Детские глаза

Гин, как всегда, проснулась рано утром по будильнику. Медленно выключив раздражающую мелодию, она села на кровать, потянулась и встала. Первым делом, Акутагава младшая решила посмотреть как там Ацуши, и какое же было еë удивление, когда в кровати его не оказалось. Тогда, она приоткрыла дверь в комнату брата и прищурив глаза увидела два силуэта на кровати. Рюноске, который спал в неизменной с потери сознания позе, и Ацуши, прижавшегося к телу старшего. На лице мелькнула улыбка, и вздохнув, Гин закрыла дверь, не став будить мальчиков. Она позвонила Боссу и объяснила ситуацию. — Да. Я не думаю что от Рюноске будет толк на работе в таком состоянии, а оставлять его одного дома я боюсь. Вдруг опять приступ... Не знаю, посмотрим по его состоянию. Помню, если что – звонить вам....Спасибо за переживания.... Всë, спасибо, до свидания. — она положила трубку и отправилась обратно в теплую постельку, предвкушая ещё несколько часов сладкого сна. Только голова Гин коснулась подушки, как та заснула. Ночь для всех оказалась неспокойной, но для Ацуши она стала сущим адом. Время тянулось настолько медленно, что полчаса казались вечностью. Он просыпался почти каждый час, проверяя Акутагаву, вдруг он проснулся. К утру Ацуши смог уснуть, да так, что даже пушкой не разбудишь. Он укрыл себя и Рюноске одеялом и положив головушку тому на грудь, уснул. Снов, к сожалению, или к счастью, он не видел. Всë семейство проспали почти до обеда. Рюноске проснулся от не свойственно громкого шума на кухне. Только он хотел приподняться, как заметил Ацуши. Глазки опухшие, красные от слëз, он мило сопел. Не став будить Накаджиму, Акутагава аккуратно переложил его голову со своей груди на подушку, встал и вышел из комнаты. Направился в сторону кухни. Посередине комнаты, на полу, сидела Гин с кастрюлей на голове, которую она быстро сняла. По всему периметру были разбросаны несколько кастрюль разные по размеру. Около шкафчиков лежал опрокинутый стул. Акутагава старший сразу понял в чем дело и принялся помогать сестре. — Ну ты и шуму наделала, — начал тот, подходя к Гин. — не ушиблась? Он протянул ей руку чтобы помочь встать, однако она не приняла помощь. Вместо этого, Гин сама встала и бросила на брата озлобленный взгляд, ничего не пояснив. Она быстро собрала все разбросанные предметы, пробурчав всего одно слово в сторону брата: — Сядь. — такая несвойсвенная злоба и грубость, будто ударила по рёбрам Рюноске. Он не мог понять, от чего сестра так зла на него? Что произошло? Он помнил только то, что ему было плохо. Лежал на кровати, вспоминая весь день, как потом решил на свой страх и риск выйти к Ацуши и Гин, на этом воспоминания резко обрываются. Не проронив и слово, Акутагава старший выполнил приказ сестры. Она молчала убирая все на свои места. Тишина давила на нервы Рюноске, хотелось встать и спросить что вообще происходит? Как вдруг, Гин резко подошла к нему, поставила стакан воды с таблеткой и чуть ли не заорала: — Ты совсем идиот!? Что, последние мозги Дазай-сан отбил?! — глаза обладателя «Расëмона» с каждым новым словом расширивались всë больше. Гин становилась всё громче, не прекращая отчитывать брата. Еë нервы были на пределе ещё со вчерашнего дня, но она старалась не срываться на крик при Ацуши. Вдруг ещё напугает его, и придется успокаивать. По крикам, Рюноске понял что произошло, поэтому перебивать и расспрашивать не стал, давая возможность сестре выговариться. С каждой минутой её голос дрожал все сильнее, пока и вовсе не сорвался и она резко замолчала, закрыв лицо руками. Плечи Гин стали подрагивать, а руки стали мокрыми от слез. Акутагава старший подошел к ней и заключил в объятиях, шепча на ухо ласковые слова утешения. Ему это было совершенно несвойственно. Он редко кого утешал, но понимал, что накосячил. — Пожалуйста, — начала тихо та, в объятиях брата. — если тебе плохо, не утаивай это, говори. Пожалуйста, не молчи. Я ведь люблю тебя, и очень волнуюсь. Когда увидела тебя без сознания, то.. то... — Ш-ш-ш... — прошипел тот, гладя черные как смоль волосы. — Прости меня, больше никогда такого не повториться, умоляю не плач. Гин положила свою голову на плечо брата, и медленно выдохнув прикрыла глаза на несколько минут, пока полностью не успокоилась. После, Рюноске выпил таблетку и помог сестре с готовкой. — А как Ацуши отреагировал на-... то что произошло? — сидя за столом и доедая порцию рамена, спросил обладатель «Расëмона». — Он сильно за тебя испугался. Ночью пришёл к тебе в комнату. Я слышала что он что-то говорил и всхлипывал. — Рюноске встревоженно вздохнул. Судя по тому, что время почти четыре дня, а Ацуши до сих пор спал, ночь у него была неспокойная. — Я схожу к нему. — бросил Акутагава старший, перед тем как выйти из стола и поставив тарелки в раковину. Накаджима до сих пор спал, обнимая подушку и свернувшись в комок, словно маленьких испуганный котëнок. Мафиози сел на кровать и погладил его по непослушным, белым и словно дорогой шелк, мягким волосам. На опухшие глаза Ацуши было больно смотреть. Сколько же он нервов из-за него потратил? Опять... Скоро у него совсем нервов не останется, а лишиться их в таком раннем возрасте не очень то хорошо. Ацуши не проснулся, вообще не почувствовав прикосновения. — Ацуши, — тихо окликнул того Акутагава мягким голосом. — пора вставать. Услышав знакомый голос, Накаджима тут же стал просыпаться. Он сел на кровать и мило потëр глазки. — Не три глаза, а то болеть будут. — заботливо процедил тот, и убрал руки Ацуши от глаз. Он даже не успел опомниться, как Накаджима налетел на него и обнял за шею, так крепко, как только мог. Будто, если он отпустит, то Рюноске уйдет и больше никогда не вернётся. Он не плакал, что удивило мафиози. Вскоре, Ацуши отстранился и посмотрел в серые глаза, состроив серьезную мордочку. — Ты дурак, братик Аку! — воскликнул он, от чего Рюноске подавился воздухом. — почему ты не пошел к доктору, если тебе было плохо? А чтобы мы делали, если бы ты не проснулся? Я еще не вырос, чтобы одному защищать Гин-сан! — протораторил на одном дыхании Ацуши. — А-Ацуши, — поражённый его словами, Акутагава долго не мог найти в себе сил заговорить. — Прости, но мне не нужен доктор. Всë хорошо. — Не правда! Пока не сходишь к доктору, я... я... Я не буду с тобой разговаривать! Состроив обиженную мину, Ацуши спрыгнул с кровати и ушёл, оставив Рюноске одного. У того будто дух выбили. Какой-то мальчишка указывает ему что делать, ещë и обижаясь, умело манипулирует им. Хотя, Ацуши для него — не какой-то мальчик. Остаток дня он пытался разговорить Накаджиму, но тот даже делал вид, что не замечает старшего. Гин стояла в стороне, наблюдая как Рюноске чуть ли не приклоняется к Ацуши с извинениями. Она смеялась над этой ситуацией и осознания того, что Акутагава Рюноске — «Молчаливый пëс» Портовой Мафии — умоляет ребенка поговорить с ним. Она, незаметно для мальчиков, засняла всë это на камеру, чтобы показать Чуе и Дазаю. — Ладно, твоя взяла! — недовольно буркнул Рюноске. — я схожу к доктору, только не обижайся! Ацуши наконец поднял на Акутагаву глаза, а потом скользнул взглядом по покрасневшей от смеха Гин. — Вы вроде бы взрослые, а ведëте себя как ребëнки! Гин засмеялась ещë громче, что привлекло внимание Рюноске, о обернувшись он посмотрел на сестру, усмехнувшись. — Ацуши, правильно не «ребëнки», а «дети».— поправил того обладатель «Расëмона». — Нет. — качнул головой тот, — дети — это как я. А вы недо-дети, значит ребëнки! Он ещё больше надул щеки и ушёл в другую комнату. После этого, брат с сестрой поняли, что обидели этот маленький комочек счастья( или нервов) ещё больше, и теперь не только Рюноске просил прощения, но и Гин.