтающей так много, что тотчас напомнила мне Михаелу. В отличие от угрюмой Власты и несговорчивого Леоса, она была только рада поведать мне о ферме и её жителях. Поэтому я не задержалась надолго в своей новой комнатке, которую собиралась делить с Борей. Кроме кровати и тумбочки — в спальне больше ничего не было. Но в скромном чуланчике находился целый ткацкий станок, а пол был устлан отрезами самых разных тканей. Бора только подтвердила мои мысли. — Да, я местная ткачиха. Видела мантию Яна? Это я его сшила! — с гордостью заявила она, и мне ничего не оставалось, кроме как похвалить необычный крой одежды Палацкого, которую я толком и не разглядела. Тот был слишком занят тем, что выносил мне мозги своей болтовнёй. Моя шустрая соседка не собиралась терять время даром. Она сняла с меня мерки, всё завороженно повторяя, что на мне будут лучше смотреться узкие брюки и рубашки с рукавами буфами. Я лишь отмахнулась, горя нетерпением узнать всё о ферме, и Бора потащила меня наружу. Воздух был влажным, но не липким. Мы шагали вдоль идеально ровных домов, и каждый из них удивлял меня своим назначением. Здесь имелась и своя маленькая школа, и стеклянная теплица, и кузница. Не было ни одного места, которое не имело бы своей роли. Всё это напоминало мне княжеский экипаж, в котором каждое колесо играет свою важную функцию, и без которого всё может легко развалиться. — Сначала Ян хотел, чтобы мы обучали детей в столовой, но затем появились Светласка и Анета, Коломан и Драхомир. Сейчас на ферме целых двенадцать детей, и чтобы они получили хорошее образование, Павол даже притащил из Чески-Крумлова молодого учителя. О, вот и он! Смотри! Радим! Радим!!! Мужчина, сидящий под деревом и читающий книгу, поднял голову и приветственно махнул нам рукой. Бора вся раскраснелась, но когда я собиралась задать наводящий вопрос, она тут же замотала головой. — А вот в этот дом ни ногой! Там наши… ну, эти живут… — Кто, эти? — взглянула я на большой дом, утопающий в густой и приятно пахнущей зелени. Бора махнула рукой. — Неважно! — А где живёт Ян? — Там и живёт. Охотники вот тут устроились. Не пугайся ты так, охотники на дичь, а не на ведьм! А вон там наш пастух, Либор. Запомнила? — Слишком много имён, — честно призналась я, оглядывая скромную территорию пастуха. Старая кляча у двери его дома явно мечтала отправиться в мир иной, свесив голову и неохотно щипая траву. Я всей своей душой понимала её состояние. — Ничего! Самых важных скоро запомнишь! — энергично ответила Бора. — Это ещё что! Сейчас нас даже мало стало. Прошлый набег целых две жизни украл. А позапрошлый — почти три. — Почти? — Михалу чуть руку не отрубили, еле спасли. Ерунда, быстро поправится. Леос и не с таким справлялся. — Что за набеги такие жуткие? Бора внезапно застыла, и я едва не ударилась носом в её спину. Она обернулась, и широко разинула рот. — Как, не знаешь?! — Ян толком ничего и не объяснял. Говорил только, что я нужна вам. А идти мне больше некуда. Знаю, это безрассудно... Но я доверилась ему. Бора погладила свой лоб, разгладив сеть внезапно появившихся морщин. — И что же… Про князя Ярослава тоже не знаешь? — Как не знать… Князя все знают. — удивлённо ответила я. Она качнула головой. — Да нет, не про существование его! А про то, что мы убить его сколько уже пытаемся! Армия у него почти непобедима. Ян порой говорил, что спасёт нас только чудо. А чудо… — ткачиха обвела меня восторженным взглядом. — Это ты.***
Все жители фермы собрались вокруг вечернего яркого костра, удобно расположившись на отдельных связках сена. Тарелки звенели, железные кружки бились друг о друга, а вилки царапали блюдца. Мне хотелось пойти и лично пожать руки поварам, которые готовили ужин на такое количество человек. Притом что это была не обычная похлёбка, а самая настоящая и самая вкусная в моей жизни запеканка из овощей и мяса. Количество детей равнялось с количеством старух: дюжина, не больше. Основная часть населения состояла из молодых юношей и девушек, громко разговаривающих и поющих неприличные песни. Топот ног, ругань и смех — всё это живо напомнило мне трактир в Брно, но местные не пьянствовали и не предавались разврату. Я видела юношеский огонь в их глазах, их ярое желание изменить наш мир, восстановить справедливость и уничтожить подкупность. Каждый живущий здесь человек думал об этом, мечтал об этом, но их восхищённые взгляды, которые они бросали на меня, говорили о большем. Все словно видели во мне оружие массового поражения, ту, кто способна на невозможное и наконец-то сразит княжескую армию. Мне не хотелось разочаровывать их, но... Единственное, что я смогла бы — так это устроить горячее танцевальное шоу с огнём. Убивать людей я не собиралась, и жаждала как можно скорее поделиться этим заявлениям с Яном, который сладким обманом и приторной лестью затащил меня за тридевять земель. Вскоре меня оставили одну, словно бы предоставив время на раздумья. Набеги… Люди Яна далеко не добрые фермеры, выращивающие капусту и рубящие дрова. Его людей ранили и убивали. Боюсь, что одним переворотом в городе всё не обойдётся. Дело приобретает нешуточный характер. Я довольно быстро нашла Яна, сидящего за большим костром, свесив свои длинные ноги на землю. На нём была рубашка с распахнутым воротом, оголяющая мускулистую загорелую грудь. Он жевал тростинку и насвистывал песенку себе под нос. К моей удаче, Палацкий сидел в одиночестве, глядя на огонь. Славно. — Никакого князя убивать я не буду! — любезно начала я, присев рядом с ним. Рыжий лихо присвистнул, прищурив один глаз, и разглядывая меня. — Чёрный тебе к лицу. Очаровательное созда... — Я не убийца, Ян. Он взъерошил рукой волосы. — Верно, ты не убийца. Ты — ведьма. И убивать князя ты не будешь. Это сделаю я. — Славно! — с облегчением выдохнула я, заметно расслабив руки, до этого нервно сжатые в кулаки. — Ты лишь поможешь мне уничтожить его верную армию, псов Ярослава, пляшущую под его дудку, и любящую ткать ковры из денег. Я тут же осуждающе уставилась на него, борясь с желанием опалить его кудрявые волосы. — Негодяй! Ты мог рассказать мне ещё по дороге о своих подлых замыслах! Сидел и молчал! Нет, не молчал! Шутил и смеялся как идиот, который в меду купается. А сам вон куда меня затянул... Он вынул тростинку изо рта, и заметно посерьёзнел. — Ты бы не согласилась. — А сейчас? Думаешь, моё мнение изменится, если я буду сидеть с тобой на лугу и вдыхать запах коровьего навоза? Ян пожал плечами. — Выбора у тебя, как такового, нет, — он повернулся ко мне, и его глаза потемнели. — Знаешь, кто наш главный враг? — Дай угадаю, плохой усатый дядька Ярослав, который пытается поработить весь этот мир? — фыркнула я. — Почти. Бедность. Мы боремся с ней уже несколько лет. — Удивлю тебя, но с ней борятся все. И я в том числе. Но это не причина совершать жестокие набеги на города. Избавишь нас от Ярослава, и что же дальше? Сам на трон взойдёшь? А меня как собирался использовать? Я, знаешь ли, не дракон, из пасти которого огненный водопад льётся. И как… Ян удивлённо перебил меня, прижав палец к моим губам. — Если я знаю больше тебя, то это не значит, что я знаю всё, мятежная. — У тебя мерзкий взгляд. — отчеканила я, пытаясь скрыться от его проницательных тёмных глаз. — Спасибо, у меня мамин взгляд. — душевно поблагодарил он меня. — И вообще… Ты умудрился спасти меня в одиночку, рискуя своей головой и задницей, хотя у тебя была целая команда, проживающая на ферме?! Рыжие волосы Яна затанцевали на ветру, когда он закатал рукава своей рубашки и чуть нагнулся. — Добровольцев было много. Но рисковать их жизнями я не стал. — Он так дорожит ими? — К тому же, эти охотятся не только за моей головой и задницей. Уверяю, другие части моего тела интересуют их не меньше. Я вздохнула. — Так вы… Воруете, верно? Это было всё, что я успела понять из общего потока слов, сказанных Борой. Набеги на городских богатеев совершались исключительно ночью. Возможно, даже заслуженно. Люди Яна забирали с собой как деньги, так и мебель. Продавали всё это добро на рынках Чески-Крумлова. И полученные деньги делили меж собой. И не только собой. Князь Ярослав правил уже не первый десяток лет, но последние семь лет выдались для народа слишком тяжкими. Голод почти уничтожил половину населения Брно, а князь в это время прятался в своих покоях во Дворце и развлекался с женщинами. Все знали, что последние годы правления потупили его разум. Он стал зависимым от бренди, и частенько кутил, забывая о своих обязанностях. Народ медленно погибал, а Ярославу было всё равно, всё забавно. Единственное, что его волновало — это его единственная дочь от княгини Анны. Сыновья его были такими же развязными и пустоголовыми, как и их отец. Ян прищуренно взглянул на меня. — Плохое детство, нищета, голод, отсутствие ботинок… И что же, это оправдывает то, кем я стал? — Не совсем, — осторожно пробормотала я. — Но это то, что изменило тебя. — Мир — далеко не подарок. Бедные и голодные знают это лучше всех. Я не герой, но я хочу помочь тем, кто лишён всего этого. И так как я не родился с золотой ложкой в горле, а мой отец в жизни не пробовал икру и осетрину, то остаётся лишь один способ помочь. Воровать у богатых. Какая разница? Я ворую то, что уже украдено. Ломаю то, что уже сломано. Эти деньги не принадлежат им, Несс! Бумага из золота, воздух, состоящий из благовоний… Они не знают, куда тратить деньги. Не знают, как же ещё можно улучшить собственную жизнь, посему и губят себя, а затем и своих детей. Развращают их, учат быть такими же сукиными сынами. Тишина повисла в воздухе, точно невесомое гусиное пёрышко. — Что же плохого в ароматном воздухе? — наконец поинтересовалась я. К моему удивлению, Ян не пошутил. Только вежливо приподнял бровь. — Что? — Воздух из благовоний… Что в этом плохого? Я бы многое отдала, чтобы не вдыхать запах плесени перед сном. А Леос сказал, что Бора имеет привычку храпеть. Правда, откуда он это знает — я так и не поняла. Он пожевал нижнюю губу, словно сдерживая смех. Затем махнул рукой. — В моей комнате много места. И я сплю там совсем один. — Крысы так не думают. — решила съязвить я. Ян улыбнулся. — Ты невыносима. — Тогда полагаю, что во мне ты нашёл свою родственную душу. — Разница только в том, Мятежная, что ты обладаешь силой. А я — лишь ловкими руками да поразительной смышленостью и отвагой для своих лет. — Жаль, что в число твоих достоинств не входит скромность. Он весело подмигнул мне. — Она прячется под скорлупой очарования и сексуальности. Не выдержав, я закатила глаза. — Я ничего не знаю о тебе, кроме хвалебных прилагательных, которыми ты прикрываешься и... Мимо нас пробежалась толпа маленьких босых девочек. Одна из них спешно чмокнула Яна в щеку, прежде чем дико расхохотаться и скрыться за толпой сидящих. — Смотри-ка… Глупостью от тебя заразилась. — пробормотала я. Палацкий искренне засмеялся. — Мне льстит, что ты хочешь узнать обо мне больше. Ну, слушай… — он кашлянул. — Pro čápa jsem byl příliš těžký a násilný, pro zelí příliš kyselý. Znovu jsem se narodil z ulity. Venku je hladce, ale uvnitř šumí celé moře. — Я поняла лишь половину сказанного. — нахмурилась я. Ян тут же спохватился и повторил свои слова на ганацком диалекте. — Для аиста я был слишком тяжёлым и буйным, а для капусты — слишком вкусным. Я возродился из ракушки. Снаружи гладкий, а внутри шумит целое море. — А меня родила кривоносая ведьма, совокупившаяся с белым львом с двумя хвостами, и породившая на свет господствующее дьявольское зло. Очень смешно, Ян. Что-нибудь ещё? Он посмотрел на звёздное небо. — Меня назвали в честь мученика, потомком которого я и являюсь. — Какого? Рыжий ответил: — Его звали так же, как и меня. Яну Непомуцкому исповедовалась чешская королева. Когда король заподозрил её в неверности, то потребовал, чтобы ему поведали, о чём же рассказывала в своих исповедях его жена. Непомуцкий отказался и сохранил тайну исповеди, за что был сброшен с моста в воды Влтавы. Когда мёртвого священника вытащили из воды рыбаки, то вокруг его головы сияли звёзды. Я с интересом подперла щеку рукой. — Ты сравниваешь себя с Непомуцким? Он пожал плечами. — Сравнивать — неверное слово. Стараюсь равняться на него. — Хочешь, чтобы вокруг твоей головы тоже сияли звёзды? Он улыбнулся. — Звёзды нужно заслужить, Анежка. — Моя сила врождённая. Я её не заслужила. — Ерунда! — он пренебрежительно взмахнул рукой. — У тебя будет шанс её заслужить. — Действуя во имя грабежа, воровства и бунта, посеяв распри внутри городов и надеясь отсечь голову и брюхо князю Ярославу, да благословит его Господь? Распивать дешёвое пиво, бесчинствовать, и вести себя подобно дикому зверю, надеясь на внезапное чудо и милость? — Так ты ещё и мысли читать умеешь! Настоящее сокровище! — в притворном изумлении всплеснул он руками. Я лишь фыркнула в ответ, но затем пробормотала: — Так в твоём идеальном образе тоже имеется брешь? — Коэффициент не бывает сто процентов, Мятежная. Он встал с сена, кивая мне головой, и я молча последовала за ним. Мы прошли мимо нескольких сидящих на траве высоких парней. Смуглый и кареглазый мужчина возглавлял их, сидя в самом центре. Он бросил на меня взгляд исподлобья, и я вздрогнула от жестокости и безумной темноты в его глазах. Черты его лица казались совершенными, красивыми, но я в жизни не видела столько ненависти и тёмной ярости в одном человеке. — Михал, ты сейчас взглядом проделаешь в нашей ведьме дыру размером с августовскую дыню. — весело проговорил Ян. Парень лишь ухмыльнулся в ответ, оторвав от меня свой устрашающий взгляд. Я едва заметно выдохнула. Он прижимал левую руку к груди, и я заметила белую полосу шрама там, где находился сгиб его правого локтя. Бора ранее говорила, что он едва не лишился этой руки. Ян широко зевнул, шагая дальше. Его плечи распрямились, когда мы миновали старух, занятых вышивкой. — Я был по делам в Градеце, когда впервые услышал про тебя. — повернулся ко мне рыжий. — Первая настоящая ведьма, которая продемонстрировала свои силы. Огонь. Источники у меня были надёжные, и я тут же поскакал в Брно, чтобы привезти тебя сюда. Всё это… — он обвёл необычайно тёплым взглядом ферму. — Моя жизнь. Мы приобрели эти земли, когда нас было всего пятеро. Одного уже нет в живых. Власта, Павол и Леос — это те, кто ещё рядом со мной, несмотря на всё. Позже к нам начали присоединяться сироты, бездомные, изгнанные. Здесь нет лишних. Это их дом, и это их работа. Я бы не привёл тебя сюда, если бы сомневался в тебе. — У тебя нет причин доверять мне. — возразила я. — Одна всё-таки есть. — он почесал затылок. — Ты говорила мне, что выдала себя тогда, когда огонь вернулся к тебе, к своей хозяйке. То же самое я слышал и из других уст. Ты знала, что риск велик, но сделала всё, чтобы спасти подругу. Это заслуживает уважения. Моё сердце сжалось от мучительной боли. — И всё же я их бросила… — Они живы. Мои люди уже связывались со мной. Твоя бывшая хозяйка жива, а трое девушек под её присмотром целы и невредимы. Лукаш сейчас ищет тебя. Мирослава забыта на время. Теперь можешь спать спокойно, а не плакать до тех пор, пока не выжжешь себе глазницы. Я опустила взгляд, пряча от него свою боль. Ян покачал головой. — Брось, у тебя же не каменное сердце. Признак слабости — это признак человечности. Береги в себе человека, Мятежная. У нас его так мало осталось. — мы остановились у деревянной стены кузницы. Ян нервно поправил свои рукава. — К тому же… Мне есть, что тебе предложить. Ты слышала что-нибудь про первого летописца в истории? — Матей? Он кивнул. — Матей Дворжак женился на дочери простого знахаря. Да девка была с приданым, и получше, чем оловянные тарелки и сундук с добротным бельём. От своей матери она унаследовала дар. Моё сердце учащённо забилось. Я неосознанно сделала шаг к Яну, прошептав: — Огонь? — Огонь. — подтвердил он. — Беловолосая была, точно такая же, как и ты. Вот только не она огнём управляла, а огонь ею. Дар в конце концов её и погубил. Сама себя сожгла. Матей спасти её пытался, в реку толкнул, но тело так и не всплыло. Я облизнула свои пересохшие губы. — Откуда ты это знаешь? Как мне… как можно узнать побольше об этой девушке? — Дворжак был летописцем, поэтому всё можно найти в его записях. Экземпляры есть только у Ярослава, во дворце. Чтобы попасть туда — мне и нужна ты. Преврати всё в пепел, Мятежная. Позже народ тебя только поблагодарит. — Народ ненавидит колдунов. Они мечтают убить меня. Сжечь, а затем кружить хороводы над моим прахом. Ян схватил меня за плечи, и чуть наклонился. Его дыхание обожгло мне лоб. — Они мечтают убить Ярослава. А тебя они лишь боятся. Вот и докажи им, что зря тебя боятся. Что ты помогать им собираешься. А для этого только скажи... — Тот, кто очень мало знает, как правило, очень много говорит. — ответила я. — Не вижу смысла доверять тебе, Палацкий. — Смысл порой угнетает. Есть причина. И не одна. Я тяжело вздохнула. — Я не хочу убивать… — Ты не убьёшь их. Так, самую малость подожжёшь. — Ты привёл меня сюда, чтобы сделать из меня злодея и поджигателя? Ян, ты в своём уме? Сколько раз уже шутил, так скажи, что и в этот раз тоже шутишь. Он прислонился плечом к стене. Высоко задрал голову, и его шея стала отчётливо видна. Кадык на его горле чуть подпрыгнул. — Я не шучу. Мы не тронем невинных. Пострадает лишь верная армия князя. Преданные щенята, которые спокойно наблюдают, как медленно помирают люди с голоду. Я пытался сделать всё по-хорошему. Но иногда лучше сделать это более действенным способом. — Насилием? — Хитростью. — Ян потёр мои предплечья согревающим жестом, и волна пробежалась по моему телу от ликующего, почти победного выражения его лица. — И войной.