***
Вот уже они покинули больницу и сидели в машине, которую Гена прогревал. — Как сегодня твоя грандиознейшая операция? — спросила она. Да, Гена сегодня перешивал лицо даме, на которую упала болгарка. Слава евреям, она не задела важные органы. — Было очень сложно зашить такое, чтобы срослось, но думаю ещё две операции после и будет, как новенькая. Он взял её руку. Просто так. Захотелось. — Не говори мне, что ты проведёшь ей две эти операции. — Ир, а кто как ни я? — устало улыбаясь, сказал он. — Ну, надеюсь, с этой пациенткой у тебя ничего не будет. — Эх-х, — он театрально вздохнул, — а так хотелось. Гена завёл машину и выруливал со двора. Ира устроилась поудобнее и начала разговор: — Как Новый год праздновать будем? — А как ты хочешь? — Я у тебя спрашиваю, как ты хочешь, а не как я хочу. Кривицкий уже ехал по прямой. — Ира, вот честно говоря, мне как-то всё равно. — Может уедем куда-нибудь? — Давай. — А вот куда не знаю. Хочется, чтобы были кругом леса и домик один, где только ты и я. — Егорова, это ты на столько устала от цивилизации? Она легла на его плечо. — А ты не устал? Я хочу побыть вдвоём. — Хорошо, сделаю, как душа твоя желает. — Спасибо. Ира от усталости закрыла глаза и задремала на его плече. Глаза она открыла уже, когда лежала на кровати, телепортировавшись магическим образом. Гены рядом не было, а спать хотелось. А как спать без руки любимого? Правильно — никак. Плетясь в сонном состоянии на кухню, Павлова увидела, как Гена сидит в ноутбуке, а его лицо видно благодаря включённому свету на кухне. Одной рукой он гладил Кота, а второй что-то печатал. Она села рядом с ним, подперев голову рукой и смотрела на его профиль, дожидаясь, когда он посмотрит на неё. Это свершилось, он посмотрел на неё. — Ты чего не спишь? — Тебя жду, крокодил. — Я ещё не скоро. — Что ты там делаешь, — недовольно сморщилась она — в почти час ночи. — Всё, не бурчи, смотри что нашёл, — он повернул экран к ней. На фотографии был деревянный домик среди лесов, а внутри уютная мебель, камин, даже сауна. — Ляпота… — прошептала Ира. — Ну вот, а ты говоришь: «крокодил». — Сколько стоит такое чудо? — А тебя это заботит? Ира убрала ноутбук и легла на его колени. — Когда это евреи стали такими щедрыми? — Когда их зарплату повысили, — гордо сказал он, раскинув руки на спинке дивана. Ира приподнялась и взглянула на него, как бы выпытывая ответ на вопрос: «На сколько?». Кривицкий лишь улыбнулся и смотрел в потолок, она его дёрнула за штанину. — Ой-ой-ой, смотрите какой, — она театрально пародировала, — может быть ещё вам на лемузине на работу ездить или есть из позолоченной посуды? Нет, она ему не завидовала. Ира была рада за него. Сейчас же капитал по большей мере общий. Он брал на себя многое, например, оплачивал коммунальные услуги, бензин для машины, оплачивал чаще всего все походы за продуктами, а оба ещё те гурманы, если ходил с Егоровой по магазинам, где она выбирала в чём пойти в ближайший месяц, то тоже оплачивал. Сообщения на телефон от банка так и сыпались. Ира вроде была и не против, но ей было неудобно, даже несмотря на то, что живут они в её квартире. — Колись давай, крокодил Гена, — ткнула она его в бок. — Подняли оклад на 30% — На сколько?! Он поднял голову и посмотрел на неё. — Тридцать процентов. — На место моё метишь, чтоли? — ревниво произнесла она. — Я просто операцию провёл дочке главврача. Гена встал с дивана и пошёл к спальне, а Ира за ним с кучей вопросов. — Губы? Брови? Лоб? — Неа, — переодеваясь в спальное, мычал он. — Грудь? — Пф-ф, с ума не сходи. Ира уже лежала на кровати, скрестив руки. — Значит задница… — прошептала она. — Не волнуйся, Егорова, твои ягодицы для меня самые лучшие. Ира неконтролируемо покраснела, но осталась уверенной. Вся суть в том, что это он сказал не как комплимент, а как вывод. То есть для него это так и есть, голос Гены ничуть не колебнулся, сказав это. Поэтому такие слова вгоняют её в краску. — Чего замолчала? Удивлена? Кривицкий смотрел на уже появлявшуюся щетину в зеркало. — Нет, ни капли не удивлена, Кривицкий. — Я вижу, — смотря на неё через зеркало, прошептал он. Он лёг рядом с ней и скрестил ноги. — Нос я ей новый сделал, Ира, нос. Ну, это не интересно. Она думала может сейчас маленький скандал устроит ему, скажет, что ревнует и прочие бредни, а он скучный какой-то. Правда, Кривицкий какой-то слишком идеальный стал, нет оснований для ссоры, не повышает голос, не забывает обнимать, целовать. Всё как-то слишком хорошо, что даже подозрительно. Ира лежала рядом с ним и смотрела на то, как он укрывает их одеялом, подворачивая Ире под ноги, чтобы не поступал никакой холод, потом взбивает подушки и ложиться, опрокинув специально для неё руку, на которой та обычно спит. — Кривицкий, — она прижалась к его руке и уже засыпала. — Что? — ответил он в темноту, но мысленно адресовал это любимой. — Хочу, чтобы ты знал, я могу убить тебя за три вещи в этой жизни. Он прижался к ней, чтобы всё услышать, а внутри себя даже посмеялся и умилился этому «могу убить тебя». — Слушаю тебя, дорогая. — Первое, — она всё ещё лежала спиной к нему, смотря прямо, — если ты станешь новым заведующим. — Ира начала водить своими пальцами по его пальцам, — Второе, — он приблизился к её ушку и поцеловал за ним, — если ты не позовёшь меня замуж. — Гена усмехнулся, — Третье, — она повернулась к нему, — если ты изменишь мне или будешь флиртовать и заигрывать с другой. Павлова смотрела на него, а он лишь расплылся в улыбке. Гене это льстило, было видно, как она его любит и боится потерять. Многие подумают: «Причём тут первое?». А всё легко, она не сможет потерять своё отделение, даже если им и будет управлять её любимый. Нет, такого быть не может, это будет для неё унижением. И… Кривицкий не дурак, слава богу, и понимает это. — Понял? — Конечно, понял, я же ещё пожить хочу. Она прижалась к его груди, обняв торс руками и приготовилась ко сну.***
На утро она проснулась, но без него. Половина Гены была заправлена. Ира встала, потянулась, заправила свою половину и направилась в душ. Обдав себя холодной водой, она сразу же приободрилась. Выйдя в халате, она не увидела на кухне и даже в гостинной Геннадия Ильича. Ира села на диван и набрала номер сожителя. Короче говоря, абонент не абонент. Странно, конечно, это было для неё, но Павлова пыталась вспомнить, что сегодня по плану. У неё уже отпуск, а вот Гена… Она забыла… То ли тоже отпуск, то ли работает. Чёрт, он же ей все уши протрещал на этот счёт. Позвонив второй раз, на той стороне ответили: — Да, алло, я слушаю. — Гена, ты где? — Ты чего, Егорова, я на работе. Завтрак в духовке. Она ударила себя по лбу. — Точно… — Ладно, предположим я тебе совсем не говорил об этом, — Гена был слегка раздражён, — предположим, что ты услышала меня, но просто забылась. — Всё, прости. Ну, забыла я, с кем не бывает? — С тобой почему-то всегда это и бывает. Она присела за стол и возила пальцами по его кружке, которую он оставил и забыл помыть. — А ты чего такой нервный? На той стороне телефона Гена стоял у кофейного аппарата и пил кофе, который ему не особо и нравился, но другого нет. Он тяжело вздохнул. — Ладно, прости. Не выспался. — Потерпи, сегодня последний день, а потом хоть куда. Гена выкинул стаканчик и направился к лифту. — Ира, я надеюсь у тебя загран. паспорт есть? — Есть. — А виза? — Есть. К столешнице уже подбежал кот, она его стала поглаживать. — Тогда едем в Швецию. — Ого, а с какой это радости? — Я уже дом забронировал, билеты купи сама, карта моя на столе, мне некогда. — Всё равно нервный ты. — Ира, — он оглянулся и проверил нет ли никого сзади, — как же ты мне дорога. Это прозвучало в таком тоне, что Ира пропустила смешок. — Всё ясно. Ты Кота кормил? — Кормил. — Ладно, всё, беги там к своим пациенткам. — Егорова, ты же пожалеешь. Я приду вечером, если ты не забыла. — До свидания, Геннадий Ильич. — Целую. Ира заглянула в духовку, а там запеканка. Она завтракала, параллельно покупая билеты на послезавтра в Швецию. Тут же ей стало ясно, что скучно. Билеты купила, посуду помыла, даже какой-то ужин приготовила. На улице шикарная погода, в Москве нормальная зима, повсюду снег. По таким сугробам ей захотелось прогуляться больше всего, поэтому она решила, что встретит своего суженого у Склифосовского и уговорит прогуляться до дома.***
Гена работал, как раб на галерах, то в приёмном, то в операционке. Нине уже надоело подзывать его каждый раз и просить о том, чтобы помог ассистировать то Брагину, то Хромову, то Лазареву, то Куликову. Появилась свободная минутка и он подошёл к Нине. — Не день, а катастрофа. Женщина за стойкой облокотилась и они болтали: — И не говорите, Геннадий Ильич. Что ж всем дома не сидится в такую погоду? — Меня больше удивляет то, что люди ещё на летних шинах ездят. — О боже, дурачьё одно. Нина проверяя документы, спросила: — Как Новый год праздновать будите? — Мы с Ириной Алексеевной послезавтра улетаем. — Ого, — Нинель улыбнулась, — куда же? — В Швецию. — Неплохо, хорошего отдыха. — Спасибо. Она отложила всё в сторону и посмотрела на челюстно-лицевого хирурга. — Придёте хотя бы завтра к нам? Мы посиделки устраиваем в женькином кафе. Выпьем, поболтаем. — Заманчиво звучит, я спрошу у Иры. Нинель похлопала его по плечу. — Будем ждать. Тут влетают санитары с кушеткой, на которой лежит человек лет так двадцати, а может больше. Работник скорой помощи подходит к Гене и рассказывает ситуацию. — Молодой человек двадцать три года задрифтовал на снегоходе. Около двух часов пролежал в снегу один, потом нашли прохожие. Перелом шейных позвонков, ноги и скорее всего ключицы. В лице этого мальчика он видел знакомые черты, но не мог вспомнить кто это. Кривицкий подошёл и осмотрел его на долю секунды. — Геннадий Ильич… — еле выдавил мужчина, — это я, Саша Самойлов. — Молчите, Саша, не надо даже двигаться. — Я сын Светланы, — хрипя, произнёс он. — Саша, господи, как ты так? Ладно, везите его быстро на рентген. У Кривицкого появилось чувство страха. Он же знает этого мальчишку и видел его недавно прыгающего от счастья, а сейчас ему и говорить то нельзя. Он думал о том, что будет, когда Света приедет, это же её единственный сын. Она же так распереживается, а тем более в канун Нового года. Ему сразу стало её жаль. — Сообщи мне, когда мать пострадавшего приедет. — Хорошо, Геннадий Ильич Он умчался за пациентом. Позже оказалось, что нужно провести операцию на позвоночник. Гипс они уже наложили на ногу и ключицу, а вот позвоночник, как выразился Гена «надо штамповать». Они стояли в операционной и Саша смотрел на него, слегка подёргиваясь от страха. Кажись, он впервые на операционном столе. — Геннадий Ильич, пожалуйста, не говорите маме, что это из-за снегохода, она же убьёт меня. — Не переживай, Саша, разберёмся. Ты главное расслабься, операция не сложная. Я такие сотнями делал. Пациент улыбнулся, а потом уснул под наркозом. Операция прошла успешно и Кривицкий уже шёл ко входу, чтобы разъяснить всё Свете. — Где она, Нин? — На улицу вышла покурить. «Этого ещё не хватало» — подумал он. До этого она не курила. Всё ясно с ней. Кривицкий накинул куртку и пошёл на крыльцо. Медленно обыскав всё глазами, нашёл её уже на скамье у ворот и приблизился. Для начала он выхватил из её руки сигарету, Света повернулась к нему и расплакалась ещё сильнее. Она встала и обняла его сильно-сильно. Ей сейчас не хватало поддержки. Гена обнял её в ответ и стал поглаживать голову, которая была на его плече. — Всё, всё, всё, Свет. Не плачь, сейчас Саша спит. Кривицкий убаюкивающе качал её из стороны в сторону. Однако по закону жанра наша героиня, а по совместительству любимая Геннадия Ильича подходила к Склифосовскому и увидела издалека всю картину. На самом деле она не знает, что думать. Вот и появился повод для ссоры, казалось бы, но ей стало интересно и она не хотела убегать в слезах, словно героиня любого другого сериала на России 1, поэтому она шла к ним. Гена продолжал её убаюкивать, а параллельно рассказывал о состоянии её сына. — Я провёл ему операцию, с ним всё хорошо. Жив и здоров. — Господи, господи, это же я виновата… —продолжая плакать, говорила она. — Ты то здесь причём, Свет? Мальчик уже большой, ну случилось с ним такое. Всё ж сейчас хорошо. Она прижалась к нему ещё сильнее. Видимо соскучилась как никак. — Успокаивайся, давай, — он гладил её по спине, — вдох и выдох, вдох и выдох. Проделав данные упражнения, она слегка успокоилась и отстранилась от бывшего сожителя. — Я только увидела его синим, то подумала, что он… На её глазах опять появились слёзы. — Света, — он взял её за локти, — это обморожение. Сейчас он абсолютно нормален. — Как же я теперь в Новый год без него буду? — Я могу договориться, чтобы ты была с ним в Новый год. — Правда? — в её глазах засверкала искра надежды. — Да, но только ему двигаться нельзя категорически. — Спасибо огромное, Гена. От радости она поцеловала его в щеку, от чего он удивился и замешкался. — Ладно, тебе нужно там… Пару документов оформить, Нина поможет тебе. — Хорошо, я сделаю. Спасибо ещё раз, Гена. До встречи. Света ушла, вытирая слёзы на глазах, а Кривицкий смотрел вдаль. Тут он услышал знакомые покашливания за спиной. Гена понял, что ему крышка и поэтому медленно повернулся, натянув улыбку. — Ирочка, привет. — Знаешь, — она потянула его за рукав и отвела в сторону, — тебя спасает только то, что я люблю тебя. Поэтому в твоём полномочии лишь минута на то, чтобы объяснить вот эти ваши ласки. В гневе она так прекрасна. Опять эта женщина призналась ему в любви, опять она призналась, что любит такого, как он — чудаковатого, несмелого, глуповатого хирурга. Конечно, сейчас решается этот вопрос будут они отмечать Новый год вместе или нет, но его он как-то отодвинул в сторону. В его душе заиграло юношество и он хотел взять и расцеловать её прямо на людях, так как её изумрудные глаза и сейчас хмурые бровки, светлые волосы, скрытые шапкой, не давали ему покоя. Зачем она так добра к нему, так же и сойти с ума можно. — У неё сын Саша Самойлов кубарем улетел со снегохода. Перелом позвонков, ноги, ключицы и обморожение. Я сделал операцию, доложил ей, а она давай слёзы лить. Тут Ира его перебила. — Всё ясно, ты у нас джентельмен же. Павлова смотрела куда-то в сторону и хотела показать то, что совсем не ревнует, но поджатые губы её выдали. Кривицкий же смотрел на неё, улыбаясь в уголок губ. — Ты же не это хотела услышать. — Да, — она уставилась на него. — Мне больше нравится, когда ты меня целуешь. Она опять смотрела по сторонам, но улыбнулась. — Жди меня тут, я переоденусь. — Только быстро. Гена кивнул и быстрым шагом пошел к Склифу. Пока она его ждала, то подумала о том, что не так уж это и плохо… Жить без ссор и истерик. Ей даже нравится. Вот уже через пару минут выбежал герой её романа. — Я не долго? — Долго. — Прости, дорогая, годы уже не те. Они направились домой через парк. Повсюду уже было мало людей, пространство освечивали только фонари, шёл снег. Пока они молчали, Гена боялся, что она обиделась. Он обнял её за талию, чтобы проверить степень её обиды, он с облегчением вздохнул, когда Ира не убрала его руку. Павлова продолжала смотреть прямо. Кривицкий остановился и снял перчатки, потом взял в руки её лицо, улыбнулся и поцеловал в губы. Ира тут же отреагировала и обняла его за шею. Он целовал её нежно, оставляя своё теплоё дыхание, покусывал губы, а когда их языки столкнулись, то она стала начала бить его по плечу. Но оба знали, что это не остановит его. Кривицкий семенил губами по лицу, а она стояла и улыбалась. Этого точно не хватало в их отпуск Он оторвался от неё, но держал лицо в руках. — Обижаться она вздумала, — говорил Гена с улыбкой на лице. — В следующий раз такое не пройдёт, учти. Внутри она светилась от счастья, но скрывала это. Хотя зачем? Это же бесполезно, он сам всё поймёт. Ира развернулась, взяла его под руку, они направились к дому.***
Вечером, когда они валялись в кровати, ничего не делая, Кривицкий вспомнил, что должен был ей рассказать о том приглашении. Он отложил книгу. Это был роман Эрнеста Хемингуэя «Иметь и не иметь», который Гена пытался дочитать уже битый месяц. Рядом с ним лежала Ира, но на боку, и читала шикарную книгу «Не навреди», которую он ей подарил просто так, а то что она вечерами сидит, телевизор смотрит и Кота гладит. Так и до старой бабки не далеко. Гена повернулся к ней. — Будет минутка на меня? — На изменщика и пожирателя женских сердец? — монотонно ответила она, перелистывая страницу. Он вздохнул. — На твоего любимого мужчину с, между прочим, больным сердцем. — Ну только если ради него. Ира захлопнула книгу и положила в сторону. — Нас пригласили завтра на праздничный ужин. — Кто? От скуки она стала мотать его кудряшки на палец. — Коллеги. — Я думала, мы завтра будем ничего не делать. Кривицкий лишь подложил руки под голову и начал засыпать. — Да ладно тебе, придём, а через часик уйдём. — Если только такой расклад. — Ну вот и супер. Оба погрузились в царство Морфея***
Утром Ира проснулась первая, но не хотела вставать. Она смотрела на то, как он спит, похрапывая. Внимательно его изучив, Павлова поняла, что он похудел, не знает на сколько, но явно похудел. Вон на правом виске появилась ещё одна седина, на его чёрных волосах. Однако времени уже много и ей пора умыться. Это не заняло много времени, она ополоснула лицо холодной водой и нанесла лёгкий крем. Когда она вышла, то Гена ещё спал. На часах, между прочим, уже давно за одиннадцать часов утра. Ира осторожно подползла к нему и начала шёпотом его будить: — Гена, вставай, — она гладила его по щеке, — хватит дрыхнуть. Но тот не просыпался. Ира стала громче говорить: — Кривицкий, уже почти день. Он подозрительно даже не реагировал, тут она решила послушать как он дышит. По её телу побежали мурашки от страха, так как дыхания не было, а сердце медленно билось. Тогда она начала бить его по щекам. — Гена! Ну почему?! Почему сейчас? Ира села на его ноги и уже хотела начать делать массаж сердца, но он резко открыл глаза и перевернул её на спину, улыбаясь. — Что, Егорова, испугалась? Конечно, чёрт возьми, испугалась! Кажись она сама тут чуть коньки не отбросила. Это была слишком жестокая шутка, ещё пару минут и она бы вызывала скорую в слезах. Испуганная Ира не оценила шутку настолько, что ударила его, чтобы освободится и стоя крикнула: — Ты дурак? Что за детский сад?! Она направилась на кухню, а у Гены спала улыбка с лица. Ему казалось, что любимая не воспримет это так близко к сердцу. Кривицкий поднялся и пошёл за ней, увидел как Ира со злой мордашкой ставит сковороду и разбивает яйца. Он стал разговаривать с ней через столешницу. — Ты чего, Ира? Испугалась? Женщина лишь молчала и нарезала помидоры, а потом солила блюдо. — Я же пошутил, маленькая моя. Всё ещё молчала. Гена глубоко вздохнул и понял, что поплатиться за эту злую шутку. — Ира, я развеселить тебя хотел, ничего лишнего. — Цирк уехал, а клоуны остались. Ждать долго нельзя. Нужно идти в атаку. Он подошёл к ней сзади и обнял талию, зарываясь лицом в её волосы. Блондинка разложила по тарелкам завтрак и остановилась, ожидая, что её сожитель сядет, но этого не происходило. — У тебя туповатые шутки, честно говоря. — Знаю. Она укрыла его руки своими и Гена улыбнулся, как чеширский кот. — Так и знал, что не обидешься. — А ты напрашиваешься. — Ладно, ладно… Тут его разум сошёл с ума от запаха Ириных волос и её шеи. Его руки на талии, дыхание на шее и голос дурманили её. — Будешь кофе? — спросил он, но как-то хитро улыбаясь. — Не откажусь. — Отлично, — прошептал он, зарываясь в волосы и целуя шею. Ира не поняла с чего это, но вскоре догадалась, что он имеет ввиду. Давно у них этого не было, постоянно ложились спать, потом работа, дела всякие. Поэтому Егорова была не против и даже наоборот, подначивала его. Первым делом она повернулась к нему и ухватилась за шею. Они встретились взглядами и улыбнулись друг другу, Гена стал оставлять дорожки поцелуев от ушка до шеи и гладил её по талии. Она поднимала голову, тем самым открывая шею и выпячивая её вперёд. Когда мужчина стал доходить до ключицы, опускаясь на колени, то Ира перехватила его и вовлекла в поцелуй, опять руками обвила шею и, так сказать, запрыгнула на него, обвив ногами нижнюю часть живота. От неожиданности он подхватил её за бёдра и медленно направлялся в спальню. Ира уже слишком увлеклась поцелуем и снимала с себя пеньюар. От его губ невозможно было отстраниться, так соскучилась по этим мягким губам, что не готова была их оставить. Прибыв к кровати он аккуратно её уложил на подушки, скинул с себя лишнее. Тогда она правда заметила, что он сильно похудел, большого живота почти и не осталось. Было непонятно волноваться или нет. А вот Ира чуть потолстела, Гена её откармливает. Однако для него её вес никогда не являлся проблемой, он любит каждый уголок её тела. Ира провела рукой по его животу, когда он склонился над ней. — Ты похудел, — прошептала она. — Мне полезно. Кривицкий понял, что она прибавила в весе ещё когда тащил её, но это не плохо. Не в коем случае. Он лишь стал целовать все её излишества, все места, которые она будто скрывала, не позволял ей стесняться. — Что ты скрываешь там? — склонившись прямо у её лица, прошептал он, убирая локоны волос на лице. — Я потолстела на три килограмма, Ген. А ещё праздники впереди. Ты представляешь какой я стану? — Ты с ума сошла? Я люблю тебя, дурочка, ты думаешь, что меня как-то будет волновать твой вес? Я вот слон ещё тот. Ты шикарна всегда. От этих слов ей стало тепло на душе. Ей стало ясно, что она не ошиблась в том, что дала ему шанс. Если он не любит тебя со всеми излишествами, то зачем он тебе, когда ты идеальна?