Ангел-Хранитель

— Не сердитесь на него, мистер Кеноби, — сказала девушка, сидя напротив него и заваривая чай. — У него недавно умерла мать, поэтому он такой закрытый. — Я знаю, — ответил он ей, с благодарностью принимая чашку. Он сидел здесь уже второй час. — Откуда? — удивилась она. — Иначе он не был бы здесь, — Оби-Ван приподнял бровь. — Вы правы, с одной стороны, — согласилась она. — Но ведь сюда попадают не только в случае смерти родителей, но и в случае неподобающего обращения последних с детьми. — Я не верю, что она могла плохо обращаться с Энакином. — Вы ее знали? — девушка хлопнула глазами. — В какой-то степени, — неопределенно махнул рукой мужчина. — Но не уверен, что она знала меня. Девушка непонимающе на него посмотрела, и Оби-Ван, в который раз за разговор, мысленно дал себе затрещину. — Думаю, можно попытаться еще раз, — предложил он и поднялся с кресла. — А вы не умеете сдаваться, — устало выдохнула его собеседница. — Многие говорили мне это, — ослепительно улыбнулся Кеноби. Они вновь пришли к двери в комнату мальчика, и ангел даже с блокирующим браслетом мог чувствовать скопление обиды, печали и глухого гнева, исходящие из помещения. Оби-Ван глубоко вдохнул и постучал по деревянной поверхности. Дверь медленно открылась, и на него уставились злые голубые глаза. На самом деле, Оби-Ван откровенно не понимал, почему мальчик до сих пор открывает им дверь, хотя всем своим видом показывает, что не желает видеть их тут. — Что на этот раз? — Все то же, — кисло улыбнулся Кеноби. — Уходите. Оби-Ван уже было собирался вновь начинать его уговаривать, как вдруг ему пришла интересная идея. — Энакин. — Что? — устало выдохнул тот. — Ты хочешь пойти со мной, — мягко прошептал мужчина, махнув рукой в воздухе. Если бы девушка за его спиной была немного более внимательной, то заметила бы, что его фраза почти что не звучала как вопрос. — Я хочу пойти с вами, — промычал мальчик, сонно хлопнув глазами. — А, — девушка пару секунд открывала рот как рыба, а потом пролепетала: — Я позову начальницу. Девушка убежала, а Оби-Ван хлопнул в ладоши, и Энакин вскрикнул от громкого звука. Мутные до этого глаза прояснились, и тот удивленно посмотрел на мужчину. — Что только что произошло? — он сердито упер руки в бока и взглянул на Кеноби. Если бы взглядом можно было убить, то Оби-Ван бы отправился к праотцам. И нет, думая об этом, он не имел в виду Парадис или Инфернус. — Что должно было произойти? — невинно поинтересовался он. — Я словно заснул на пару секунд или впал в транс… — неуверенно пробормотал Скайуокер. — Это правда, Энакин? — радостно спросила начальница учреждения, появившаяся из-за угла. За ее плечом стояла удивленная девушка. Кеноби рассеяно подумал, что теперь он не видит хранителей за спинами людей. От этого становилось не по себе, словно в мире стало вдвое свободнее. — Что правда? — угрюмо посмотрев на женщину, спросил мальчик. — Мне сказали, что ты согласился пойти с мистером Кеноби. — Что?! — взвизгнул тот. — Я не соглашался. — Вообще-то согласился, — подал голос упомянутый. — Не соглашался! — продолжал Энакин. — Что ты сделал со мной? — Я не понимаю, о чем ты, Энакин, — сказал Оби-Ван, махнув рукой. — Я спросил у тебя: «Ты хочешь пойти со мной?», а ты мне ответил? — Я хочу пойти с тобой? — не веря, прошептал он. — Хорошо, — хлопнула в ладоши женщина. — Тогда мы дадим вам месяц испытательного срока. У вас с собой нужные документы? — У вас есть нужные документы. — У меня есть нужные документы, — кивнула она. Когда они ушли, Энакин повернулся к Оби-Вану и зашипел как маленький детеныш кобры, капюшон разве что не раздувался, и то Кеноби полагал, что этого не происходило только по той причине, что его у мальчика не было. — Что ты сделал с этой леди? — Леди? Ты довольно вежливо обращаешься с той, кто привез тебя сюда, — проигнорировал вопрос мужчина. — То, что она мне нравится, не значит, что я хочу, чтобы ее загипнотизировал какой-то сумасшедший старик. Оби-Ван подавил смех, но улыбку все-таки не сдержал. Вот уж не думал, что словосочетание «сумасшедший старик» будет обращено к нему. Но справедливости ради по человеческим меркам он действительно старик. — А вот и мы, — пропела хозяйка учреждения, помахивая папкой с документами. — Как я и сказала, мы дадим вам месяц испытательного срока. Пока вы будете жить в доме Энакина, и каждые три дня в течение этого времени к вам будут приходить органы опеки и проверять, как вам живется. Я доверяю вам, мистер Кеноби, поэтому желаю удачи. — Благодарю, — сказал мужчина, забирая папку.

***

Распрощавшись с работниками детского дома, пара вышла из помещения. Энакин, словно воробей после драки, насупленно опустил голову, но руку Кеноби не отпускал. Оби-Ван в который раз поблагодарил Силу за то, что Шми такая хорошая мать и так хорошо воспитала своего сына. Скайуокер не пытался вырваться только по той причине, потому что знал, что бегать по Бронксу в одиночку опасно. Мальчик очень редко выезжал в центр этого огромного монстра под именем Нью-Йорк. Оби-Ван хоть и много не понимал в мире людей, но даже он мог догадаться, что для того, чтобы доехать до дома, ему нужны деньги. Перед тем как отправиться на Землю, он порылся в вещах Квай-Гона и нашел там кожаный бумажник, в котором было немного денег. Что-то глубоко внутри Оби-Вана подсказывало, что если у Джинна был бумажник, значит и он когда-то был плотен в мире людей. Он решил, что подумает над этим позже. Сейчас главной его задачей было завоевать доверие Энакина, сделать себе документы, потому что от пяти внушений он уже чувствовал себя выжатым, как лимон, и найти работу. Поймав такси, они доехали до дома. Энакин показал ему, где лежат запасные ключи, все так же настороженно смотря на мужчину. Оби-Ван попытался улыбнуться и шагнул вперед. И впечатался лбом в дверь. Отпрянув, он потер ушибленное место, досадуя о своей забывчивости. Ему нужно привыкнуть, что он больше не может проходить сквозь предметы. Зайдя внутрь, Энакин снял ботинки и убежал в свою комнату, не говоря ни слова. Кеноби устало взглянул на неровно лежащую обувь и, наклонившись, аккуратно поставил их в нужную позицию. Он знал, что мальчику нужно время, чтобы оклематься, поэтому решил не давить на него. Оби-Ван зашел в комнату Шми. Он был здесь несколько раз и знал, где что лежит. Разумеется, он понимал, что не сможет найти себе подходящий комплект одежды просто потому, что он мужчина, но попытаться стоило. Открыв шкаф, он, превозмогая дрожь в руках, начал перебирать вещи. Он, что удивительно, нашел две футболки унисекс и думал было надеть одну из них, но потом вспомнил, что это все еще вещи Шми, и он выронил ткань из рук. Вздохнув, он пошарил в еще паре ящиков. Нашел конверт с деньгами. Должно быть, на случай непредвиденных расходов. Он решил пока их не использовать. Денег Квай-Гона ему хватало. А там, он надеялся, что появится какая-никакая работа. Первостепенной задачей был поход в торговый центр. Он, конечно, любил свои туники, но мужчина понимал, что он выглядит в них максимально глупо. Собравшись, он поднялся на второй этаж и подошел к двери, на которой была прибита табличка со словом «Эни». Посчитав про себя до десяти, Оби-Ван постучал и сказал: — Энакин, я собираюсь в магазин, — в ответ тишина. — Тебе что-нибудь нужно? — все так же. Кеноби, последний раз оглянувшись на дверь, спустился со второго этажа и, надев ботинки, вышел из дома.

***

Когда Оби-Ван вернулся, дом ни капельки не поменялся. Это было даже скучно. Он решил пока не надоедать Энакину своим присутствием, потому просто решил что-нибудь приготовить. Ангелам не нужно было есть, но он кое-что умел по той причине, что у Квай-Гона было такое странное хобби. Кеноби никогда не ел, а просто помогал ему, хотя учитель упорно его уговаривал попробовать «хоть ложечку». Вообще Джинн удивительно любил людей и ужасно ими интересовался. То есть, да. Большинство ангелов любили людей, как, например, Оби-Ван любит Энакина. Но Квай-Гон любил их как вид, словно по умолчанию. Кеноби мысленно пнул себя, напоминая, что он теперь вообще-то тоже человек. Оби-Ван не придумал ничего лучше обычной овсянки. К тому же его исходные знания о человеческой готовке на этом и ограничивались. Он бы и забыл что-то приготовить, если бы по пути в магазин его желудок не начал подозрительно шуметь, а еще минут через пятнадцать его начало подташнивать. Конечно, что это ощущение зовется тошнотой, он узнал много позже. Кеноби вновь поднялся на второй этаж и постучался в комнату мальчика. — Энакин, ужин готов. Спустись, пожалуйста. Ты не ел весь день. В ответ, разумеется, ничего не раздалось. Мужчина выдохнул. — Я оставлю твою тарелку в хо… холодильнике, — припомнив слово, сказал он. — Я не буду тебя заставлять, но все же надеюсь увидеть ее пустой завтра утром. Если я тебе понадоблюсь, то я в гостевой комнате. Снова поговорив с тишиной, он пошел в комнату, что находилась на том же этаже, но напротив комнаты Энакина. Стоило только его голове коснуться подушки, так он сразу же уснул. Никогда в жизни он так не уставал. Человеческое тело отнимает много сил. Проснулся он от какого-то приглушенного звука, но пару минут Кеноби не мог понять, откуда он доносился. Глянув на часы, что висели у него в комнате, он определил, что сейчас было полчетвертого утра. Звук повторился, и он понял, что, во-первых, этот звук доносился из комнаты Энакина, во-вторых, это были всхлипы. Оби-Ван вскочил с кровати и открыл дверь напротив. Энакин сидел в своей раскуроченной постели и тихо плакал, держа в руках клочок какой-то бумажки. — Энакин? — мальчик вскинул голову и отполз в другой угол постели. — Энакин, что случилось? — Уходи, не хочу тебя видеть! — закричал он, заикаясь. — Энакин, я хочу помочь тебе. Но если ты не расскажешь, что произошло, то я не смогу этого сделать, — уговаривал его Оби-Ван, медленно подходя ближе. — Нет, уходи! Лучше бы ты оставил меня в том доме! — хрипло взвизгнул мальчик, а на заплаканном личике отразилась такая боль, что душа Оби-Вана начала рваться от этого зрелища. Он так не хотел, чтобы его человечек испытывал боль, а выходит, он и стал причиной ее появления? — Энакин… — вновь попытался мужчина, но его прервали. — Замолчи! Не хочу слышать тебя! — тут голова Оби-Вана начала словно раскалываться, и он подумал, что, возможно, его ангельская сущность противится прямому его вмешательству в жизнь смертного. Превозмогая звон в голове и смаргивая слезы, Кеноби рывком подошел к Скайуокеру и положил ладонь ему на лоб. Тот сразу перестал брыкаться и завалился на бок. Боль в голове прекратилась, хотя отголоски все равно остались. Оби-Ван прижался лбом к плечу Энакина и тяжело дышал. Его сил едва хватило на то, чтобы подарить ребенку сон, но он полагал, что он не будет спокойным. — Прости, Энакин, — прошептал он, укладывая мальчика ровно и накрывая его одеялом. Глаза слипались, а разум затуманивался. Спать хотелось неимоверно. Мужчина сидел на коленях около кровати и поглаживал чужую ладонь. А потом и не заметил, как сам заснул.

А где-то в изножье кровати лежала влажная и помятая фотография, с которой счастливо улыбалась Шми Скайуокер.