Алфавитный порядок.

В некоторые дни Софья была готова буквально расцеловать джина Абдуллу в дёсны и выслушать все-все его многочисленные поэмы. Даже те, которые писались на шумерском и древнеарабском. Так как лишь благодаря библиотекарю между стеллажами царила абсолютная тишина. Беленькие не читали нотации, тёмные не проклинали зазевавшихся простофиль, как в школьных коридорах. Никто не орал о новых моделях пылесосов и прочей летающей шелупони, никто не обсуждал последнюю игру сборной Полярных духов против Муз. Наконец, здесь не обитали назойливые однокурсницы, вечно что-то пищащие о неземной любви к главному нападающему сборной Тибидохса по драконболу. Соня плевала с высокой колокольни на спорт, единственный стоящий внимания элемент в котором составляли драконы. На матчи не ходила, плохо понимала правила, да и, если честно, предпочитала в такие дни пробраться в заброшенные лаборатории Древнира и листать старые журналы. Девочка не тешила себя мыслью, что преподаватели не знают о её похождениях, однако тут действовало древнее, как остров Буян, правило: не пойман — не вор. Пока лично её не сцапали на месте преступления, законно всё. Да и, в принципе, чего ей боятся: хмырей в подземельях? Жуков-вонючек? Перевода с тёмного отделения на какое-нибудь сверхтёмное? Ха-ха три раза. Сейчас Лунина откровенно молилась, чтобы предстоящий матч растянулся на подольше. Ведь благодаря постоянному посещению библиотеки (читать: избеганию буйных фанатов драконбола и отдельных игроков) она смогла наткнуться на о-очень интересные записи по алхимии. И соблазн проверить старинные формулы на практике рос каждый день. Затаившись в самом дальнем углу читального зала, ученица второго курса тёмного отделения бережно листала древний фолиант, любезно выданный Абдуллой. Две серебряные цепи, что приковали книгу к увесистой гире, вдохновляюще позвякивали, а ковш со смесью разрыв-травы и крови гарпий, коей следовало пропитывать страницы каждые сорок две минуты для проявления текста, источал сладковатый аромат. Соня убористым подчерком переносила формулы к себе в блокнот, попутно вплетая в письменность охранные заклинания: все магические сочинения отличались острой нетерпимостью к плагиату. — Три грамма золы феникса, переродившегося не более, чем в шестой раз, — строчила девочка, от усердия выводив кончиком языка странные узоры над верхней губой. — Смешать со слезами кикиморы в ночь предшествующую новолунию и дать настояться семьдесят астрономических часов в холоде… — Шестьдесят, — сказал кто-то прямо ей в ухо. — «Septuaginta» — это семьдесят. А здесь написано «sexaginta», то есть шестьдесят. Софья резко дёрнулась вперёд, едва не расплескав драгоценное проявляющее снадобье. Слава Древниру, обошлось. Фолиант недовольно зашелестел страницами, явно выступая против, чтобы его содержимое читал кто-либо ещё. — М-да, на редкость черномагическое изданице, — прокомментировал недовольство книги юноша, неслышно отходя назад. — Светлых колдунов не переваривают в принципе, что поделать… — Чего тебе? — девочка, быстро справившись с удивлением, вскочила с места и загородила своё сокровище от посторонних глаз. Хоть и напрасно: во-первых, задумчивый аспирант уже явно успел разглядеть, всё требуемое. А во-вторых, он был выше младшекурсницы чуть ли не на две головы, и едва ли её фигурка стала для него непреодолимым препятствием. — Лучше передохни, — беленький достойно проигнорировал грубый тон, по-прежнему разглядывая фолиант, как ценитель искусства полотна Рубенса. — Кровь гарпий, конечно, хороша, но одной её недостаточно. Такие паразиты предпочитают на десерт жизненную энергию, желательно живого существа, одарённого магическими способностями… — Инструкциями увлекаешься? — огрызнулась Софья. — Тогда тебе тремя стеллажами дальше: там отдельная полочка с лопухоидными брошурками. Рекомендую «Навыки общения». — Спасибо, приятно, когда человек делится опытом, — с невиннейшей интонацией поблагодарил её магаспирант. — Отвечу стой же полезной вежливостью: на вечер у педагогов поставлено совещание. Неужели наконец купят новые скатерти-самобранки? Парень цокнул языком и удалился восвояси. Соня дописала формулу и быстро покидала свои скромные пожитки в сумку: любой обитатель Тибидохса знал, что все собрания Сарданапал Черноморов предпочитал проводить в библиотеке. А значит следовало делать ноги, пока не поздно. Ещё и Абдулла, если она попадётся, больше к этим манускриптам не подпустит!.. Не без помощи «дистрофикус физкультурус» Лунина приволокла книгу к стойке библиотекаря. Джинн, задумчиво гоняя бородавки вдоль и поперёк лба, попутно заполнял формуляры. Трепетно погладив черномагические труды по корешку, он отложил их в сторону и протянул читательнице скромный прямоугольник из чёрной бумаги. Своеобразная гарантия того, что фолиант вернулся в прежнем состоянии, с тремя сглазами против жульничества поверх. И, бонусом, разрешение, чтобы получить его вновь. — Я записал тебе… хе-хе, «Историю в мемуарах Йозефа Горба». Распишись, — Абдулла пододвинул Софье её формуляр и продолжил перебирать карточки для второго. Невольно волшебница присвистнула: неизвестный студент набрал около дюжины книг, причём все разных отделов и жанров. Там оказалась как художественная литература, так и научные заметки к каким-то трудам по нежитеведенью. Чернила на обложке формуляра практически полностью затёрлись со временем: человек явно был завсегдатаем читальных залов. Только фамилия в правом верхнем углу читалась внятно. — Гроттер, — проговорила под нос Софья, преобразовывая некрасивую кляксу в роспись.