…Лучи умирающего солнца смешались с пятнами крови на лазурных булыжниках, став единым целым.
***
Осеннее небо над Чанъанем стало ясным и ярким на тысячи ли, а сладкий аромат цветков османтуса распространялся по ветру. Хунцзюнь пинал ствол зонтичного дерева, и капли дождя, оставшиеся на листьях, посыпались вниз. Он воспользовался этой водой, чтобы умыться и утолить жажду, прежде чем сорвать два листа и поднести их ко рту для негромкого свиста. — Что нам делать? — забурчал демон-карп, выглядывая из сумки с таким видом, будто сейчас упадет небо. — Столица действительно огромна, — юноша погладил свой живот. — Давай сначала перекусим, а потом решим? — Я не собираюсь больше есть дождевых червей. — Мы найдем тебе немного мяса, идет? А потом спокойно продумаем дальнейшие действия. Почему же нам так не везет в путешествии, а? Что это? Хунцзюнь имел беспечный юношеский характер. После того, как он спустился с гор и увидел этот ослепительный мир смертных, все его проблемы были отброшены на задний план. Юноша вытащил несколько медных монет и направился на рынок, чтобы купить немного еды. Чжао Цзылун все бурчал по пути: — Почему, спустившись с горы, ты ешь все, что только можешь найти? Будь осторожен, не ешь вредное и не порть свой желудок. Но Хунцзюнь в ответ просто забросил ногу на сиденье ларька, небрежно взял в руки миску с лапшой и тут же осушил ее. Пища в мире людей была намного вкуснее, чем во дворце Яоцзинь. Просто жаренное, жаренное на гриле, на сковороде — существовало так много способов приготовления еды — мясо ягненка, запеченное в соевом соусе, пятицветные «цветочные» бисквиты, пропаренные клейкие рисовые пирожные. Ничего такого не делалось во дворце, а путешествие с горы было спешным, так что ничего кроме пайка ему не удавалось попробовать. К счастью, Цин Сюн хорошо его знал, так что приготовил в дорогу много жемчуга. За месяц в дороге Хунцзюнь обучился всему необходимому благодаря демону-карпу, и обменял его с проходящими торговыми караванами на серебряные слитки, а их потом на медные монеты. Они были востребованной валютой для купли-продажи. Хотя юноша не до конца понимал человеческий мир, благодаря своевременному вмешательству его спутника, ему удалось не влезать в неприятности. Хунцзюнь был сообразителен, поэтому когда они с демоном-карпом спустились с горы, он смог вмиг разобраться с человеческими порядками. Поначалу он мало говорил, лишь наблюдал за поведением людей, обучаясь на основе увиденного. Например, заметив, как выстраивается очередь за баоцзы, юноша скопировал их движения и в последствии обменял несколько медных монет на две штуки. Когда Хунцзюнь увидел уличных артистов, изрыгающих огонь изо рта, он некоторое время с любопытством наблюдал за ними, а затем заключил: — Что в этом такого особенного? У отца получается огня гораздо больше, когда он чихает. Чжао Цзылун предпочел многозначительно промолчать. Другие артисты разбивали валуны на груди, гнули железные прутья, лазили по горам мечей и ныряли в кастрюли с кипящим маслом, а Хунцзюнь наблюдал и вздрагивал. — Почему они так стараются? Сколько бы юноша не размышлял, понять этого он не мог, поэтому Чжао Цзылун объяснил: — Чтобы заработать деньги. Ты не поймешь, но человеческий мир полон трудностей. Артисты закончили представление и пошли просить денег, пока собравшаяся толпа кидала монеты в чашу. Хунцзюню стало их жалко, поэтому он бросил целую жемчужину. Демон-карп был спрятан за спину, так что не мог увидеть происходящего. В следующую секунду кто-то крикнул: — Лучистая жемчужина! Лучистая жемчужина размером с мизинец мгновенно вызвала шум, и люди, совершенно не заботясь о морали, попытались ее выхватить. Они принялись прыгать вперед и толкаться, в последствии развязалась потасовка. Хунцзюнь поспешил крикнуть: — Прекратите драться! У меня есть еще! Чжао Цзылун быстро отдернул его: — Помереть захотел? Быстро беги отсюда! На рынке воцарился хаос, тут же прибежали патрульные. Из-за событий прошлой ночи, увидев солдат, юноша подумал, что они страшнее призраков, поэтому немедленно побежал в противоположную от них сторону. Чжао Цзылун не мог не поторопить его, посоветовав как можно скорее добраться до отдела экзорцизма. На бегу Хунцзюнь быстро ответил «хорошо-хорошо», но вскоре его внимание вновь переключилось, на этот раз на дрессировщика обезьян. Он тут же встал как вкопанный, наблюдая за животным. — Сковывать его вот так — слишком жестоко, не находите? — обратился юноша к дрессировщику. Тот бросил на него взгляд и пробормотал несколько проклятий. Демон-карп уже был на грани истерики. — Молодой господин, давай уже уйдем? Раньше на горе Тайханшань жила стая диких обезьян, и они свободно бродили везде, где только хотели, но эта худая и маленькая была прикована цепью. Ради еды ей приходилось пресмыкаться перед людьми вокруг. Хунцзюнь отошел примерно на десять шагов, повернулся и, пока никто не видел, бросил метательный нож. Он легко разрубил цепь, которой дрессировщик удерживал животное. Обезьяна изумленно застыла, оглядываясь по сторонам. — Быстрее, убегай! — прошептал ей юноша. Придя в себя, обезьяна быстро скрылась в неизвестном направлении. Сыпля проклятья, дрессировщик последовал за ней, вызывая новый всплеск хаоса. — Хунцзюнь, поставь меня спереди, что ты там опять натворил? — забурчал демон-карп. Хунцзюнь улыбнулся, наблюдая за побегом обезьяны, и в его сердце расцвело чувство неописуемого ликования. Пройдя чуть дальше, он снова остановился. Над входом в заведение перед ним была табличка с надписью «Пять возов богатства познания», а внутри толпилось множество литераторов. — Это книжная лавка? — возликовал юноша. — Темнеет… — простонал Чжао Цзылун. — Обязательно нужно бродить в такое время? Но Хунцзюню было все равно. Когда он вошел, сильный рыбий запах наполнил все помещение, и все, находящиеся там, тут же с отвращением уставились на него. — С рыбой сюда нельзя! — взвизгнул владелец. — Зачем ты ее притащил? — Видишь, теперь они пренебрежительно относятся к тебе! — прошептал Чжао Цзылун. — Я купил ее, чтобы дома пожарить. В конце концов, управление большим царством напоминает приготовление блюда из мелкиих рыб, — демон-карп немедленно замолчал, юноша же продолжил: — Я просто посмотрю и тут же уйду. Самым многочисленным жанром в книжном магазине была поэзия. Хунцзюнь открыл книгу избранных произведений Ли Бая и сразу же потерял счет времени.***
После полудня все горожане Чанъаня разбрелись по домам. Осеннее солнце нещадно пекло, непрерывно трещали цикады. Ли Цзинлун был все в том же виде, в котором сбежал из Пинканли. Босой и полуобнаженный мужчина сидел с мечом под коленями во дворе усадьбы. — Ты… ты действительно разрушил репутацию своих отца и предков! Фэн Чанцин ковылял туда-сюда, в левой руке держа табличку «Ли Цзинлун. Гвардия Лунъу Великой Тан», которую мужчина оставил в борделе, а в правой линейку. Он резко нанес удар по плечам Ли Цзинлуна, отчего тот издал болезненный вскрик. На месте удара загорелась новая огненно-красная полоса. Он был настолько зол, что у него перехватило дыхание. — Сегодня на улицах города все говорили о том, как ты в полночь безответственно оставил раненных подчиненных, а все для того, чтобы повеселиться с куртизанками в Пинканли… ты… — Ли Цзинлун продолжал стоять на коленях, молча опустив голову, пока Фэн Чанцин злился все больше. — Я потратил столько сил, чтобы заполучить для тебя эту должность в гвардии Лунъу! Осталось ли в твоем сердце хоть немного совести?! Отвечай! Теперь с этим ржавым мечом ты возомнил себя великим полководцем армии Юйлинь? Ты можешь быть более ответственным? Можешь?! Выбрось его! Фэн Чанцин пнул меч, чтобы вытащить его из-под коленей Ли Цзинлуна, но тот ничего не ответил, а только продолжал упорно стоять на нем. — Возможно, весть уже дошла до твоего командующего! — мужчину трясло от гнева. — Во время завтрашнего утреннего судебного разбирательства ты станешь горячей темой для сплетен всего императорского двора. Что мне делать с моим старым лицом? Куда мне его деть от стыда?! Все слуги собрались в коридоре и наблюдали за разворачивающимся на их глазах спектаклем, втайне радуясь чужим страданиям. В Чанъане часто поговаривали, что Ли Цзинлун только внешне красив, а на деле — никчемен. Он родился в семье тети Фэн Чанцина и потерял мать ещё младенцем. Четыре года назад его отец Ли Моу отправился с Цэнь Цанем за пределы Великой стены для сражения, где в него попала сюннская стрела. Из-за тяжелого ранения и несвоевременного лечения он скончался. В том году Ли Цзинлуну только исполнилось шестнадцать, со стороны отца у него не было родственников, поэтому некому было присматривать за ним. Таким образом, он постепенно растратил свое наследство, разыскивая бессмертных даосов, чтобы учиться у них Дао, затем вложил огромное количество золота в покупку драгоценного меча Ди Жэньцзе, способного истреблять демонов. Блудный сын Ли Цзинлун в возрасте шестнадцати-семнадцати лет был объектом воздыхания многих барышень в столице. Однако у юноши не было постоянного рода деятельности, отчего он не добился успехов в создании семьи, к тому же он всегда был нелюдим и не любил подпускать кого-либо к себе, так что при виде свахи он даже не кивал. В двадцать лет он все еще не добился особых достижений, поэтому проблема сватовства постепенно исчерпала сама себя. Ли Цзинлун уже не был ребенком, но он так и не завел семью и не стал заниматься чем-то стоящим, вместо этого только бездельничал каждый день до тех пор, пока год назад его двоюродный старший брат Фэн Чанцин не отвоевал западные регионы и не заслужил уважение Сюань-цзуна. Только тогда он смог найти для него место в армии Лунъу. Сердце Фэн Чанцина чуть не разбилось из-за разочарования, поэтому чем больше он говорил, тем сильнее злился, отчего его удары обрушивались на мужчину все стремительнее, словно буря. Все это продолжалось до тех пор, пока его жена не подбежала к нему с криками: — Господин, хватит бить его! Прекрати! Из-за последнего удара Фэн Чанцина линейка раскололась на две части, и лоб Ли Цзинлуна окропился кровью, что стекала по его лицу и капала на землю. — Господин, пожалуйста, не сердись! Госпожа Фэн поспешила утешительно пригладить Фэн Чанцина по плечам. После того, как он вернулся, он ожидал назначения на официальную гражданскую должность, но его двоюродный брат в один момент опозорился на весь Чанъань и очернил его репутацию настолько, что это, возможно, даже затронуло его карьеру, как же он после этого мог не сердиться?! После того, как мужчина закончил наказание, он медленно захромал внутрь дома. Только тогда госпожа Фэн приказала служанкам вытереть кровь и сказала: — Зачем ты так? Почему такой твердолобый? Просто признай свою ошибку, и твой брат не будет так горячиться. Ли Цзинлун молчал, продолжая стоять на коленях до наступления сумерек, пока свет не озарил его непоколебимую фигуру, а лучи умирающего солнца не смешались с пятнами крови на лазурных булыжниках, став единым целым.***
Через некоторое время, когда люди уже начинали расходиться, а лавки закрываться, Хунцзюнь понес несколько книг обратно на Восточный рынок. На краю горизонта тянулись пятна розовых облаков, издалека доносились звуки барабанов. «Бам-бам-бам» — Чжао Цзылун? Юноша потянулся рукой назад и похлопал по поверхности своей сумки. Демон-карп поначалу неподвижно спал там с открытыми глазами и ртом, но, почувствовав прикосновение, он зашевелился. — Ты знаешь, где отдел экзорцизма? — спросил Хунцзюнь. — Понятия не имею, — послышался голос Чжао Цзылуна. — В последний раз я был в Чанъане около восьмидесяти лет назад. — Как ты сюда попал? У тебя была возможность прогуляться по округе? — Тогда меня повесили в ларьке на продажу, и я сбежал оттуда с крючком во рту. Попробуй прогуляться в таком состоянии и посмотрим, насколько хорошо у тебя это получится. Хунцзюнь не знал, как на это отреагировать, поэтому решил тактично сменить тему: — В письме, которое нам дал Цин Сюн, ничего не написано? — Дай мне подумать… где Цзиньчэнфан. — К северу от Западного рынка. Пойдем скорее, когда барабаны перестанут бить, настанет комендантский час, и нас поймают, если будем болтаться по улицам. Хунцзюнь ускорил шаг. Чтобы перейти с Восточного рынка на Западный, нужно было обойти более половины столицы. Пока юноша шел, он спрашивал дорогу у прохожих. У него уже успело сбиться дыхание, и, когда небо стемнело, он наконец дошел до квартала Цзиньчэн… Дороги Чанъана были извилистыми и постоянно пересекались друг с другом, а за пределами главных ворот было много переулков, и каждый имел отдельные закоулки. Именно поэтому, хоть Хунцзюнь и попал в квартал Цзиньчэн, ему все никак не удавалось найти отдел экзорцизма. Ему оставалось только идти к зданию, у которого все еще горели огни.