Детские глаза

Дазай долго молчал, подбирая слова и собирая все мысли в кучу. Чуя бросил на того взор, когда краем глаза заметил, что тот поник. Шатен крутил в полу забинтованных руках остаток сигареты. Его взгляд был устремлëн в пол, глаза полные тоски, как у собаки, не дождавшаяся своего хозяина. Накахара не знал что сказать, чтобы хоть как-то подбодрить напарника, и нужно ли было это вообще? Одно он понял точно — разговор будет не из простых. Пару раз шатен открыл рот чтобы начать говорить, но не издавал и звука. В такие моменты он тянулся к сигарете, но и она оказалась не вечной. — Помню, — всë-таки подал голос Осаму, но он был слишком напряженный. — как меня взяли на пытку одного человека. Я тогда маленьким был, возможно, и не запомнил, если бы не... Парень резко прервался, делая глубокий вдох. Было видно, что такое не свойственное для патологического лгуна откровение давалось ему отнюдь не легко. Рыжий старался не подгонять его, давал столько времени, сколько понадобиться. Им было некуда спешить, могли остаться и на целую ночь. Он сначала не понял к чему это, но вопросов задавать не стал. Через минуту Дазай продолжил: — Это были самые кровавые методы пыток, которые я видел. По крайней мере тогда. Сначала, Он перерезал жертве Ахиллесову пяту, чтобы тот не убежал. Потом сухожилия на руках. В конечном итоге, Он распотрашил всë тело, как мясник на ферме... — стиснув зубы процедил тот на одном дыхании. — Д-Дазай... — Начал было Чуя, но замолчал. Он положил свою руку на его плечо, в качестве жеста утешения, хотя Осаму в этом не нуждался. Это можно было назвать вступлением к основной теме разговора. Хотел, чтобы Накахара смог сам догадаться о чем, точнее о ком пойдет речь. Зная, что, хоть по нему сразу и не скажешь, Чуя довольно умный парень, ему не составит труда сложить кусочки пазла в единую картину. Рыжий прекрасно знал: всë, что говорит его напарник не просто так. — Ты про казнëнного «Мясника», верно? Вроде, тебя еще отправляли его сына искать? — Осаму кивнул. Методы «Мясника» были по истине ужасны, хоть и свойственны Портовой мафии. Его сын являлся собственностью мафии. Они могут делать с ним всё что угодно: Принудить служить мафии, продать на чёрном рынке, просто медленно убить. Мысли в голове Чуи не утихали ни на секунду, пока тот не пришёл к разумному выводу. От этой мысли, по телу пробежались мурашки. Он даже представлять этого не хотел. Парень резко стал мотать головой туда-сюда, пытаясь выбросить надоедливую как комар мысль. — Ацуши? — наконец выдавил он. — Да. — уверенно кивнул шатен. — Твою мать...Нет, не может такого быть! Ты уверен? — Сходства видны сразу. Он его маленькая копия. По этому, если его увидит Мори, — сразу узнаёт в нём его отца. — Блять! — ещё громче выругался Накахара, не скрывая ярости от всей этой ситуации. — Нам нельзя его сдавать! Он ребенок, тем более ничего плохого никому не сделал, и думаю, не сделает! У тебя же есть план, да? Дазай многозначительно промолчал, подходя к оставленной на столе пачке сигарет.

***

Рюноске, Гин и Ацуши зашли в квартиру. Только переступив порог, подростки вздохнули, то ли с облегчением, то ли с тревогой. С одной стороны хорошо, что проблема с Дазаем разрешилась, а с другой, слишком уж он с Элис подозрительно себя вели. Они что-то знают, но ничего не говорят. Это гложило темноволосых, напряжение росло с каждой секундой. Ещё чуть-чуть, и от догадок на этот счет, информации и случившегося за сегодняшний день, голова покраснеет и лопнет. Всю эту обстановку разрядил Ацуши. Он потянул за чёрное пальто Рюноске, привлекая к себе внимание. Когда тяжёлый взгляд парня упал на светловолосого, мальчик осторожно улыбнулся. Вроде бы обычная, детства улыбка, но именно она стала спасательным кругом для обоих. Акутагава старший потрепал того по голове, после чего понял, что все троя стоят в уличной одежде. — Переодевайся, — тихо приказал он, после быстро снял верхнюю одежду и ушёл в свою комнату, плотно закрыв дверь. Ацуши перевёл вопросительный взгляд на Гин, но та лишь пожала плечами. Последние два часа Рюноске из комнаты не выходил. От туда то и дело доносился ужасный кашель. Гин пыталась зайти и поговорить с братом, но тот отказывался. Сказал только одну фразу: он не выйдет пока кашель не прекратиться, чтобы не напугать Ацуши. И, если эти оба думали, что мальчишка ничего не видит — они глубого ошибались. Он все прекрасно видел, слышал, но мало что понимал. Ещё через час, девушка вспомнила про еду. Приготовив чай с рисом, она поставила тарелку перед Ацуши, сидящим за столом. Поблагодарив за еду, они приступили к трапезе. Они звали Рюноске, но тот как всегда отказался. Парень лежал на кровати, стараясь подавить кашель и сдавливающую боль в груди. Закрывая глаза, он вспоминал сегодняшний день. Картинки всплывали в его памяти с невероятной точностью, во всех своих красках. Когда воспоминания дошли до тренировки, он будто оказался там. Ещё раз почувствовал на себе тяжелый взгляд. Железный привкус на языке, который с каждым ударом становился все более ярко выраженным и противным. Чувство безысходности, которое окутывало разум мафиози, а потом, облегчение...Он вспомнил похвалу, тот мягкий, не свойственный взгляд. Незаметную улыбку, которая на доли секунды появилась на лице Дазая. С души Акутагавы будто камень упал, но открыв глаза, он снова появился. Снова появилась та боль и кашель. Через полчаса он все-таки решил выйти, что была большая ошибка. Парень тихо открыл дверь, и сразу стал кашлять с новой силой. Идя по коридору на кухню, он несколько раз останавливался. Дышать становилось невыносимо больно. Чувство, будто каждый вздох обжигает его легкие. — Гин-сан, а Аку-сан выйдет? — дожевав, задал вопрос Ацуши. Как раз в это и вышел Рюноске. — А вот он как раз и вышел. Рюноске, иди есть! — крикнула та. Прошло пять минут. Никто не идет. Был слышен лишь кашель. Ещё пять минут. Кашель усиливался. Две минуты. Звук капель, падающих на пол. Кровь. Минута. Глухой звук упавшего тела. — Рюноске? — уже с напряжением позвала она брата, но ответа, или хоть какого-нибудь звука не было.  Она перевела на ничего не понимающего Ацуши взгляд. — Сиди здесь. — приказала та. Девушка быстро встала из-за стола и побежала к брату. Коридор был маленький и темный. Гин включила свет и невольно, громко ахнула, почти на весь дом. Подбежав к бледному, потерявшему сознание Рюноске, она стала его тормошить. — Рю! Рю, очнись! — трясущимся голосом плакала та. Ацуши стало страшно, и он вышел на крики. Мальчик шёл так тихо, словно мышка, чтобы не привлечь внимания. Увидев на полу Рюноске, в груди все сжалось. Только ни это. Только не снова! — Аку-сан... — тихо промолвил Ацуши. — Ацуши, я сказала тебе быть на кухне! — грозно рявкнула та, от чего мальчик ещё больше испугался и побежал обратно. Девушка кое-как подняла своё брата и дотащила до кровати. Затем она позвонила Мори-сану и объяснила всю ситуацию, он ведь врач. Но есть тот придет к ним домой и увидит Ацуши, пойдет череда вопросов. Босс сказал, что недавно давал лекарство Рюноске, и когда тот придет в себя, надо их выпить. Поблагодарив, она сбросила звонок. Гин не знала что делать дальше, поэтому некоторое время сидела с братом, не приходящего в сознание. Вспомнив про Ацуши, сероглазая пошла к нему. Мальчик сидел на стуле весь запуганный, не понимающий что происходит и что случилось с парнем. Как только Гин зашла, он сразу атаковал её настойчивым вопросом: — Что с Аку-саном? — по интонации, это был даже не вопрос, а приказ, объяснить что происходит. Девушка постаралась нацепить на себя улыбку, еле сдерживая слезы. — Он... Просто заболел. С ним уже все хорошо, не переживай. — Я схожу к нему! — Н-нет! Вдруг ещё заразишься. Давай, доедим и пойдем спать, хорошо? — мальчик кивнул. Он быстро доел остатки, а вот Гин не смогла. Еда не лезла. Убирая тарелки, её руки стали ещё больше трястись от нервов. Она не смогла успокоится, тарелки выскользнули, рухнув на пол и разбившись на мелкие кусочки. Накаджима резко повернулся к ней, а Гин застыла на одном месте. Через минуту, она без слов села на корточки и стала собирать осколки, пока не закрыла лицо руками и не села на пол. — Да что ж такое то!! — заплакала та, не в силах скрыть эмоции. Слезы стекали по щекам, а затем падали на пол к осколкам, и Ацуши все прекрасно видел. Он не знал что делать, поэтому подбежал к девушке и обнял её. — Гин-сан, не плач! — воскликнул он, на что девушка прижала мальчика к себе. — Прости, Ацуши... Ребенок постарался хоть как-то успокоить Гин, а затем они вместе убрали осколки и выбросили. Потом оба пошли спать, но никто из них не уснул. Ацуши ждал пол часа, чтобы потом выйти из зала и направиться в комнату Акутагавы старшего. Он помнил о правиле: не заходить в его комнату, но сейчас оно не имело значения. Мальчик очень сильно переживал за него. Так сильно, что ему стало плевать, что его будут ругать или накажут. Ацуши вышел как можно тише и так же зашел в комнату. Там было темно, но он смог разглядеть большую кровать и неподвижно лежащего парня на ней. Можно было подумать, что тот лежит там уже не живой. Такие мрачные мысли, то и дело посещавшие голову Ацуши ещё больше напугали его. Он в мгновение ока оказался около кровати и забрался на неë. Затем подполз к Акутагаве старшему. Его лицо было таким бледным, будто мертвым, что у ребенка на глазах появились слезы. Он вспомнил Тучку, Криса. Как оба лежали примерно так же, как сейчас Рюноске и оба оказались мертвы. Беловолосый потряс мафиози за плечо. Ответной реакции не последовало. — Аку-сан... — прошептал тот. Его посетило чувство дежавю, когда он так же тряс Криса, звал его, но тому уже не суждено было проснуться. — П-проснись, пожалуйста... — всхлипывая, продолжал тот, — ты... Ты... Пожалуйста, — повторил он. Мальчик лег рядом, прижимаясь и начиная плакать всë больше. — я полюбил тебя... Через двадцать минут мальчик уснул.