«Ты мне так нравишься…».
***
— Ли Цзинлун, вам и вашим подчинённым следует остаться во дворце на некоторое время, — заявил Ли Лунцзи, — все остальные уходите, уже поздно. Гочжун, вас вместе с Чанцином завтра я жду у себя в кабинете. Все по очереди поклонились и отступили. Ли Лунцзи вместе с Ян Юйхуань вошли в задний зал дворца Синцин. Ли Цзинлун знал, что произошедшее сегодня было для него слишком шокирующим. Император не мог обдумать всё за столь короткое время, поэтому ему пришлось дать ещё немного времени. Ли Цзинлун обнажил свой меч и начал им ковырять в трупах сожженных лис. — Тебе следует лучше обращаться со своим мечом, — сказал Цю Юнсы, — это тебе не шаохуо. Ли Цзинлун впился взглядом в Цю Юнсы, а Мо Жигэнь засмеялся и быстро сказал: — Нам теперь не нужно платить за дворец Дамин, не так ли? А-Тай улыбнулся и тоже заговорил: — Это замечательно! Хунцзюнь вздохнул. Ли Цзинлун спросил: — Что случилось? Мы сделали всё, как и хотела твоя добрая воля, и мы дали шанс спастись тому лису, так почему ты всё ещё недоволен? Хунцзюнь подумал о том, что сказал Ли Цзинлун той ночью. Он не мог знать, было ли правдой то, что сказал тот лисёнок: убил он кого-нибудь или нет. Юноша понял, что мужчина был прав, и потому не мог не чувствовать себя подавленным. — Я благодарен, — сказал Хунцзюнь, — но, я чувствую себя обманутым. Ты сказал Ду Ханцин… — Невежество — это блаженство, глупо пытаться быть мудрым в жизни, — махнув рукой сказал Ли Цзинлун, — не относись ко всему слишком серьёзно. Переверни страницу и забудь об этом. Дай ему немного пыльцы лихун, забери его куда-нибудь и отпусти, и на этом всё. — Не прогрызай угол, — сказал Мо Жигэнь с улыбкой. — Хорошо, — Хунцзюнь тоже улыбнулся. К тому времени к ним уже подошёл евнух и попросил Ли Цзинлуна и остальных подождать в боковом зале, пока Его Величество будет наслаждаться трапезой. После того, как пришли слуги, евнух повёл их через императорский сад дворца Синцин в боковой зал. Ли Лунцзи угостил их ужином. Сейчас с ними обращались намного лучше, чем в прошлом. Ян Юйхуань даже специально попросила приготовить «минчжи мингао», и Хунцзюнь с радостью съел их. Однако Ли Цзинлуна всё ещё что-то беспокоило. — Это дело закрыто, верно? — напомнил Цю Юнсы. — Да, — после напоминания Ли Цзинлун сразу же улыбнулся и сказал, — мы, братья, хорошо поработали. После трапезы Ли Лунцзи снова вызвал их к себе. После умывания их отвели в элегантный зал под названием «увядающие золотые цветы». — Теглу вызывают на аудиенцию у Императора, — объявил евнух. Ли Лунцзи для начала вызвал к себе А-Тая, хоть это и было неожиданно, но Ли Цзинлун только кивнул и ободряюще улыбнулся А-Таю. Мужчина тяжело вздохнул, снял обувь и вошёл в зал. Ян-гуйфэй приказала остальным подождать рядом с залом «увядающих золотых цветов» и насладиться цветами. Осенняя ночь была мрачной, и они не знали, какими именно цветами им следует любоваться. Тем не менее, делать было нечего, поэтому Ли Цзинлун прислонился к стене за пределами зала и заснул. За последние дни он сильно вымотался. Время от времени, его голова наклонялась в сторону Хунцзюня, и в конечном итоге он упал в его объятия. Юноше пришлось держать на руках Ли Цзинлуна и тихо разговаривать с Мо Жигэнем и Цю Юнсы. Через час вышел А-Тай. Ли Лунцзи вызвал Цю Юнсы и Мо Жигэня. Ли Цзинлун проснулся, вытер слюну с лица и озадаченно спросил: — Нас вызывали? — Ещё нет, — Хунцзюнь также считал странным, что их вызывали по одному или по двое. На этот раз была очередь Мо Жигэня и Цю Юнсы, они вошли, сказали несколько слов и снова вышли. — Мы трое вернёмся первыми. Здесь нам уже нечего делать, — сказал Мо Жигэнь. — Хорошо, — ответил Ли Цзинлун, — Чжао Цзылун всё ещё ждёт в департаменте экзорцизма. Трое мужчин ушли. После сна Ли Цзинлун был несколько озадачен и не мог перестать тереть своё лицо. Через некоторое время его вызвали вместе с Хунцзюнем. Внутри зала «увядающих золотых цветов» был чистый пруд и кушетка рядом с ним. За кушеткой — ширма из журавлей, окружённая с восьми сторон. Огни мерцали, и издалека доносилась песня, иногда в один или два тона. В самом пруду росло почти столетнее дерево гинкго. Наряду с лязгом струны золотисто-желтые листья мягко опадали, как огромная россыпь золотых цветов, красивых и роскошных. Ли Цзинлун вытер лицо, увидев, что Ли Лунцзи сидит прямо на кушетке, а Ян Юйхуань делала лекарства. Когда он собирался поклониться, Ли Лунцзи прервал его: — Отбросьте формальности. Присаживайтесь. Ли Цзинлун и Хунцзюнь сели вместе и они снова глотнули чай. Сын Неба сказал: — На этот раз Цзинлун добился больших успехов. Мне интересно, как я могу вас наградить, так что давайте поговорим об этом. Ли Цзинлун поспешно сказал: — Долг этих поданных — служить государству, не осмеливаться получать награду за это. Ваше Величество простил этому чиновнику преступление, вызвавшее великую катастрофу во дворце Дамин, и этот чиновник уже благодарен за это. Хоть произнесенные снова и казались скромными, из уст Ли Цзинлуна они не были произнесены ни смиренно, ни высокомерно. Несмотря на то, что Ян Юйхуань хмурилась, она тем не менее улыбнулась и заявила: — Видите, эта наложница правильно угадала. Ли Лунцзи засмеялся, и напряженная атмосфера вокруг слегка развеялась. Ли Цзинлун продолжил: — Но, чтобы искоренить зло, через несколько дней этому чиновнику придётся отправиться со своими подчинёнными в Пинканли, чтобы не дать демонам ускользнуть из сетей правосудия. Ли Лунцзи в ответ усмехнулся: — Если тебе нужно исполнить свои государственные обязанности, то тебе следует пойти. — Я боюсь, что тогда люди Чанъаня… — начал Ли Цзинлун. — Мы можем издать императорский указ для вас? — спросил император. Все рассмеялись, а затем Ли Цзинлун ответил: — Этот чиновник слушает. Хунцзюнь почесал шею и сказал: — Ваше Величество, мы всё ещё должны шесть тысяч четыреста лян серебра торговцу, продавшему нам пыльцу лихун, вы можете помочь нам с этим? Ли Цзинлун потерял дар речи. — Что это такое? — спросила Ян Юйхуань, — Почему оно стоит так много серебра? Затем Хунцзюнь начал объяснять Ян Юйхуань, которая была очень удивлена и спросила: — В мире существуют такие вещи? Ли Лунцзи заявил: — Благодаря этому лекарству можно забыть обо всех обидах и ненависти, оно также может облегчить горе людей. Такое волшебное лекарство должно быть редкостью в этом мире. Это действительно замечательно. Ян Юйхуань с улыбкой сказала: — Однако счастье, гнев, печаль и радость, какими бы неприятными они не были, пока мы живём, разве не делают нашу жизнь интереснее? Если бы мне предложили понюхать эту пыльцу, я бы не стала. Ли Лунцзи радостно сказал: — Ты права. Если бы Нас попросили понюхать пыльцу, Мы тоже не стали бы. Боюсь, есть некоторые вещи, которые нельзя забывать, даже если преодолеть их. Ян Юйхуань сердито ответила: — Кто знает. Хунцзюнь и Ли Цзинлун не могли понять глубину слов императора и его наложницы. Скорее всего, это связано с чем-то крайне сложным. Тогда Хунцзюнь вновь заговорил: — Я куплю его в следующий раз и принесу вам немного. — Вы можете найти Гочжуна, чтобы получить указ, — Ли Лунцзи даже не задумался об этом и с лёгкостью продолжил, — поскольку Наша возлюбленная наложница сказала это, Мы откажемся от предложения. Хунцзюнь кивнул и хотел попросить принести чего-нибудь поесть, как Ли Цзинлун пихнул его локтем, показывая, чтобы он больше ни о чём не просил. — Сегодняшний день — свидетельство моего детства, — мягко сказала Ян Юйхуань, — вы, экзорцисты, привыкли иметь дело со всякими странными вещами, но есть ли что-нибудь новое, о чём вы можете поговорить со мной? Хоть Ли Цзинлун немного и разбирался в экзорцизме, но он всё же был смертным и имел не так много знаний, как другие экзорцисты, которые занимались этим с юных лет. Он повернулся к Хунцзюню и спросил: — Ты хочешь рассказать о чем-нибудь Гуйфэй? Хунцзюню очень понравилась Ян Юйхуань, он чувствовал, что каждый раз, когда он видит её, её можно описать как «купающуюся в теплом весеннем ветерке». Она была приятной и внимательной женщиной, и неудивительно, что она так сильно нравилась императору. Он вспомнил несколько историй про демонов, чтобы рассказать этим двоим. Услышав их, Ян Юйхуань не могла перестать расспрашивать его. Хунцзюнь начал без умолку говорить о небесах и земле, от упоминания небесных вен до земных жил, и до обсуждения «Тайны Дао и дверей всех чудес» Лао-цзы , а также теорию о том, что мир полностью родился из первобытного хаоса. Даже Ли Цзинлун не знал, что Хунцзюнь может знать так много. Среди всех экзорцистов Хунцзюнь был единственным, кто не выставлял на показ свои знания, не говоря уже о том, чтобы полагаться на собственный статус. Обычно во время разговоров он просто кивал, либо говорил удивлённое «о», обсуждая тайну Дао в мире, но на самом деле он внимательно слушал. — Ты даос? — спросил Ли Лунцзи. — Э… — Хунцзюнь и сам не знал к какой именно секте он принадлежит. Он вспомнил, что Цин Сюн был больше сторонником буддизма, чем даосизма. «Считаю ли я себя буддистом?» — подумал Хунцзюнь и сказал: — Цю Юнсы похож на даоса. — А как насчёт того мужчины из племени Шивэй? — спросила Ян Юйхуань. — Его можно считать кем-то наподобие шамана? — нерешительно ответил Хунцзюнь. — Тегла — Святой Сын зороастризма, — император улыбнулся, — раз вы все сражаетесь каждый день, то разве не призываете своих богов? Это действительно чудо. Хунцзюнь ответил: — В мире есть много разных способов, чтобы достичь одну и ту же цель. Мой отец говорил мне, что не нужно ограничиваться чем-то, но нужно искать сияние для своего сердца. Все медленно кивнули. Изначально Ли Цзинлун думал, что император спросит о том деле, потому что чувствовал, что с этой ситуацией было что-то не так, и захочет спросить о дальнейших планах. Однако он не обращал внимания на подробности дела, а вместо этого большую часть ночи говорил о демонах и богах. Они ходили по кругу, и в конце концов всё было в поисках бессмертия?! Это была пустая трата времени. Лучше было пойти домой и поспать. Ян Юйхуань снова спросила: — Итак, маленький шэнши, я хочу задать тебе один вопрос. — Можешь спрашивать, — Хунцзюнь вёл себя слишком бесцеремонно и беспечно, держа чашу с чаем в одной руке и ставя ногу на колено Ли Цзинлуна, принимая дворец Синцин как свой дом. — Что бессмертно между небом и землёй? — спросила Ян Юйхуань. Услышав это, Ли Цзинлун заинтересовался, убрал ногу Хунцзюня и покосился на него. Понимая, что он ведёт себя слишком бесцеремонно, Хунцзюнь поспешно сел прямо, задумался на мгновение и сказал: — Ничего. — Ничего? — переспросила Ян Юйхуань. — Верно. Нет ничего и никого, — искренне сказал Хунцзюнь, — если и можно назвать что-то, то над человеком есть только небеса. С чашкой чая в руке Хунцзюнь подал знак Ян Юйхуань и Ли Лунцзи взглянуть на звёздную осеннюю ночь за пределами зала и с улыбкой объяснил: — Небеса и земля вечны; причина этого в том, что они не живут сами по себе, поэтому они могут существовать вечно. Это значит, что только те, кто не были рождены для себя, могли жить вечно. Однако для всех живых существ «искать бессмертия» являлось целью для них самих. Следовательно, нет ничего бессмертного между небом и землёй. В этот момент у Ли Цзинлуна, казалось, возникла иллюзия, что если юноша с чашей в руке столкнётся с императором и его наложницей даже перед лицом богов небес и земли, он столкнётся с ними без малейшего страха. Выражение его лица было предельно ясным, вызывая изумление. Хунцзюнь посмотрел прямо на Императора и его возлюбленную и улыбнулся: — Но иногда я думаю, что реинкарнация — это в какой-то степени бессмертие; иногда нирвана — это своего рода бессмертие. Люди, которые умерли в этой жизни, никогда не встретятся в следующей. Ничто в этом мире не вечно, это просто предопределено судьбой. — В таком случае, какое лекарство может продлить жизнь людей? — мягко спросила Ян Юйхуань. Ли Лунцзи взял Ян Юйхуань за руку. После заданного вопроса она не могла не взглянуть на него. — Чем проще вы живёте и чем ближе вы к небесам и земле, тем дольше вы и проживёте. — Забудь об этом. Кун Хунцзюнь, ты умный ребенок, — засмеявшись, сказал Ли Лунцзи. Ян Юйхуань вздохнула и сказала: — Если бы я могла продлить жизнь Его Величества на тысячу лет дольше, обернуться демоном и провести с ним свою жизнь, эта наложница была бы готова сделать это. — Любое рождённое человеком существо намного лучше невежественного, непосвящённого чудовища, — ответил Хунцзюнь, — журавль живёт тысячу лет, черепаха десять тысяч лет. У каждого живого существа в мире своя судьба, и её нельзя изменить. Ли Цзинлун присоединился к разговору: — Если бы люди поменялись местами с черепахами, которые каждый день ползают в грязи, я думаю, что большинство смертных не захотело бы такого. Ян Юйхуань и Ли Лунцзи засмеялись. Ли Лунцзи пробормотал: — Это правда. Хунцзюнь внезапно кое-что вспомнил и сказал: — Кажется, есть способ продлить жизнь. — Какой? — все трое были поражены. — Стать Буддой, — сказал Хунцзюнь. — Хорошо-хорошо, — сказал Ли Цзинлун, — не будь таким эмоциональным. Ли Лунцзи и Ян-гуйфэй держались за лоб. Юноша сказал: — Все живые существа знают природу Будды. Стать ближе с живыми существами — значит постичь просветления. — Ты очень духовный ребенок, — Ян-гуйфэй улыбнулась, — В тот момент, когда ты сказал «стать Буддой», я внезапно подумала о кое-ком. — О ком? — юноша улыбнулся в ответ. Ян-гуйфэй с улыбкой посмотрела на Хунцзюня. Неожиданно выражение её лица изменилось, её брови слегка нахмурились, словно она изо всех сил пыталась что-то вспомнить, и наконец она заговорила: — Мне всегда казалось, что я видела тебя раньше. — Не судьба ли нас свела? — сказал Хунцзюнь. — Хм… Когда я впервые увидела тебя в тот день, — Ян Юйхуань потёрла брови, — мне показалось, что твоя улыбка была такой знакомой, но я не могу вспомнить, где я видела её раньше. — Хорошо, — сказал Ли Лунцзи, — пусть всё идёт по воле судьбы. На сегодня хватит, вернитесь к себе и отдохните. Чиновник Ли, в свободное время возьми с собой своего младшего брата, чтобы мы снова могли поговорить о загадках мира. Поняв, что император хочет отдохнуть, Ли Цзинлун поспешил уйти вместе с Хунцзюнем. Ян Юйхуань снова помахала рукой и сказала: — Хунцзюнь, иди сюда. — Ты всё ещё хочешь узнать про этого человека? — сказал Ли Лунцзи. Ян Юйхуань с улыбкой протянула Хунцзюню закуску. Хунцзюнь поблагодарил её, и она сказала: — Это дитя слишком красиво. У моего брата есть несколько детей, но ни один из них не такой энергичный, как он.***
Глубокой ночью Ли Цзинлун и Хунцзюнь покинули дворец. Ли Цзинлун шёл медленно, неся с собой клетку с маленькой лисой внутри. Хунцзюнь сорвал придорожный лист и, обернувшись, спросил: — Я сегодня что-то не так сказал? — Нет, — уголки губ мужчины слегка приподнялись, — ты хорошо постарался. Ты становишься всё более умным. Он твердо чувствовал, что Хунцзюнь так быстро учится и теперь сравнительно адаптировался к жизни в Чанъане, по сравнению с его прошлым тревожным видом, когда он впервые присоединился к департаменту экзорцизма. — Я слишком глуп, — смущённо сказал Хунцзюнь, — И я всё ещё не знаю, что значат слова остальных. Фактически, Хунцзюнь был сбит с толку в силу своей неопытности, поэтому следовал всю дорогу расследования за четырьмя мужчинами, но постепенно и он начинал осознавать, что они, казалось, имели молчаливое понимание во всех изгибах и поворотах. В то же время он, глупый, просто дошел за ними до конца. — Все они мудры в мирских делах, — сказал Ли Цзинлун с улыбкой, — это нормально, что ты не можешь этого понять. Хунцзюнь внимательно посмотрел на Ли Цзинлуна, и мужчина сразу же перестал улыбаться. — Продолжай улыбаться, — сказал Хунцзюнь, — это выглядит мило. Улыбнись этому малышу. Пойдем! — Где ты этому научился?! — на лбу Ли Цзинлуна выступили синие венки. Когда мужчина улыбался, Хунцзюнь думал, что тот действительно хорошо выглядит. Обычно он был строгим, серьезным и сдержанным цзянь-цзюнем, но когда он улыбался, люди чувствовали себя комфортно. — Я собираюсь испытать тебя. Угадай, куда мы сейчас идём? — строго спросил мужчина. Хунцзюнь повернул голову и увидел, что это не дорога в департамент. Он почесал затылок и спросил: — Куда ты хочешь пойти в столь поздний час? Когда они достигли переулка, Ли Цзинлун передал клетку с лисой Хунцзюню, а сам повернулся к стене позади и прыгнул внутрь. — У нас еще одно дело? — удивлено спросил Хунцзюнь. Ответа не последовало. Ли Цзинлун толкнул дверь и вывел оттуда лошадь. — Ты украл чью-то лошадь… — Позаимствовал. Поехали! Это был потайной ход армии Лунъу. Ли Цзинлун вскочил на лошадь и протянул руку Хунцзюню, чтобы поднять его и усадить сзади себя. Под стук копыт, они поехали по длинной улице к Западным воротам. Звук казался особенно отчётливым на длиной тихой улице, они остановились на вершине холма, достигнув городских ворот. — Давай, — мужчина передал клетку юноше и снял с неё талисман. — Просто выпустить его прямо здесь? — спросил Хунцзюнь. — Или что? — спросил Ли Цзинлун, — вернуть его обратно? С мыслью, что все будет хорошо, Хунцзюнь вытащил лисёнка из клетки. Ли Цзинлун протянул руку и несколько раз протёр подбородок лиса. На небе сияла утренняя заря, на горизонте появился белый мраморный цвет рассвета. Когда небо над всей Поднебесной менялось от ночи ко дню, юноша поднял взгляд на лазурное небо, чарующий вид между сумерками и рассветом. Небесные вены излучали великолепные оттенки, связанные с землёй, как гигантский корабль, плывущий сквозь вечность и никогда не останавливающийся. — Эй, просыпайся. Голос Ли Цзинлуна звучал намного мягче, он почесал лисёнка за подбородок. — Вторая доза была не слишком большой, — с усмешкой сказал Хунцзюнь. Лисёнок проснулся и с тихим охом взглянул на Ли Цзинлуна. Согнув палец, мужчина постучал по его голове и с упрёком сказал: — Ты ещё не рассчитался за укус Хунцзюня. Хунцзюнь поспешно сказал ему забыть об этом. Лисенок нервно смотрел на юношу, переводя взгляд на Ли Цзинлуна. Когда он вспомнил, что произошло, было поздно: Ли Цзинлун тут же щёлкнул пальцами перед его носом. И с этим резким щелчком из его рук посыпалась пыльца лихун, что заставило маленького лисёнка чихнуть, а глаза его наполниться замешательством. Хунцзюнь опустил его, и стоило тому очутиться на земле, как он стрелой ринулся в заросли. — Больше не возвращайся в Чанъань, — сказал Ли Цзинлун, — если тебя когда-нибудь вновь увидят, я больше не смогу пощадить тебя. Маленький лис спрятался в кустах и выглянул оттуда. С грустью Хунцзюнь попрощался с ним и спустился с холма вместе с Ли Цзинлуном. Солнце взошло, а вместе с ним раздалось пение птиц в лесных горах, пробудивших восемьсот ли Циньчуаня. — Чжанши, — позвал Хунцзюнь. — Хм? — Ли Цзинлун ввёл лошадь вперёд. Неожиданно, Хунцзюнь подбежал к нему и набросился ему на спину. — Ты мне так нравишься! — Спускайся, быстро… Как по-твоему ты сейчас выглядишь? — Здесь же никого нет. Ли Цзинлун оторвал юношу со своей спины со словами: — Ты с ума сошел? — Вы действительно не ненавидите демонов, — торжественно заявил Хунцзюнь, — верно? — Я не испытываю ненависти к демонам, которые не творили зло, — серьезно ответил мужчина. — Тогда тебе нравится лисёнок. — Кому не понравится красивое лицо? — сказал Ли Цзинлун, — но полагаться на свою привлекательность и при этом быть необузданным и беззаконным, безусловно, недопустимо. Он ткнул пальцем в лоб Хунцзюня, затем сел на лошадь, призывая юношу поторопиться. Хунцзюнь чувствовал, что этим намекают на него, но решил не думать об этом. Сев на лошадь, он снова задал вопрос: — Когда вы отведете нас в Пинканли? Ли Цзинлун промолчал. Шум копыт постепенно утих. Утренний колокол разнесся повсюду в Чанъане, когда они ехали по солнечной дороге. Солнце светило ярко этим ранним осенним утром. Хунцзюнь заснул в дороге. Как только они прибыли в департамент экзорцизма, мужчина отнёс его на руках в комнату и уложил на диван, со вздохом сказав напоследок: — Спи! После этого он вернулся назад, чтобы вернуть лошадь. К его возвращению в департамент пришла и награда от императора. Ли Цзинлун в одиночестве поклонился и принял императорский указ, стараясь не разбудить своих подчинённых. На этот раз они были вознаграждены в общей сложности девяносто лян серебра, различными закусками, а также банкнотой, выпущенной государственным казначейством, которую можно было обменять у торговцев пыльцой лихун в обмен на серебро. После всего этого, мужчина наконец лёг спать и проспал до сумерек.***
— Потомок Исая, Шивэй, наследник Цю и смертный без какой-либо энергии… — Я действительно думаю, что личность того паренька — самая подозрительная и загадочная из всех. — Мне плевать, кто он! Ты сама только что видела то, что происходило прямо у тебя под носом! — Итак, что ты хочешь, чтобы я сделала? Мужчина в зелёной мантии слегка развел руками и продолжил: — Твои лисы сами выбрали этот путь. Если хочешь играть, значит, ты должна быть готова признать поражение, разве не так гласит пословица? Женщина не могла выровнять дыхание, кровь прилила к её глазам, и они загорелись кроваво-красным. Она сказала: — Я отомщу за них… Мужчина и женщина стояли в тени в глубине дворца Синцин. Когда солнце взошло на запада, их удлинённые силуэты предстали в виде двух зловещих существ с обнаженными клыками и когтями. — От них легко избавиться, — прошептал мужчина на ухо женщине, — но император смертного мира стал бдительным. Если ты позволишь Маре проявить себя так рано… — Это не может длиться больше нескольких лет, — женщина пристально посмотрела в лицо мужчине и произнесла слово за словом тому на ухо, — его судьбе и судьбе Великой Тан скоро придет конец. — Но ты всё ещё не можешь с ними справиться, — холодно сказал мужчина, — Тебе лучше подумать о том, что больше не осталось никаких перемен. Реинкарнацию Мары, какими бы доблестными не были эти экзорцисты, они всё равно не смогут остановить. Не смей винить меня за то, что я не предупреждал тебя. Женщина внезапно вздрогнула и со злобным оттенком в голосе спросила: — Ты уже давно знал обо всём? — Ты слишком подозрительна, — с улыбкой сказал мужчина. — Ты знал об их плане! — женщина начала дрожать, — чтобы не участвовать, ты на самом деле… бросил всех моих потомков! Мужчина больше ничего не сказал, он развернулся, чтобы уйти. Женщина позади него кричала во весь голос: — Иначе почему ты не пошел в смотровую?! Ты должен запомнить то, что случилось со мной сегодня!