«Надеюсь, что у острого меча, который представляет собой Департамент экзорцизма, никогда не будет возможности вырваться из ножен».
***
— Подождите немного, — Хунцзюнь поспешно жестом попросил Ян Юйхуань ничего не говорить, — Дайте мне подумать. Хоть он и не разбирался в людских сердцах, но в то же время не был глуп. Поразмыслив над причинами и следствиями, Хунцзюнь постепенно пришел к разумному выводу. Та самая упоминаемая госпожой Гого Юй Цзаоюнь… ее младшая сестра… возможно, что она как раз и являлась той самой белоснежной лисицей, с которой встретилась Ян Юйхуань! Две лисицы — У Циюй и Юй Цзаоюнь — являлись сестрами! В ту же секунду юноша вник в суть: У Циюй сначала захватила тело госпожи Гого, прежде чем Юй Цзаоюнь попыталась воспользоваться слабостью Ян Юйхуань и также завладеть ею… Как те демоны-лисы, что высасывали души ученых и заточали их ловушке собственных тел, а затем использовали их, чтобы менять обличья и заменять на императорских экзаменах. Однако его отец Кун Сюань, похоже, знал, что целью Юй Цзаоюнь являлась Ян Юйхуань, поэтому помог ей успешно избежать участи быть поглощённой. Хунцзюнь почти наяву видел сцену, в которой хули-цзин подбиралась к девушке посреди ночи для того, чтобы завладеть ее сущностью, но подверглась удару талисмана, нарисованного на теле императорской наложницы. Именно он уничтожил демоническую энергию. — Как выглядело то заклинание? — продолжил расспросы юноша, — Вы все еще помните? Ян Юйхуань задумалась на мгновение, вглядываясь в Хунцзюня, а после отрицательно покачала головой. То заклинание начертили на спине, потому у нее не было возможности его разглядеть. Но как насчет ситуации, когда У Циюй похитила Ян Юйхуань и притащила ее на вершину смотровой площадки? Что же это означало? Сердце Хунцзюня бешено заколотилось. Возможно, что Юй Цзаоюнь не умерла и все еще живет в теле наложницы! Если это действительно так, то неужели его отец запечатал лисицу, вместо того чтобы окончательно убить ее? — Позвольте мне проверить еще раз, — не дождавшись разрешения, Хунцзюнь в третий раз приложил пальцы к пульсу Ян Юйхуань. Ян Юйхуань позволила ему обследовать себя, при этом продолжив: — В конце концов, на самом пике той тяжелой болезни именно лекарь Кун смешал какие-то лекарства и заставил их принимать. В конце концов, мне постепенно стало легче. — После вы принимали еще какие-то лекарства? — уточнил Хунцзюнь. Ян Юйхуань мягко улыбнулась. — Болезнь была вылечена сразу же. При последней проверке Хунцзюнь также ничего не смог почувствовать, но по крайней мере было ясно: прежде чем лисица смогла поглотить душу, с ней произошло нечто непредвиденное, оттого в настоящее время никак не проявляется даже крупица ее демонических сил. — Мои поздравления, — юноша задумался на мгновение, но решил все-таки промолчать о своих догадках, — У Циюй изначально хотела завладеть вашим телом, но по какой-то неизвестной причине ей это не удалось. Полагаю, это произошло в тот год, когда вы болели. Ян Юйхуань промолвила: — Значит, она более десяти лет притворялась моей старшей сестрой? Неудивительно, что в детстве сестра никогда не любила меня, а после той тяжелой болезни она стала хорошо обо мне заботиться. Все те годы она на самом деле была… но раз уж она была демоном, то почему же оберегала меня? Хунцзюнь заглянул в глаза Ян Юйхуань и спустя какое-то время прервал застоявшуюся тишину: — Возможно, она действительно хотела младшую сестру? Глаза женщины влажно заблестели, и она надолго замолчала. Стоило слезам неспешно потечь по щекам, наложница всхлипнула: — Я не смею плакать, ведь моей старшей сестрой оказалась лисица-оборотень, что навлекла бедствия на страну и народ. Хотя Его Величество был достаточно великодушен, чтобы не привлекать к ответственности за совершенные ошибки мою семью Ян… в моих глазах она — не важно, демон или человек — все равно является моей старшей сестрой. Понимаешь? Хунцзюнь не ожидал, что его собеседница заплачет, но постепенно понял ее горе. Хотя госпожа Гого и оказалась демоном, в глазах Ян Юйхуань она все равно была близким человеком. Кто не будет грустить, потеряв кого-то дорогого? Тем не менее, она не осмеливалась что-либо сказать и уж тем более не осмеливалась проливать слишком много слез перед Ли Лунцзи. Засучив свои пахнущие рыбой рукава, Хунцзюнь протянул их женщине. Та с неохотой утерлась, а юноша присел рядом в тихой поддержке, не говоря ни слова. — Могу ли я спеть для вас? — предложил он. Ян Юйхуань не ответила, потому Хунцзюнь тихонечко запел: — Весной сильный прилив соединяет реку с морем. Кажется, будто яркая луна поднимается из моря и вытекает вместе с приливом… Услышав в тот день исполнение этой песни Ли Гуйнянем, он мигом выучил слова. В то мгновение тихий голос красивого молодого человека, хоть и без сопровождения музыки, но все-таки навевал нежное и успокаивающее чувство.***
Звезды наверху ослепительно сияли, в то время как внизу дул пронзительно-холодный ветер. Ли Лунцзи вместе с Ли Цзинлуном прогуливались по площади. В Ли Цзинлуне кипела юношеская кровь, потому холода он не боялся, однако император уже был стар. Экзорцист переживал, что несколько дней напряженной работы в сочетании с холодным ветром заставят императора по возвращении подхватить болезнь, потому предложил вернуться во дворец, но Ли Лунцзи отмахнулся. — Когда Мы были примерно твоего возраста, Нам приходилось скрывать свои способности и выжидать, подвергая себя нападкам со стороны множества народных слухов и сплетен во дворце. Теперь, думая об этом, Мы считаем, что были очень похожи на тебя несколько лет назад. Ли Цзинлун слышал кое-что о прошлом. Когда императрица У еще была у власти, для собственной защиты Ли Лунцзи целыми днями бездельничал и поддерживал вид грязи, неспособной удержать стену. Только благодаря этому он смог выжить и в конечном счете свергнуть Шаньгуань Ваньэра и других. «Однако», — в сердцах произнес мужчина, — «тогда вы выжидали, а мне просто не везло». — Но люди продолжают жить. Даже если нефриты и золото зарастут пылью, однажды и они покажут свое великолепие, — продолжил Ли Лунцзи, — В этом смысле Мы с тобой похожи. Ли Цзинлун поспешил произнести, что не смеет к такому стремиться, прежде чем упомянул: — Если бы мои братья из Департамента экзорцизма не рисковали своими жизнями во время сражений с демонами, то этот чиновник так и остался бы негодяем. Ли Лунцзи засмеялся и от души хлопнул Ли Цзинлуна по плечу со словами: — Выбрав этот путь, ты должен понимать, что пройти по нему будет нелегко. Хоть и говорить это нехорошо, но, возможно, под командованием Хэн-эра ни для никого из вас не настанет дня, когда вы снова сможете показать свои силы. Когда Ли Цзинлун услышал эти слова Ли Хэна вечером — «Надеюсь, что у острого меча, который представляет собой Департамент экзорцизма, никогда не будет возможности вырваться из ножен» — то уже все понял. Сила его отряда — это обоюдный меч, способный как и защитить Великую Тан, так и при восстании потрясти всю страну и привести к гибели большого количества людей. Тот факт, что Ли Лунцзи вновь заговорил об этом, означал только предупреждение. Само собой разумеется, чтобы предотвратить возможность угрозы для императорского двора от Департамента экзорцизма, им была дана абсолютная независимость. А это означало, что они не могли участвовать в политике: вступать в сговоры, получать заслуги и иметь возможность обсуждать государственные дела. Даже чиновники императорского двора не должны были слишком много знать о Департаменте экзорцизма. Смысл слов Ли Лунцзи был предельно очевиден: «Отныне вам всем не стоит ожидать ни повышения по службе, ни публичного оглашения своих заслуг и наград за них, ни возможности вступать в контакт с придворными чиновниками и участвовать в политических делах. Вы должны только подчиняться наследному принцу, выполняя задания в тени, и не попадать в центр всеобщего внимания. В противном случае, стоит вам только получить восхищение слишком многих людей, а вашим именам прогреметь на всю страну, — в будущем неприятностей будет становиться все больше и больше». Это было придуманное Ли Лунцзи решение для выхода из безысходной ситуации. Но сколько из живущих в этом мире людей смогут смириться с участью прозябать в безвестности? Ли Цзинлун замолчал на мгновение, прежде чем промолвить: — Этот чиновник понимает. Ли Лунцзи одобрительно кивнул.***
В конном экипаже Хунцзюнь допел последнюю строчку. Эмоции Ян Юйхуань окончательно улеглись, и, несмотря на все еще покрасневшие из-за слез глаза, уголки ее губ слегка изогнулись в скорбной улыбке. — На этот раз ты приехал в Чанъань для того, чтобы узнать побольше о своих родителях? — спросила она. Хунцзюнь кивнул, и Ян Юйхуань продолжила: — После эпидемии чумы семья твоего дедушки по отцовской линии почти полностью исчезла, но, что касается семьи по материнской линии, то до твоего рождения они были довольно известны в Хэси. Твой дедушка когда-то был губернатором этой провинции, и, насколько я помню, у тебя все еще должен быть дядя. Я забыла его имя, но пятнадцать лет назад его повысили до магистранта округа Цзиньчан. Однако после дела с нашествием хунну он был понижен в должности, и я точно не знаю, перевели его в Шачжоу или Гуачжоу. — Вы все спасители моей жизни, и если вам что-то нужно, то можете отправиться в поместье канцлера. Стоит лишь попросить управляющего передать сообщение моему старшему брату, и тогда он может помочь тебе разобраться с этим делом. Когда он вернется ко двору для сдачи отчета, ты можешь попытаться воссоединиться с семьей. Хунцзюнь поспешно поблагодарил ее. Ян Юйхуань же вытащила небольшую коробку с едой и поставила рядом. — Я принесла ту выпечку, которая тебе так нравится. — Спасибо! — на этот раз Хунцзюнь был по-настоящему счастлив, улыбка тут же осветила его лицо. Хунцзюнь вылез из конного экипажа. Погода была холодной, поэтому Ян Юйхуань предпочла остаться внутри. В этот момент вернулись Ли Лунцзи и Ли Цзинлун. Экипаж тут же развернулся в другую сторону. Чжанши слегка нахмурился при взгляде на подчинённого. Юноша почувствовал, что Ли Цзинлун остался немного подавлен после разговора с императором, потому поинтересовался: — Что случилось? — тот не ответил, и Хунцзюнь открыл подаренную коробку, — Я дам вам кусочек, взбодритесь. — Я действительно завидую тебе, — наконец заговорил мужчина глубоким голосом, — ты каждый день такой счастливый. Хунцзюнь улыбнулся. Когда он слушал о прошлом своих родителей, то почувствовал некоторую печаль, но в тоже время и радость, как будто обрел уникальное чувство причастности к делам прошлого вместе с тем, кто знал о тех событиях. Стоило Ян Юйхуань заговорить о его отце и упомянуть имя матери, которых он уже почти не помнил, у него словно сформировалась необычная связь с людьми — он тоже был одним из них. И это всеобъемлющее, охватывающее все под солнцем, пыльное царство так естественно приняло его. Той ночью, когда Хунцзюнь и Ли Цзинлун наконец вернулись в Департамент экзорцизма, каждая комната освещалась теплым желтым светом, и даже у пруда демона-карпа стоял один застекленный фонарь. Юноша зевнул, и мужчина тут же обратился к нему серьезным тоном: — О чем ты сейчас думаешь? — Хунцзюнь задумался на мгновение, но прежде чем он успел ответить, чжанши продолжил: — Я хочу постучать в каждую комнату и поговорить с ними. Глядя на теплый свет из-за дверей, Хунцзюнь продолжал стоять в коридоре. После он, наконец, произнес: — Думаю, что смотреть на эту сцену действительно приятно. Ли Цзинлун издал утвердительное «мгм» и кивнул. — Так что забудь об этом. Ложись спать пораньше, завтра мы отправляемся во дворец Хуацин, чтобы понежиться в горячих источниках. — Правда?! — обрадовался Хунцзюнь. — Что? Люди в комнатах услышали шум, но Ли Цзинлун в спешке развернулся и ушел. Цю Юнсы больше ничего не спрашивал, а Хунцзюнь вернулся в свою обитель, чтобы поспать. Прошла ночь. Когда Ли Цзинлун проснулся по утру, то увидел стоящих у главного входа Отдела экзорцизма и изучающих ворота четырех человек и одного карпа — Цю Юнсы, Мо Жигэня, А-Тая, Хунцзюня и Чжао Цзылуна. — Доброе утро, чжанши, — улыбнулся Мо Жигэнь. Ли Цзинлун тоже взглянул на дверь, около которой как раз стоял Цю Юнсы и, обмакнув кончик своей кисти в киноварь, рисовал на воротах какой-то символ. — Для чего это? — заинтересовался он. Хунцзюнь пояснил: — Юнсы-гэ вдохновился печатью госпожи Гого и хочет попробовать запечатать место, где находится Департамент экзорцизма. А-Тай же дополнил: — В противном случае было бы не очень хорошо, если бы кто-то ворвался сюда по ошибке или если бы проникли воры. Ли Цзинлун подумал про себя: это очень хорошая идея! Если бы отдел экзорцизма мог использовать иллюзии или открывать отдельные пространства, то это предотвратило бы в будущем такие ситуации, когда, например, император приходит с инспекцией, пока они все еще спят. — Изогни здесь еще немного, — подсказал Хунцзюнь, указывала на заклинание на воротах. — Взгляни сюда, — Цю Юнсы жестом попросил юношу взглянуть чуть в сторону, — Заклинание летающих камней, двигающих горы и наполняющих моря. — Да, да! Хунцзюнь как раз был в том возрасте, когда все вызывало трепетный интерес, и в данный момент он больше всего восхищался Цю Юнсы. У А-Тая был Божественный Веер Урагана, что мог использовать ветер, воду, лёд, огонь и песок, но, в конце концов, эта сила была ограничена лишь пятью элементами. Семь Разящих Стрел Мо Жигэня могут выслеживать и преследовать врага по собственной воле, а сам он превращался в Серого Волка, но эти способности все еще находились в пределах допустимого. И только Цю Юнсы мог не только одним мазком кисти затащить демона в картину, но и заставлять нарисованных существ выпрыгивать из холста, и это еще не считая его мастерство по рисованию заклинаний и глубокие познания в духовных орудиях. Все эти факторы полностью превзошли все ожидания Хунцзюня и заставили его восхищаться мужчиной. — Можешь еще немного украсить его, — вновь предложил юноша. — Хочешь попробовать? — улыбнулся Цю Юнсы. Хунцзюнь взял кисть и, задумавшись на мгновение, добавил несколько дополнительных штрихов рядом с сигилой. — Вот так хорошо. После все тут же попятились назад. Цю Юнсы же произнес: — Эти ворота впервые так откроются и закроются, так что почему бы чжанши не попробовать? В будущем мы можем придумать специальный механизм, но пока довольствуемся тем, что есть. После сказанного, Мо Жигэнь обучил Ли Цзинлуна заклинанию активации массива. Мужчина встал посреди переулка, пока в его руке теплилось сиянье Светоча Сердца. Весь переулок претерпел странное искривление, измененное заклинание засветилось с гудящим звуком. Рядом лежащие кирпичи и камни поднялись в воздух и, постукивая друг друга, облепили ворота целиком, скрыв их за собой. — Получилось! — Хунцзюня окутало воодушевление. — Обратный поворот сигилы может раскрыть их, — напомнил Цю Юнсы. Ли Цзинлун вытянул вперед руку, и камни с кирпичами вновь засияли. Вновь зашумев, заклинание на двери развернулось, и вся преграда разлетелась прочь, открывая вид на ворота. Они распахнулись, позволяя увидеть, как возвышающаяся в главном дворе статуя Ачалы сверху вниз взирала на людей в переулке. — Отлично! Ли Цзинлун был очень доволен. Все попробовали открыть и закрыть ворота по очереди, и в итоге проблема решилась. Отныне, Департамент экзорцизма является полностью независимым правительственным зданием, в которое могут ступить только ограниченное число лиц. Даже если к порогу прибудет сам наследный принц, ему придется подождать, пока не откроют двери. Так получилось, что тогда же и пришла награда от Ли Лунцзи. Вопрос о повышении более не поднимался, потому Ли Цзинлун так и остался чжанши, но, по крайне мере, им выдали шесть лошадей, сорок рулонов парчи, двести лян золота, сорок дан зерна и еще шесть досок наньму с золотыми прожилками, которые в конечном счете будут превращены в поясные таблички для всего Департамента экзорцизма. Среди всего прочего также был ящик, в котором находились останки великого мастера Сюаньцзана. Демон-карп приобнял эту реликвию, чувствуя легкую, но между тем невыразимую словами печаль. Подаренными Ли Лунцзи лошадьми оказались отборные Ахалтекинские кони, и что было еще более удивительно, так это то, что у каждого из коней был собственный окрас. Демон-карп тут же ошарашенно раскрыл глаза и поинтересовался: — А как я буду ездить на этих зверюгах? Никто не нашелся с ответом. Демон-карп залез в седло, но его ноги не доставали до стремян. У него получалось только сжать бока лошади. Его рыбья голова была задрана к небу, поэтому Чжао Цзылун мог смотреть лишь по сторонам, а не вперед. Если бы он выехал вот так на коне, то ставшие свидетелями этой сцены люди наверняка оказались бы напуганными до безумия. — Это… — замялся Хунцзюнь, — Лучше продолжай цепляться за мою спину. — Если мы собираемся прогуливаться, то возьми и мою лошадь тоже, — попросил демон-карп, — если все уйдут, то ей, оставленной дома, будет очень одиноко. Ли Цзинлун был вынужден согласиться и тут же сменил тему: — Поехали на гору Ли, чтобы насладиться в горячими источниками. Каждый обрадовался приятному предложению чжанши, и они вместе направили выбранных лошадей из глухого переулка, и через Западные Ворота покинули Чанъань, направившись к горе Ли. Хунцзюнь выбрал белоснежную лошадь, и, вырвавшись вперед, порывом ветра поскакал по равнине. Ли Цзинлун догонял его верхом на огненно-рыжем коне. Цю Юнсы оседлал мышастую лошадь, Мо Жигэнь — вороную, а А-Тай — каурую. Они тащились позади. В самом конце галопом скакала, словно ветер, светло-серая лошадь. — Твои навыки верховой езды не так хороши, как мои, — подразнил Ли Цзинлун. — Тогда следуй за мной, — Хунцзюнь повернул голову и ответил на вызов, — моя лошадь определенно быстрее твоей! — Не верю! Почему бы нам не узнать, чья лошадь первой достигнет горы Ли? — прокричал Мо Жигэнь, проносясь мимо них. — Ого! — встрял А-Тай, — хотите поспорить? — Идет! — громко согласился Цю Юнсы, — давайте поспорим на один кувшин янтарного вина! Кто первым доберется, тот и выпьет все! Ли Цзинлун раззадорился: — Вы с треском проиграете! Тот, кто первым доберется до горы Ли, отныне будет главным в Департаменте экзорцизма! — Хорошо! — прокричали все остальные. Договорив, спорщики тут же со свистом пришпорили своих лошадей, из-за чего те сразу ускорились, и молниеносно понеслись по равнине к горе Ли. Спустя два шичэня определился победитель. Первой прибывшей на гору Ли оказалась светло-серая лошадь без седока. Ли Цзинлун пришел вторым, Мо Жигэнь прискакал третьим, Цю Юнсы был четвертым, А-Тай — пятым, а Хунцзюнь остался последним. Все потеряли дар речи. — Неужто я буду главным? — демон-карп выглядел ошеломленным. Это чудо произошло столь стремительно, что застало его врасплох. Ли Цзинлун попытался уйти от ответственности: — Это не считается, верно же… на лошади никого не было. — Но Мо Жигэнь же сказал, — пресек его попытку Хунцзюнь, — «чья лошадь первой доберется до горы Ли», а не «кто первым доберется». Сидевший позади Хунцзюня Чжао Цзылун развеселился: — От слова мужчины нельзя отказаться. Быстро, назови меня своим старшим. Ли Цзинлун забормотал: — Этот… старший… старший… Ли Цзинлун не мог вслух назвать демона-карпа своим «старшим». В будущем, когда отделу экзорцизма придется вновь выступить всей командой, он представил карпа, ведущего к крупному сражению по всей земле назначенный Великой Тан чиновников и пятерых экзорцистов… Эта сцена оказалась слишком разрушительной для ума. Остальные прожигали Ли Цзинлуна взглядами, думая про себя: «Не говори этого, не говори! Если ты не скажешь это, то и другим тоже не придется, но как только ты признаешь волосатого карпа за своего старшего, то и мы будем обречены. Просто забей гвоздь и выверни угол, и тогда не будет никаких проблем». — Старший… глава, — наконец вымолвил Ли Цзинлун. — Не слышно, не повторишь погромче? — усмехнулся демон-карп, сложив руки по бокам. Ли Цзинлуну пришлось повторить: — Глава! Глава! — Эй, заместитель, — развеселился Чжао Цзылун. В то мгновение эмоции его были крайне неоднозначными, и чжанши оставалось только оплакивать свою горькую судьбу. После сказанных слов он, казалось, отбросил всю жизнь и с мрачным страдальческим выражением лица в одиночку поскакал вверх по горе. Участь остальных состояла в том, что бы стать младшими, и даже Хунцзюнь был не в состоянии произнести это вслух. Он попробовал назвать карпа своим «старшим», прежде чем перевел тему: — Пойдемте-пойдемте! Пора идти купаться в горячих источниках!