любовь

      феликс боится.       боится смотреть в небо и увидеть там неизвестность. боится считать звёзды, потому что их окажется в разы больше, чем он может себе представить. джисон говорит, что веснушек на его щеках можно найти несчётное количество, а потом целует каждую. феликс боится думать о своем будущем, не знает, чем хочет заниматься, и вряд ли его выдержка была такой сильной, не будь хана в его жизни.       джисон совсем нежно берет его за руку, выводя на улицу, ходит, задрав голову и говорит, какие видит созвездия — ради феликса он решил углубиться в астрологию — предлагает посмотреть вместе, и ли осторожно поднимает голову.       в глазах джисона звёзд куда больше — думается.       они ходят, сцепив руки, по всему городу, без страха остаться с больными мышцами, ведь время, проведенное вместе, кажется куда важнее собственного здоровья. джисон покупает им по энергетику и шагает размашисто по бордюрам. феликсу куда интереснее смотреть на него, чем в бескрайние просторы космоса.       они почти не разговаривают, ли чувствует себя очень уютно, потому что с остальными друзьями джисон рта не закрывает ни на секунду. хан останавливается и смотрит внимательно, ли поднимает бровь, а тот лишь бросает «люблю тебя» и отворачивается в попытке скрыть покрасневшие щеки.       они запираются, порой, в своем маленьком мирке, говорят об астрологии несколько часов подряд, высчитывая совместимость всех своих знакомых, и хихикают, прикрывая рот ладошками. друзья называют их странными и смотрят непонимающе, но, черт, как же им все равно.       они приходят на заброшку, где их компания не так давно основала себе небольшой уголок.       из отверстия, которое должно было стать окном, видно крыши низких домов неподалеку, вышки, горящие красным, как спички — свет размывался сильно, потому что спать хочется — и звёзды. миллионы звёзд.       «прямо как у тебя на щеках»       отсюда их видно очень хорошо, потому что фонарей совсем мало. джисон берет его лицо в ладони и рассматривает чересчур внимательно, так, словно никогда не видел. в его руках, кажется, останавливается время, и остаются они одни в этой вселенной.       хан гипнотизирует его мягкие губы, покрытые ванильной гигиеничкой, выдыхает порывисто, и прикасается к ним. нежно, томно, словно боится сломать. феликс хватается за его огромную куртку, сжимая до побеления костяшек, тает от поцелуев, которые теперь ощущаются и на шее. джисон снова перемещается на лицо, целуя каждую веснушку, как будто это их особый ежедневный ритуал — пересчитывать их.       — я люблю тебя. — тянет волосы на затылке и проталкивает язык, вызывая гортанный полустон.       — я тоже тебя люблю.       звуки поцелуя эхом отдаются почти по всему зданию, кто-то из них случайно роняет полупустую жестянку и оба дёргаются от неожиданного звука. оглядываются и смеются громко, разрушая тишину.       они идут в кфс, потому что в заброшке холодно стало, да звуки непонятные, похожие на пьяные шаги, появились. заказывают, кажется, слишком много, тратя почти все свои месячные карманные, и снова смеются, измазывая лица друг друга кисло-сладким.       после еды идти никуда не хочется, особенно домой. феликс пересаживается к джисону, кладя голову на плечо, и прижимается близко-близко. хан его по волосам гладит и говорит какие-то глупости, улыбаясь себе самому.       рядом с джисоном феликс совсем не боится. ни своего туманного будущего, ни звёзд на небе, ни того, что однажды может упасть. ведь он упал уже давно. в любовь к джисону. утонул, без возможности спастись.