Ангел-Хранитель

— Энакин, спускайся, завтрак готов, — прокричал Оби-Ван, и через пару минут лестница уже поскрипывала под мягкими шагами мальчика. — Доброе утро. Мальчик же только кивнул на приветствие, давая понять, что оно было услышано. Но тем не менее не отвечая. Энакин сел за стол и куснул немного подгоревший тост, но он не жаловался. Это лучше, чем еда в том детском доме. Кеноби вздохнул, скрывая сжатые в тонкую линию губы за чашкой остывшего чая. Его отношения с мальчиком за последнюю неделю немного улучшились, но это все-таки не походило на что-то, хоть отдаленно напоминающее дружбу или даже банальное соседство. Даже отношения Оби-Вана с Бруком Чаном, который вообще неизвестно как стал ангелом с его-то характером, и то были теплее. Но от Энакина, по крайней мере, перестало фонить ненавистью, хотя холодное недоверие осталось. Пожалуй, это произошло после той первой ночи. Очевидно, мальчику не понравилось, что кто-то видел его в момент слабости, но вместе с этим он был, возможно, благодарен, что мужчина остался с ним на всю ночь? Весь следующий день он чувствовал себя удивительно плохо. Голова болела, глаза слипались, а тошнота усилилась. Поэтому он большую часть времени сидел в своей комнате и читал газету, ища работу. Более того, ему не хотелось получить еще парочку шишек после встречи с деревянной поверхностью двери. Он ударялся лбом в дверь каждый чертов раз, когда забывал, что не бесплотен. Кстати, что касается работы. Он действительно нашел что-то похожее. То есть это был обычный общепит, в котором он работал, разнося заказы. Мужчина, который принимал его на работу, не спросил ничего, кроме паспорта, который к тому времени у него уже был. Это была еще одна невероятно увлекательная история. Честно говоря, Оби-Ван никогда не был хорош в сокрытии каких бы то ни было тайн. Даже Квай-Гон говорил, что его ученик абсолютно точно не умеет врать. Поэтому о том, что он нарушил правило, узнали буквально на третий день. В частности из-за того, что Бэнт не обнаружила его ни в Парадисе, ни в Инфернусе. И по-хорошему, его стоило бы вернуть на привычное место жительства, отобрать демонический браслет и навсегда закрыть ему проход в мир людей, но у мастера Джинна, очевидно, была пара знакомых в Совете, и те за него заступились. К тому же гранд-мастер Ааран лишь махнул рукой и сказал, что если Кеноби уже показался в плотном обличье перед человеком, то и смысла теперь разделять их он особого не видел. Оби-Ван тихо благодарил Аарана за это. Как бы то ни было, ему помогли сделать документы по человеческому образу и подобию. Но даже если он решил проблему с работой и документами, то вопрос с Энакином оставался открытым. Оби-Ван совершенно не знал, как к нему подступиться. Не то чтобы он раньше никогда не общался с детьми, нет. Он даже проходил практику в Святой Академии в качестве учителя, но то были маленькие ангелы, которые знали, кто они и кем хотят стать. Более того, никто из них не терял близких людей. Хотя бы даже потому, что они просто еще не успели их найти и понять, что значит — близкий человек. Энакин же кардинально отличался от юнлингов. Во-первых, потому что носил много темных вещей, когда как большинство знакомых Оби-Вана носили одежду в светлых тонах, включая его самого. Во-вторых, от мальчика на протяжении достаточно долгого времени фонило не самыми положительными эмоциями. И ладно бы это было какое-то одно чувство, которое можно было определить и найти его проблему, впоследствии ее решив. Но нет же, это был целый букет из тяжелых мыслей, и имел за собой самые разнообразные причины, одна хуже другой. Из мыслей мужчину вывел звук отодвигаемого стула и шаги в обратном направлении. — Энакин, — остановил мальчика Оби-Ван, увидев, что тот все еще был в пижаме. — Тебе разве не пора в школу? — Я не пойду в школу, — коротко ответил он, сбавив шаг, но не обернувшись. — Почему, — продолжал допытываться старший. — Потому что Итан опять будет вести себя как идиот. — Во-первых, следи за своим языком, — сказал Кеноби. — А во-вторых, кто такой Итан, и стоит ли мне поговорить с его родителями? — Прекрати, — опустив голову, пробормотал мальчик. — Что? — Я сказал: прекрати это делать, — громче повторил он. — Делать что? — приподняв бровь, поинтересовался Оби-Ван. — Делать вид, что тебе не все равно! — Скайуокер повернулся лицом к мужчине, показывая свои злые льдинки глаз. — Делать вид, что тебя действительно волнует факт того, что я ругаюсь или какие у меня отношения в школе. И все остальное. Ты мне — никто, и я тебе тоже. Так зачем ты делаешь вид, будто беспокоишься обо мне? Ты знаешь меня меньше недели. — Энакин, я… — Кеноби понимал, что мальчик не знает о присутствии Оби-Вана в его жизни с самого первого дня. — Нет, не хочу ничего слышать! — крикнул он и выбежал из кухни, стремительно поднявшись на второй этаж. Оби-Ван вздохнул. В его душе поселилась обида на мальчика, что тот так с ним разговаривает. Часы, висевшие на стене, показывали начало восьмого. Решив, что разговор с Сатин и Молом ему поможет, несмотря на то, что любой мало-мальски здравомыслящий человек не станет искать помощи у демонов, он отправился обратно в Парадис. Механизм возвращения был до смешного простым. Ему просто нужно было выйти на улицу в какое-нибудь нелюдное место, стянуть с руки браслет из бескара, и его ангельское зрение вернется, показав ему все доступные входы и выходы. Проделав все нужные махинации, мужчина охнул. Он носил браслет всего неделю, а действие уже чувствовалось. Все негативные мысли Энакина словно пробили ментальную плотину и затопили разум ангела, поэтому он поспешил закрыть связь. А затем, когда он пытался взлететь, он почувствовал сильную ломоту в крыльях, граничащую с болью. С горем пополам взлетев, Оби-Ван признался себе, что никогда больше не захочет почувствовать это вновь. Хотя умом понимал, что придется. Вернувшись домой, он устало вздохнул и пошел сдавать отчет. Сдав еженедельный отчет и словив пару неодобрительных взглядов, Кеноби отправился к знакомой винтовой лестнице. На автомате пролетев привычный путь, он вновь остановился около окна. — Ты в курсе, что от тебя за милю фонит обидой, гневом и печалью? — спросила высунувшаяся из комнаты Сатин, затягивая друга в помещение. — Рассказывай. И Оби-Ван рассказал. Как он загипнотизировал Энакина, как нашел работу, как о его тайне узнал Совет, на этой части рассказа Сатин посмотрела на него с выражением лица, которое так и кричало: «Я же говорила!», про срыв Энакина ночью и их утреннюю ссору. — Так это из-за него от тебя волны отходят, как от одержимого демоном радиоприемника? — поинтересовалась женщина. — Брось. Приглядись внимательнее, Принцесса, — мрачно рыкнул Мол, который, очевидно, прятался где-то в комнате и молча слушал рассказ. — Это не только чувства мальчишки расходятся на всю округу, но и почерк нашего ангела-хранителя тоже виднеется. Лицо Мола исказилось в жуткой ухмылке. Золотые глаза опасно блеснули. Оби-Ван вздрогнул. Иногда он забывал, что его друзья — демоны. Сатин предостерегающе взглянула на татуированного мужчину, но ее губы тоже приподнялись, обнажая клыки в реакции на темные ангельские эмоции. С минуту они стояли неподвижно, но Крайз в итоге тяжело вздохнула и размяла плечи. Мол тоже отмер и прислонился к ближайшей стене. — Так и думаешь работать в забегаловке? — спросила женщина, когда Оби-Ван отпустил большую часть эмоций. — Я собирался спросить у мастера Ню, может она сделает мне… диплом? — увидев непонимание на лицах демонов, он пояснил: — Я имею в виду тот факт, что я вроде как проходил практику в Святой Академии и чисто теоретически имею опыт в преподавательской сфере. Пару секунд хранилось молчание, а потом Мол и Сатин чуть не захлебнулись смехом. Кеноби обиженно на них посмотрел. — Серьезно, Кеноби? — хрюкая и заикаясь, спросила Крайз. — И что ты будешь преподавать? Божье Слово? Когда мужчина не ответил, Мол неверяще пробормотал: — Ты серьезно, что ли? Церковная школа? — Да почему сразу церковная школа? — вспыхнул ангел. — В Нью-Йорке много школ с религиозным уклоном. — Ясно, церковная школа, — в унисон ответили оба. Оби-Ван решил, что спорить с ними бесполезно, поэтому мысленно махнул рукой. Взглянув на время, он воскликнул: — Боже, я так задержался. Он понял, что давно не проверял эмоциональное состояние подопечного и открыл связь. Он почувствовал грусть, тоску и страх неизвестности. Решил Кеноби, что пора возвращаться домой. Попрощавшись с друзьями, он отправился на землю через ближайший выход. Надев браслет, он вернулся домой. Зайдя в дом, он спросил в пустоту: — Энакин? — ответа, как обычно, не последовало. Это было привычное стечение обстоятельств, и Оби-Ван бы не стал волноваться, если бы не понял одно. Эмоциональная сигнатура мальчика, которую он чувствовал на протяжении всего обратного пути, находилась не в доме и даже не поблизости.

Она находилась в нескольких сотнях километров от дома.