Восточный ветер

По дороге не ссорьтесь, Помогайте друг другу, как братья, Перелётные птицы! Никто не смел прерывать его. Все, даже сам Такао, были поражены таким зрелищем, но последний — от своей же абсурдности. Говорить нужно было точно и рассудительно, внушительно, но фортуна была явно не на его стороне. То, что сейчас происходило, доверия не внушало никому. Дзёнин решил не обращать на это внимание и сделаться таким, каким он был до своей слабости — сильным, подходящим ко всему с холодной головой. Это сейчас было бы намного нужнее. — Выступаем. Столица не ждёт. Окружение даже не знало что ответить — мужчины раскрыли глаза на столько, на сколько они позволяли это сделать, Азуми чуть ли не срывалась на слёзы, прикрыв рот рукой, а Мэй не испытывала ничего. Только пустоту и какую-то несвойственную ей тревожность. — Тухло. — холодно отчеканил Кадзу, подстраиваясь под настроение Такао. Тот поднял белую голову и их отчуждённые взгляды встретились. Дзёнин не выражал никаких эмоций, будто ни разу за всю свою жизнь их не чувствовал. Пауза заставляла невольно поёжиться, испытывая неловкость. Лично для Мэй это так и казалось, а для Кадзу — наоборот. Битва их с колдуном взглядов не приводила ни к чему хорошему, но они на протяжении уже очень долгого времени продолжали сверлить друг друга. Девушка не понимала зачем это, и лишь понаблюдав за игрой их еле заметной и холодной мимики на беспристрастных лицах, поняла. Мужчины общались, но без слов. Видимо, не только у женщин бывают такие непонятные переглядки, но и у других. Кто-то явно корил другого за что-то, и именно это было непонятно. Глаза Такао продолжали светится, но уже через несколько минут погасли. От этого количество вопросов в голове гейши не уменьшалось, а увеличивалось. Почему они светятся, из-за чего? Другие синоби вели себя точно так же, как и Мэй — разглядывали происходящее с нескрываемым интересом. Куноити уже немного успокоилась и вроде ушла умыться от покрасневших следов беспокойства, а тишина так и продолжала нависать над людьми. Наконец, Такао уверенно произнёс: — На рассвете мы должны покинуть клан. — он перевёл взгляд на темнеющий пейзаж за окном и продолжил. — Уже вечер, так что предлагаю вам отправиться отдыхать. Завтра с утра мы все сможем на свежую голову обсудить дальнейшее. Кадзу всё это время не отрывал злых глаз от дзёнина, недоброжелательно фыркнув: — А может мы и это решим на свежую голову? Синоби поднял опустившуюся голову, нахмурив брови и тяжко вздохнув. Это был знак того, что лучше их оставить наедине, и все поспешили выйти. Сатоши аккуратно взял под локоть вернувшуюся девушку-ниндзя и вывел из дома, махнув рукой Хонгу. Когда в доме осталась одна Мэй и двое других синоби, девушка поспешила удалиться и не смущать мужчин, но голос в спину её остановил. — Останься. Кицунэ повернулась и поймала на себе ласковый взгляд Кадзу, от которого становилось то жарко, то бросало в холодную дрожь. В любом случае, ей пришлось остаться, от чего Такао был не совсем в восторге, но на торг не было ни времени, ни желания. — Я знаю что ты мне сейчас скажешь, Кадзу, но спешу тебя заверить в том, что моё состояние позволяет двигаться дальше. Я осознаю… — Нет, не осознаёшь. Как минимум того, что если сказали «лечись», то нужно лечиться, а не приносить не прошенные жертвы. Челюсти мужчины сжались, а чувство недовольства переросло в ярость. Он инстинктивно сжал кулаки, и находиться рядом с ним было немного страшно, но не опасно точно. Колдун не отвёл взгляд от друга, а наоборот — сделал его беззащитнее. Его пустота отозвалась эхом в душе Мэй, что становилось не по себе. Она понимала, что на Такао Кадзу зла не держал и не держит, но если ты любишь человека, указание на его недостатки — бесценно. В противном случае, это может сделать кто-то иной, но обиднее будет в несколько раз. Кадзу, немного успокоившись перестал так сильно злиться и заходил медленными шагами по комнате, о чём-то рассуждая. Хотя, все и так знали о чём. — Кадзу. Тот обернулся, продолжая хмурить брови. Такао был невозмутим тем, что до сих пор сидит с окровавленными руками и ничего не может с собой поделать. Он стал похож на маленького и беззащитного котёнка, а точнее тигрёнка, каким он уже успел побывать. «Из-за нападения он превратился несколько раз. Прошло уже несколько дней, но его раны не заживают. Да и как такому быстро зажить? Уверена, что он снова отдал частичку себя — нет дыма без огня» — подумала девушка, нервно перебирая складки своего кимоно. Она наконец глянула на мага, который так и ничего не сказал после упоминания имени синоби. Они оба терпеливо ждали — Кадзу предвкушая его новую просьбу или долгий монолог, а Мэй чисто из-за интереса. Казалось, будто она лишняя здесь, и её поняли. Кадзу подбадривающе коснулся её руки, не смущая гейшу при главе клана. Такао делал вид, что не замечает и ему это совершенно не интересно, и наконец решил договорить: — Кадзу, Мэй — простите меня. — посмотрел мужчина прямо в глаза обоим. Что-то кольнуло в их сердцах, и видимо одновременно, что двое переглянулись. Я не могу остановиться. Оно как болото, которое затягивает меня снова и снова, и каждый раз сильнее, чем в предыдущий. Он виновато опустил голову и продолжил: — Это первый раз в моей жизни, когда я не знаю, против или за меня дует ветер. Синоби дрожал, и складывалось ощущение, будто по его бледным и холодным, как снег щекам, скатилась уже не одна слеза. Мэй надеялась, что она глубоко заблуждалась, и что это не так как кажется, но почему же он не поднимает головы? Боится ли встретиться с этим отчуждёнными, но уже знакомым взглядом, или на это есть другая причина. Если задуматься, то Такао смущался того, что девушка стоит прямо перед ним в таком виде. Растрёпанный, дрожащий и напуганный. Ему хотелось снять ту маску, которую он носил на протяжении долгого времени, но не с Кадзу. Их обнажённые перед друг другом души что-то связывало, и это была не только дружба, а настоящая братская любовь. Кадзу тоже почувствовал свою вину, и от этого его душа металась из угла в угол. Он не стал долго об этом думать и сделал один большой шаг к другу. Они переглянулись, будто обменявшись посланиями, и обнялись. Один синоби сильно прижал к себе другого, скрестив руки на лопатках дружеской спины. Такао не скрывал от него своих настоящих эмоций и никогда не пытался, как и Кадзу от него. И вот сейчас, когда две заснеженные скалы вновь воссоединились, их склоны озарило яркое солнце. Мэй любовалась ими, да и только. Не думала ни о чём — здесь это не было нужно. Через мгновение один ниндзя отпустил другого и вся обстановка вернулась к изначальной, но уже не такой обострённой. — Покинем клан через один из пещерных проходов. Ты понял, о котором речь? — отодвинулся маг и уже холодно спросил Кадзу. Тот утвердительно кивнул головой и перевёл всё внимание на девушку. — Может домой? — С радостью. — с усталой улыбкой ответила Мэй и они вдвоём направились к выходу, кивнув дзёнину на прощание. Погода была уже не настолько морозной как раньше, а трещащие льды начинали тихо сходить. Всю дорогу они шли молча и каждый думал о своём. Расслабленная рука Кадзу кое-как касалась руки Мэй. Ненавязчиво и возможно случайно, но столько этот жест вызывал приятных эмоций, что волна приятной дрожи разливалась по всему телу. Кадзу чувствовал не меньшее рвение, но как и всегда виду не подавал. «Совсем скоро я покину это место. Родное, будто прожила здесь всю свою жизнь, а не пару месяцев. Я знаю, чего от меня хочет этот привратник, но я не знаю, какую оплату с меня возьмёт Такао. Что это может быть? Если я справлюсь, то цена будет велика. Мой враг получит по заслугам, но почему-то кажется, что это далеко не конец. А если нет, то что тогда? Все те, кого я знаю могут погибнуть, и это только из-за меня. Я тяну за собой кровавый след. Раны Такао задеты по иной причине, но ощущение, будто и здесь виновница я. Почему?» Мэй подошла к своему крыльцу и хотела войти, попрощавшись с мужчиной, но тот наконец нарушил немое молчание: — Не пригласишь, молчаливая? — с усмешкой и колким взглядом протянул тот. Та медленно выходила из своих раздумий, из-за чего её лицо меняло свои непонятные эмоции. Наконец, она поинтересовалась: — Разве дедушка Чонган не смутит тебя? Меня-то вовсе нет, а вот тебя — уж точно. Он ушёл за травами на горные луга. — Ночью? — удивлённо вскрикнула Мэй и вскинула брови. — Тише, крикливая. Стены тонкие. Я уверен, что подслушиваний ты не хочешь. — жёстко отчеканил синоби, от чего кицунэ виновато опустила глаза. Кадзу поспешил её утешить: — Не переживай. С ним точно ничего не случится. Он всегда ходит только ночью. — Почему только так? Кадзу, стоявший на земле, решил подняться на ступень выше и оказаться вплотную на одном зрительно контакте с Мэй. Её щёки без причины запылали, а синоби продолжил без угрызения совести, не замечая. — Растения закрываются с вечера в течение всей ночи. Как он рассказывал, энергия солнца накапливается в цветке, и он помогает быстрее поправиться больному, отдохнуть уставшему или умереть тому, кого уже не спасти. — Яд? — тихо прошептала гейша почти у самого лица ниндзя. — Да. — с точно такой же интонацией ответил тот. Мэй растерянно стояла, опустив голову и скрестив опущенные руки в замок. При выдохе изо рта выходил пар, что было обычным для такого зимнего вечера, но Кадзу почему-то насторожился. — Прохладно. Девушка кивнула, не поднимая опущенной головы, но сердце её стало биться чаще и быстрее. Щёки всё также оставались раскрасневшимися, но для окружающих это можно было списать на погоду, но только не для синоби. Он знал причину её смущения и не хотел давить, давая привыкнуть к новым впечатлениям и обстановке. Но девушка уже давно привыкла к этому — только лишь чувства не давали покоя и разгорались каждый раз всё сильнее и сильнее, будто в первый раз. Кадзу наклонил голову вбок, ловя её взгляд, но он опоздал — Мэй подняла голову первей и встретилась с двумя чарующими чёрными дырами, затягивающими всё на своём пути. — Так ты пустишь меня, или ради вежливости коврик вынесешь? — зло ухмыльнулся тот. — Ничего не вынесу. Будешь на голых досках спать. Кадзу прыснул, а она отворила дверь и приглашающим жестом пустила внутрь. Мужчина не решился первым сесть, а только после приглашения хозяйки. Девушка наполнила пустой чайник водой, зажгла пламя и повесила над ним. Он качался над огнём, словно маятник, погружая в гипноз. — Его точно не будет? — Точнее быть не может. Она грустно вздохнула и пыталась найти чай, но Кадзу не дал ей этого сделать: — О чём думаешь, неведьма? Этот вопрос застал Мэй врасплох. Как это так? Он смог прочитать её поведение и понять что не так, а она не может? В общем, она хотела рассказать, но подходящие слова так и не пришли на ум, будто моментом вылетели из головы. Мужчина терпеливо ждал, не переспрашивая, и в итоге та созналась. — Я не знаю. Мне страшно. — с выдержками и поэтичными паузами проговорила гейша. — Я боюсь, что всё повторится как тогда, в Аогавара, и опять из-за меня. Думаю о том, смогу ли я сделать всё, ничего не испортив? Перед последним она молчала, а Кадзу встревоженно качнул головой, не перебивая. — Останетесь ли вы живыми со мной? Здесь не было никакого молчания или смущения. Мужчина подошёл к растерянной кицунэ и заключил в крепкие объятия. Было тепло и уютно, безопасно. Сердца колотились как бешеные, а в голову лезли разные мысли. — Мэй. — отвлёк её от раздумий и ощущений ниндзя. — Я хочу, чтобы сейчас ты была со мной. Та приподняв бровь отшатнулась, не разрывая хватку. Он продолжил: — Я хочу, чтобы ты жила со мной. Мэй дёрнула уголками губ вверх, а Кадзу только начинал говорить. — Видимся мало. Хочу чаще замечать тебя на улице, занятой делами. Ты красивая, когда делаешь это. Пауза. — Сама не подойдёшь и не попросишь этого. Застесняешься, либо подумаешь, мол, гейшам такое излишнее любопытство и наглость постыдны. Не хочу смущать тебя собою, наоборот — хочу, чтобы привыкла. Мэй не знала, как правильнее будет реагировать на предложение — то ли показать свою безграничную радость, хоть она и умело скрывалось, то ли проигнорировать. Второго ей явно не хотелось, так что она собрала все необходимые вещи и молча пошла за выходящим из дома синоби. Кицунэ уже не раз была здесь, и каждое воспоминание в голове проносилось яркой приятной вспышкой. Тот день, когда она слышала удовлетворённый голос Азуми и недовольство Кадзу, тот непризнанный взгляд куноити и и растерянная злоба синоби. Когда Мэй заснула здесь, а проснулась в мягкой постели воина. Сон, усталость, уют — ассоциации, связанные с этим местом. Поначалу холодный и отчуждённый дом совсем не располагал к себе, не имея ничего человечного, каких-то зацепок для глаза, которых мог иметь ребёнок, старушка, любящая жена или ровесник Кадзу. Было другое — он сам. Ниндзя сам создавал уют, проживая тут. Этот воздух был им пропитан, и это нравилось Мэй. Движения девушки были скованы от нового места, вызывая неудобство ходить где вздумается или отлучение от других норм этикета. Она до сих пор считала себя гостьей в этом доме, где была с Кадзу множество раз. Тайные встречи, недомолвки — всё это могло прекратиться, нужно привыкнуть. Время шло к полуночи, а гейша всё никак не могла сдвинуться с места, на котором расположилась пару часов назад. Мужчина уже был готов ко сну, но девушка не давала ему покоя. — Снова об этом думаешь? — вполголоса спросил синоби. Мэй медленно повернула голову, но ничего не ответила. Она хотела прижаться к этому человеку, которому она стала слабостью. Хотела заверить, что всё плохое можно преодолеть, только если быть вместе. Кадзу не двигался, и уже будто не ждал ответа, раздумывая на другую тему, но чего-то ему тоже хотелось. Только было непонятно чего. Девушка неторопливо встала с постеленной циновки рядом с огнём и приблизилась к спутнику. Взяла его узкую и холодную ладонь своими жаркими руками и нервно помяла пальцы. Он впился в её губы сразу же после прикосновения и временно отстранился. — Думал уже вечность будешь меня мучить. Дала разрешение. Мэй глянула в его блестящие глаза и вновь на губы. Их лица медленно приближались друг к другу, обжигая горячими дыханиями и сбившимся сердцебиением. Рваные вздохи наполняли комнату, словно сосуд — до края. Мэй робко коснулась его губ, будто боялась спугнуть какое-то нежное, настороженное чувство. Кадзу прикрыл глаза, ожидая следующего этапа, но девушка даже и не собиралась спешить. Следующие касания приходились на разгорячённые щёки, худую шею, показывающей свои сухожилия. Она дразнила его до изнеможения, до дрожи, до срыва. На этот момент жизни они поменялись ролями, и Мэй смогла по-настоящему попробовать власть на вкус. О расстоянии между ними можно было забыть навсегда, как и скованности в этом доме. Гейша не боялась его, но немного опасалась. Чего же? Его работы, мыслей? Вовсе нет — того, что он может разлюбить это всё, что они проживали. Она задумалась над тем, почему их дуэт с Азуми распался, и возможно нашла верную догадку. Человеку, который всегда добивался всего, чего он только мог себе желать, сложно принимать поражение. Тогда, над обрывом, Мэй подумала о проваленном куноити задании, о неразделённой любви — это было то самое главное опасение. Быть, как она. Потерявшись во времени, девушка так и продолжала провоцировать Кадзу. Ей было не понять, нравится ему это или нет, но одним лишь своим действием он показал желание продолжения. Большего, чем было. Обхватив лицо Мэй руками, он погладил её скулу, прошёлся пальцами по шее, прокладывая путь новой волне мурашек. Легко поцеловал мочку уха и наконец дошёл до губ. Он исполнил свой маленький план, и не намеревался отступать. Движение было медленным и синхронным, приносящим ещё большее чувство нужности и защиты. Кадзу развязал пояс, и верхняя часть его одеяния бесшумно упала вниз. Потрескивающие в огне дрова, рывки и томные вздохи создали свою атмосферу. Она была похожа на них. Кицунэ разорвала поцелуй, оставив на шее ниндзя дорожку красных следов. Тот улыбался, зовя её ближе к себе. Кадзу не остался перед ней в долгу, отступая назад, ближе к святыне. Дрожащими пальцами синоби зацепился её воротник, показывая миру её обнажённую шею и плечи. Ласка была то взрывной для этих двоих, то настолько нежная, что походила творчество древних поэтов. Оказавшись на холодной постели мужчины, Кадзу усадил гейшу себе на колени. Руки метались по её телу, очерчивая каждый изгиб. Перебирал шелковистые складки на её одежде, проходя жёсткими ладонями под ними. Он не заметил, как пояс женского кимоно опустился вниз, оголяя части фарфорового тела. Оружие ниндзя уже давно было на полу, а верхняя часть одежды была снята ещё раньше. Они провалились в нечто удивительное, проходя через жар Нараки вместе с холодными ветрами и погружениями в ледяные воды океанов. Разбросанная одежда и подушки свидетельствовали этому, а пара чередовалась. Поцелуи, неожиданные вскрики и любовь. — Спи, нежная. Завтра тебя ждёт новая жизнь. Это было дежавю, от которого на душе стало немыслимо плохо. Мэй не хотела такого же исхода, как её покойной наставницей. Она должна сделать это. Должна. *** Ночь была нежна. Погода сменялась не по дням, а по часам, и на рассвете раскрылись первые бутоны хрупких деревьев. Солнце вставало медленно, освещая своим пока рассеянным светом деревню. Как и говорил Такао, компания должна была выдвинуться рано утром. Масамунэ собирал всё необходимое для долгого пути, взваливая на Кирин. Статной кобыле явно не нравилось играть роль рабочего мула, но ронин легко погладил её по морде, принимая её недовольство на себя. Сатоши заканчивал гримироваться, складывая всё для этого в сундуки огромных размеров, но недовольный взгляд Кадзу смерил его аппетит, мол, я это не повезу. В итоге, не меняя своего поведения, он бросил пару язвительных шуточек и с недовольным лицом погрузил всё на жеребца синоби. Первый умолял дзёнина предоставить им какую-нибудь, хотя бы ветхую повозку, но мужчина даже бровью не повёл. И правильно — это могло бы привлечь слишком много внимания, а Сатоши пусть довольствуется тем, что есть. В другом краю снаряжала свою лошадь Азуми. Вещей у неё было объёмом, как у Кадзу. Там её задача та же, что и у мужчин. Мэй стояла на крыльца дома Чонгана, помогая ему перебрать нужные травы им в дорогу, а параллельно и наблюдая за всеми. — Ох, стар я уже для таких поездок. — пропыхтел старик устало, а Мэй приподняла бровь в удивлении. — Если бы не моё превосходство над всеми вами, я бы тоже поехал. Но, не ваш уровень. Сейчас на его лице играла юморная ухмылка, а девушка рассмеялась, подыгрывая ему: — Да где уж нам тягаться с тобой, дедушка Чонган? За это она получила лёгкий тык тростью синоби и разразилась смехом ещё больше. Чонгану тоже было весело, ведь так он пытался прогнать нахлынувшую тоску. — Ну, видимо настало время прощаться. Только пообещай мне несколько вещей. Хорошо? — Конечно. Я в таком долгу перед тобой, так что всё что угодно. — Нет, Мэй — это я в долгу перед тобой. Ты скрасила мои старчески-скучные деньки. Я был не один. — он просиял в благодарственной улыбке и тут же посерьёзнев, продолжил. Так вот, про просьбы. Первая: я знаю, что это не последний наш разговор, поэтому прошу — береги себя. Ты должна выстоять в этой тяжёлой борьбе. Второе: будь такой же, как сейчас. Да, вы ещё юны и много чего не сможете понять на данном этапе жизни, хоть и умны. Мудрость и ум — разные вещи, но их нужно совмещать. Я надеюсь, это событие в твоей жизни проложит тебе верный путь. Укажет дорогу, по которой предначертано идти. Третье: найди то, что хочешь. Сделай то, что сможешь сделать один раз в жизни — рискуй, но не с угрозой для жизни. Ты молода и красива, так что обольстить кого-нибудь стражника и проникнуть куда-то — труда тебе не составит. Пользуйся этим. Мэй внимательно выслушала лекаря и серьёзно кивнула головой, заставляя задуматься. — Я всего лишь посоветовал тебе то, что считаю нужным. Ты можешь и не прислушиваться ко мне, а если с обещаниями будет совсем туго, то хотя бы вернись сюда, и порадуй старика. Идёт? — А куда мне деваться? — с непринуждённой улыбкой ответила девушка, произнесла очередные слова благодарности и отправилась в гущу событий. — Идёте? — собрал всех Такао в одном месте территории и дожидался ответов. — А ты разве не пойдёшь? — вопросительно произнесла Мэй и уставилась на мага. — Я подумал, и принял решение о том, что задание вы будете выполнять сами. Я нужен клану. В любом случае, Кадзу в курсе всего того, что должен был знать я. Масамунэ же уведомит тебя в твоей новой родословной и имени, а также положенном поведении, в чём у тебя проблем возникнуть не должно. — Спасибо за объяснение, Такао. Девушка почтительно поклонилась, а синоби повторил жест, словно отражение. — Если вам нужна будет помощь, оповестите меня. Я буду ждать. — Безусловно. — Тогда идём. — уверенным хором отчеканили Хонг и Сатоши, а Кадзу и Масамунэ присоединились к торжественным словам. Азуми тоже согласилась, и осталась только Мэй. — Мэй, если есть какие-то сомнения или страх — скажи сейчас. Потом будет поздно отступать. — как всегда холодно поинтересовался маг, но гейша заверила его в своей уверенности: — Я предана клану Наито за всё, что он мне дал, и безумно благодарна. Мы идём до конца. Рядом стоявший Кадзу незаметно дёрнул уголками губ и все заняли свои позиции на конях. Впереди торжество Весеннего праздника, а это значит, что все покажут свою красоту. *** Наконец они вышли на главный тракт, ведущий прямиком в столицу. Масамунэ беседовал ранее по этому поводу с Такао и готов был всё пересказать. За пару недель до того, как покинуть клан, Хонг по поручению главы клана был в разных глухих деревнях, дабы найти кого-то, кто поведётся на вид лёгких денег и подпишет поддельные документы о том, что Мэй является его родной и единственной дочерью, выросшей в достатке и огромной любви. К счастью, в одном из этих захолустий нашёлся один такой самурай с достаточно высоким чином, который пользовался почтением в остальном военном окружении. Фамилия его и имя были не очень сильно известны, особенно в столице, но это шло им на руку. Имя у Мэй было очень популярным, так что она не видела смысла его менять, как и Кадзу. Масамунэ — имя самурая, которое встречалось очень часто у воинов, так что тут необходимости в изменении тоже не наблюдалось, а вот Азуми была переименована в Юй, а Хонг и Сатоши в Рена и Даики. Они все играли свои роли: Масамунэ и Кадзу являлись сопровождающими для группы воинами на случай внезапного нападения, Азуми — служанкой молодой дочери самурая, а Хонг и Сатоши мелкими воинами, вроде оруженосцев. — Итак, Мэй, наконец расскажу тебе о твоей условной семье. Отныне, при окружении важных людей из столичного города, твоё имя Мэй Нагамаса. Родилась ты и выросла в небольшой деревне в самой глуши провинции, а представлять тебя буду я. Говорить с разным отрепьем не стоит, так как это не почитается у дам с таким положением. Как себя вести я рассказывать не должен — ты в этом разбираешься явно лучше меня. — и последнюю фразу он протянул с нескрываемой улыбкой. — Я надеюсь, проблем не возникнет? — Я знаю как вести себя при таких случаях. Всё же гейши — актрисы. Им свойственна резкая смена поведения в обстановках. — Прекрасно. Кстати, ты должна видеть свои документы в лицо. Ознакомься с ними. Мужчина протянул ей один небольшой, но качественный бумажный свёрток. «Сразу видно, что с бумагой и остальным постарались. Всё-таки столица — город большой. Определённо там есть свои люди, которые без труда смогут вычислить настоящее происхождение человека и его имя, так что это произведёт впечатление» — ухмыльнулась Мэй, опять погрузившись в свои мысли. По пути они продолжили обсуждать с Масамунэ важные детали по поводу проведения задания, но всё сошлось к одной весьма популярной теме у них — рэйки. В любых других беседах Кадзу оставался безучастен, и лишь сверлил пустым и холодным взглядом окружавшие их пейзажи. Изредка ухмылялся чему-нибудь сказанным Сатоши, хоть и шуток у него была тьма. Когда девушка уже двигалась одна на своей гнедой, давая возможность остальным обсудить свои мужские дела, в которые она не вникала, к ней подкралась куноити. Они обе конечно же не были настроены на разговор, но Азуми наконец взяла себя в руки. — Я ненавижу тебя. — с какой-то злобой произнесла та, даже не повернув голову в сторону и не посмотрев в глаза гейши. — Я не удивлена. — в отличие от девушки-ниндзя, она произнесла это более скучающим тоном, но вторая не отступала. — Я ненавижу тебя за твои манеры, поведение и вид. Но ты помогла моему клану тогда, когда я не смогла этого сделать. Когда предала. Пусть я и презираю таких хорошеньких, с замудрёнными фразами вертихвосток, но скажу спасибо. Ещё несколько минут Мэй не смогла ничего выдавить из себя и пыталась этим отпугнуть собеседницу, но увидев её напористость и упёртость, решила закончить это. — Я не держу на тебя зла, Азуми. Я понимаю, и готова простить тебя за все твои проступки, но при одном условии — ты больше никогда не будешь эгоисткой по отношению к клану. Решила что-то сделать — делай. Отныне защищать клан и молиться о том, чтобы Такао тебя простил — твоя обязанность. Всё зависит только от него. — Я поняла тебя. Такао влиятельный человек — может и не простить. — Это отмазка, Азуми. Дзёнин вовсе не тиран. Мэй уже окончательно потеряла интерес слушать спутницу, и повернула голову, устремляя взгляд на дорогу. Там оказалось пару высоких и мощных силуэтов, и девушка сразу насторожилась. Азуми сначала не поняла её эмоций, поэтому сделала то же движение, что и кицунэ. Тревога тоже легла густой тенью на её лицо. В этот момент к девушкам присоединился ронин. — Спокойно. Всё нормально. Это проверяющие. Эти слова вообще никого не успокаивали. По телу прошла предательская дрожь. — Азуми, перейди к остальным. Я поговорю с этими людьми. Куноити недовольно засопела, но не была против общества Кадзу. Группа медленно приближалась к проверяющим, но их лица не выражали ни капли вежливости. — Стой. — резкими шагами оказался один из мужчин у лошади Масамунэ и преградил путь рукой. — В чём дело? — Кто такая? — посмотрел он на Мэй злыми глазами и сощурился. Девушка сохраняла предельное спокойствие и высокомерно перевела взгляд из дали на воина, гордо вздёрнув подбородок. Всем своим внешним видом она показывала отсутствие интереса говорить с таким невежливым и неграмотным человеком, поэтому сохраняла красноречивое молчание. За гейшу вступился ронин. — Прошу быть вежливее с моей госпожой. — сурово процедил мужчина и подал свёрток, которая обратно отдала ему Мэй. — Нагамаса? Не слышал о таком. Тут Мэй побледнела и незаметно перевела глаза на своего охранника, который выдавал еле заметное волнение. — Госпожа из знатного рода. Фамилия довольна известна, и вам должно быть стыдно за незнание. — холодно высказался Масамунэ и вырвал из рук проверяющего свиток. — Прошу нас простить, но Мэй Нагамаса нужно поспешить в столицу на праздник Весны вместе со своей охраной. Мужчина со злостными глазками униженно моргнул и сжал губы в одну тонкую бесцветную линию. — Проезжайте. — наконец пропустили их и команда двинулась дальше. *** — Да когда мы уже дойдём до того места, Кадзу? — взревел Сатоши. — Я с голоду умираю. — Терпи и не вой, как медведь. Сейчас привяжу тебя к дереву и оставлю здесь. Волки тоже умирают с голоду. — повернул синоби голову в пол оборота и процедил сквозь зубы. Сатоши более менее успокоился, а они вышли на поляну, окружённую редким леском. — Раскладывайся, Сатоши. Твоя мечта сбылась. Синоби немного улыбнулся и принялся красиво раскладывать еду. Ронин привязал свою лошадь к ближайшему сучку на дереве, а девушки рассыпали еду мужчинам. — Холодно. Надо бы костёр распалить. — сказал Кадзу, будто это был момент его мыслей вслух. Он незаметно кивнул Мэй в сторону деревьев и стал подниматься на холм. Девушка вопросительно изогнула бровь, и пожав плечами, направилась вслед за ним. День заканчивался, приближалась ночная тьма. Кадзу сливался с природой из-за своей бесшумной походки и тёмного цвета одежды. Мэй же было слышно отовсюду, хоть она и пользовалась своими девичьими навыками. — Ты слишком громкая, Мэй. — не переставая идти прошелестел синоби. — Попробуй сначала медленно встать на носок, а потом перекатиться на пятку. — тут он повернул голову к ней и посмотрел в глаза. — Вот так. Шаг мужчины моментально замедлился, и он грациозно, словно пушинка, опёрся на носок, а потом мягко перешёл на пятку. Ритм постепенно увеличивался, но Мэй продолжала выполнять упражнение. Она похрустела парой веток на земле, которых не разглядела из-за темноты, зацепилась рукавом кимоно на дерево, но оно не принесло никаких повреждений. Нужно было пригибаться под мощью широких, пока ещё безжизненных веток. Умудриться не расцарапать себе лицо или руки под одеждой. Кадзу спокойно шёл дальше, не обращая внимания ни на ветки, не на землю. Его походка стала его обычной, а от Мэй было слышно намного меньше звуков, чем пару минут назад. Она переступила через ствол поваленного дерева и задержалась на куче веточек и побегов рядом с ним. Медленно встала на носок, и как по маслу перекатилась на пятку, не издав не единого звука. — Ты быстро учишься. Не зря ронин тебя хвалил. — тепло улыбнулся Кадзу и снова развернул голову по направлению пути. — Спасибо. — вежливо ответила девушка и продолжила. — Как ты выжил тогда? Она знала, что это был не самый лучший вопрос, тем более откровенный, так что предполагала какие угодно реакции. Мужчина резко изменился в лице и грубо дёрнул щекой. — Я смог сбежать. Мэй уже не ждала ответа, но этот был, как гром среди ясного неба. — Как ты это сделал? Убивали же всех до одного. — Видимо не доглядели. — отчуждённо бросил синоби и не особо горел желанием продолжать эту глубокую тему, но ради известности девушки, пересилил себя. — Если тебе не комфортно, можешь не продолжать. Это глупый вопрос. Прости. — Нет. — Что нет? — Обычный вопрос. Он соврал. Никогда не врал такой девушке за всё их знакомство, и тут сделал это. Но всё же, если бы он сказал правду, видеть плохие и обидные эмоции на лице его спутницы было бы ещё неприятнее. — Первой схватили мою мать. Мы собирали рис, стоя по колено в холодной воде. Я был ещё ребёнком, поэтому толком не помогал, а только мешал. Не знаю, как моя мать меня терпела, но она всегда улыбалась моим плесканиям в воде. Тут на его лице появилась горькая улыбка. Он так не хотел продолжать, но у такого мужчины по-любому должна быть сила воли, поэтому он продолжил. — Она попросила меня принести ещё одну корзинку из дома, потому что тогда урожай выдался знатный. Жили мы вовсе не богато, поэтому она так мечтала продать половину этого риса, чтобы получить с этого хоть какие-то деньги. Я с ребячьим восторгом побежал домой, хоть жили мы далеко от этого места. Прибежав обратно, я за несколько десятков метров увидел каких-то странных мужчин, которые что-то хотели от моей матери. Это была стража даймё. Он ненадолго прервался. — Поэтому я до сих пор ненавижу наше правительство. Огромные налоги, голодные люди в провинциях и страшная бедность. Всегда удивлялся, почему столица так хороша — ворованные деньги и враньё. — Тебя тоже в холод бросает от вида всякого сброда? Не тех, которые трудились всю свою жизнь и не получили ни копейки, а тех, кто ушёл в разгульную жизнь. — Таких я не считаю людьми. Даже не жаль их. — Ну и что стало? Кадзу думал, заговорив кицунэ, она забудет о прежней теме, но не тут то было. Выждав паузу, он продолжил. — Меня заметили и напали. Когда ты ребёнок, ты воспринимаешь всё, как игру. Я подумал, что это очень странная игра, и играть желания не было. Я молил отпустить нас, за что расправлялись очень жестоко… — Пытки? Она попала в больную точку. — Да. Больная тишина, и снова рассказ. — Нас привели в какой-то заброшенный дом, откуда я слышал душераздирающие крики. От одного этого только становилось страшно, что мурашки бегали по всему телу, а не только по спине. — Нас заставили войти в комнату, откуда и лились крики и женские плачи. Пытали не только мужчин — женщин в том числе. Пытались узнать, видели ли мы ту женщину с ребёнком на руках, о которой ты знаешь лучше меня… Мэй помедлила, потому что мозг отказывался воспринимать эту информацию. Слова застыли густой патокой без желания выходить наружу. — Я и моя мать… Синоби не обратил на это внимания, не хотев задеть чувства девушки. — Пытки проводились над детьми, стариками… И те переносили их хуже всех. — уверенный и сильный голос дрогнул, подпуская предательский ком. — А ты? — спросила тоже дрожавшая Мэй. — Я… Я тоже прошёл через это. Сбежал я через плохую охрану и больше никогда не появлялся в Аогаваре. Что ж — Аогавары сейчас и нет. Она поникла под слоем окровавленных трупов. Пока Кадзу рассказывал про свою раненую учесть, он успел собрать несколько десятков веток точно. Мэй уже успела забыть их главную цель, списывая всё на откровенную прогулку под звёздами. Девушка тоже стала собирать хворост уже в абсолютной тишине, но вдруг пошло продолжение. — Не думай об этом, пожалуйста. Опешившая Мэй спросила. — О чём? — О том, что одним лишь своим появлением на свет ты убила сотни невинных жизней. Раньше гейша думала об этом не так ярко, как сказал Кадзу. Она собралась с силами больше этого не допускать. Мэй не хотелось остаться той, кто погубила пол империи, но сейчас вся её выдержка пошла под откос. Губы неестественно для неё приняли горькое выражение, а руки задрожали. Из её рук упало пару веток, на которые она наступила, хрустя. Наконец, Кадзу повернулся к ней лицом. Она стояла совершенно беззащитная, и опущенными руками. Глаза раскраснелись, а нос постоянно шмыгал. Синоби не ожидал такой реакции от женщины, которая заставила его верить в себя. Он сам этим прекрасно занимался, но Мэй подарила ему тёплые чувства, которые отпускать не хотелось. Нежные ночи, поцелуи и объятия — это всё было вжно для него. Он медленно приблизился к ней и мягко взял её за кругленький подбородок. Лицо чуть изменилось — стало нежным и не таким опечаленным, глаза горели, а руки стали более уверенны в своих движениях. Её маленькая рука накрыла его большую, сухую ладонь. Уголки губ мужчины немного дёрнулись вверх, но снова приняли прежнее серьёзное положение. Мэй это заметила, и одним своим пальцем развела эту мимолётную улыбку обратно. — Так лучше. — призналась она, сделав почти точно такое же лицо. Глаза Кадзу загорелись, и он сглотнул, легонько прикусив нижнюю губу. Она потянулась к нему, медленно и осторожно, а мужчина повторил её застенчивые движения. Он только прикрыл глаза, как вдруг с их ночного лагеря послышался крик Азуми, а за ним и рассекающая сталь катаны. Они вздрогнули и посмотрели вдаль, потом друг на друга. В глазах читалось крайнее беспокойство. — Бежим. *** В голове пульсировало, руки дрожали, а язык не мог сказать ни единого слова. Каждый бы так себя повёл, если бы к его горлу приставили нож и угрожали прямо на ухо. Азуми захлёбывалась в собственных слезах, боясь сделать какое-то лишнее движение и поплатиться собственной жизнью. — Что вам нужно? — грозно произнёс ронин, готовя свою катану к нападению. Перед ним стоял массивный силуэт в белой маске. Но это была не просто маска, а маска кицунэ, закрывающая только глаза. Человек вышел на лунный свет, и Масамунэ очень удивился, увидев это. Даже его хватка на оружие ослабла, но он быстро вернул силу. Лицо Азуми пылало красными заплаканными щеками, а команда толком не могла ничего придумать. Лишнее движение, и они могут попрощаться с куноити. — Я спросил, что вам нужно. — так же продолжал мужчина. Тот злобно захохотал и оскалил зубы. — Мне нужна она. — тряхнул он Азуми, усилив давление ножа. — За её шкуру много денег дадут. — Какая шкура? Вы о чём? — Не надо валять дурака, малый. Она — кицунэ. — повысил незнакомец голос. — Никаких кицунэ в нашем лагере нет. Тем более она. — Я знаю про вас всё. И даже то, что ты сейчас врёшь, и горько поплатишься за это. Он намного сильнее сжал горло девушки, мечтая его прорезать. Азуми закричала и пыталась выбраться, но от этого становилось ещё хуже. Масамунэ рванулся вперёд, рассекая верхнюю часть тела обидчика, который, к счастью, был выше куноити головы на две. Бездушная голова со следами крови упала на землю, а за ним и тело рухнуло вниз. Брызги крови задели девушку-ниндзя, раскрасив её кимоно и лицо, руки. Земля быстро стала покрываться алой жидкостью, а аура леса наполнилась песнями сверчков и истерическими всхлипами Азуми. Хонг подбежал к ней и заключил в объятия, пока Масамунэ всё ещё держал катану наготове. — Сатоши, Хонг, возьмите оружие. Сатоши повезло, что во всякие рабочие путешествия, у него сформировалась привычка гримироваться, так что только по нему будет трудно вычислить, что это за компания дерзких бойцов. Масамунэ не сдвинулся с места первого убийства и вертел головой в поиске кого-то ещё. Он ступил один шаг, хрустнув ветками, и с деревьев, словно листья, посыпались точно такие же разбойники, как и первый. Их было порядка десяти человек, но все как один — маски сливали их друг с другом. Они хотели быстрой мести за главаря, ну а ронину и двум синоби этот расклад очень даже понравился. Азуми не знала куда себя деть, поэтому вытерла кровь со своего лица рукавом и приняла готовую к бою позу. Началась драка. Кадзу летел быстрее ветра, приговаривая Мэй сзади не отставать. Девушка набрала скорости и поравнялась с синоби, тоже показывая быстроту. Из-за ближайшего холма виднелся бой с многочисленными инкогнито, поэтому пара села туда в засаду. — Я полез на дерево, а ты сиди здесь. — приказал гейше синоби. — Я не останусь здесь, пока вы будете бороться с этими в масках. — с властной интонацией ответила девушка. — Ты хочешь, чтобы появилась первая лисья могила? — мужчина нахмурил брови и заговорил жёстче, но Мэй не давала сбой. — Смелая. Не смей попасться. Мэй серьёзно кивнула, и они разошлись по своим позициям. Кицунэ обошла этот холм с тёмной стороны, ведущей прямиком на поле боя. Выжидая момент, она косилась на уставших Масамунэ и Азуми, что это прибавило ей смелости. Как раз спиной к этому дереву подходил один из воинов в маске, которого загонял ронин. До полного приближения у девушки имелось несколько секунд. «Давай, Мэй, придумай что-нибудь. Ну же» Тут она дёрнулась от пришедшей к ней идеи. Гейша собрала всю имеющуюся тогда у неё силу и резко вышла из-за мощного ствола, ударив противнику в спину. Она запустила в него огромную иллюзию в виде ветрового вихря, от чего его унесло на несколько десятков метров, ударив о другой ствол. Масамунэ, загоняющий обидчика, чудом успел отпрыгнуть от удара, пролетев мимо. Он упал на спину и прокрутился на земле, что помогло ему быстро встать, навострив оружие. Мэй стояла с немного дрожащими от адреналина руками и широко раскрытыми глазами. Масамунэ тоже удивился силе гейши, поэтому почтенно кивнул. Кицунэ спокойно перевела взгляд на свои руки и обратно на мужчину. — Я думала, что не получится. — размеренно проговорила она, поражая своим спокойным поведением. — Я тоже рад за тебя, но сейчас немного не тот момент, когда нужно удивляться. — Ты прав. Ронин кивнул и они с девушкой побежали на новое место, где послышался лязг оружия. Сатоши пытался отбиться от двоих, но с синхронностью у него получалось хуже. — Сдавайся старик. Ты не сможешь долго так. — надменно с ухмылкой посоветовал ему один. — Ты кого стариком назвал, тюфяк? Я ещё по-хлеще тебя буду. — нахмурив брови бросил Сатоши, что придало ему сил. Бить он стал гораздо чётче. Одному он дал с ноги с челюсть, пошатнув его равновесие, а другому в под дых. Хонг тоже не отставал, но противник был настолько силён, что тот начал загонять его к дереву, но к счастью, Масамунэ оказался там вовремя. Бывший самурай насквозь проткнул разбойника, что синоби даже понять этого не успел, как уже рядом был ронин. Мэй отбивалась своей магией, отправляя послушника каждому врагу. Она испробовала всё: птиц, животных и погоду, но тут ей в голову пришёл ещё один образ. Она водила руками в воздухе и направила пасс на приближающегося противника. Ему в лицо полетела птица, скрещённая с другими животными. В клюве её были зубы, а вместо лап человеческие ноги. Существо настолько сильно испугало человека, что тот содрогнулся и в ужасе поднял глаза в тёмное небо, откуда на него, с дерева, летел вооружённый кинжалами Кадзу. Он коснулся его плеч и завернул мужчину под себя, что тот покатился кубарем по сухой траве. Мэй вскрикнула и закрыла рот рукой, потому что сейчас иллюзия должна была прилететь в лицо синоби. Он увидел её на самом маленьком расстоянии и смог быстро пригнуться, вследствие чего, послушник растворился в деревьях. Кадзу закрыл голову руками, но когда опасность ушла, он поглядел на кицунэ. Они оба учащённо дышали, и лица их были не самыми бледными. Мэй быстро сглотнула, а мужчина убрал руки от головы. Посидев так ещё несколько секунд, он наконец выдавил из себя слова с лёгкой хрипотцой. — Устрашающий. — Спасибо. — ещё тяжко дыша кивнула Мэй и осмотрела поле боя. Не было ни одной живой души, кроме того, кого сейчас пытал Араи. На земле сидел связанный мужчина среднего роста и пухлого телосложения, с очень неприятным взглядом. Крысиные глазки сощурились, а нос сильно засопел, брови нахмурились. Во рту у него был самодельный кляп, который ронин планировал очень часто засовывать в рот врагу до неприятной тошноты. Сейчас, он точно хотел узнать всё самое важное, а потом месть. Мэй с Кадзу медленно подошли к запыхавшемуся мужчине, пока Сатоши и Хонг сели на корточки, сверля взглядом связанного. — И что он нам скажет? — поинтересовался спутник Мэй, вытирая с губ кровь. — Всё, что нам нужно. — уверенно ответил ронин. Он сел рядом с обидчиком и посмотрел в его лицо через маску. — Что, кишка тонка напасть без скрытности? Тот молчал, как рыба в воде. — Ты будешь отвечать на все мои вопросы. И это не просьба, а приказ. — Да кто ты такой, чтобы приказывать мне? — недоброжелательно рявкнул незнакомец. Масамунэ с маху подставил катану к его горлу и почти шёпотом сказал: — Я тот, о чьего оружия ты можешь погибнуть. Человек в маске нервно сглотнул и поднял жалкий взгляд на владельца клинка, а рядом стоявший Кадзу с отвращением выгнул бровь. — Тухло. Араи повернул голову и удивлённо уставился в лицо синоби. — Что ты предлагаешь? — Отставь клинок от его шеи. Если он верен своему хозяину, то так он тебе точно ничего не скажет. — металлом пояснил Кадзу. Ронин постоял так ещё несколько секунд, не сводя сомнительного взгляда с мужчины, а потом убрал оружие от шеи противника. Синоби удовлетворённо кивнул и стал медленно приближаться к жертве, присел на корточки прямо у его лица. При такой близости можно было разглядеть самые разные особенности лица Кадзу: холодный взгляд и непоколебимая жестокость. Мужчина с вызовом посмотрел в глаза связанному, гипнотизируя, пока человек с катаной не спеша терял терпение. От скуки он даже стал хрустеть пальцами и сверлить глазами близ стоящее дерево. Сатоши и Хонг поймали жёсткие взгляды Кадзу, и те встали с земли, не мешая процессу. — Сколько у тебя детей, храбрец? Обидчик вытаращил глаза, а все остальные из компании перевели внимание на синоби, который не собирался бить или выпытывать информацию силой. У него был другой, более лёгкий метод. — Двое. — с опаской ответил враг. — Значит останется один. А если я хорошо подумаю, то вообще будешь бездетным. Кадзу попал в самое больное место. Мэй молча восхищалась его умениям, потому что такие читающие способности он пробовал и на ней. Молчание, и только прохладный ночной ветер трепал кроны деревьев. — Поехали, Араи. Я отвезу тебя в одно очень интересное место. — резко встал с земли синоби и кивнул в сторону своему другу. Тот не понял о чём речь, но получил незаметный для всех остальных кивок, после чего стал подыгрывать со злой улыбкой на лице. — Я на своей лошади поеду. — Идёт. Только мужчины коснулись сёдел, со стороны послышался какой-то протяжный вопль. — Стойте. Я всё скажу. Кадзу остановился спиной ко всем, и подмигнул Масамунэ. — Что ж, не таи. Время сейчас не на тебя работает. Незнакомец устало выдохнул, а после, мужчины к нему приблизились, и синоби занял свою прежнюю позицию. — Нет, подожди, воин. Кадзу протянул обе руки, чтобы снять то, что было на его злом лице. Тот даже отбиваться не желал, поэтому мужчина смог полностью увидеть его лицо. В действительности, лицо было таким же, как и без маски, просто глаза открылись. Ниндзя повертел маску в руках, рассматривая её расписные узоры. Поглаживал там, где должны были быть глаза, подбородок. Мэй смотрела на него так, будто это её предмет, который забрали ещё давным-давно, и вот только сейчас она увидела его спустя несколько лет. Кадзу ещё немного держал его при себе, но потом повернул голову и протянул руку гейше. — Примерь её. Мэй опасливо взяла её в свои руки и спросила: — Зачем она мне? — Чтобы узнать, нужна ли она тебе или нет, любопытная. Как никак, но она тебе подходит. Связанный мужчина так и продолжал сидеть в полном непонимании происходящего, но тут громко и истошно вскрикнул, понимая ситуацию, за что Араи наказал его кляпоми ударом по затылку. Разбойник пытался сказать хоть одно вразумительное слово, на что ему становилось всё тяжелее и тяжелее, пока тот совсем не охрип. Мэй всё ещё держала маску у себя в руках, и ей тоже было очень интересно, но она пыталась скрыть это под манерами гейши. Наконец, аксессуар оказался на молодом женском лице, и концы её вспыхнули ярким огненным светом, ослепляя всех вокруг. Свет рассеялся, а маска сидела как влитая на бледном личике Мэй. — Где ты её достал? — нахмурил брови Кадзу. Сначала человек молчал, но через некоторое время терпения мужчин, всё же сказал: — Хозяин дал нам её… он сказал, что она поможет… — он заикался от страха и учащённо дышал. — Кто он? — всё ещё спокойно поинтересовался синоби. Ответа не последовало. Кадзу повернул голову назад и кивнул ронину. В его глазах блеснул недобрый огонёк. Масамунэ резким движением обнажил лезвие своей катаны и стремительным шагом замахнулся на трусливого врага. — Я всё скажу! — закричал тот и зажмурился. Оружие не меняло своего направления, но у Кадзу было ещё уйму времени. — На кого ты работаешь? — НА СЁГУНА! — как свинья взвизгнул мужчина, и сталь остановилась у самого его горла. Синоби не был так удивлён, как в принципе и все остальные, но осадок остался. Мэй удивлённо вскинула брови и быстрым шагом подошла к доносчику, забыв о каких-либо правилах этикета. Она склонилась над его крысиным лицом и прошептала, не снимая с лица маску: — Я много чего умею, господин. От разлития чая, до удара в челюсть, но ты должен запомнить только одну вещь: я никогда не хотела тянуть за собой кровавый след, и до сих пор не хочу. Если ты врёшь, то я нарушу своё обещание без угрызения совести. — процедила она сквозь зубы. В глазах её союзников заиграло уважение, а Азуми успела только деловито фыркнуть. Конечно, это не было похоже на приличную и отстранённую Мэй, но гейши умели носить разные маски, а не только кицунэ. Гейша беспристрастно выпрямила спину, будто ничего этого не было, и коснулась своего лица. Оно было и так нежным и чистым, но эта маска было ещё более приятной и гладкой на ощупь. Она хотела снять её, но к её руке кто-то пр прикоснулся. Кадзу огладил её скулу и нежно убрал волосы со лба. Раздался какой-то липкий звук, и предмет был уже в руках синоби. Он перестал ярко светиться, а только быстро потемнел и заискрился в другом месте. Мужчина сощурился от яркости, но смог разглядеть одну лишь выгравированную фразу. — «Ты нашла меня. Теперь, выбор за тобой» — прочитал её Кадзу, и маска рассыпалась в его руках. Уже обычный удивлённый Масамунэ убрал свою катану от шеи преступника, совсем позабыв о нём. В руках синоби осталась только одна серая пыль, которую он сдул и растворил в воздухе. Потёр руки и трезвыми глазами взглянул на Мэй. Он застал её врасплох, ожидая ответа на немой вопрос. Девушка предпочла ничего не отвечать и потрогала засохшую кровь на своей губе. Никто не хотел досаждать её вопросами, но жуткий интерес не успокаивался. — И что это было? — немного возмущённо пролепетал Сатоши, от чего Мэй ещё раз убедилась в его невоспитанности.